***
Сейчас было ещё довольно рано, но гонщик не сомневался, что Ретчет уже на своём рабочем месте, ворчит на медперсонал и орёт на безпроцессорных пациентов, потом со всем своим профессионализмом невозмутимо латает повреждения, удаляет баги и вирусы и снова орёт. Гораздо приятнее было бы посетить одну из приёмных на первом этаже медцентра, где заседали другие дежурные терапевты, которые про гонки и постоянно обновляющиеся царапины ни сном ни духом, но они же и занесли бы ему эти вмятины в медкарту, где они копились бы с завидной скоростью до тех пор, пока на него не обратит внимание дорожная полиция. Родимус страх как не любил разного рода правовые разбирательства, всегда неизменно отягощённые бесконечной бюрократией и ежецикловым выносом процессора на свалку запчастей. Так что пускай это лучше будет Ретчет. Пускай вынесет ему проц всего один раз, быстренько подлатает и отпустит восвояси, без единого информационного следа в виртуальной медицинской базе Иакона. Родимус знал, что Ретчет терпит его только из-за их с Дедлоком старой дружбы, насчитывающей немало ворн и немало взлётов и падений. Он часто бывал у них с медиком в гостях, и успел примелькаться, со временем Ретчет даже научился его понимать и одобрять. И терпеть. Родимус никогда бы не подумал, что избранником его старого друга станет этот ворчливый медик, с которым он до этого сталкивался не раз на различных собраниях во Дворце Праймов, где по совместительству располагался и Сенат. Долгое время они с Ретчетом знали и неприязненно относились друг к другу, пока в какой-то момент не оказалось, что у них есть общий знакомый, бывший для каждого, без преувеличения, очень дорог искре. Решение Дедлока было окончательное и бесповоротное, так что Родимусу ничего не оставалось, кроме как смириться и попробовать подстроиться. Благо это он очень хорошо умел. К тому же, как оказалось позднее, Ретчет был не настолько сварливым и неприятным мехом, как казалось со стороны. Улицы, встречающиеся на перекрёстке, на котором располагалось здание медцентра, недавно реставрировались и сейчас представляли собой едва ли не образец урбанистического богатства и изящества Иакона. Вылизанней и представительнее была разве что Центральная площадь, обрамлённая главными правительственными зданиями, Кибертронской академией и монументальным куполом оперного театра. Теперь, когда Родимус сам формально числился сенатором от северо-западного дистрикта, у него был доступ ко всем документам, касающимся городского бюджета, и цифры, которые он там видел, не могли не восхищать. Выйдя из бесконечного потока машин на главном подвесном шоссе города и свернув на съезд, ведущий на широкую площадку перед медцентром, суперкар резко затормозил и трансформировался. Короткая поездка ожидаемо ещё сильнее расстроила его стабилизаторы. Неверным шагом он стал подниматься по ступенькам, вцепившись манипулятором в широкий белоснежный поручень. На середине пути Родимус не удержался и оглянулся, осматривая бесконечный утопический пейзаж перед собой. С утреца воздух в Иаконе был особенно прозрачным и, хотя сейчас он был не в самой высокой части города, до самого горизонта, как на ладони, простирался огромный северный дистрикт, самый древний и самый богатый район города. Он сиял тысячами многоэтажных жилых зданий и сферическими крышами древних храмов и домов искусства, отсюда даже был частично виден монументальный комплекс Дворца Праймов и более низких пристроек рядом с ним. В самой дальней точке виднелся размытый переход белоснежно-стального города в светло-голубое небо, озаряемое светом двух кибертронских солнц. Как бы хорошо было прямо сейчас забыть о долге и рвануть прямо туда на всей скорости, стирая покрышки и собирая по пути новые царапины и вмятины — Родимус всегда водил очень неосторожно. В былые ворны он бы так и поступил, но сейчас просто развернулся и энергично толкнул прозрачную дверь медцентра.***
В небольшом белом коридорчике, где располагалась личная приёмная Ретчета, было довольно людно: туда-сюда сновал младший медперсонал, в дальнем конце у перехода в отделение репродукции стояла счастливая парочка механоидов, ожидающих пополнение, а у самого кабинета на скамеечке сидели два меха, на одном из которых Родимус рассмотрел знаки пограничной городской службы. Напротив них стену подпирала фемка очень яркой жёлтой раскраски, впрочем, весьма странно потрескавшейся, видимо с этим она и пришла к Ретчету. Родимусу заранее было её жаль. Обойдя попавшегося ему по пути медбрата, незадавшийся гонщик опёрся о стену рядом со скамейкой, коротко кивнув её оккупантам. Наполовину прислушиваясь к чужим разговорам, наполовину плавая в собственных мыслях, он отстранённо заметил, как дверь в кабинет открылась и выпустила красного рогатого минибота с перепаянными лицевыми пластинами. Бывают же и среди этой мелочи драчуны, подумалось Родимусу. Тем временем в кабинет зашёл мех из пограничников, а на его освободившееся место на скамейке быстро шмыгнула фемка. Уже заскучав и в поисках хоть какого-то развлечения оглянувшись по сторонам, Родимус поймал очень нехарактерный для такого мирного и цивилизованного места взгляд. Благо направлен он был не для него. Высокий синий мех, приближающийся к ним с другого конца коридора, сложил лицевые пластины в такое крайнее выражение омерзения и пренебрежения, словно увидел одну из тех грязных органических тварей, о которых на бесконечных сессиях рассказывали ксенобиологи, возвращавшиеся из экспедиций в глубокий космос. Переведя взгляд в другой конец коридора, Родимус понял, отчего его так перекосило. Это конечно было не чудовище с далёкой планеты. Грязное? Возможно, но всё же существо было чисто кибертронской природы. К кабинету широкими дёргаными шагами приближался сикер. Обычный иаконский сегрегированный сикер, во Дворце таких было полно, а вот в остальной части города в дневное время цикла их почти невозможно было встретить. Судя по удивлённым и разной степени брезгливым взглядам медперсонала и пациентов, тут они тоже были редкими гостями. По мере приближения к кабинету широкие шаги стали ещё более дёргаными и в конце концов сикер споткнулся, ладонью успев зацепиться за край скамейки, что заставило сидевшую с того края фемку заметно дёрнуться. Усевшись у стены и подтянув острые коленки поближе к кокпиту мех замер, терпеливо дожидаясь своей очереди. Все социальные исследования, которые доводилось видеть Родимусу в СМИ, утверждали, что сегрегаты обращались в медицинские и правовые учреждения в несколько раз реже среднестатистических иаконцев, так что видимо у этого меха уже не осталось выбора. Из-за его скрюченного положения мало что можно было разглядеть, но Родимус видел, что у того из разбитой надбровной дуги сочится энергон, на носу и на губах царапины, на поджатых тёмно-голубых крыльях несколько вмятин, с ног кое-где содрана краска. Один из манипуляторов был измазан в какой-то жидкости, о происхождении которой Родимус знать не хотел. Неровная скованная походка и увечья и так не оставляли сомнений в случившемся. Все вокруг понемногу отошли от увиденного и сделали вид, что ничего не произошло. Родимус не видел причин, чтобы не последовать их примеру.***
— И почему у меня ощущение, что я вижу тебя каждый декацикл? В кабинете у Ретчета было светло и просторно, большую часть помещения занимала современная комфортабельная медплатформа и несколько навороченных вспомогательных аппаратов, облегчающих оказание первой помощи. Около огромного окна, занимавшего всю дальнюю стену, стоял стол бежевого цвета, наполовину заваленный неровными стопками датападов и чипов. Тут же возвышалась тонкая прозрачная панель информационного терминала. Внешне хорошее настроение Ретчета окончательно убедило гонщика, что он правильно поступил, не став пропускать покоцанного крылатого вперёд себя. После такого пациента из медика тут же улетучилось бы всё благодушие. Ещё и на работу бы опоздал.***
На центральной площади как всегда было многолюдно. Несравнимо с тем, во что она превращалась по вечерам или в праздники, но всё ещё прилично. Занятые своими делами суетящиеся мелкие чиновники и секретари спешили к Дворцу Праймов, балансируя в руках стопки датападов и кубики энергона, чуть более представительные чины вели себя более прагматично, не торопясь выходя из альт-формы или покидая личные транспортники на въезде в подземную парковку и направлялись к огромным величественным дверям, притягивающим к себе взгляды прочих горожан, с утра пораньше избравших маршрутом к месту назначения именно это место в городе. Любой, кто хоть раз побывал здесь, не стал бы их винить. Это место было средоточием прогресса и сиятельного благородия самого крупного полиса Севера. С этой площади начался Иакон, здесь, на том самом месте, где сейчас возвышался Дворец, заседали древние Праймы, отсюда пошла и распространилась по всех планете цивилизованная история Кибертрона. Даже Родимус, обычно равнодушный до архитектуры и любого другого искусства, не мог не потратить хотя бы пару кликов, чтобы восхищённо поглазеть на чистенькую, стальную площадь, на со вкусом встроенную в древние фасады навороченную инфраструктуру, на отполированную, бликующую в лучах двойного солнца обшивку прохожих. И так каждый день. Ещё никогда прежде он не был настолько доволен своей жизнью. Стремясь поскорее влиться в ритм кипящей вокруг жизни, он взбежал по отполированным ступеньках парадного входа и прошёл в невероятно высокий, приглушённо освещённый проникающим с улицы светом холл. Шум улицы остался за ярко горящим за его спиной спойлером, аудиосенсоры наводнили тихие дежурные разговоры немногочисленных чиновников и советников, коротающих оставшиеся до начала рабочего дня клики у стойки информации или в уютной зоне отдыха справа от возвышающейся напротив входа огромной расходящейся наверху лестницы на второй полуэтаж. Не заботясь о том, чтобы хотя бы вежливо кивнуть коллегам, половины из которых он даже не знал, Родимус поднялся по кованым ступеням к виднеющимся впереди лифтам и нетерпеливо потыкал в кнопку вызова.***
Родимус стал сенатором, избравшись от своего округа почти четыре ворна назад, и всё это время свой пост занимал в основном формально. Он посетил едва ли десяток ежедневных заседаний за это время, появляясь в огромном зале с внушительной трибуной напротив входа, окружённого со всех сторон амфитеатром сенаторских мест, только в особых случаях. В данном смысле он не был исключением. Многие меха, занимавшие значимые и нужные, но официально не существующие пока что посты, были по документам сенаторами. Родимус был заместителем начальника охраны Дворца, по крайней мере, так другие его называли. В реальности он понятия не имел, чьим именно заместителем он был, зато отлично знал, в чём заключалась его работа: присутствовать на всех без исключения заседаниях Прайма и его близких советников. Родимусу казалось, что он в этом плане выше прочих сенаторов, ведь пока в «Сенате» разрешали мелкие вопросы и проводились не всегда понятные ему диспуты, настоящая власть исходила именно из совета Прайма. И хотя обычно во время этих встреч из вокалайзера оранжевого меха не вылетало ни звука, он чувствовал свою значимость, просто присутствуя там. Конечно, это было не всё, чем он занимался. Не успел Родимус добежать до небольшого совещательного зала, который Сентинел облюбовал для своих собраний, а его коммлинк уже заваливало поступавшими от граждан жалобами, запросами из смежных управлений и просьб предоставить доступ к документам, названия и числовые коды которых он видел первый раз в жизни. Отключив звуковые оповещения коммлинка, он ускорился почти до бега, пролетая повороты в соседние коридоры и на ходу проверяя хронометр. Около самой двери в зал совещаний, он едва не вмазался в появившийся, как гром среди ясного неба, ярко-красный шеврон. Праймусе, а как хорошо начинался цикл. Не успел Проул раскрыть рта, как чуть не врезавшийся в него мех энергично замахал руками, чуть ли не весь коридор вскрикивая: — Не опоздал! Не опоздал! Холодное, осуждающее выражение на белых лицевых пластинах никуда после этого утверждения не исчезло и, закатив оптику, глава отдела стратегического развития активировал механизм открывания створок и прошёл внутрь. Идеально ровная осанка и недовольное выражение лицевых пластин неизменно навели Родимуса на мысли о засунутом в одно место куске арматуры. Дождавшись, пока разогнавшиеся вентсистемы вернуться в норму, мех встряхнулся и прошёл вслед за тактиком.***
За овальным столом в небольшом помещении пока не хватало парочки его обычных обитателей, и Родимус в очередной раз похвалил себя за то, что додумался покинуть своё жилище пораньше. Стоило ему пройти внутрь, как его взгляд тут же захватила пронзительная тёмно-синяя оптика Сентинела Прайма, вечно выражавшая какую-то детерминированную скрытую усталость, которую можно было разглядеть лишь здесь и никак нельзя было заметить, смотря на него из толпы, пока духовный глава Иакона, а формально и всей планеты, вещал с трибуны. Твёрдо кивнув в качестве приветствия, массивный красный мех сменил объект своего внимания, горящая над лицевой маской оптика сфокусировалась на сидящем по правую руку от него Проуле. Родимус скользнул на своё место у стены, рядом со стенографистом, Райотом, чьи имя и внешность никогда не позволили бы заподозрить в нём меха его профессии. Слева от Прайма в кресле развалился Баззсоу, известный в высших кругах ксенофоб и не менее известный среди широкой публики филантроп, владелец многочисленных некоммерческих фондов, помогающих материально тысячам кибертронцам в каждом из полисов планеты. И хоть он вечно что-то печатал в датападе и отвечал на сообщения через автономный коммуникатор, что он забыл в ближнем совете, Родимус никогда не понимал, но оспаривать личные решения Прайма, как и прочие, никогда бы не решился. Сбоку от Проула место пустовало, как и большую часть ворна: в последнее время Тайрест объявлялся всё реже и реже, по самые антенны утопающий в делах Верховного Суда, погребённый под тяжестью проводимых в судебной системе реформ и кадровых перестановок. Первые ворны пребывания Родимуса на новой должности он был постоянным и очень деятельным участником их маленького совета, за прикрытым плащом плечевым блоком которого неизменно непробиваемой скалой возвышался мех, одно воспоминание о котором заставляло искру Родимуса приятно трепетать в своей камере. Дальше было место очень высокой фем с салатовым окрасом брони и очень узким корпусом, из-за которого за глаза её все называли «подпоркой власти», что вполне соответствовало занимаемому ею посту начальницы отдела пропаганды и связей со СМИ. За ней пока пустовавшие кресла ответственных за развитие отношений с другими полисами, не всегда присутствующих на совещании, напротив них на стороне Баззсоу располагались их коллеги из отделов промышленного, культурного и рекреационного развития. Причём, они даже не были начальниками своих подразделений. С ними же вместе порой сидел непосредственный начальник Ретчета и глава медицинского центра Иакона Фарма, по загадочному для стороннего наблюдателя стечению обстоятельств появляющийся на заседаниях в те же дни, что и судья Тайрест со своим первым заместителем. Место напротив Сентинела, в другом конце стола, перманентно пустовало с тех пор как по неясным причинам известная всему Кибертрону воительница Элита Один покинула совет, в один прекрасный день просто не придя на заседание и больше никогда после этого не появляясь на публике. Пока Сентинел зачитывал повестку дня, Родимус невольно обратил внимание на ещё одного молчаливого и всеми игнорируемого участника частного собрания. У смежной стены за плечом Прайма маячила пара остроконечных золотистых крыльев, прикреплённых к такого же окраса сикерше, кротко уткнувшейся красной миндалевидной оптикой в пол и сложившей ладони в замок перед собой. Честно говоря, Родимус даже не знал её точного имени, хотя она присутствовала в этом зале постоянно, а также везде таскалась за Сентинелом, словно приручённый турболис. Прайм звал её Эмбер, позывной слишком короткий для сикера и, видимо, на самом деле ей не принадлежавший. В процессоре Родимуса снова невольно всплыв образ пострадавшего в медцентре сегодня утром, и ему стало почему-то немного совестливо. Прогуливаясь по дворцу и раздавая дежурные кивки направо и налево спешащим по своим делам коллегам, всегда можно было заметить то тут, то там мелькающие в переходах и на лестничных пролётах яркие пары низко опущенных крыльев обитающих во Дворце сегрегатов. Они были зрелищем до того примелькавшимся, что многие уже позабыли, кем они являлись на самом деле и просто их не замечали. В лучшем случае. Сам Родимус к сикерам относился довольно индифферентно, ему было неприятно на них смотреть, конечно, но вовсе не потому что он разделял ксенофобские взгляды сенатора Баззсоу, а потому что хотел бы не знать и не получать лишнее напоминание о некоторых неприятных страницах истории его горячо любимого родного полиса и ведомой прежним Праймом жёсткой политики в отношении Воса и других неподчиняющихся самопровозглашённому центру территорий. Сикеры были пленными проигравшей стороны, быстро выпущенными из заключения на абстрактную волю, только чтобы в итоге растерять все права внутри черты высоких городских стен Иакона и со временем стать самой низшей кастой городского сообщества. Милитаристским окружением Новы Прайма они воспринимались, не иначе как слуги или даже рабы. И хотя с приходом к власти Сентинела, тот пытался во всём отличаться от своего предшественника и формально отменил все законы, притеснявшие права бывших военнопленных и их активированных уже в Иаконе бет, и снял с них стазис-ошейники, на деле в их функционировании почти ничего не изменилось. Им было столь же далеко до их высокородных сородичей в Восе, как шарктиконам — до разумных механоидов.