Айзек Азимов
За окном свистел ветер, пригибая стволы и ветви деревьев всё ниже к земле, поэтому несложно было догадаться, что на улице царит дикий холод. Моментами казалось, что из оконной рамы просачивается эта прохлада, а потом приходило осознание – в депрессии всегда холодно. Антон сидел на кровати, укутанный в одеяло с головой и, поджав под себя ноги, просто смотрел за происходящим на улице. Его взгляд не был наполнен хоть каплей какой-либо эмоции, нет, зелёные глаза действительно были пусты, тусклы, холодны как эта погода. Парню казалось, что сейчас стрелка часов только-только дошла до восьми утра, но уже было как-минимум двенадцать. Ему удалось уснуть вчера, но лишь на мгновение, он поднимался вновь и вновь, просто потому что сон не шёл, а идти в комнату к Арсению повторно – было бы дикостью. Поэтому подросток старался уснуть самостоятельно, насильно сжимая веки и утыкаясь лицом в подушку, просто чтобы не ловить на себе этот противный, хотя до дури чарующий, лунный свет. Но он опять просыпался, от чего решил вовсе забить на следующие попытки. Любой другой в такой ситуации на утро чувствовал себя бы просто ужасно, просто желая прилечь на ближайшую поверхность и уснуть, но не Антон. Он и без этого не чувствовал себя бодрым и полным сил, чтобы сделать хоть что-нибудь, поэтому особо разницы не заметил в переменах своего состояния: лишь реакция, что стала куда замедлительнее. После похода к врачу, Шастун стал по-другому на всё смотреть, будто мужчина в халате смог ему глаза раскрыть, приговаривая при этом, что парень навязал себе здоровое поведение. Ему теперь стало ясно, что с ним действительно всё было не так, но от этого не легче. Антон уткнулся щекой в колено, продолжая медленно следить за покачивающимися ветками за окном. Из-за того, что парень особо не мог уснуть, он застал момент, когда утром, в спешке собираясь, Арсений заглянул к нему в комнату, чтобы удостовериться? Парень лежал, повёрнутый к стене, из-за чего мужчина особо не мог увидеть: спит ли тот. Он не спал. Глаза сверлили стену напротив, а уши настороженно пытались уловить каждый шорох, что исходил от учителя. Он не боялся, нет, он просто не хотел его задерживать, что в любом случае бы произошло, увидь Попов что Антон не спит и не спал вовсе. После, мужчина ушёл, стараясь тихо закрыть за собой дверь, тут-то Шастун отвернулся от стены, принимая уже сидячее положение. Пять часов. Он сидел так пять часов.***
Пока Попов направлялся в школу, желая поскорее разобраться со всеми поставленными задачами, он мысленно находился дома, с Антоном. Да, он безумно переживал за него, ведь плохой опыт уже был в его жизни, благодаря тому самому Антону. Опыт, который заставил сомневаться в каждом прожитом моменте, везде ища подвох судьбы. Тёмная голова учителя продолжала продумывать варианты диалогов с Добровольским, чтобы при встрече с ним, он мог дать достойный отпор и не позволить директору сломать его. Он должен быть настолько уверенным в себе и своих словах, чтобы тот поверил и дал добро. Он должен сломать самого Добровольского. Школа как обычно кипела жизнью, а Арсению резко стало странно от этого: все снуют туда-сюда, без особо заметных забот и переживаний, пока Антон у него дома, без возможности так же беззаботно ходить в это учебное заведение, сидит и мысленно убивает себя. Может, это играло поддельное чувство несправедливости? Но они не виноваты, как и не виноват Антон. Антон – просто случайный исход этой истории, получившийся из-за сопутствующих обстоятельств. Поэтому Арсению и было жаль парня, ведь он явно не заслужил такой жизни в ещё юном возрасте. - Здравствуйте, можно? – математик постучал в дверь кабинета директора, а после вошёл внутрь. Худощавый мужчина сидел за своим столом, что-то быстро записывая в документации, совсем не обращая внимание на вошедшего, словно даже не заметил, что перед ним стоял Арсений. Мужчина немного помялся, пытаясь настроиться на серьёзную беседу, и вскоре начал: - Павел Алексеевич, я бы хотел попросить кое о чём… - глаза директора оторвались от бумаг, устремляясь на вошедшего. Немного осмотрев Попова, Добровольский откинулся на спинку кресла, с лёгкой ухмылкой поговаривая: - Какие люди! – хлопнул тот в ладоши, заставляя мужчину напротив слегка опешить, - За свой счёт закончился? Когда на работу? – он был действительно рад, что ли, ведь Арсений был один из учителей, отличающихся своей профессиональностью и отношением к работе. Да, только вот сам математик понимал, что, если заговорит о дополнительном отпуске, Павел Алексеевич превратится в змея, готового сжечь его, оставив лишь пепел. - Я как раз по этому поводу и приехал, - он виновато улыбнулся, и лицо Добровольского опять осунулось, смотря на того уже с настороженностью, - мне снова нужно уйти за свой счёт, на неделю. Попов готов был поклясться, что заметил, как из носа и ушей директора пошёл пар. Кулаки мужчины сжались до побеления костяшек, а взгляд был такой убийственный, что Арсений уже мог сдать свою уверенность в ломбард под залог, а вырученные деньги заплатить Добровольскому, чтобы тот просто отпустил его ещё на недельку. - Ты издеваешься? – немного агрессивно произнёс мужчина, - сколько можно? Арсений, тебе не кажется, что слишком ты зачастил с этим делом? Попов нервно покачал головой. - Учителя, что заменяют тебя, пока ты неизвестно где шатаешься, уже задолбались брать твои часы! – повысил голос мужчина, и математик не знал, как возразить, ведь сам понимал, что тот прав. Но ему необходима эта неделя отпуска! - Я понимаю, и я готов во втором полугодии отработать все эти часы, забрав их у коллег, но поймите… - Попов всё же постарался договориться, но и в подробности не вдаваться, - мне необходима эта неделя, Павел Алексеевич! - Арсений Сергеевич, - такое обращение из уст директора не значили ничего хорошего, ведь зачастую тот не любит эти формальности с коллегами, так что математик слегка прикусил губу, внимательно слушая мужчину напротив, - ты прекрасно понимаешь, что сейчас осталась неделя до конца первого полугодия и Ты, как ведущий преподаватель по математики у выпускных классов, должен осозновать всю значимость своего же предмета для учеников, - худощавые руки крепко сжали ручку, нервозно покручивая её меж пальцев. Голубые глаза Арсения не могли прекратить наблюдать за этими движениями, словно те гипнотизировали его, и он вот-вот согласится со словами директора. - Я прекрасно понимаю Вас, - всё ещё не отводя глаз с незамысловатого прокручивания ручки, тихо произнёс Попов. - Так, если понимаешь, зачем продолжать эту бессмысленную беседу? – явно психанул мужчина, что отрезвило математика и тот вновь пришёл в себя, поглядывая уже на самого директора. В голове всплывало множество слов, которые хотелось бы сказать с полной уверенностью, что они тронут собеседника, да вот тут тоже было всё не так просто. Что было нормальным для Арсения, могло стать просто диким ужасом для самого Добровольского, поэтому язык не поворачивался и слово обронить, которое так сидело в глотке. Лишь глаза цвета Байкала показывали, что ему есть, что сказать. Есть, понимаете? Да, не поймёте. - Что замолк как истукан? – разбавил нависшее молчание Павел Алексеевич, вновь возвращаясь к своим бумажкам на столе, всем видом показывая, что он точку свою поставил, но вот и Попов – свою запятую – ещё нет. - Если я договорюсь с кем-нибудь из коллег, чтобы они взяли часть моих оставшихся часов? – Добровольский устало поднял глаза на математика, - я не говорю про все часы, а про часть. Я готов часть провести. Сейчас Попов выглядел очень жалко, пока умолял директора пойти на уступки. Ему самому было противно от себя такого, но причина, ради которой он так унижается, была довольно веская для него. Худая рука директора показательно потрепала легкую светлую щетину на лице Добровольского, словно показывая безинициативность в этом диалоге. Тот просто молча еле качнул головой, махнув рукой в сторону Арсения. Мужчина сразу понял, что он больше не хочет продолжать этот разговор и ему стоит поскорее покинуть этот кабинет. Попов пошёл прочь от директора, то ли выдыхая от тяжести всей грядущей ситуации, то ли от того, что в принципе большая часть разговора с Добровольским позади. Осталось лишь надеяться на коллег.***
- Наташа, прошу тебя, возьми часть моих часов. В следующей четверти я возьму твои, мне позарез нужно. Попов чуть ли на колени не становился перед вторым учителем математики. Он знал, что он ей симпатичен, так что старался включить всё своё обаяние, дабы та растаяла. По женщине было видно, что та мечется меж двух огней. С одной стороны и самой хотелось бы отдохнуть со своими часами работы, а с другой стороны, вдруг это тот самый шаг в их отношениях, где она поможет ему, а тот мигом в неё втрескается по уши? Или так только в сказках бывает? Впрочем, просто разговор с Арсением тогда – для неё уже была как сказка, ведь мужчина не особо с кем-то контактировал из коллег: то ли асоциальный какой-то, то ли не было интереса. Чтобы другие коллеги не говорили, для этой учительницы такое поведение мужчины - наоборот вызывало непреодолимый интерес к его натуре. Весь такой загадочный – сказка же. - Ну я даже не знаю… - слегка терялась в мыслях женщина, то и дело поглядывая по сторонам. - Прошу тебя, - вновь попросил Арсений, и с каждым разом Наталье становилось всё более жалко коллегу, от чего она не выдержала и сдалась: - Ладно, хорошо…***
Чужая квартира в целом ощущается как-то чуждо, но для Антона она сейчас ощущалась гораздо грустнее, когда в ней не было Арсения. Парень понимал, что тот не может быть вечно привязан к нему словно на ниточке, да и он сам не хотел этого. По сути, они друг другу никто, но мужчина печётся о нём так, словно Антон ему всё-таки кто-то и есть. Размышления о том, кем же всё таки Арс считает Антона для себя, по кругу крутились в русой голове, порой пропадая из неё, но, через небольшое количество времени, вновь возвращаясь. Может дело было в том, что его голова сейчас больна сама по себе, поэтому такие круговые наседающие мысли были нормой, но вот для самого парня это было непривычным явлением. Он всё ещё не мог понять, когда он переступил эту черту с учителем, что его теперь не тошнит от Арсения, нет к нему злобы и ненависти, нет. Антон поклясться мог тем, что, даже если он и не показывает этого, то за Арса порвёт любого. Он один из немногих, который сделал для него многое, хотя его и не просили, наоборот отталкивали, но тот смог выстоять и теперь он находится под какой-никакой защитой Антона. Шастун, в свою очередь, под крылом Попова. Подростку время от времени хотелось написать Диме, может даже Серёже, просто так, чтобы просто обменяться парой слов с друзьями, однако, всякий раз, когда тот заходил в диалог с ними, желание пропадало. Может, его организм ещё не готов к коммуникации с кем-то, помимо Арса. Это обнадёживало. Всё потому, что время уже близилось к восьми вечера, а учителя всё не было и на пороге. Антон, не сказать, что переживал, но порой его одолевали мимолётные мысли, что с мужчиной что-то могло произойти, однако так же быстро голова опустошалась, заставляя вновь отрезвиться. Всё-таки встав с кровати, укутавшись в то самое одеяло, Антон решил пройти в гостиную и скрасить своё одиночество и тишину телевизором. Поджав под себя ноги, он принялся щёлкать каналы, ища то, что могло бы его зацепить и заставить остановиться. Но вот что-то всё было не то. В прихожей раздался звук поворота ключа в двери, и, кто бы мог подумать, но этот звук ненадолго заставил Антона жить. Внутри появилось странное чувство облегчения, что вернулся Арс, что сейчас всё будет хорошо и ему больше не придётся рвать на голове волосы, чтобы просто избавиться от всяческих мыслей. Парень, не слезая с дивана, вытянул голову в бок, разглядывая прихожую, в которой появился математик, аккуратно опуская на пол свою сумку, явно набитую всякими документами и тетрадями. Загорелся свет, и Антон увидел уставшее лицо мужчины. Он сразу понял, что что-то пошло не по плану в его разговоре с Добровольским, от чего Шастун вновь вернулся в свой кокон из одеяла, сверля взглядом какую-то программу по телевизору. Он наткнулся на канал про космос. Раньше он был бы так заинтересован этим, что пришлось бы за уши оттаскивать. Космос – это нечто такое большое, таинственное и холодное, от чего и проявляется этот интерес к нему. Ты не можешь и представить всех масштабов Вселенной, да даже нашей родной планеты. Это и завораживало Антона раньше. Сейчас же он спустился с небес на землю, и для него в принципе загадки Вселенной сравнимы с загадками своей головы. Не зря говорят, что в каждом из нас живёт маленькая Вселенная, порой даже громаднее, чем она и есть на самом деле. И она такая же бескрайняя, непонятная, устрашающая, но порой такая прекрасная. Антону показалось, что внутри Арсения есть такая Вселенная, но она не такая как у остальных. Она точно не устрашающая, она яркая и цветная, как всякие галактики. Смесь цветов внутри одного человека, а этот человек около него – Антона. Парень задумался, заслужил ли он такое. Задумался, а какая Вселенная внутри него? - Тебе холодно? – устало, но с теплотой поинтересовался Арсений, войдя в гостиную. Антон перевёл внимание на мужчину, который стянул с себя чёрный пиджак, перекидывая его на спинку дивана, и принялся развязывать такой же тёмный галстук. - Ну, ты вернулся, сейчас теплее станет, - как-то непроизвольно выдал подросток, всё ещё следя за движениями учителя. Тот слегка замер, не ожидая таких признаний, но после продолжил развязывать появившийся узел, - с Павлом Алексеевичем как поговорил? Конечно, Шастун уже подозревал, что их диалог с директором зашёл не совсем в то русло, в которое желал направить Попов, но из вежливости всё равно стоило спросить. К слову, теплее становилось. - На целую неделю я не освободился, но смог договориться с Натальей Анатольевной, чтобы она взяла часть моих часов, так что я буду ходить на работу, но и возвращаться буду не поздно, и с меньшим количеством домашки, - слабо улыбнулся Арс, наконец-то сняв эту чёрную удавку с шеи, отправляя к пиджаку в пару. Немного взъерошив свои чёрные волосы, мужчина сел рядом на диван, - как ты? Его такие светлые глаза были словно единственным источником света сейчас. Он смотрел на слегка хмурого Антона, который продолжал метаться по разным настроениям. Ему хотелось быть рядом с Арсением настоящим. Но сейчас быть настоящим – значило быть убитым, а таким при нём хотелось бы показаться в последнюю очередь, так что парень слегка улыбнулся уголками губ. - Я же сказал, что сейчас теплее станет – вот немного и стало, - на этот раз Попову явно не показалось, что это действительно сказал Антон. Внутри мужчины что-то скрутилось, что дыхание перехватило. Ему нравился такой Антон, ему нравилось даже молча сидеть и смотреть в его зеленые глаза, но, главное, чтобы с таким. - От твоих слов тоже тепло стало, - немного смущаясь, улыбнулся мужчина, - надо что-то на ужин приготовить. Есть пожелания?***
Часы показывали уже десятый час вечера, и, казалось бы, Арсу стоит ложиться спать, завтра на работу, однако они с Антоном сейчас сидели на диване, смотря какой-то фильм. Подростку не особо было дело до того, что ему хотелось бы посмотреть, поэтому инициативу в выборе фильма взял на себя математик. Он включил какое-то фэнтези, что недавно вышло в прокат. Многие нахваливали этот фильм, но были и те, кому, естественно, он не зашёл. Возможно, в таком состоянии, в каком был сейчас Антон, ему бы тоже не зашло, но он смотрел ради Арса. Частенько он поглядывал на мужчину, замечая как тот увлечён просмотром и самим сюжетом, что парню самому хотелось быть таким же погружённым в просмотр фильма, однако удавалось погружаться с головой лишь в самого мужчину. Ему нравился его профиль, нравилось, как в темноте поблёскивали от ярких сцен его голубые глаза. Они сидели рядом, касаясь плечом друг друга и Антону стало гораздо теплее, чем было до этого, словно не хватало этого контакта. - Чем ты вообще занимался целый день? – порой, Попов задавал какие-то насущные или не очень вопросы, но они не были словно лишними сейчас. Было понятно, что тот заинтересован не только фильмом, который хотел так посмотреть, но и делами Антона. - Думал, - коротко ответил тот. Боковым зрением Шаст заметил, что такой ответ заинтересовал мужчину и он перевел внимание на него, поэтому повернулся и сам. Ему нравилось смотреть на Арса так близко. - О чём же? – поинтересовался он. Действительно, о чём же? Шастун медленно выдохнул, пытаясь припомнить всё мысли за целый день, да вот те испарились словно. Он знал, что они были постоянно с ним, но сейчас, когда рядом Арсений, их не было. Память решила словно их стереть, освобождая место под воспоминание с математиком сейчас. Место для запоминания такого интересного лица Арсения. - Ты задумывался когда-нибудь, что в каждом человеке есть своя Вселенная? – как-то на автоматизме выдал Антон, заставляя слегка опешить мужчину. Тот был готов, наверное, к многому, но к такому нет, от чего стало гораздо интереснее, и он задумался, откидывая голову к стене: - Да, это порой пугает, - Шастун уже было не думал, что тот его поймёт, но его слова заставили парня заинтересоваться, - мне кажется, что в каждом человеке изначально Вселенная черная, как мгла. Она начинает приобретать различные краски и галактики внутри, когда человек встречает каких-то важных ему людей в жизни. Они могут не остаться с ним до конца жизни, главное, что они что-то в его жизнь предвнесли. И каждый такой человек имеет свой цвет галактики, - по лицу мужчины было видно, что он не придумывает всё на ходу, а с неподдельным интересом делится мыслями, - вот ты когда-нибудь задумывался, что глаз человека под увеличением напоминает эту самую галактику? И какой у тебя цвет глаз, такого цвета галактику ты и оставишь внутри чей-то Вселенной. Такие мысли даже Антону в голову не приходили, от чего тот был слегка обескуражен. Ему показалось, что тут Арс прав и на все сто процентов, что даже ему захотелось этот пункт добавить в свои раздумья. Он не мог поверить, что Попов так легко поймёт его и поддержит, а мысль про глаза и их связь с цветом галактики внутри Вселенной – поражала. Парень приблизился немного ближе к математику, слегка облокачиваясь рукой на его бедро. Арсений следил за лицом парня, что так близко оказалось около него, порой забывая вовремя делать вдох. Глаза мужчины были направлены на слегка прищуренные зелёные, которые словно что-то искали внутри Арса. Словно в его Вселенную заглядывали. - Ты оставил внутри меня ярко голубую галактику, - как-то серьёзно произнёс Антон, - может даже с Квазаром внутри, - Попов нахмурил брови. - Квазаром? - Да, это самое яркое, что есть во Вселенной, - мужчина слегка смутился, понимая, к чему был намёк. Антон слабо улыбнулся, отстраняясь от мужчины и возвращаясь в привычное положение. Всё внимание Арсения всё ещё было приковано к парню, ведь он понимал, что не может оставить его последние слова без реакции и каких-либо слов на этот счёт, хотя это и заставило его немного смутиться. - Внутри меня теперь тоже есть маленькая галактика, - тихо произнёс Арс, всё ещё смотря на профиль Антона. Он заметил, что уголок губ парня дёрнулся в тёплой улыбке.***
Ночь. В глазах Антона ни единого намёка на сон, лишь отблески белого потолка, в который тот смотрит уже битый час. Арсений уже, наверное, третий сон видит, лежа на диване, чему завидовал подросток. И казалось бы, что его сейчас может беспокоить до такой степени, что невозможно уснуть: голова не забита противными и мрачными мыслями, она вовсе пуста, лишь где-то отдалённо витает воспоминание о вчерашнем разговоре с Арсением о Вселенных внутри нас. Этот разговор словно невидимую стену между ними обрушил. Антон теперь имеет хоть некое понятие об отношении Попова к нему, и, вроде бы, сам понимает, что чувствует к мужчине. Страшно, но словно понятно как ясный день. Он же чувствовал, как Арсений напрягся, стоило ему чуть ближе наклониться к нему, да и просто так такие слова на ветер бросать тот не стал бы. - Тусклая зеленая галактика внутри него… - куда-то в пустоту прошептал Шастун. Может для него никакая не тусклая? И не зелёная, а изумрудная? Парень встряхнул головой, и эти мысли ушли. Подросток сел на край кровати, ощущая голыми пятками прохладу пола, решаясь встать и снова на секунду заглянуть к Арсу. Тогда же получилось и он уснул? Может, ему нужен этот ритуал ежедневно, чтобы провалиться в сон? Он встал и направился в Попову в комнату, по пути обдумывая не сошёл ли он с ума. Да, это со стороны выглядит абсурдно, но, узнав, что внутри происходит без этих действий, так и глаза закрыть на абсурдность можно. Арс привычно лежал на диване, немного подтянув к себе ноги, ведь сам не особо влазил в полный рост. Хотя Антон уже приходил по среди ночи к математику, тобишь опыт был, сейчас парень не особо вёл себя уверенно, а мялся в дверях, издали пытаясь разглядеть что-то в темноте. Боялся не того, что Арс проснётся и увидит его странные похождения, нет, дело было в чём-то другом, словно это было чем-то неправильным? Немного подсобравшись с мыслями, Антон сделал лёгкое движение вперёд, но остепенился, услышав сонный голос Попова: - Антон? – тот немного приподнялся на локтях, заметив спросонья силуэт подростка в дверях. Теперь Антон был поклясться, что явно не хотел, чтобы его так застукали, ведь, наверное, со стороны это выглядело крипово, - что-то случилось? – вновь спросил мужчина. - Уснуть не могу, вот прогуляться решил перед сном, - глупо усмехнулся тот. - Прогуляться от комнаты до комнаты? – слабо зевнул мужчина, Шастун тепло улыбнулся. - Ну я же под надзором, мотаю срок в четырёх стенах, - Арс не спеша сел на край дивана, натягивая кусок одеяла на бёдра. Слабый свет из окна освещал его силуэт, в котором слабо проглядывался лёгкий рельеф плеч, спины. Антон невольно засмотрелся, ведь такого ещё не удавалось увидеть, да и тот не увидит в таких сумерках, к чему же прикован взгляд зеленых глаз. - Мне нравится, что ты начал шутить, - математик немного склонил голову в бок, возможно улыбнувшись. Подростку же всё ещё нравилось водить глазами по еле видному силуэту на диване, - если тебе нужно сон нагулять, может на улице прогуляемся? Только немного, мне на работу всё-таки. Услышав подобное, Шастун словно взбодрился. Он ощущал себя как пёс, которого на цепь посадили, а тут пришёл хозяин, поманил косточкой и сказал такое заветное «гулять». Антону не хватало хвоста, которым он начал бы безумно вилять, да и без него, можно было заметить, как вокруг него аура поменялась. Арс заметил, поэтому, не дожидаясь очевидного ответа, встал с дивана, продолжая придерживать одеяло на бёдрах, принялся в темноте искать джинсы. Антону не нужно было второе приглашение на прогулку, он уже направился в комнату одеваться, как вдруг услышал голос за спиной: - Одевайся теплее, на улице холодно, - такое простое и банальное, но столько вложенной заботы. Шастун кивнул сам себе, словно это учитель должен был заметить тоже, и пошёл одеваться.***
Полтретьего ночи ощущались как поздний вечер, просто без людей и гула машин. Да, очень редко можно было услышать далекий рёв авто, проезжающий мимо, однако так же быстро этот звук и растворялся в воздухе, вновь оставляя Арсения и Антона в лёгкой и ненапряженной тишине. Нет, они не ходили молча, изредка кто-то из них мог сказать свои наблюдения, по типу: смотри, как красиво или смотри, это кот или пакет? Конец декабря морозил так, словно наступил январь, но Антона всё ещё расстраивал тот факт, что снежный новый год стал такой же редкостью, как падение метеорита. Недалеко от дома Арса, находилась небольшая аллея, в которую парни и пошли прогуляться. Невысокие фонари, что были установлены вдоль дорожек, один через один продолжали светить, оставляя пробелы в виде темноты. Впрочем, атмосфера создавалась приятная, хоть и холодная. Попов шёл в своём зимнем пальто, укутавшись в шерстяной шарф по нос, а руки было принято спрятать в карманы, так что со спины он выглядел словно обозлобленный человечек, не доверяющий никому и ничему. У Антона же был единственный старый пуховик, который вот-вот ему станет мал, если тот ещё подрастёт. Она и сейчас выглядела, словно куртка на нём, совсем не закрывая пятую точку, но Шастуну не было желания жаловаться. Этот пуховик всё-таки мама купила когда-то, так что это, какая-никакая, но память. Капюшон от худи пытался справиться с холодом, который обрушался на русую голову подростка, да вот выходило тщетно. Уши вот-вот замёрзнут, превратятся в сосульку и, дай Бог, не разобьются от одного прикосновения. - Арс, - тихо начал Антон, привлекая сонное внимание мужчины, - а какая я галактика внутри тебя? Шастун не знает, зачем он вновь начал мусолить эту тему. Может, ему хотелось убедиться на все возможные проценты, чтобы в итоге не быть потом дурачком, который надумал совершенно другое. А может ему просто не хватает тёплых слов в свой адрес. Попов немного повернул голову в сторону парня, ловя на себе заинтересованный молодой взгляд. - Наверное, самая редкая галактика, - недолго думая ответил Арсений. - Почему так? – Антон вскинул бровью, считая, что мужчина преукрашивает. - Ну, ты когда-нибудь видел в интернете, по телевизору или ещё где-нибудь галактику зелёного цвета? – Попов улыбнулся, а подросток задумался, пытаясь вспомнить картинки галактик, - в основном всегда ты увидишь фиолетовые, голубые, красные и жёлтые, но не увидишь зелёные. А, если тебе и доведётся увидеть одну такую, так это будет исключение из миллиона. Так и с тобой, один такой, считай, - щёки Антона, под краснотой от холода, залились легкой краской, которую хорошо что не видел Попов. Парню стало слишком тепло внутри от слов математика. После слов учителя, ни один из них не пытался нарушить тишину, она словно была сейчас необходима, чтобы уложить такие красивые слова в голове. Попов шёл рядом с подростком, размышляя, не переходит ли он границы разрешённого, а Шастун шёл и думал, достоин ли он такого отношения учителя. Такого отношения Арсения. - Арс, - спустя время снова раздался тихий голос Антона, на что мужчина угукнул: - Прости, что вёл себя как придурок с тобой. Они остановились на дорожке, в одном из тех самых пробелов, на который не падал свет фонаря. Арсений молча подтянул Антона ближе к себе, заключая в объятия. Его черная голова невесомо опустилась на плечо подростка, а руки крепко прижали к себе. Шастун немного опешил от таких резких движений мужчины, но быстро обмяк в его руках. Он прижался замёрзшим кончиком носа в шею Арса, ощущая его стойкий одеколон. Правая рука парня плавно опустилась на черную макушку, подрагивающими пальцами, то ли от холода, то ли от страха быть отвергнутым, вплетаясь в эти локоны. Антон медленно водил пальцами в волосах, чувствуя, какой сейчас происходит, действительно, близкий момент. Парню нравилось, что он может гладить Арса по голове, словно так всегда было, а тот, каким бы не был взрослым мужчиной, так беззаботно лежит на его плече. Антону нравилось находиться в том моменте, нравилось чувствовать слегка колючую шею мужчины своим носом и лицом в принципе. Да, он себя не узнавал в тот момент, от слова совсем, но стоит ли обращать на это внимание, когда тебе хорошо именно в этом моменте? - Нужно домой возвращаться, - прошептал в шею Арсений, обдавая теплым воздухом нежную кожу, провоцируя пробежать по телу целый табун мурашек. Одновременно с этим, Антон расстроился, ведь придётся отпустить мужчину и самому выйти из этих, таких нужных, объятий. - У тебя уже нос замерз, - математик выпрямился, поднимая голову с плеча подростка, и мило улыбнулся, однако всё так же крепко держал того в кольце из рук. Антон посмотрел на учителя, по-прежнему запустив руку в его тёмные волосы, и это не осталось незамеченным Поповым: - Видимо, руки тоже замерзли, раз в волосах пытаешься согреться, - усмехнулся тот, заставляя и парня напротив улыбнуться уголками губ. Антон опустил руку с головы мужчины, вновь прижимаясь лицом в его шею. Ему не хотелось завершать это чудное мгновение, но он понимал, что нужно. Арсений же отдал бы всё, чтобы так было всегда.