Геральт с Лютиком навсегда

Лютик до рези зажмурился – что-то попало в глаз, быстро проморгался и… ничего не увидел, раскрыв обратно веки. Страх пришел не сразу, ядреный мороз пробежал вдоль хребта потом, когда до категорически отказывающегося принять свершившееся сознания дошло, что сколько не моргай и не три глаза, делу этим не поможешь. Белый день в единый миг сменился черной ночью, нет, много хуже! Ночной порою стоит приглядеться и видно хоть что-нибудь, если ты не замурован заживо. Но не могло ведь этого случиться в чистом поле, так, чтобы он проморгал весь процесс! Не мог же он вдруг ослепнуть?! Или… мог?.. - Геральт! – в панике выкрикнул Лютик во все легкие, не задумываясь о том, что кричит, и не услышал себя! Час от часу не легче, он и оглох вдобавок, или случилось самое страшное, что может произойти с певцом – он потерял голос, насовсем?! Только не это! Нет, глухому жить еще хуже, то есть, нет, слепому совсем край, лучше не жить вообще, нет, нет, нет, вот это он уже погорячился, короче… - Геральт!!! По крайней мере, две из трех страшных потерь счастливо возвратились назад. Не считая Геральта из Ривии, который только что был здесь, на пару шагов впереди по пыльной горной дороге, а теперь даже не отзывается! Лютик едва не припустил бегом, однако вовремя очухался и успел притормозить. Споткнуться о булыжник и вдребезги разбить башку, о, да, только этого ему не доставало. Парочки запасных у него отродясь не было и нет. По крайней мере, он здесь, где бы то ни было, живой, практически наверняка, а куда подевался ведьмак, способный видеть в самой кромешной темноте, однако почему-то до сих пор не поспешивший к нему на отчаянный зов?! - Геральт… - севшим от надсадного вопля голосом, окликнул его Лютик в третий раз, все-таки надеясь, самую крошечную драгоценную капельку, что теперь-то тот наверняка откликнется, как в сказке. Чего вновь не произошло. Заставив себя несколько раз глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть, Лютик сел на чем уж стоял, в ногах правды нет, особенно когда коленки предательски трясутся. По крайней мере, дорога оказалась та же самая, во всяком случае, он не сел в лужу или еще чего похуже. Под рукой хоть чешуя громадного дракона запросто может обнаружится, когда такое творится. Ясно же, что колдовство. Злое, черное колдовство, в единый миг опрокинувшее ведро чернил на тонкий белый листочек хрупкого бытия, не оставив светлым ни единого спасительного островка-клочочка. Сказано неплохо, теперь совсем хорошо бы придумать, как Геральта отыскать. Двинуться на ощупь вперед, для верности на четвереньках, и где, кстати, в этой сбивающей с толку тьме, затерялось первоначальное направление, не возьмет ли он по ошибке прямо противоположное? Тут надо подумать, и хорошенько. Неприятно было такое, все обдумав, признавать, но кому он сдался, такие колдовские силы на него тратить, когда достаточно треснуть кулаком промеж глаз. Знаменитый поэт Лютик был здесь совершенно не причем, нападение было совершено на Геральта из Ривии. Которого если уж он не устрашился из Брокилона вытащить, идя в лес дриад почти как на верную казнь, и отсюда тоже сможет. В смысле, наоборот, вернуть сюда. С остальным можно будет разобраться потом. Вдвоем. Точней, разбираться будет ведьмак, это как раз по его части. - Положусь на свою магию – на силу искусства. – с мастерски отмерянной долей пафоса провозгласил певец перед невидимой аудиторией, которой он впервые уповал, что у него в помине нет. Как-то совсем не вдохновляло, что на него таращатся из тьмы лучше даже не думать кто, какие страсти-мордасти. Лютик залихватски заломил берет, подкрутил изящно-тонкий ус, откашлялся, взял пару аккордов на пробу, сперва неуверенно, долго играть с закрытыми глазами ему раньше не приходилось. Это вам не картинно прикрыть замечательно длинные ресницы на пару мгновений, для достижения большего эффекта от песни. А потом он запел. Одну песню, другую… Все самые ведьмаком любимые, хоть тот в этом не признавался, разумеется, но Лютик же видел. Он видел много такого, что Геральт думал, будто он не никогда замечал. Может быть, в этом он как раз и ошибся, может ведьмак наоборот ждал, что тот все заметит… С головой уйдя в мысли о том, от чего было сладко и больно сердцу, Лютик не сразу заметил, как стало понемножку светлеть, все быстрей, когда он прикрыл веки, весь сосредоточившись на том, что было в душе. Выражаемое в самых ему, как влюбленному поэту, дорогих стихотворных словах, которые Геральт ни разу из его уст не слышал. Лютику было столько не выпить, чтоб храбро соврать, что ничего такого, дескать, он не на столечко по отношению к нему в виду не имел. Через некоторое бесконечно тянущееся и мгновенно пролетевшее время ему показалось, что всего лишь показалось, что он услышал голос Геральта в ответ. Ни за что в жизни ведьмак не сказал бы что-то вроде «Дурик, я б тебя давным-давно поцеловал, кабы ты усы сбрил». Но открыв понемногу уже привыкшие к незаметно возвратившемуся дневному освещению глаза, судя по ведьмачьим взгляду и улыбке, ничего иного тот только что произнести не мог и именно это он и сделал. - Один момент, это я мигом. – растерявшийся ото всего разом, еще не окончательно пришедший в себя после творческого транса, Лютик метнулся к заплечному мешку, где находились нехитрые бритвенные принадлежности. Все оказалось так просто, что можно было бы пожалеть о напрасно потерянном времени, если бы его можно было назвать таковым. Чего нельзя было сказать ни в коем случае, поскольку то была их плечом к плечу проделанная дорога друг к другу. Про область душевных ощущений понятней все равно не скажешь. - А ты куда это вдруг подевался? - Только что хотел спросить об этом же этом у тебя. - Потом поговорим. - Это вообще не так уж интересно. - Так – интереснее? - Намно-о-ого!