Геральт с Лютиком навсегда

По-славянски широкоскулое, малость небритое лицо ведьмака на миг застыло, при виде того, как прямо у него на глазах сперва вдруг исчез друг Лютик, а затем на его опустевшем месте под ароматной яблоней в цвету, где они остановились перекусить, возник какой-то злобный хрен, какие особенно нравятся добропорядочным панночкам. Полудлинные иссиня-черные волосы, какие сравнивают с вороновым крылом, жгучие черные угли недобрых глаз, орлиный профиль, словом, все, что полагается иметь роковому брюнету, чтобы разбивать вдребезги девичьи сердечки, которым хочется погорячее. Каждому прекрасно свое, Геральт был бы последним, кто стал спорить, ему хватало дивиться на то, что его собственная физиономия способна внушать прелестным девам страсть, но как бы там ни было, Лютик-то где?! Все произошло в мгновение ока. У Геральта даже выражение лица не успело перемениться ни единой чертой. - Asdamu-u-u-u-us! – режущим слух голосом призывно возопил брюнет в черном, взмахнув руками, и откуда-то из необозримого далека земли польской стремглав донеслось леденящим кровь эхом многоголосо повторенное «Asdamu-u-us! Asdamu-u-u-us!». Прокаркал по-вороньему, не успев доорать по-человечьи, начав попутно превращаться в ворона с острым клювом и не менее острым, ненавидящим все кругом взглядом, яростно пробуравившим ведьмака до печенок. В то же самое время в воздухе просвистел котелок с кашей, которую Геральт с Лютиком не успели доесть. Обойдемся без знаков Аард – подсказало Белому Волку чутье, не пожалевшее забористо сдобренного чесноком и щедро посыпанного солью яства. Практически в то же самое мгновение место поэта Лютика по правую руку от Геральта из Ривии вернулось к его законному владельцу. Вся каша с отменно жирной бараниной пропала вместе с уносящим ее на своем пижонском костюмчике незваным гостем, прихватившим на голове верный ведьмачий котелок, превратившийся таким образом в импровизированный шлем. Ассасинам Биркарта фон Грелленорта всем дружно вместе пришлось срочно делать вид, что их резко и всепоглощающе заинтересовало кого что, лишь бы поскорей отвернуться от трясущегося в бешенстве начальника, ищущего, кого бы прикончить не сходя с места. Жаль, перебить всю гвардию никак, набирай потом новых недоумков, к папенькиному неудовольствию. - Дай-ка сюда. – не дожидаясь, пока отвисшая челюсть хлопающего глазами Лютика вернется обратно, он и сам-то ни черта не понял, какого дьявола произошло, Геральт сорвал с его головы неизменную тирольскую шляпу, подозрительно приглядевшись к украшавшим ее ярким перышкам. Ничего магического в тех как не бывало, так и не было, однако ведьмак запустил ее над кустами куда подальше, тем, что позже назовут «фрисби». – Она мне никогда не нравилась. - Геральт, что это было?! - Не переживай, я тебе берет куплю. - Какой берет, ты издеваешься?! У меня чуть сердце не разорвалось! Нет, не из-за шляпы! - Понятия не имею – тебе стало легче? - Не слишком. Что, и каши не осталось?! - Не крупинки. – довольно подтвердил ведьмак, протягивая подошедшей Плотве сочную, сладкую морковку, нарочно припасенную для нее, а не пущенную в кушанье. - Расскажешь, что я пропустил? - Непременно. Напишешь об этом героическую песнь? - Обязательно. Ведьмак принялся неторопливо точить меч, поэт – настраивать лютню, Плотва захрустела любимым лакомством. Все снова стало спокойно да славно. До поры до времени, но у ведьмаков и поэтов всегда так. А в это же самое время в том же самом месте, только вот совершенно другом…