***
— Ты шутишь? Нет, ты серьезно? — Арсений не верил своим ушам, когда Антон приказал ему собираться и одеваться потеплее, так как на улице холодно. — Да серьезно я. Давай, шевелись, нам еще ехать. — А на чем мы поедем? И куда? — В центр. На метро, мы не миллионеры, — пробормотал Антон, выбирая, что бы лучше надеть, чтобы точно не замерзнуть, как это произошло утром. — А. А что мы там делать будем? — Опять слишком много вопросов, Арс. Идем? — Подожди, — Арсений выбирает носки с такой тщательностью, будто они не гулять идут, а на прием к Елизавете Второй. Это действительно смешит, но Шастуну ничего не остается, кроме как терпеливо ждать, — Все, я готов. — Ну наконец-то, дольше девчонки собираешься, — Антон натягивает куртку и обувается, предвкушая, каким же прекрасным выйдет этот вечер. Он будет незабываемым хотя бы потому, что они будут наедине гулять по заветному городу, без лишних глаз и ушей, не боясь, что кто-то что-то заподозрит. — Вот и найди себе девчонку тогда, — бурчит Арсений, но Антон на это реагирует остро и хватает его за ворот куртки. — Дурак обидчивый, — шипит он и накидывает на шею Арса шарф, укутывая его чуть ли не с головой. Он умилился этому зрелищу и ласково поцеловал его в длинный носик, смотря как парень счастливо улыбается. — Сам такой! — Давай, выходи уже. Давай, Арсюш, давай-давай! — он поторапливает парня, который завис у зеркала, укладывая челку, торчащую из-под шапки, в приемлемое положение. Это выглядело, конечно, мило, но поехать на прогулку уже просто не терпелось.***
Метро очаровывало. Одни люди возвращались с уставшим видом с работы, а другие с одушевлением ехали на свидания и вечеринки. Таких было видно издалека по светящимся глазами, по скрываемой или даже уже и нескрываемой улыбке, по торопливым шагам, несущим их к своей цели. Такими были и парни, выбегающие из вагона метро. Этот совершенно еще не «свой» город давал им возможность проявлять эмоции открыто, касаться и счастливо улыбаться, не пряча в глазах обожания. Они все еще не решались целоваться на людях, хоть и здесь, где их никто не знает. Пиздюлей они могут и здесь получить за такое, так что и нарываться лишний раз не стоит. Снег летел красивыми крупными хлопьями, и даже ветра не было, как по заказу. Было даже обидно, что они все-таки не попали на крыши, но видимо — это знак. Именно об этом подумал Антон, соображая, куда им идти теперь. Они пропустили ужин, поэтому было бы неплохо чем-то перекусить. Денег у них не так уж много, так что все крутые рестораны отпали сразу, а про кафе он не подумал. Арсений рассматривает все вокруг и наконец-то соображает, где они находятся. Он берет инициативу в свои руки и тянет его за собой вверх по улице. Антон не сразу понимает, куда его ведет парень, но вскоре видит яркие огоньки в отдалении. Ярмарка. Все вокруг буквально кричало о приближающемся празднике. Наряженные высокие елки привлекали всех вокруг сфотографироваться рядом с ними. По всей территории располагались красивые ларьки, в которых продавались сувениры, связанные с Новым годом или Санкт-Петербургом, едой и напитками. Ароматы повсюду привлекали их внимание, как и выложенные на витринах товары. Играла рождественская музыка, от которой настроение поднималось на высшую ступень радости. В такой обстановке хотелось одного — целоваться, растворяясь в этой атмосфере. — Тут так красиво… — вполголоса проговорил Антон и нащупывает голой рукой руку в перчатке, крепко сжимая. — Да, просто волшебство какое-то. — Не хочешь перекусить? — Хочу. От такого разнообразного выбора глаза просто разбегались и остановиться на чем-то определенном было сложно. Антон взял хот-дог и обычный чай, в отличие от мудреного Арсения, который выбрал гонконгские вафли со взбитыми сливками, ягодами, шоколадом и сиропами и глинтвейн. Конечно, после этого последовали шутки от Антона, предсказывая ему слипшуюся жопу от такого количества сладкого. Арсению ничего не оставалось, кроме как отмахнуться с возмущенным «моя жопа тебя не касается». Они наслаждаются своим импровизированным ужином, сидя на лавочке и наблюдая за активным движением на ярмарке. Здесь было много детей, резвящихся в снегу и пытающихся затащить родителей на каток. Антону понравилась эта идея, но заметив только взгляд в сторону катка, Арсений сразу пресек эту мысль на корню. Антон вздыхает и откидывается на спинку, наслаждаясь приятным чувством сытости. Здесь, среди толпы людей, он чувствует умиротворяющее спокойствие. Всем все равно на них, каждый здесь занят своим делом, и никому нет дела до двух провинциальных подростков. — Как в сказке, — неожиданно говорит Арсений и встает с лавочки, разминая конечности. — Романтик, — по буквам проговаривает Шастун и встает следом, — Пройдемся? Арсений с улыбкой двигается между людьми, заглядываясь на прилавки. Они остановились у одной неприметной лавки, где никого, кроме продавца не было. Здесь было много чего, несвязанных общим брендом или тематикой. Здесь были необычные, но красивые и мудреные елочные игрушки, шоколадки, серебряные и кожаные украшения, от которых было сложно отвести взгляд. Руки Антона, и так увешенные кольцами, потянулись к необычным кольцам. Они манили юношу, и сопротивляться этому было просто невозможно. Антон мог рассматривать и крутить в руках металлические изделия, словно завороженный. Продавец смотрел на них с усмешкой, словно видел их насквозь. — А это сколько стоит? — интересуется Шаст, держа в руках кольцо средней ширины с узором чешуи, судя по всему, драконьей. — Пять, — проговорил мужчина с улыбкой, увидев горящие глаза парня. Он надеялся, что у этого мальчишки есть деньги, чтобы купить его. — Многовато, — бормочет Антон, но все-таки примеряет его, — Но чертовски красивое. Согласись, Арс? — Да, очень красивое, — соглашается брюнет, но взгляд его падает на парные браслеты. Красные и черные нити, на которых красуются маленькие серебряные руны. Совсем непримечательные, но что-то в них все равно цепляло. — Подскажите, а что это за руны? — Арсений берет в руки браслеты, рассматривая их. — О, тут разные были, правда только эти остались. Вроде в них ничего такого необычного, но почему-то нравятся всем. Так эти… Хм, — мужчина рассматривает браслеты и с довольным видом все-таки отвечает, — На красном «звезда», а на черном «ночь». Да, хорошие руны для любящих людей. — А что это значит? — встревает в диалог Антон, смотря на то, что понравилось его парню. — Звезды не могут светить днем, только ночью. А ночь без звезд не так прекрасна, ведь люди на пустое темное небо не смотрят. Думаю, вашей девушке понравится такой подарок, — мужчина улыбается и смотрит на Арсения, надеясь, что хотя бы он купит у него что-то. Браслеты то намного дешевле того кольца. — Да, я тоже так думаю, — отвечает брюнет и смотрит на Антона с ухмылкой, — А ты как думаешь, ей понравится? Шастун улыбается и смотрит на него с чем-то странным во взгляде, чего не было раньше. Нежность, которая еще никогда не была такой сильной, обожание… И что-то еще, что заставляет сердце в груди Арсения пропускать пару ударов… Любовь? — Ей не знаю, но мне нравится, — он облизывает губы и понимает по голубым глазам, что Арсений хочет их купить. И он уже знал, что именно Попов будет звездой, — Сколько стоят? — Вообще-то стоят тысячу шестьсот, но вам отдам за восемьсот. Считайте, что новогодняя скидка, — говорит мужчина и понимает, что ошибся. Нет никакой девушки, но вот между этими двумя точно что-то не то. — Мы берем, — говорит Антон, но тут же поворачивается с язвительной ухмылкой, — Арс, ты же хочешь носить такие со своей девушкой? — Хочу. Конечно же хочу, — Шастун улыбается и протягивает купюру, ожидая сдачи. Они молча идут дальше по ярмарке, пробираясь дальше. Им и не надо слов, чтобы понять друг друга. Они уходят с ярмарки, почти убегают, чтобы остаться наедине. И магнитик не нужен в память о Питере, у них будет нечто большее — эти браслеты, напоминающие не только о городе, но и о том, что происходит между ними. От одной мысли об этом перехватывает дыхание. И вроде нет ничего в этих браслетах такого, они не вычурные и не то, чтобы приковывают к себе взгляд, но почему-то они значат больше для Антона, чем все его кольца и браслеты вместе взятые. Дворцовая площадь встречает их сильным порывистым ветром. Видимо, по этой причине здесь почти никого и нет. Из-за летящего в лицо снега сложно рассмотреть всю площадь, да и вообще отсюда хочется уйти в более теплое и безветренное место. Если бы стало теплее, то здесь было бы находиться намного приятнее. Антон останавливается, наконец-то доставая из упаковки два браслета. Они приятно лежат в руке, но с одним из них он без сожаления готов расстаться. Улыбка не покидает покрасневшее от холода лицо Арсения, и Антон готов триста раз себя проклясть, лишь бы ничего не менялось, и он так же светил. Так же ярко, как звезда. — И какой из них мне? — Красный, — без сомнений отвечает Шастун, притянув к себе запястье Арсения. Осторожно застегнув браслет, он некоторое время любуется и протягивает свою руку в ответ. — А ты, значит, небо? — Небо, — Антон соглашается и смотрит на новый браслет на руке. Он смотрелся на нем просто идеально, словно созданный для его тонкого запястья. — Холодно, — констатирует Арсений и улыбается, наблюдая, как парень наклоняется к нему и нежно целует. Ветер задувает во все щели, замораживая открытые участки тела. Антон углубляет поцелуй, цепляясь за вязкое и такое родное тепло. Арсений улыбается в поцелуй, но толкает его в грудь, и они оба падают на снег. На самом деле, им повезло, что за ними были глубокие сугробы. Антон даже не дернулся, продолжая выцеловывать каждый миллиметр сладких, после тех вафель и глинтвейна, губ. Он бы не шелохнулся, толкни его Арсений с крыши, доверяя беспрекословно. И все-таки, брюнет останавливает поцелуй, напоследок несколько раз отрывисто чмокнув в губы. — Ладно, вставай, заболеешь. — Ты сам меня сюда бросил! — бухтит Антон, но все-таки поднимается на ноги, отряхиваясь. — Давай вернемся в отель? — Уже? — Холодно, — Арс поджимает влажные после поцелуев губы, понимая, что они будут на следующее утро обветренные, если уже не к ночи. — Ладно. Пошли тогда, — Антон открыл навигатор и повел парня через сугробы, не жалея ни кроссовки, ни джинсы.***
По пути к номеру они столкнулись с учителем, докладывая, что они вернулись. Павел Алексеевич кивнул, явно надеясь поскорее уйти в свой номер и лечь спать. Для преподавателей самое худшее в поездках — следить за порядком, и чтобы никто никуда не сбежал. И хоть подростки могут найти все-таки момент и способ побега, но минимизировать эту возможность стоит. Проводив взглядом своих учеников до номера, учитель тяжело вздохнул, понимая, что что-то он точно упускает. Номер отеля встретил их тишиной и темнотой, как и ожидалось. Избавиться от зимних курток было настоящим облегчением. Арсений прошел вглубь номера, собираясь раздеться и пойти под горячий душ, чтобы полностью согреться. Питерский ветер пробивался даже сквозь куртки, замораживая все тело и, кажется, даже органы. У Антона на уме были другие планы и способы согреться, и он не собирался от них отказываться. Проигнорировав просьбу включить свет, Шастун шел за Поповым, тяжело дыша.Скриптонит - "Космос".
— Ты чего? — Арсений обернулся, сквозь темноту пытаясь рассмотреть эмоции на лице парня. Ничего не видно, они но чувствуется на каком-то ином уровне, отчего по коже идут легкие мурашки. — Ничего, — тихий еле уловимый шепот и медленные движения выдают все, что на уме.Ты пахнешь как любовь,
Ты сумасшествие с первого взгляда.
Разница в несколько сантиметров играет большую роль в такие моменты и дает некоторые преимущества. Антон ведет носом по еще холодному виску парня, наслаждаясь замедленными вдохами Арсения, пытающегося уловить каждое прикосновение, каждый вдох и выдох на его шею.Пахнешь как цветы,
Пахнешь как мечты воплощаемые с нуля,
Пахнешь как желание чистое животное желание.
Антону мало этой размеренной и сладкой нежности, ему хочется больше. Больше, чем когда-либо он испытывал. Хочет перейти выстроенные рамки, поэтому позволяет длинным и тонким рукам осторожно скользить по коже, проныривая под теплую толстовку. Он вдыхает аромат парня и больше не чувствует горький привкус сигарет. Этот аромат сложно передать словами, но он дурманит, околдовывает и не дает даже шанса отступить.Но ты пахнешь на шестнадцать, ты как первое свидание.
Антон прощупывает грань дозволенного, готовый остановиться в любой момент, но Арсений послушно отвечает на каждое касание и даже не пытается остановить. Им обоим интересно, как далеко они готовы зайти, кто из них первым остановит происходящее и остановит ли. Арсений первый подается навстречу к и правда обветренными губам, желая стать для них лучшим бальзамом, выцеловывывает каждый дюйм. Словно магниты с разными полюсами их притягивает все ближе.Ты пахнешь так, что ты пьянишь.
Пахнешь как незабываемый движ.
Их тела, глаза, губы и, кажется, даже души пропитаны невероятной нежностью, которую уже не вывести даже под горящим душем. Однако и поцелуй меняется, становясь более напористым и смелым, где каждый говорит о серьезности своих намерений. И почувствовав на своей шее чужие руки, Антон теряет голову. Мыслей нет, есть одно сплошное желание, от которого бросает то в жар, то в холод. — Мало, — бормочет в поцелуй брюнет, и от одного только этого слова все тормоза в голове Шастуна перестают работать, позволяя заходить дальше и дальше, набирая скорость, и не боясь оступиться или врезаться в тупик.Ты можешь мне не верить, но ты пахнешь как бензин.
Ты можешь сжечь меня как старый мерин,
Воздух в моей атмосфере.
Антон тянет край толстовки вверх, откидывая ее на пол и касается губами нежной кожи на шее. Он слышит учащенное дыхание над ухом и продолжает целовать чувствительное место, ориентируясь на реакцию парня. Они врезаются в край кровати, и Шастун осторожно укладывает их на нее, отрезая себе же пути отступления. Громкие вдохи и выдохи будоражат, отчего шею кусают и тут же покрывают новыми поцелуями, словно извиняясь и заживляя. Даже воздух становится теплее, и Антону жарко. Ему чертовски жарко и не хватает еще больше касаний — кожа к коже.Пахнешь наготой, даже когда тепло одет.
Пахнешь как планета.
Арсений не читает мысли, но чувствует все, что испытывает Антон. Он повторяет его движение, поспешно стягивая толстовку с уже разгоряченного тела и тянется ближе, изучая его. Словно он только что открыл новую вселенную, в которую хочет с головой окунуться и не выныривать, пока не изучит все целиком и полностью. Они меняются ролями, и теперь уже Арсений ведет, оставляя дорожку поцелуев от уха парня и ниже, и ниже. Каждое касание губ к коже выбивает из легких Антона воздух, и он ждет, когда же тот остановится, поймет, что вот он — предел. Но этого не происходит.Пахнешь как космос.
Антон подается навстречу и смотрит за каждым, на удивление, уверенным движением Арса. И очевидно, что эта уверенность равняется доверию. Дорожка поцелуев заканчивает только у края джинсов, но и это не тот самый предел. Нет сопротивления, и когда Антон ловит взгляд Арсения и видит на лице улыбку, то вообще забывает, как дышать. Он не боится пожалеть о чем-либо вообще, уверен, что и Арсений не будет жалеть. Между ними сейчас только страсть и что-то такое необыкновенное, отчего Антон не может перестать смотреть за действиями парня.Навсегда, навсегда — навсегда ли это?
И совсем не важно, навсегда это или их история будет иметь трагичный печальный конец. Важно то, что сейчас им хорошо, и Антону особенно. Хорошо от того, что Арсений не побоялся и перешел прочерченную границу, стер поцелуями. Важен лишь этот момент и ощущения, сбивчивое дыхание, тихие стоны, срывающиеся с губ. И нет смысла думать о завтрашнем дне, о будущем в целом, когда есть здесь и сейчас — такое счастливое и неповторимое мгновение, которое перевернет их мир с ног на голову, в этом не стоит и сомневаться.В космос ты, в космос я…
***
— Поправь воротник, — Арсений вздрагивает, не заметив подкравшуюся к столу подругу. Взгляд у Оксаны хитрый, лисий, и парень под ним тушуется, чувствуя жуткую неловкость. Удивительно или нет, но между ним и Шастуном не было и намека на неловкость. Все утро они лениво целовались, и Антон упорно пытался перетянуть одеяло на себя, провоцируя шутливую драку. Ему доставляло огромное удовольствие смотреть на яркий след на светлой шее, прекрасно помня каждое мгновение прошлой ночи. Не было чувства собственничества, но вот от чувства принадлежности было не избавиться никак. Все то время до завтрака, что у них оставалось, Попов то и дело ворчал, что это пятно ничем не скрыть, кроме водолазки, про которую они вообще не сразу вспомнили. — Ну что, ничего не хочешь мне рассказать? — Оксана спокойно отпивает свой горячий шоколад и знает, что этот персонаж ей точно ничего не расскажет, в отличие от Антона. Однако доводить человека до смущенного румянца — ее тайное увлечение. — Нет, ничего, — бормочет он и улыбается так искренне, что девушка чуть не давится. Признаться, она уже и сомневается, что хочет знать правду. — Доброе утро, вы не будете против, если я с вами сяду? — Ира улыбается, держа в руках тарелку с омлетом и апельсиновый сок. Арсений в ответ кивает, указывая на свободное место напротив Сурковой. — Ты какая-то грустная, что-то случилось? — Оксана умеет проявлять дружелюбие ко всем, как никто другой. Она никогда ни с кем не ссорится и доставучей бывает только в обществе близких людей, оставаясь для остальных загадкой. Никто обычно и не ищет отгадки, списывая ее в ряд отличниц-зубрил, хотя у нее всего лишь хорошая память и гибкий склад ума. — Не то, чтобы что-то случилось, — Антон садится рядом с девушкой, напротив парня, вслушиваясь в диалог и пытаясь уловить суть, — У меня в семье сложная ситуация, скажем так. И сейчас она обострилась. — А что такое? — Шастун в хорошем расположении духа, чем хочется поделиться и с остальными. — Папа звонил и сказал, что мама подает на развод, — Ира пожимает плечами и ковыряет вилкой в тарелке, не имея совершенно никакого аппетита. В семье Кузнецовых давно уже было не все ладно. Мама Иры была сложным человеком, нетерпимой и требовательной женщиной. Она всегда следила за тем, чтобы ее дочь была лучшей, и когда это оказывалось не так, была крайне недовольна. Отец же просто и искренне любил свою жену и дочь, старался обеспечить их всем. Благо, на то были и финансы и силы. Однако и его терпению пришел конец. Отец срывался и высказывал все, что думает, и это ужасно злило женщину. Как следствие, бесконечная череда скандалов, от которых все уже устали. — Мне жаль, — говорит Антон и накрывает руку девушки своей в поддерживающем жесте. Разумеется, это не остается незамеченным. Арсений молча злится, поджав губы, совершенно не желая разделять парня, своего парня, с кем-то еще. Оксана сбита с толку и уже не уверена, что поняла все верно. Ира же чувствует надежду и цепляет в памяти этот момент, заглядывая в зеленые сочувствующие глаза. — Спасибо, Антон. — Если тебе будет нужна какая-то помощь или захочешь поговорить, то смело обращайся, — от этого успокаивающего голоса у Арса одно желание — встать и выйти. Чувство ревности для него по-настоящему непривычно, но оно жалит больно и не дает спокойно дышать. Делиться вниманием Шаста, его прикосновениями, заботой и таким прямым зрительным контактом — невыносимо. — Хорошо, спасибо, — девушка нехотя убирает руку, и Арсений случайно ударяет вилкой о тарелку, выдавая свое напряжение. — Родители все равно тебя любят и ценят, так что не расстраивайся сильно, — выдавливает из себя брюнет вместе с подобием заботливого взгляда. — Конечно, я понимаю. Но все равно, когда рушится семья — это больно. — Даже не представляю, — Попов отпивает кофе из чашки и нарочно игнорирует ощутимый изучающий взгляд на себе. — Может они еще передумают разводиться, — предположила Оксана, надеясь разбавить атмосферу. — Нет, мама точно не передумает, — Кузнецова улыбнулась и повернулась к парню, желая снова получить хоть еще секунду драгоценного внимания, — Тош, а можешь помочь? У меня резинка улетела на шкаф, а я даже со стула не дотягиваюсь. — Да, конечно, Ир, без проблем, — Шастун улыбается и продолжает поедать завтрак, не обращая на Арса никакого внимания. Не выдержав все-таки, Арсений встает с места, кинув короткое «я наелся». Оксана поджала губы, чувствуя, как атмосфера сразу накалилась. Она была уверена, что Шаст тут же бросится за ним, но он даже не шелохнулся, только взгляд опустил в тарелку. Неприятная сцена, но очень неоднозначная, ибо Ира не знала, что именно происходит, но чувствовала эту неловкую обстановку, и реакция Арсения тоже была для нее странной и необоснованной. Антон прокручивал в голове ситуацию, понимая, что Попов и правда мог приревновать, хоть на него это и не похоже совсем. Однако он оставил эту ситуацию на потом, и перед тем, как вернуться в номер, отправился на помощь однокласснице. Резинку и правда было сложно достать, даже такой высокий парень, как Антон, смог дотянуться только стоя на стуле. Ира не давила и не подкатывала, хотя было заметно, что смотрит она с толикой нежности и теплотой. Раньше это было приятно — осознавать, что ты нравишься такой красивой, умной и популярной девушке. Большая часть парней в классе засматривались на нее, но уже достаточно долго ей нравился именно Шастун. Долговязый, смешной и зачастую ленивый парень. Ира поблагодарила и с улыбкой проводила друга на выход. В номере Арсения уже не было, как и его верхней одежды. Очевидно, что он обиделся и вышел намного раньше, чтобы не пересекаться с ним и ничего не обсуждать. Разумеется, долго избегать бы у него не получилось, как бы он не старался. Встретиться им придется слишком скоро.***
Арсений поморщился, сделав первую затяжку сигареты. Он не курил уже несколько дней, да и не хотел совсем. Дым обжигал горло, но это было успокаивающе, и он знает, что совсем скоро уже привыкнет к этому. Он уже предвкушал, как Антон будет бурчать, что от него снова будет пахнуть табаком. Ему было неприятно даже больше уже не от ситуации, а от собственной реакции. Учитывая все, что происходит между ними, вчерашнюю близость и все, что делает для него Антон, ревновать и обижаться на то, что Шастун — добрый парень, готовый помочь всем и каждому, как минимум глупо. — Не боишься, что Павел Алексеевич тебя спалит? — Ира подкралась незаметно специально, заставив Арсения подпрыгнуть от неожиданности. Из рук чуть не выпала сигарета, но ее все-таки удалось спасти. — Не особо. — Антон — очень хороший друг, да? — девушка поежилась и улыбнулась, смотря куда-то вдаль по улице. — Да, отличный. — Я удивлена, что его не смущает то, что ты гей. Даже согласился жить с тобой в одном номере, — девушка знает, что хочет узнать и пытается аккуратно прощупать почву. Однако она не ожидала, что ее слова воспримут так резко. — Так ты хочешь обсудить со мной мою ориентацию? — Нет, просто рассуждаю. Просто было так неожиданно, что когда открылся твой секрет, то он перестал общаться со всеми своими друзьями. Ну, кроме Димы. — Это его решения, не вижу смысла в них копаться, — Арсений делает новую затяжку и понимает, что успокаивающий эффект сигарета уже не оказывает. — Конечно, но это так странно. Тебе не кажется? — Ир, что ты хочешь? — Арс кинул сигарету на землю, затушив ее ботинком. Его взгляд был пронзителен и серьезен, но девушка добилась эффекта. — Да ничего я не хочу. Просто я не понимаю Антона, а ты же хорошо с ним общаешься, — шатенка миловидно улыбнулась и правдоподобно удивилась, потянувшись к щеке парня, — Извини, у тебя тут что-то. Паста, что ли… Девушка потерла и так чистую щеку, заставив Арса немного наклониться. Ее подозрения подтвердились. Из-под горловины кофты был виден краешек кровоподтека. Ира была в шоке, но с той же доброй улыбкой отстранилась, понимая, что ей нужно обдумать увиденное. Ведь это не обязательно должен быть засос? Это может быть аллергия? Или просто синяк? — Все, теперь все чисто. Извини, если сказала что-то не то, — Кузнецова пожала плечами и пошла обратно в отель, понимая, что ловить с Поповым ей больше нечего. Она уже узнала все, что хотела. Арсений уселся на лавочку около входа, как раз когда учитель попросил всех уже подтягиваться на улицу, ведь через десять минут будет отбывать их автобус. Сегодня не было снегопада и пронизывающего холода. Мороз приятно охлаждал мысли, отрезвляя. Он не считает, что повел себя правильно за завтраком, но и не может извиняться, потому что не сделал ничего такого. Он бы с удовольствием выкурил еще сигарету, но это слишком рискованно. — Арс, — Антон сел рядом с серьезным выражением лица, — Слушай, неловкая ситуация получилась. Я просто хотел поддержать ее, только и всего. — Все в порядке, — Арс улыбнулся и посмотрел за спину парня, проверяя, что никто еще не вышел. Он коротко поцеловал в губы Антона, заминая таким образом конфликт. — Прости, если задел тебя. Ты же понимаешь, что я по-настоящему испытываю к тебе чувства. Ничего из того, что вчера было, не было бы иначе. — Да я все понимаю, просто… — Арсений не знал, как описать свои чувства и не мог даже полностью сформулировать в голове, из-за чего это. — Просто что? — Шастун очаровательно улыбается, и его хочется просто целовать, а не ревновать. На такое улыбчивое солнышко было просто невозможно обижаться и злиться. — Не знаю. Давай закроем эту тему? — Хорошо. Погоди, ты курил? — Антон в шутку хмурится и наклоняется ближе, улавливая табачный запах, — Курение убивает, Арс. — Это происходит медленно, не волнуйся. — Дурак ты, — Антон хлопает парня по плечу, после чего спрашивает про место, куда они сегодня поедут. Ира шокировано смотрит в окно с видом прямо на ту самую лавочку. Ее лицо выражало одно огромное удивление, граничащее с шоком. Больше поражало даже не факт поцелуя, а факт того, что эти двое так беззаботно целуются, будто бы и не боятся быть раскрытыми. Она не могла поверить, что Антон… Антон и Арсений вместе, судя по всему. Это совершенно неожиданно. Ей даже не обидно осознавать, что поведение Антона было обычной вежливостью и доброжелательностью. Не то, чтобы она была влюблена в Шаста, но он правда ей симпатизировал. — Ты чего тут? — Катя остановилась напротив подруги, смотря туда, куда направлен взгляд Иры. — Да ничего. Дима ничего про Антона не рассказывал? — Нет, нам обычно как-то не до Шастуна, — Катя усмехнулась, явно вспоминая что-то. Однако через пару мгновений берет себя в руки, — А что он должен рассказать? — Все, забудь, — Кузнецова лучезарно улыбается и выходит на улицу, не зная, что теперь ей делать с полученной информацией. Этот день был шикарен. Сегодня, к счастью, Павел Алексеевич смог договориться об экскурсии по крышам, услышав за вчерашний вечер слишком много нытья по поводу ее отмены. Пятнадцать минут, еще до подъема на крышу, детям вели инструктаж. Это было сложно вытерпеть, но было обязательно. Взяв с каждого клятву о том, что не будут ничего нарушать и лезть к краю, Добровольский дал всем добро подняться на крышу. Без сложностей не обошлось, ведь Дима просто сказал, что не пойдет. Ему было все равно, что он уже ее оплатил. Бороться со страхами он был не готов и не видел в этом никакого смысла. Антон вызвался остаться с другом, но увидев, насколько сильно Арс счастлив, что экскурсия все-таки состоится, отказывается, извиняясь перед Позом. В итоге, Дима остался один, пообещав сидеть в кофейне поблизости. — Арс, успокойся, — одергивает парня Антон, когда Попов практически пританцовывает, поднимаясь по лестнице. Арсений игнорирует, стремясь поскорее подняться на крышу. С крыши открываются прекрасные виды и получаются отличные фотографии, за счет чего эта экскурсия стала такой популярной. Мало кто ценит еще и информационную часть экскурсии, но находятся все-таки и заинтересованные в этом. На протяжении всего маршрута были и огороженные дорожки, и не огороженные, а также был проложен путь через крыши, где не было специальных дорожек. Такие места обычно самые интересные для подростков, ведь здесь они могут испытать адреналин. И конечно, этот одиннадцатый класс не был исключением. — Боже, Арс, пожалуйста, отойди от края, — шипит Антон, специально оттащив парня в конец толпы, где совершенно не слышны слова гида, но зато и на них никто не обращает внимания. Сзади них шли только Ляйсан и Оксана, обсуждающие какие-то свои женские дела, стараясь не смущать ребят, но приглядывая за ними. Это было необязательно, ведь Антон боялся подходить к краю и приглядывал за Поповым самостоятельно, который будто бы назло ему подходил к краю и облокачивался на перилла. Шастун с этого ужасно бесился, даже не подозревая, что его нарочно злят, наслаждаясь беспокойной реакцией. — Папочка, расслабься, тут все безопасно, — шепчет Арсений, подталкивая Антона к открытой крыше, где как раз таки нет никаких ограничений. — Арс, я тебя убью, если ты не прекратишь! — Сфотографируешь? — Антон со скрипом сжатых челюстей достает телефон, идя на уступки. — Арс, блять, — ругается Шастун, забыв про лишние уши, когда видит, как его парень кривляется хоть и не на краю, но слишком близко к нему по мнению парня. Когда он встает на одну ногу и отклоняется, то Шаст делает последнюю фотографию и злобно пялится на Арса, — Прекрати. Все, пошли дальше, пожалуйста. — Да чего ты такой нервный? — Арсений дергается, но случайно поскальзывается, теряя равновесие. Попов не мог упасть, ведь тут не было склона, и он бы максимум упал на пятую точку. Это осознание не пришло в голову Антона, ведь его мысли были застелены пеленой страха. Он жутко испугался, чувствуя, как сердце даже перестало биться на несколько секунд. Он вцепился в руку Арсения, удерживая того на ногах. Попов даже и не испугался, но реакция Антона его очень удивила. Зеленые глаза были выпучены и в них читался страх, смешенный со злостью. — Арс, блять! То, что ты — звезда, не означает, что тебе надо падать, — Шастун не мог отпустить локоть парня, боясь, что Попов все еще может упасть. — Да все в порядке! — Еще раз выебнешься тут, и меня инфаркт хватит! — Антон все-таки отпускает руку, когда они проходят этот участок крыши, — Я серьезно. — Все, успокойся. Арсений закатывает глаза и уходит вперед, присоединяясь к компании одноклассников, чтобы слышать хоть что-то из рассказов экскурсовода. Антон же пристроился к жене учителя и подруге, пытаясь вникнуть в их диалог. Антон увлекся и уже не видел, как Арсений снова поскользнулся, но в этот раз его под руку поймала Катя, ругая, что тот слишком неосторожен. Арсений снимал все вокруг, фиксировал и на фотографиях и на видео, а также ждал момент, чтобы сфотографировать и Антона. Ему это удалось на обратном пути, и фотографии получились по-настоящему хорошие. У Попова точно был талант к фотосъемке, и он его активно практиковал на Шасте, вылавливая интересные кадры и моменты.***
Экскурсионный день был длинным, но после него парни и Дима с Катей собрались у Окси в номере, чтобы всей компанией поговорить с Матвиенко по видео связи. Им не хватало четвертого парня для полной компании. Сережа честно признался, что скучает по ним и ждет, когда уже они все вернутся. Они рассказывали о своих впечатлениях про Питер, шутя и стебя друг друга. Арс хотел бы рассказать ему так много, но не мог. Он не был уверен, что Антон будет не против того, чтобы хоть чем-то поделиться с лучшим другом из того, что было. Спустя время Суркова все-таки выгнала всех из своего номера, желая поговорить с парнем наедине. Вернувшись в собственный номер, парни занимались своими делами. Антон ушел в душ, пока Попов, воткнув в уши наушники, читал книгу. Несмотря на тягу к друг другу, им нужно и личное время, хотя бы недолгое. Тем более, сейчас, когда они уставшие, им нужно было хоть немного побыть наедине с собой. За последние дни произошло очень много всего, столько эмоций, впечатлений и событий, что голова шла кругом. И все-таки, Антону было, с чем сравнивать, и он был уверен, что это была самая классная поездка. Мысль о том, что они с Арсом будут вместе учиться в этом волшебном городе, грела сердце. Через полгода они вернутся сюда, когда все будет уже зелено, тепло и можно будет наблюдать белые ночи. Они осядут там надолго, как минимум до окончания университета. Сквозь шум воды Антон слышит, как во входную дверь кто-то стучится, и вслух ругается на Попова, который толи нарочно игнорирует стук, толи не слышит в своих чертовых наушниках. По-быстрому натянул одежду, даже не потрудившись воспользоваться полотенцем. Открыв дверь, он так и замер, удивившись. — Ира? — Антон сдержался, чтобы не закатить глаза. Он был уверен, что это учитель, иначе бы и не спешил. — Я не вовремя? — Я в душе был, проходи. Девушка проходит вглубь комнаты, но не видит ничего необычного. Арсений явно увлечен книгой и музыкой, даже не сразу заметив ее. Но заметив, все-таки снял наушники и отвлекся от книги. Антон оперся о стену, не понимая, что же нужно девушке. И все-таки, она замечает одну огромную и значительную деталь — сдвинутые кровати. Последнее подтверждение, хотя после поцелуя во дворе это было уже и необязательно. — Я поговорить с вами хотела, — Кузнецова садится на стул, вглядываясь в лица парней. — Что-то случилось? — Шастун садится на кровать и понимает, о чем может хотеть поговорить Кузнецова. Сложно не заметить, что у парней сдвинуты кровати, но изначально же она пришла по другому поводу. — Я знаю о вас. — Что знаешь? — с усмешкой спрашивает Шаст, но девушка совершенно серьезна, что немного нервирует. — О вас. Я бы на вашем месте хоть немного старалась это скрыть, — Арсений отложил книгу, нахмурившись, и ожидая реакции Антона. Стоит ли сейчас что-то отрицать и как это сделать, чтобы выглядело правдоподобно? — Ир, ты вообще о чем? — Я видела, как вы целуетесь. — Ага, — задумчиво тянет Шастун и улыбается, — Нам и правда стоило быть осторожнее. И что теперь? Арсений сидел в шоке и не знал, что делать. Если с ним все понятно, то вот Антону придется не сладко. Он уже прошел все стадии буллинга в школе из-за этого и справился благодаря помощи и поддержки Шаста, но Антону то будет сложнее. Он не желал ему такого, не хотел втягивать в проблему и подвергать его потенциальной травле. — Никому не говори об этом, — резко говорит Арс, и его глаза выражают безумную панику на грани с истерикой, — Ты же понимаешь, что будет, если кто-то узнает? Антону же жить нормально не дадут. — Арс, помолчи, — Антон устало смотрит на брюнета и поворачивается к однокласснице, — Если хочешь, рассказывай, хоть всем. Мне уже плевать. — Да не буду я ничего рассказывать никому! За кого вы меня принимаете? — девушке становится даже обидно от того, что они уверены, что она будет трепаться обо всем направо и налево. — Тогда чего ты хочешь? — Предупредить, что вы плохо скрываетесь. — Хорошо, спасибо за предупреждение, мы тебя поняли, — Антон улыбается и встает, намекая, что ей нужно идти. Ира кивает и идет к выходу. Антону не нравится, что Ира все узнала, да еще и таким способом, но унижаться и умолять о молчании он не собирался. Он не боится, что бывшие друзья узнают, ведь тогда спор быстрее закончится, и они решат, что это все чисто из-за спора. Но если Кузнецова будет и правда молчать, то будет все-таки лучше. — А если она все-таки растреплет все? — срывается Арс с места, как только дверь за девушкой закрывается. — Да какая разница? Чего ты то паникуешь? — Чего я паникую? Антон, ты прикалываешься надо мной? — Попов явно злится, но Антона это ужасно бесит. Он берет его за руки и смотрит в глаза, надеясь хоть как-то успокоить его. — Расслабься. Она ничего никому не расскажет. Арс, я не боюсь, что это вскроется. Мне все равно. Конечно, я не собираюсь всем рассказывать об этом, но если вдруг об этом кто-то узнает, то я не буду отрицать, — он наклоняется к напряженному лицу и целует в кончик носика, — Успокойся.***
Ира не могла полностью принять новость об ориентации парня, который ей ведь нравился. Как это могло оставаться незамеченным так долго? Неприязни и отвращения не было, несмотря на ее рассуждения об этом в прошлом. Теперь, когда она видит все под новым углом, ее взгляды на такие отношения меняются. Теперь это не кажется ей чем-то противным и отвратительным. За этот день она пристально наблюдала за взаимоотношениями между парнями и видела, с какой нежностью и внимательностью они относятся друг к другу. Как Антон ругался на Попова на крышах, как поправлял ему шарф на шее, как Арсений смеется со всех шуток парня, даже с не слишком смешных, как невзначай касался его руки, коротко, словно случайно. Она не видела таких влюбленных глаз даже у Кати с Димой, чьи отношения ей казались просто идеальными. Она была… рада за Антона? Она никогда не видела у него такой улыбки, несмотря на то, каким улыбчивым и добродушным он был. Даже если не она причина этой самой улыбки, она все равно за него рада и не хочет ничего портить, поэтому и будет молчать.