Остролист снова в огне

…Стучащее в горле сердце быстро колотилось, отбивая сумасшедший ритм. Джуниор не мог поверить в то, что чуть не произошло с ним несколько минут назад. Поражённый, он стоял, бессильно оперевшись на белый фаянс блестящей почти стерильной чистотой раковины. За спиной раздались шаги. «НЕТ!» Только не Дэйв!.. Джуниора всего затрясло от одной мысли, что рыжий мог прийти к нему прямо сейчас. Он же не мог так быстро очнуться, это невозможно, удар ведь был достаточно сильным, чтобы он отключился не меньше чем на сорок минут! Воспоминания живо вспыхивали в голове юноши. Эллефсон зажмурился, с остервенением впиваясь пальцами в волосы, до боли оттягивая их. Лишь бы не воссоздать в голове эти жёсткие руки на своей талии, эти жгучие нездоровым блеском глаза. Шаги становились всё громче, заставляя Джуниора вжаться в стену в бессильном ужасе. В горле пересохло. Руки тряслись и дрожали, как у заядлого наркомана. Спина вся вспотела от нервов. Вот он, щелчок открывающейся двери. Вот он, конец.  — Э-эй. Дж-Джуниор?.. Что это с тобой? — Кирк. Дэвид с облегчением выдохнул. Всё тело дрожало, как будто перед этим его погрузили в ледяную воду. В ту минуту Эллефсон был готов в ноги упасть тому, кто сделал эти раковины такими прочными, что за них можно было опереться; он едва не потерял равновесие и не упал, пока дверь медленно открывалась.  — Дж-Джуниор? Эй, что это с тобой? — от градуса невнятный, но по-трезвому обеспокоенный голос друга постепенно возвращал мёртвые неподвижные глаза Джуниора к жизни.  — Кирк… Пойдём домой, — это всё, что Джуниор сейчас мог выдавить из себя. Ему нужно прийти в себя. Кирк в ответ только чуть заторможенно кивнул и подошёл к двери и мотнул головой, приглашая Дэвида выйти из туалета и убраться восвояси. Тот не заставил себя долго ждать. Они оба старались как можно быстрее свалить отсюда, дабы не навлечь на себя ещё больше проблем, чем сейчас. Хэммет всю дорогу молчал, глядя то куда-то в сторону, то в дальнее, уже начинающее светлеть, небо, в общем, куда угодно, но только не на Джуниора. Тот тоже ничего не говорил и не пытался завязать разговор, а лишь тихо шёл рядом с Кирком, не держа в голове ничего, кроме давящей на виски пустоты. В незаполненной мыслями голове, потихоньку начинала дребезжать нарастающая, резкая и просто нестерпимая боль. Другой бы на его месте уже звонил в дурку, в панике рассказывая каждому встречному о своей попытке изнасилования, записывая новые стопки завещаний и прощальных писем и раскачивался в углу, как какой-нибудь псих. Но Эллефсону просто было плохо. Это в самом деле было то самое паршивое состояние, когда никаким, кроме как плохое его не охарактеризуешь. Уже на развилке, возле школы, Кирк вдруг взял Джуниора за руку. Тот вопросительно посмотрел на него. Хэммет, за всё время пути успевший почти полностью протрезветь, неуверенно начал:  — Я… Джуниор, ты… Мм, то есть, ты-ты не хотел бы пойти с… Со мной?.. К концу его голос совсем затих, ожидая ответа.  — Нет, что ты, я… Возможно, ты — то, что мне сейчас нужно больше всего, Кёрки. — Джуниору нелегко дались эти слова, но после того громадного потрясения, что он пережил сегодня, всё казалось не слишком сложным. «Он назвал меня «Кёрки». Теперь я не смогу не мечтать о нём по по ночам, вот чёрт.» — со скоростью света пронеслось в мыслях кудрявого. Он незаметно улыбнулся, и улыбка эта была преисполнена смущения с примесью сладости счастья. Порой ему казалось, что человеку и правда так мало нужно для счастья.  — Ну так что, пошли?  — Да-да… — сказал Эллефсон и спустя некоторое время внезапно остановился и схватился за голову, пугая друга, идущего рядом, своим спонтанно побледневший лицом.  — Ох, что-то мне нехорошо.  — Что, что такое?   — Голова… Раскалывается так, что во лбу больно!  — Ничего, сейчас дойдём и я напою тебя чаем, чтобы прошло побыстрей, хорошо?  — Ох, отлично, давай. Ай! Ну вот, снова как топором в мозгах ковыряются, — Эллефсон опять болезненно поморщился. Придя домой к Кирку, он первым делом отвёл Дэвида в свою комнату, наказав спокойно посидеть в кресле и не мешать его приготовлениям. Хэммет пошёл на кухню и поставил чайник. Кирк метался в поисках заварки, и в конце концов, его выбор пал на сбор целебных трав, лежавших в аккуратном холщовом мешочке. Им сейчас не помешает выпить горячего душистого чая на ночь. Кирк закрыл крышкой фарфоровый чайничек, а затем спешно вернулся в комнату. Кирк копался в шкафу, доставая свежее постельное бельё и расстилая постель. Джуниор в неком ступоре наблюдал, как тот сначала возится с длинной белой простынёй в маленький голубой цветочек, расправляя её по всей кровати, а затем с яростью боролся с пододеяльником, раз за разом с досадой упуская тот самый уголок, в который нужно просунуть другой конец одеяла. Наконец, закончив с подлым куском ткани, Кирк выпрямил спину, хрустнув позвонками, и пошёл на кухню за чаем. Чайник уже начинал свистеть на плите, потихоньку нарастая. Кирк тут же выключил газ. Не стоит будить маму из-за такого. Она поймёт, если что. Всегда понимает. На губах Хэммета расцвела небольшая тёплая улыбка. Иногда Кирк задумывался о том, как же ему всё-таки повезло. И не только с родителями. Несмотря на то, что отец постоянно в разъездах, его мама была для него лучшей, она всегда могла утешить, подбодрить, направить его мысли на правильный путь. Наверное, именно она повлияла на него наилучшим образом. Научила тому, чему обязаны научить своих детей все адекватно настроенные матери. Любовь к книгам и не только тоже привила она. Наверное, не будь она с ним в тяжёлые времена, не указала на ошибки, Кирк мог бы… Даже думать о таком сейчас не хотелось. Травяной настой должен успокоить их нервы и искоренить последние капли алкоголя, для более терпимого пробуждения, без сильной головной боли и тошноты, как это часто случается у впервые захмелевших подростков.  — Вкусный чай, кстати, — заметил Джуниор. — Чабрец?  — Он самый. — подтвердил Кирк, прихлёбывая из своей чашки. — Ты пей лучше, а то на тебе лица нет. Точно всё в порядке?  — Не волнуйся, я просто перенервничал. Ну, место новое, людей много. Я не очень люблю толпы, — он виновато опустил глаза, делая ещё один глоток.  — Что ты, это нормально, тебе нечего стыдиться! К тому же, у всех есть свои фобии и страхи, и никто не должен осуждать других за это. — хоть Кирк и рассказывал это тихим тоном, без всяких героически драматичных пауз, Джуниор правда смог проникнуться и понять его главную мысль. Дэвид немного пожевал нижнюю губу, помялся, а потом всё же спросил:  — А какой страх у тебя?  — Ну, я… Я не знаю. — задумчиво протянул Кирк. — Обычно мы узнаём, чего боимся, пережив это в прошлом. У меня такого не было. Но, может, в детстве только… На самом деле, Кирк уже знал свой главный страх. Но говорить об этом кому-то, даже Джуниору, он не собирался. Он слишком боялся своего прошлого. Своих тёмных времён. После небольшой паузы, Джуниор сказал:  — Ладно, пойдём спать? Я очень надеюсь, что отец меня не прибьёт, я не предупредил его о том, что останусь у тебя. Вдруг глаза Кирка загорелись идеей.  — Слушай, а ведь это не проблема! Телефон!  — Точно! Я ему позвоню, и он, по крайней мере, будет осведомлён.  — Верно, сейчас покажу где он у нас. Набрав номер, Дэвид остался в коридоре, разговаривая с родителями, а Кирк решил сходить в душ. К счастью, родители Эллефсона не были против ночёвки у его друга, уповая на желание их мальчика найти друзей и приобщиться к социуму. Ещё лучше было то, что завтра будет суббота, а это значит, что Джуниор может остаться с Кирком хоть на весь следующий день. Эллефсон улыбнулся. Да, они смогут побыть вместе. И это будет замечательно, чего бы это ни стоило. Оба юноши уже были чисты и трезвы к тому моменту, когда пришло время ложиться спать. Но вот в чём вопрос: стоит ли одному из них ночевать на диване в гостиной или же всю ночь ворочаться на одной кровати, пусть и двухместной. Недолго думая, они приняли решение остаться вдвоём. В гостиной было значительно прохладнее, чем в комнате, это раз. Ну и вторым негласным аргументом стало желание обоих быть чуточку ближе, чем сейчас. Всё шло хорошо, но только часы пробили час ночи, началось что-то страшное. Джуниор начал метаться на постели с сумасшедшей скоростью, сбивая одеяло к чертям и пребывая в кошмаре с головой, оторвавшись от реальности, выбраться из этого состояния без посторонней помощи не представлялось возможным. Кирк тряс его за плечи, пытаясь одновременно и удержать вырывающегося из всех сил Дэвида на месте, и разбудить его. Наконец, не найдя ничего другого, Кирк легко шлёпнул Джуниора по щеке. Странно, но это сразу сработало. Весь пышущий жаром и вспотевший от быстрых движений, Эллефсон открыл глаза.  — Кирк, он…! Он!.. Мне страшно, — он весь трясся и плакал от настигнувших его воспоминаний.  — Всё, всё, я с тобой. — Кирк потёрся щекой о его макушку и к прижал к себе, искренне желая защитить его, укрыть от всех бед и несчастий, чтобы тот не проронил ни одной слезинки. Джуниор прижался к нему в ответ, облепляя всем телом и обвивая его спину всеми конечностями. Парни лежали так, громко сопя и то и дело отбирая одеяло друг у друга. Хэммету это быстро надоело, и он решил просто сдаться и не шевелиться какое-то время, пока Джуниор не заснёт глубоким сном, и он не сможет забрать свою справедливую часть одеяла. Тот обнял его, положив руку Кирку на бедро. Щёки Хэммета загорелись огнём. Ему даже привиделось, что свет от его лица может осветить всю тёмную комнату. Так некстати нахлынувшее возбуждение накрыло юный организм тёплой тянущей волной. К недовольству Кирка, Джуниор притянул его к себе так сильно, что не отлипнуть, а потому, собравшись с духом, парень пытался думать о чём-то другом, чтобы отвлечься от растущей нервной дрожи, пронимающей до кончиков пальцев. В результате, у него получилось сбросить с себя этот горячий морок, и Хэммет успокоился. Ещё немного поворочавшись, Кирк закрыл глаза и отключился. Мысли его увязли в затягивающей трясине сна.

***

POV Ларс Да уж, пирушка была знатная! У меня до сих пор в ушах звенит. Но зато я в очередной раз вышел победителем. Тот спор я выиграл, был доволен призом и даже смог унизить этого высокого выскочку Саймона, нашего старосту-зануду. По правилам спора, кто больше выпьет текилы — тот и победил. Наградой объявила свой поцелуй с победителем сама хозяйка вечера. А вот наказанием, в противовес призу, нужно было поцеловать Джортон, эту серую мышь. Конечно же, хрупкий иммунитет Саймона не выдержал такого напора, притом, что я смог выпить аж пять рюмок. Саймон не осилил и трёх, так что победа была за мной в любом случае. По итогу этого «конкурса» я поцеловался с Клодин, она была однозначно рада мне, поэтому не стеснялась вести. Джортон тоже достался поцелуй, пусть и не с таким красавчиком, как я, но что уж тут поделаешь, они с Саймоном — два сапога пара. Но целуется она ужасно, ей богу. Это было очень видно. Хотя тот додик был только рад высосать из неё душу. Небось у него даже не было никогда «того самого». По правде говоря, у меня тоже, но это не так важно. Липкие щупальца утаскивают меня всё дальше, и я медленно проваливаюсь в пустоту… И снова сон. На этот раз я опять в своей «любимой» церквушечке. Вот она, моя родненькая! На этот раз осматриваю все детали, стараясь не упускать из виду ничего важного и не только. Так, что тут у нас… На стенах больше грязи, будто кто-то перестал убирать здесь всю пыль. Много пятен появилось на длинных бордовых шторах, пожелтели и стали вялыми от масляного налёта до этого пушистые, кремовые кисточки. Образа покосились, утратив свежий стеклянный блеск. Свет хуже проходил сквозь стёкла из-за расплавленной от жары липкой серовато-желчной мути, поэтому в помещении стало заметно душнее и темнее. Старые кресты, до этого ровные, теперь накренилась и стояли криво, как от проклятия, что часто показывают различных в фильмах ужасов. Скамьи стояли вразброс, будто кто-то игривой походкой пробежался по ним, раскидав по углам церкви. Было душно и жарко, Я почувствовал, как к моей спине липнет рубашка, неприятно мокрая и быстро остывающая от горячего пота. Сзади всколыхнулось непонятное шевеление. Такая тихая, но отчего-то очень отчётливая вибрация в воздухе. Я тут же повернулся. Передо мной стоял неясный силуэт. Человеческий силуэт. Лица не было видно, но я бы мог назвать его вполне красивым мужчиной, судя по телосложению и общей фигуре. Крепкие мышцы, натренированные ноги, сильные руки и длинные волосы непонятного цвета; свет падал таким причудливым образом, что невозможно было определить что-либо точно. Не обращая внимания на желание струсить и убежать куда-нибудь, я решился подойти поближе. В обеих руках у незнакомца был зажат белый светящийся меч, на голове был шлем, полностью скрывающий лицо, но через небольшие ажурные прорези мне были видны его кристально-голубые, живые, словно горный поток водопада, глаза. Он был одет в сияющие золотые доспехи, которые сверкали даже в душном полумраке. В целом, он не показался мне опасным, я ощущал странное чувство чистоты рядом с ним. Как будто мы были не в пыльной, постаревшей на четверть века церкви, а где-нибудь на лугу.  — Кто ты? — спросил я, не надеясь на ответ. Не похоже, что этот странный человек любит болтать, как я, но попытка — не пытка.  — Рыцарь Львиное Солнце, а какое имя носишь ты, о юный избранник судьбы? Какой глубокий, красивый голос. Удивительно, я ещё не видел его лица, но уже пытаюсь представить его в общих чертах по голосу. Выходит неплохо.  — Я Ларс Ульрих. Что ты здесь делаешь и почему ты появился… Именно сейчас? Тебя кто-то послал, да?  — Можно и так сказать. Я — один из членов культа Пяти Проводников. Мы — духи, которым суждено стать помощниками нового провидца. Моя миссия — подсказать тебе дорогу.  — Что ещё за культ? Какая дорога?  — Об этом, и обо всём прочем я расскажу тебе следующей ночью, юный Ларс. А сейчас, до скорой встречи… Очертания Рыцаря становились всё более зыбким и размытым, грани меча стирались, будто кто-то быстро водил по ним мягким ластиком, Львиное Солнце быстро становился блистающим туманом, затем расплывчатым облаком, потом одним большим торнадо, и так пока в воздухе не закружился ураган золотой пыли. Сверкающий вихрь взметнулся, поднялся над полом и, сияя и набирая силу, вращаясь с отдалённым звуком эха грома вдалеке, разлетелся на миллионы золотистых крупинок, моментально растворяющихся на моих глазах. По чекам резануло едким белым светом. Я проснулся, лёжа на большой кровати в своём доме. На мне была моя старая пижама, в глазные яблоки давил солнечный свет. Кто-то позвал меня по имени чистым, сочным баритоном:  — Ларс!.. Ларс… Я с трудом открыл глаза. Первое, что я успел увидеть, было лёгким порывом ветра и мелкие золотые крупицы, танцующие на свету. Не знаю, что меня ожидает, но я ещё никогда так не ждал следующей ночи, как сейчас.