Волчья кровь

    Местность к востоку от озера, в окрестностях которого я охотился, была овражистой и труднопроходимой. По ней протекали многочисленные ручейки, размывающие землю и впадающие в Ильтиль, правый приток Рамна: веселую, шумную, бурную и мелкую речушку, которая являлась естественной границей между моей территорией и территорией одной из стай Общины. Я знал их вожака: мы часто пересекались в городе и на берегах Рамна, он был славным охотником, хорошим волком и великолепным альфой, а однажды я видел, как он приносил добычу одному из омег моей стаи. Нам нечего было с ним делить, кроме территории, но не сражаться же из-за непроходимых чащоб?     Берег Ильтиль со стороны моей земли представлял собой дикое переплетение ручьев, оврагов и кедрового стланика, который активно там произрастал. Зачастую по восточной части территории нельзя было пройти в волчьем теле, а поход туда в двуногом грозил переломом сперва ног, а затем и рук. Мои беты редко проверяли восточные границы, а я и вовсе там не появлялся, потому что в тех местах не водилась крупная добыча.     Впрочем небольшого кабана я поймал, потому что далеко к Ильтиль не пошел. Я потер лапой нос, обожженный о куст барбариса, и вспорол кабану брюхо. Съел одуряюще пахнущие внутренности, логично решил, что голову двуногие есть не станут, и оторвал ее от туловища. Я не любил хрустеть черепом, к тому же олень, пойманный Салтаром, двуногий, рыба, еще и этот кабан прочно обосновались в моем желудке и я чувствовал себя впервые за две недели достаточно сытым и поэтому решил оставить голову на съедение хищным птицам.     Я мог бы, конечно, отнести мясо в город, но кабанчик был маленький, и его едва хватило бы на перекус одному омеге. Но я не хотел возвращаться, и поэтому подхватил кабана поперек туловища и побежал к озеру, где остались двуногие.     Стемнело рано, как и всегда в это время Круга, и сквозь лесную крону проглядывало темное небо, усыпанное огоньками звезд. Я любил и звезды, и небо и когда-то давно, много Кругов назад, когда Песни еще часто звучали на наших землях, я забирался на старый городской клен и долго сидел, вглядываясь в темные небеса. Там обитали вечно соперничающие Духи Северных и Южных Ветров, и иногда мне казалось, что я вижу их суровые лица сквозь переплетение ветвей.     Зимой неизменно побеждали Северные Ветра, и я уже чувствовал их ледяное дыхание. Впереди показался отсвет костра, и я, не останавливаясь, выбежал на открытую местность перед озером. Двуногие плотно сидели у огня, самка ежилась в объятиях чернокожего, а светловолосый самец обхватывал себя за плечи, сидя спиной к озеру. В его необычных голубых глазах отражалось пламя, делая их почти черными, и он первым заметил меня, когда я уже почти подошел к очерченному костром светлому кругу.     - Я проспорил, Айдас, - тихо проговорил он, поднимая голову со скрещенных рук.     Обнимающиеся двуногие синхронно обернулись, и самка взвизгнула, громко и пронзительно, так что я подскочил от неожиданности, роняя тушу кабана и инстинктивно оскаливаясь.     - Твою мать, Неринга! Что ты орешь? - пробасил черный, похлопывая себя по уху.       - У этой твари светятся глаза! - испуганно вскрикнула она.     - Конечно, великие боги, он же волк!     - Это отражается свет, - так же тихо добавил светловолосый.     Он был не прав. В наших глазах отражалась душа, которая стремилась слиться с Духами нашей земли и вновь восстать, когда придет время Последних Песен. Но откуда это мог знать двуногий, лишенный волчьего тела, подумал я, подхватывая тушу кабана и приближаясь к ним.     - Ты посмотри, Ольтар! - заинтересованно воскликнул черный, поднимаясь на ноги.     Я осторожно, следя за самкой, подошел к костру, положил тушу между самцами, прижимая уши, почти неслышно прогудел звук, обозначающий дар другой стае, и отступил, гадая, какой будет их реакция.     - Это что? - тупо пробормотал черный, поглядывая то на тушу, то на светловолосого, то на меня.     - Это "спасибо" за рыбу, я так думаю, - удивленно ответил светловолосый.     Он встал, осторожно потянулся к добыче, не сводя с меня настороженного взгляда, и я с недоумением понял, что он опасается. Я недовольно отступил, высоко поднимая голову и злясь на глупых двуногих, ведь я ясно дал понять, что дарю им эту добычу. Давно, много Кругов назад, когда волки еще могли себе это позволить, мы дарили добычу вновь образовавшейся стае: альфе, омеге и их волчатам, если альфа доказывал право прокладывать Путь. Такое случалось редко, но все же случалось, и я счел возможным вспомнить давнюю традицию и не понимал, что в моих действиях могло вызвать опасение.     Но светловолосый все же дотронулся до шкуры кабана, следя за моей реакцией, и я отступил еще, предполагая, что так ему станет спокойнее. Я не ошибся, и светловолосый уже уверенно схватил тушу за край торчащего ребра. Я удовлетворенно фыркнул и ободряюще щелкнул зубами.     - Чтоб меня похмелье замучило, ну нифига ж себе, - непонятно пробормотал черный.     - Сам в шоке, - так же непонятно ответил светловолосый, и я оскалился, чувствуя недоумение. - Он вроде как поблагодарил.     О чем они говорили?     - Ты думаешь, что эта тварь знает, что такое благодарность? - спросила самка. - Он просто откармливает нас, перед тем как сожрать.     Она была глупа и напугана, эта двуногая, и я даже не почувствовал злости на нее. Я не знал, какой она видит смысл откармливать их, если я просто мог съесть добычу, которую поймал, но надеялся, что самцы этого вида все же умнее.     - Ты только что отказала волку в простейшем чувстве благодарности, зато приписала ему длинную цепочку размышлений, со странным выводом в конце. Не майся дурью, - твердо отрезал светловолосый и достал нож из-за пояса.     Самка пробормотала что-то неслышимое даже мне и снова отвернулась, глядя в пламя.     - Откуда у тебя кинжал? - спокойно спросил чернокожий, усаживаясь рядом с ней.     Я утомленно лег, наблюдая, как светловолосый сноровисто разрезает мясо на куски. У него были быстрые и точные движения, да и сам он был худым, тонким, перевитым железными мускулами, и напоминал мне ветку ивы в ураган: она тонка, но гнется, не ломается, и единственная остается нетронутой, когда смолкают ветра.     - Вытащил у одного из охранников, пока наш новый друг и его друг закусывали капитаном, - он протянул черному кусок мяса, и я, чувствуя, как накатывает дрема, удивился.     Волки ели как волки - сырое мясо, добычу, чтобы поддержать свои силы для новой охоты, так же ели омеги, вынашивающие волчат, и сами волчата. Находясь в городе, беты в двуногом облике, которые не уходили на охоту, в нем же и питались, потому что не было нужды поддерживать силы волчьего тела, которому требовалось еды не в пример больше. Много Кругов назад, когда мы еще могли запасать мясо, обменивать его на зерно, альфы всю зиму возвращались в город, чтобы поесть, или и вовсе жили в нем. Сейчас, когда силы таяли, как лед на летнем солнце, мы ели больше обычного, подрывая и без того скудные запасы. Мы сами себя убивали. Но в двуногом облике волки не ели сырое мясо: это было хоть и возможно, но все же мерзко.     Черноволосый спокойно взял мясо и осторожно закопал его в угли рядом с костром. Медленно, но надежно, и я успокоился, устав удивляться странностям.     Глаза слипались, тело, уставшее за двое бессонных суток, требовало отдыха, и я решил позволить себе задремать, прислушиваясь к разговору двуногих.     - Что будем делать дальше, Ольтар?     - Не знаю. Второй раз мы не пересечем Алнейру: у нас нет ни кораблей, ни команды. Ты хочешь вернуться?     - И снова попасть в плен, а затем и рабство? Нет уж, я не раб и рабом быть не собираюсь.     Кто такой "раб"?     - Тогда останемся здесь.     - И как жить? Посмотри на нашего дрыхнущего друга: он явно умен, а у него еще есть такой же белый, помнишь? И не факт, что один. Хочешь стать обедом гигантских волков?     Я не собирался их есть, и Салтар тоже.     - Чтобы прокормить таких зверей, если их, скажем, с десяток, нужна огромная территория. Может, они нас и не встретят.     В моей стае было три альфы, четыре омеги и восемнадцать бет, но моя территория не могла прокормить их всех, поэтому было глупо надеяться, что волки не наткнутся на двуногих случайно или не набредут на их след.     - Ольтар, я понимаю, до того, как нас поймали, ты рос среди леса и тебя учили уважать природу, но, черт побери, мы здесь просто не выживем. Нам надо есть, у нас нет оружия, кроме этого твоего кинжала, у Неринги до сих пор кандалы на ноге, а этот наш серый друг заглотит тебя двумя укусами. И меня. И Нерингу.     - Что ты предлагаешь, Айдас?     - Не знаю. Но возвращаться я не хочу.     - Мы и не сможем. Чтобы пересечь Алнейру, они построили восемь кораблей. На каждом по сотне рабов, помнишь? Они хотели завоевать эти земли, построить здесь города, вырубить деревья. И кто выжил? Алнейра выбросила на берег нас, я едва откачал Нерингу и тебя, волки съели капитана...     Города? Вырубить деревья? Но это моя земля! Я услышал рычание, и сквозь сон понял, что это мой голос.     - И хорошо, что съели. Мерзкий козел. Заставлял называть себя хозяином, урод!     Двуногие были непостижимы, и я замолчал, с ворчанием фыркая.     - Тише, Неринга. Волка разбудишь, ему и так вон снится что-то.     - Не указывай мне, Ольтар!     - Заткнитесь, оба.     Они замолчали, и я почти уснул, но тут услышал голос светловолосого:     - И все же, Айдас, у нас нет выбора. Останемся здесь, найдем убежище. Надо поискать местных жителей. Они наверняка знают, как отбиваться от волков. А может, это их волки и есть.     Мы были местными жителями, а больше на наших землях, от плоскогорий перед Восточными Горами до низменностей у Западного Моря, не было двуногих. Они бы никого не нашли.     - Почему ты так решил?     - Он слишком умен, не агрессивен и ведет себя так, будто уже видел людей, но не сражался с ними.     Кого он называет "люди"? Так зовется их вид?     - И он принес нам мясо. Надолго его хватит?     - Нет. Но я поставлю силки, и надо найти еще оружие. Может, проверить берег Алнейры? Там оставались тела охранников, когда мы уходили.     - Там еще оставалась парочка гигантских тварей, и вы можете восхищаться им сколько хотите, мальчики, но доверять этой зверюге я не собираюсь.     - Тебя никто и не просит. Просто не провоцируй его, может, если я прав, он отведет нас к людям. Я пойду к реке, обыщу тела, а вы отдыхайте.     На берегах Рамна не осталось тел, и я хотел сказать об этом, но Духи сна не выпустили меня из своих цепких когтей.     - Ольтар, ты рехнулся? Ночь, ни зги не видно. Пойдем утром! Или мы идем с тобой!     - Я никуда не пойду! И ты не пойдешь, Айдас, даже не смей! - Неринга права. Я единственный хоть сколько-нибудь вижу в темноте и разбираюсь в лесу. А утром трупов может и не остаться, мы же не знаем, что еще за хищники водятся здесь.     - Их и сейчас может не быть! Там же оставались волки! Они наверняка их сожрали!     - Мы не выживем без оружия, Айдас. Я скоро вернусь, не провоцируйте волка и дайте ему мяса, когда проснется.     - Еще чего!     - Это его добыча, Неринга. А мы все равно не сможем ее сохранить. Я скоро вернусь, ждите.     Я услышал удаляющиеся легкие шаги, а затем наступила тишина, и я наконец заснул, слушая вой Северных Ветров.     Я проснулся от крика. Духи Северных Ветров все же одержали сокрушительную победу и пришли на наши земли, принося с собой снежную бурю. Я поежился, хотя мне и не было холодно: на мне лежало минимум полметра снега, а жар моего тела создал в нем уютное логово. Вылезать не хотелось: охота будет невозможной еще два дня или три, пока ярость Духов не уляжется, и эти два дня можно было отдыхать.     - Ольта-а-ар! - вновь раздался крик, и я вспомнил, что уснул рядом с двуногими вчера вечером.     И что светловолосый ушел к реке. Это было ужасно, и я почувствовал, как шерсть становится дыбом. В двуногом теле было не выжить в зимнюю бурю, слишком велика была толщина снега, слишком морозен воздух, и я не понимал, чем светловолосый думал, когда отправлялся к Рамну.     Я выкарабкался из-под снега, отряхнул шкуру. Самка сидела у кромки леса, под защитой старого дуба, и это было верно: не опавшая еще листва не позволит засыпать снегом ствол, и был шанс, что она выживет. Если не замерзнет, конечно. Черного нигде не было видно, но сквозь свист и рев ветра я слышал биение его сердца на той стороне озера, ближе к реке.     - Ольтар! - снова раздался крик, и я мягкими, высокими прыжками побежал на голос.     Снег еще не успел полностью покрыть наши леса, доставая мне всего лишь до середины предплечья, но черный по бедро стоял на окраине озера и кричал в воющую пустоту. Я подбежал к нему, недовольно рыкнул, привлекая внимание, и он обернулся:     - Волк!     Не было времени ничего объяснять, поэтому я толкнул его носом, не рассчитал силы, нечаянно опрокидывая его в снег, и зарычал от бессилия.     - Что ты творишь?! - черный с трудом поднялся и снова упал, когда я встал перед ним, указывая носом на свою спину.     Мы так катали любопытных волчат, которые, окончательно достав омегу, переключались на всю стаю. Волчата были счастьем, и хоть и не были особо велики, но успевали надоесть всем, даже терпеливым бетам. Но черный не сообразил, что я хочу ему сказать, и закричал:     - Уходи, волк! Я должен найти Ольтара!     Я знал, что он никого не сможет найти, и напряг мышцы. Они перекрутились, вызывая мгновение сладкой боли, жар расплылся по телу, переплавляя кости, и я закричал, перекрывая вой ветра:     - Садись мне на спину! Я сам найду его! Ты не выживешь в снегах!     Но он замер, пораженно на меня глядя, и я чуть не взвыл, вспоминая, что они не умеют превращаться и не видели смену тел, естественную для нашего вида. Я протянул ему руку, ежась от яростного ветра:     - Вставай! Айдас, ты слышишь меня? Вставай!     У нас было не принято произносить чужие имена. Хозяин имени должен был доверить его тебе, разрешая называть себя так, как его нарекли Великие Духи, но я не мог ждать и следовать правилам. Мой крик подействовал, и ладонь обхватили заледеневшие пальцы. Я потянул на себя, помогая ему подняться, и прокричал, запрокидывая голову, потому что он был выше меня:     - Я сейчас превращусь снова и ты сядешь мне на спину! А потом я найду твоего соплеменника! Понял?     - Чтоб меня похмелье замучило... - тихо и непонятно пробормотал он, но я услышал и чуть не свернул ему шею, чтобы думал быстрее. - Да, я понял!     Я превратился в волка, как всегда быстрее и легче, чем в человека, и облегченно вздохнул, когда он, пробираясь в снегу подошел ко мне.     - А ты меня не съешь?     Я зарычал ему прямо в лицо, поражаясь его глупости, и он быстро пробормотал, забираясь мне на спину:     - Понял, понял, что ты нервничаешь-то?     Чувствовать у себя на спине такую тяжесть было непривычно, но я не стал прислушиваться к протестующим инстинктам и побежал к дубу, под которым осталась самка.     Я чувствовал, как руки чернокожего зарываются в шерсть на шее, и подавил желание передернуться: прикосновения были мне неприятны.     Самка сидела под дубом, я чувствовал ее запах, но не видел: снег уже доставал до нижних ветвей. Черный поджал ноги, чтобы они не касались снега, и, наклонившись, проорал мне в ухо:     - Надо достать ее, волк!     Просто гениально. Я дернул ухом, подавил желание потрясти оглушенной головой и повернул к нему голову, щелкнув пастью.     - Что? - недоуменно спросил он, и я с силой встряхнулся, сбрасывая его в снег. - Болван, мог просто сказать!     Я говорил, и это его беда, что он не понял. Самка все еще была в снежном плену, и я начал ее откапывать, разгребая снег мощными лапами. Я быстро до нее добрался, самка сидела, обхватив себя руками, и молча, но с надеждой подняла на меня взгляд. Чернокожий бесцеремонно меня подвинул и протянул ей руку, помогая выбраться.     - Что дальше? - спросил он, и я повернул морду, снова указывая на спину.     На этот раз чернокожий меня понял, и подтолкнул самку ко мне.     - Садись!     - С ума сошел!?     - Неринга, просто поверь мне!     Ветер завывал все злее, и я тяжело вздохнул. Светловолосый был где-то там, на пути к Рамну, и с каждой секундой шансы спасти его улетучивались. Двуногие взобрались мне на спину, и самка вцепилась руками в шерсть. Около Ильтиль был старый, глубокий овраг, в стенах которого волки вырыли пещеру, чтобы пережидать зимние бури, и я направился туда, уже увязая в снегу.     Надо было поспешить.