***
— И это ты назвал небольшим отеком? — возмущению Арсения не было границ. Выйдя из ванной комнаты с мокрыми волосами, со сведенными бровями и сомкнутой челюстью парень выглядел достаточно устрашающе. Антон невинно улыбнулся и снова повернулся к плите, думая о том, как бы перевернуть этот блинчик, чтобы он был идеально круглым. — Могло бы быть и хуже, так что да, всего лишь небольшой отек, — подцепив лопаткой край блина, Антон быстро перевернул его, но он все-таки скомкался, из-за чего парень негромко выругался. — Давай лучше я? — брюнет забирает лопатку из длинных аккуратных пальцев и заливает новую порцию смеси на сковороду. — Отлично, теперь у меня дома будет личный повар! — с улыбкой проговорил Шастун, запрыгивая на столешницу по правую сторону от плиты. — А где твоя мама? — К подруге на маникюр уехала. Поэтому нос твой посмотрит только после обеда. — Хорошо. — А как мы объясним всем, что я живу у тебя? — Кому «всем»? — уточняет Антон и тянется за бананом, чувствуя, что что-то ему точно нужно съесть, ведь вчера он так и не поужинал. — Ну, Дима, Сережа, Оксана… — А, ну так и объясним прямо. Вряд ли они это вообще заметят, если честно. Ты и так тут почти все время. — Тоже факт. Антон переключает свое внимание на блины и пытается выяснить, как же у Арса получается так аккуратно их переворачивать. Это оказался небольшой секрет — всего лишь надо резко и четко подцепить блин. Однако у Антона все равно не получается, и он сдается, наблюдая за ловкими руками друга. Приятно видеть, когда дорогой тебе человек восстанавливается и уже не выглядит таким сломленным, как вчера. Антон уверен, что теперь его главным кошмаром во сне будет тот самый голос Арсения, ломающийся, хриплый, сквозь слезы и сами слезы. Он бросает короткие взгляды на запястье, где уже красуется свежий бинт и ему так хочется прикоснуться к этой руке, напомнить о том, что делать так нельзя, но он сдерживается, понимая, что Попов только пришел в себя и напоминать ему об этой неприятности не стоит. Они садятся завтракать, и Антон включает на фон любимый альбом группы twenty one pilots. Блины получились и правда вкусными и красивыми, но Арсений все равно съел тот полусырой и кривой блин Антона, хоть тот и ворчал, что не надо это есть. Это было самое спокойное и приятное утро, несмотря на вчерашний вечер. Антону было хорошо от осознания, что здесь и сейчас, рядом с ним, Арсу спокойно. Он видит это по глазам, по расслабленным движениям и легкой улыбке. — Ну что, какой у нас план на сегодня? — спрашивает Арсений, убирая тарелки со стола. — Позанимаешься со мной математикой? — просит Шастун, зная, что эта идея точно понравится и поможет сохранить хорошее настроение Арсения. — По доброй воле просишь? — Да. Мы стали реже заниматься, а оценки у меня сами собой не улучшатся. Если не хочешь, то я, конечно, один позанимаюсь, но может, все-таки… — Конечно. Я посуду помою и… — Антон перебил и забрал последнюю тарелку из самых красивых, по его объективному мнению, рук на свете. — Я сам. Ты, по сути, готовил, посуду мою я. — Хорошо. Еще чем-то помочь надо? — Неа, но можешь выбрать, что мы будем решать. Домашку или пробник? Антон не ошибся и выбрал правильное времяпровождение. Они решали один и тот же пробник, но на перегонки, и у кого больше правильных ответов. Погрузившись в решение, Арсений совершенно не думал о вчерашнем и был увлечен только задачами и примерами. Антон же старался, но понимал уже заранее, что проиграет. Так и получилось, но его результат тоже был достаточно хорош и выше его обычного — шестьдесят шесть баллов. У Арса семьдесят девять, поэтому он был действительно рад, что Антон улучшил свои знания. Когда приехала Майя, то застала странную картину — два мальчика старательно убираются. Антон мыл пол, а Арсений протирал пыль с книжного шкафа. Они даже не сразу заметили ее присутствия, слишком были увлечены подпеванию очередной песни. Майя лишь покачала головой и ушла в свою комнату, чтобы переодеться во что-то более домашнее. Только позже, когда играла песня «Твоя младшая сестра» Пошлой Молли, она зашла в их комнату, и Антон выключил песню, дабы не делать обстановку еще более странной матерными песнями при родной маме. Она осторожно оглядела нос пострадавшего, постоянно шикая на сына, который то и дело пытался спросить что-то и дергался, когда шипел Арсений. Она на это закатывала глаза и бурчала что-то про несдержанность и неугомонность. Вердикт был прост — с перегородкой все в порядке, так что отек и правда должен был пройти в течение двух дней. Мазать нос Антон ей уже не дал, практически вырвав мазь из ее рук. Ей казалось крайне забавным поведение Антона, и подозрения возникли в ней сами собой, однако лезть в это и копаться она не собиралась. Мальчик, поселившийся в ее доме, ей нравился, и она осознавала, какая опасность ему грозит дома, и даже мысль, что между ним и ее сыном может быть что-то большее, чем дружба, отзывалась в ней безразличием. Удивительно, но Майя и правда была очень толерантной женщиной, хоть и не знала, что Арсений нетрадиционной ориентации. Она не считала это болезнью, а проработав столько лет в больнице не только в этом городе, но и в Москве до рождения Антона, она видела, сколько детей страдают от непринятия обществом и семьей. Она видела избитых за это подростков, видела и тех, кто сам вредил себе или пытался закончить жизнь самоубийством. Ей было их крайне жаль, а на родителей, которые потом приходили навестить своих детей, она даже смотреть не хотела. Для нее было совершенно немыслимо, как родители могут не принять своего ребенка всего лишь за то, что он любит человека своего пола. Воспитывая Антона, она не заостряла на этом его внимание, ничего не объясняла, но ее позиция отразилась и на нем. Конечно, она сразу заметила повязку на запястье парня, но ничего не сказала, чувствуя, что у Арсения есть уже человек, который объяснит, что жизнь сложная, но после чего-то ужасного, всегда идет что-то не менее прекрасное. День в целом идет на положительной ноте, хоть в присутствии женщины Арсений не чувствует себя уже так спокойно. Он нервничает и по большей части молчит, стараясь не привлекать к себе внимание. Антон не знает, как правильнее поступать — оставить того без внимания или постараться втянуть в беседу, поэтому только лишь садится рядом и подбадривающе улыбается, говоря взглядом: «Эй, все в порядке, ты никому не мешаешь, тебя любят!». Он уверен, что скоро Арс привыкнет и будет таким же умиротворенным и в присутствии его матери. В доме царит уютная атмосфера, показывая о том, каким должен быть дом. Несмотря на то, что отца в семье нет, они счастливо жили вдвоем, а теперь и втроем. Здесь все так, как и должно быть — забота, любовь и понимание. Здесь нет места насилию и жестокости, нет даже намека на ненависть. Здесь спокойно. И Арсений медленно, но впитывает в себя это чувство безопасности, осознавая, что здесь его никто не тронет, ему не сделают больно и не скажут грубого слова.***
Признаться честно, весь день Арсению никак не давала покоя одна маленькая деталь. А вернее сказать, поведение Антона. Наблюдая за ним и за всем происходящим, он видел, что тот смотрит иначе, делает все иначе, да даже улыбается иначе. Ничего кардинально сильно не изменилось, но вот что-то в этом точно было иначе. И это не давало ему покоя, заставляя скромную надежду теплиться в сердце. Он смотрит на Антона, залипающего в тиктоке, периодически негромко посмеиваясь. Такой спокойный, что аж сердце сжимается. Не выдержав, он откладывает от себя учебник по истории и поворачивается полностью к Шастуну. — Антон, — зовет он, и парень сразу откладывает телефон. — Я мешаю? Извини, — легкая улыбка трогает его губы, но Арс качает головой, пытаясь собраться с мыслями. — Нет, я спросить кое-что хотел. — Да, конечно, — сев по-турецки, Антон улыбается и ждет. А Попов не знает, как лучше начать разговор, чтобы ничего не испортить. Но необходимые фразы никак не хотели всплывать в голове. — Мы же хорошие друзья? — коротко спрашивает он, начиная издалека. — Ох, это незаметно? — отшучивается парень, разводя руки, показывая на то, что они живут сейчас вместе. И Арсений молчит, не знает, как продолжить, чтобы не заводить серьезный разговор. Честно говоря, он уже и пожалел, что вообще начал об этом говорить. Но вот Антон понимает, о чем идет разговор, но не хочет его развивать. Сейчас точно уж не лучший момент для него. Зачем усложнять все, когда и так проблем по горло? Такая тонкая грань, которую можно перейти и встать в тупик. К тому же, в этом и есть суть спора. А вспоминать его и исполнять его совершенно не хотелось. — Все же в порядке, Арс? Что тебя опять волнует? — Антон выжидающе смотрит, но чувствует, что наступает на мину. — Все в порядке. — Как рука? — Заживает, думаю. — Хорошо. Больше никогда? — Я же уже пообещал вчера. Это было ошибкой, я знаю, — Арсений закатывает глаза, но парень перед ним все еще улыбается. — Я просто напомнил про обещание. Подойди, — Попов не понимает, но послушно подходит к кровати. Длинные тонкие руки протянулись к нему, заставляя упасть на кровать в объятия. Антон довольно улыбался, крепко сжимая руки вокруг парня. Послышался негромкий смех парня, от которого по телу разлилось еще больше тепло. Арсений совершенно не сопротивлялся и тогда, когда его утянули в горизонтальное положение. Прикрыв глаза, Шастун вдыхает запах парня и улыбается, чувствуя, что в его объятиях Арс совершенно расслаблен, дышит спокойно и не сопротивляется. Между ними нет неловкости и даже недосказанность не мешает наслаждаться моментом. — Какой же ты, Арсений, — шепчет парень и посмеивается в макушку парня, зарываясь носом в черные волосы. — Какой? — Не знаю, — смеется он снова и понимает, что с ними все в порядке. Они абсолютно нормальные, и то, как Попов лежит в его объятиях кажется абсолютно правильным. — Иди к черту, — Арсений повернулся в руках, утыкаясь носом в жесткое плечо. Ему хорошо. Он чувствует, что прав в своих догадках, но молчит, чувствуя, что Антон не хочет или не готов говорить об этом. А заставлять его он не хотел, лучше от этого не будет точно. А этот момент слишком дорог для того, чтобы все портить. То, что Шастун уже обнимает его и так откровенно тянется к нему, уже значит многое. И уже все равно на то, что вокруг Попова рушится весь его мир, но Антон строит новый, выстраивает стены, которые будут защищать его и не давать никому подобраться слишком быстро и доломать все, что осталось. — Все будет хорошо, — шепчет Антон в висок парня. — Все уже хорошо, — отвечает ему тихий и уже немного сонный голос. Стресс дает до сих пор о себе знать, и Антон понимает, что парню просто нужно еще время, чтобы прийти в себя. И сонливость — это защитная реакция организма. — Хочешь что-нибудь? — Спать. Еще рано, да? — Антон хмыкает и проводит рукой по шевелюре парня, удивляясь, какие же волосы шелковые и приятные наощупь. — Если хочешь, то спи. — А ты? — неосознанно он цепляется за футболку парня, вызывая улыбку. — И я. Переоденешься или так спать будешь? — Надо бы переодеться, — вздыхает Арсений и с неохотой расцепляет руки парня вокруг себя. Антон встает за ним и наблюдает за тем, как Арсений уходит в ванную комнату, чтобы переодеться. Это было забавно, ведь без одежды они видят друг друга два раза в неделю в школьной раздевалке, но если парню так комфортнее, то он не имеет ничего против. Арсений не ожидает, что устроившись в постели и выключив сон, Антон снова утянет его в объятия, но это происходит. Под стук сердца Арсений быстро засыпает, даже не заметив того, как Антон целует его в лоб. Однако сам Шастун чувствует, как Арсений трется носом о его шею, после чего снова успокаивается и засыпает. Завтра будет очередной сложный день, но сейчас в душе тепло и спокойно, и парень под боком, обнимающий его в ответ, вызывал только довольную улыбку и желание обнять его крепче.***
— Ты уверен, что все нормально будет? — по пути в школу Антон уже устал слушать нервные рассуждения парня по поводу его внешнего вида. Отек все еще оставался заметен и достаточно сильно, но Майя помогла скрыть консилером. Это действительно помогло, ведь под глазами остались лишь тени, что можно было списать на недосып. — Я уже сто раз повторил, что консилер не видно, как и твои синяки, успокойся уже. Арсений все еще не знал, как стоит рассказать друзьям, но на его удивление Дима и Сережа не задавали никаких вопросов, а Оксана бросила лишь подозрительный взгляд. Антон ободряюще похлопал по плечу друга, подталкивая его в сторону физкультурного зала. Сегодня они пришли ко второму уроку, так как операция по маскированию синяков заняла слишком много времени. Они уже сразу были одеты в спортивную одежду, поэтому и проблем не предвиделось. Попову совершенно не хотелось светить пятнистым торсом на всю школу, да даже хотя бы класса. Однако он все равно выделялся тем, что был одет не в белую футболку, как все, а в белую толстовку с черными змеями на спине и груди. Это была одна из любимых вещиц Шастуна, которую он услужливо уступил. — Я уже устала! — Оксана хныкала, собирая волосы в тугой высокий хвост. Она уж точно не любила этот предмет. — Я тоже, — пробубнил Антон, осматривая внешний вид Арса. «Красивый» — единственное слово, которым он мог описать брюнета. — Ты вообще только пришел, — обиженно проговорил Дима, которому пришлось с утра пораньше отвечать на устном зачете по физике. Это была еще одна причина, по которой Антон совершенно не спешил в школу и не торопил маму. — И что? Может я проснулся уже таким? — настроение у него было на нуле, поэтому и на друга он без зазрения совести огрызался. — А хотите прикол? Я разные кроссовки взял… И оба левые, — пожаловался Матвиенко, присоединяясь к компании. — Зато заниматься не будешь, — девушка наконец-то закончила с прической и теперь в полной мере могла оценить молчаливого парня перед собой, — Арс, а ты чего грустный? — Не выспался. — Какие вы все буки! Поссорились, что ли? — девушка подмигнула, подмечая, что Попов не в своей толстовке. — Нет. Окс, не лезь, куда тебя не просят, — пробубнил Антон, заходя в зал. Он стоял первым в строю, обычно за ним стоял Нурлан, но его не было, поэтому туда встал Арсений. Он нервно одергивал рукав, словно кто-то сквозь ткань мог увидеть бинт. — Тох, — шепчет брюнет, когда заходит учитель. — Чего? — А где Сабуров? — В душе не ебу, — прошептал он абсолютно честно, даже не задумываясь о причине отсутствия бывшего друга. — Ровняться! Смирно! — проговорил учитель, дунув в свисток, заставляя толпу непослушных недодетей слушаться. Словно дрессировщик в цирке, выстраивая агрессивных тигров, — Сегодня у нас девочки сдают скакалки, мальчики отжимания, а потом играем в волейбол. Всем ясно? Попов! — Да? — Где футболка? — строгий голос, но Арсений послушно показывает край белой футболки из-под кофты. — Вот. — Сними толстовку. — Нет, — отказывается Арсений, чувствуя, как раздраженно вздыхают справа. — Я сказал снять толстовку, — мужчина приблизился к парню, пытаясь надавить морально. Запрещенный прием, который часто работал, но не в этот раз. Отец так часто с ним делал, да и он бы, возможно, поддался, если бы не Антон рядом. — Нет, мне холодно. — Будешь больше двигаться — согреешься, снимай. — Она белая, и я не буду ее снимать, — Попов стоял на своем, игнорируя строгий взгляд и еще десяток заинтересованных взглядов класса. — Чего боишься, Попов? Что такого? — задал вопрос один из одноклассников, но Арсений молча выдерживал холодный взгляд напротив. Антон сдерживался, чтобы не вступиться в дискуссию, так как еще утром обещал, что не будет вступаться и даст ему разобраться со всем самому. Но это оказалось сложно, когда очередной придурок выводит его. — Снимай, Арсений. — Сними уже эту дурацкую толстовку, задерживаешь всех, придурок! — рявкает Леша, и этот голос работает, как спусковой крючок. — Завались, — рявкает Антон, выглядывая из ряда. — Опять ты, защитничек? Сними уже с этого убогого свою толстовку, раз он сам не может! — Щербаков явно очень злился, но не сильнее, чем Шастун, у которого и так настроение было ни к черту. — Ты закроешься уже или нет? Помочь могу! — Силенок не хватит! — Проверить хочешь? — Антон уже двинулся в сторону парня, но Арсений ухватил его за локоть. Его бесило такое поведение Антона в подобных ситуациях — перед всем классом и учителями начинать драку глупо. — Шастун, сдурел? В ряд вернись. — Тогда отвалите от человека! — огрызается он и скидывает с себя руку Арса. — Не борзей! Все бегут два круга по залу, а Шастун и Попов десять. Направо! Бегом марш! Дима и Сережа не могли понять, что произошло, но увидев хмурый взгляд Антона поняли, что даже и не стоит спрашивать. Арсений же был спокоен, как удав, не выдавая своих эмоций. Закончив с бегом, весь класс продолжил разминку, сочувствующе наблюдая за двумя парнями, бегущими в разном темпе. Шастуна злость захлестывала, поэтому и бежал он быстро, выпуская пар. Арсений же быстро сдался, легким бегом передвигаясь по классу. На восьмом кругу он уже действительно устал, поэтому даже на заметил выставленную перед ним ногу. Запнувшись, он не упал только благодаря Ире, выставившей руку вперед, подхватывая его под локоть. Однако как только парень выпрямился, отпрянула и отвернулась, словно обожглась. — Ты успокоишься сегодня или нет? — зашипел Антон как та самая змея с толстовки, толкая Щербакова в спину. — Я не виноват, что он под ноги не смотрит, — безэмоционально ответил тот, смотря на высокого парня с призрением. Пародия на высокомерный взгляд Нурлана, но дешевая и очевидная. Антон и не замечал раньше, насколько Сабуров имел на Щербакова влияние, и насколько тот пытался ему подрожать. — Реально уже заканчивай с этим, пока не выбесил меня окончательно! — психовал Антон, но Илья встал между ними, оттаскивая друга. — Шаст, Шаст, — звал он его, — Угомонись. — Психованный! — Охуевший! — ответил через плечо рыжего парня Антон, но крайне не вовремя. — Да что это такое? Шастун! Еще пять по залу, раз у тебя энергии сегодня много! — мужчина зашел в зал из своей комнаты как раз в этот момент, не видя, что происходило до этого. — Да пожалуйста, — заглянув в глаза Макарова, он отошел от него, делая заметку в памяти о том, что им надо поговорить. Арсений смотрел и шокировано наблюдал за тем, как Антон словно с цепи сорвался, а после этого спокойно побежал дальше, даже не посмотрев на него. Поправив рукав, он встает в строй рядом с Матвиенко, продолжая зарядку, которая из-за них остановилась. Не выдержав, Сережа обошел его, чтобы поставить его между собой и Позовым. Их обоих раздирал интерес, ведь происходило что-то странное с этими двумя… тремя, если быть точнее. Но с Щербаковым то все еще понятно, а вот что у этих двух в головах — непонятно. — Что это было? — первым задает вопрос Серега, кивая в сторону все еще бегущего парня. — У Шастуна спроси. — А с толстовкой что за цирк был? — Дима все еще кидает быстрые взгляды на Антона, который сейчас напоминал ему оскалившегося волка, готового перегрызть кому-то глотку. Чертов оборотень… — Холодно мне, сказал же. Друзья, разумеется, не поверили в это оправдание. Закончив с бегом, Антон встал в конец ряда, присоединяясь к друзьям. Сережа попытался что-то спросить, но Шастун огрызнулся, не позволяя его сейчас вообще трогать. Арсений закусил губу, чувствуя себя расстроенным произошедшей ситуации. Как только начались зачеты, Антон смог хоть немного расслабиться. Усевшись своей четверкой на скамейку, парни наблюдали за тем, как все подходят и по очереди отжимаются под пристальным взглядом преподавателя. К девочкам он относился проще, и они, разбившись по парам, считали прыжки сами. — Бесит, — проворчал Антон, поправляя взмокшие волосы. — Кто? — задал вопрос Дима, поправляя очки. — Все. — Шаст, что с тобой сегодня? — Что? — Попов! — кричит мужчина, призывая к сдаче. Закатив глаза, Арсений идет, поправляя толстовку. — Так что с тобой? — Не выспался и все. — А с Арсом что? — Нормально с ним все! Чего пристали то? — Антон не отрывал взгляд от парня, и увидев, как тот собирается приступать к отжиманиям, пошел к нему. — Он с ума сошел? — прошептал другу Позов, не понимая, что происходит. — Да они друг друга стоят, — Матвиенко закатил глаза, наблюдая за тем, как Антон вызвался отжиматься следующим и встал над душой Попова. Да, Арсений в спорте был не силен, но отжимался он красиво. Его спина, ноги, ягодицы привлекали взгляд Шаста, именно поэтому он и хотел наблюдать из первых рядов, так сказать. Не смотреть на него было сложно, Антон видел в нем чертово искусство. Слишком красивый человек, на которого невозможно смотреть без восхищения. Закончив с упражнением, Арсений поднялся и вопросительно посмотрел на парня, не понимая, что это было. Антон улыбнулся, занимая место Арсения на полу. Он отжимался быстрее, чтобы отстреляться.***
— Сильно все смазалось? — вздохнул Арсений, пока ему осторожно поправляли тон на «их» месте. Он волновался по этому поводу, но Антон и без него следил за его лицом, чтобы нигде и ничего не потекло и сейчас сам затащил его в туалет. — Нет, но поправить надо. — Что это было? — услышав этот вопрос в очередной раз, Антон выругался и отступил от Попова, оценивая свою работу. — Вас всех сегодня заклинило или что? — Мы договаривались. — Я не виноват, что он ведет себя, как придурок. — Но зачем ты лезешь то? — Меня это бесит, вот и лезу. Обещал не вступаться, все дела, помню. Но не могу сдержаться, — Антон улыбнулся и зачесал парню черную челку, давая понять, что его ужасное настроение не распространяется в его сторону. — Ты такой смешной. — А ты красивый, — уверенно говорит Шастун и отворачивается, убирая консилер в рюкзак. Арсений уже успел снять футболку, оставшись в одной толстовке и сменить брюки. Получать комплименты от Антона было все еще непривычно, но очень приятно. — Все, идем? — Да. Оксана сегодня в ударе, сказала, что у нее к тебе есть куча вопросов. Думаю, стоит им рассказать, что происходит. — Да, но не сейчас. Может вечером? Или завтра? — Когда захочешь. Все, пошли, иначе Паша головы нам отгрызет. Арсений спокойно следует за другом, покидая их маленькое тайное место. Как хорошо, что школа не спешит с ремонтными работами, а больше никто не додумывается приходить сюда и просто отдыхать. В памяти всплыл день, когда они впервые здесь были вдвоем, и даже тогда Шастун проявил заботу и созидание к нему, оказывая помощь. Кто же знал, что с этого все начнется, а закончится тем, что Попов буквально живет у него и думает лишь о том, как ему повезло, и как хочется поцеловать чертовы губы, постоянно изогнутые в милой улыбке.