***
Думая об Эрике Дестлере, Мерлин слишком уж часто закатывал глаза, удивляясь тому, насколько сильно грехи и беспамятство могут изменить человека. Он привёл тихо угасшего от горя в последней жизни Эрика обратно к себе – тот все ещё принадлежал Страху и лично ему. Он не рассказывал ему практически ничего, прекрасно зная, как это чревато. Он все больше показывал ему самые разные вещи, прекрасно зная, как он их воспримет. Когда впервые он наполнил его разум «воспоминаниями», Эрик, вновь загоревшийся идеей вернуть себе Кристину, согласился на все. В том числе, и на уничтожение Рауля. Зная, что оставлять его в Страхе слишком опасно, ибо там он может ненароком столкнуться с другим обитателем Страха, встреча с которым могла все испортить, Мерлин отослал Эрика в Тень Страха, где тот попал в одну компанию к знакомым королевы Гвиневры. Пусть, испытание есть испытание. – Так даже лучше… – отстранённо пробормотал он, глубоко задумываясь, – пусть там, где будет вершиться наш план, окажутся Артур и Гвиневра – бой должен быть честным. Стоявшие рядом с ним два стражника молча внимали ему. Мерлин, мельком взглянув на них, в очередной раз за жизнь подивился, какими же разными бывают стражники. Часть стражников Страха становилась таковыми поневоле, за определенные грехи. Многие из них не блистали интеллектом и годились только для выполнения относительно простой и грубой работы. Такой был и у него, стоял перед ним, слушая, и только глазами хлопал. Однако бывали и другие. Бывали среди стражников Светлые, и те, кто к ним близок. Те стражники, что были Светлыми, в Свете и обретались – Себастьян улыбнулся, вспомнив Галахада, который в своё время, до того, как нашёл Агнесс и стал Светлым, служил и под его началом – а вот те, кто до Света ещё не дорос, служили в Страхе, а некоторые так там и оставались, становясь демонами. Так, в свое время через карьеру стражника административными чинами в Страхе стали Генрих, вместе с которым, минуя, впрочем, стражу, в Страхе обосновалась и его жена, Екатерина, и Стефан, жена которого за ним в Страх не спустилась и осталась в Свете, работая воспитательницей невыросших в жизни детей, таких, как Аланна и Рудольф. Точно таким же умным, цепким, быстро все схватывающим стражником был второй его спутник, худощавый рыжеволосый юноша с пронзительным взглядом и расчетливым умом. Мерлин слегка усмехнулся, отвлекаясь от тяжелых мыслей. – Итак, давайте-ка подумаем и скажем, какую ошибку допустил месье Дестлер в общении со мной? Первый стражник глубокомысленно хлопнул глазами, всерьёз задумываясь, и выдал: – Он у Вас ничего не спросил. Мерлин широко улыбнулся, показывая зубы. – Прекрасно, друг мой, прекрасно! И что же именно он должен был у меня спросить? На этом первый стражник завис. Мерлин слегка закатил глаза и перевёл взгляд на второго стражника. – Барт? Бартелеми Кливленд склонил голову изящным, отточенным движением, слегка взмахнул кистью руки ораторским движением и чуть заметно двинул плечами. – Да хоть что, – спокойно и отчетливо начал он, – изображения, показанные месье Дестлеру, по виду и содержанию похожи на воспоминания. Являются ли они именно его воспоминаниями? Является ли женщина на них именно той, кем он её считает? Является ли мужчина на них им самим? Если да, то как давно все это происходило? Ведь что-то могло измениться с давних пор. Если эта женщина – его жена, то является ли она его истинной, постоянной женой, или они были женаты лишь одну жизнь ввиду обстоятельств? Такое случается сплошь и рядом. Да в конце концов, начать и вовсе следовало с того, являются ли изображения настоящими воспоминаниями? Правда ли на них изображена, правдивы ли они вообще в своей сути, или они искажены, а то и вовсе ложны? Мерлин удовлетворенно кивнул. – Кстати, позвольте сделать Вам комплимент, господин, – растянул губы в легкой улыбке Барт, – Вы ведь и сами не сказали не слова. Теперь, во что бы не ввязался наш грешный друг, в этом нельзя будет обвинить Вас прежде его самого: ведь Вы не лгали ему, не вводили в заблуждение, Вы просто показали ему что-то, а он уж сам в голове своей додумал, что это. – Прекрасное замечание, Барт, – усмехнулся демон, – очень точное. Юноша делал успехи – сказывались и врожденный ум, и воспитание с образованием. Становилось даже как-то жаль, что он не дожил до старости, но война есть война… Хотя будущее у парня явно было, и недурное… И, кивнув самому себе, он отправил молодого Кливленда следить за обустройством небольшого искусственного мира, который должен был быть создан специально для Эрика, согласно его фантазиям, которые он пока носил в голове, а впоследствии должен был перенести на бумагу… Что он и сделал, когда был возвращён к нему, и когда стало ясно, что с Рауля никто не сожжет. Пока что… Теперь все было готово. Вернувшаяся к нему Моргана – Мерлин изо всех сил пытался не улыбаться, думая о ней, но получалось не всегда – как оказалось, втайне от него завершила один очень конкретный аспект приготовления, причём сделала это мастерски: тихо и эффективно. Сам он этот аспект завершить никак не мог – он включал в себя появление в искусственном мире Светлого, не имеющего совсем уж прямого отношения к испытанию Эрика. Теперь же можно было приступать к последнему этапу подготовки. Вдвоём они заявились в дом, где обосновалась знакомая им кучка грешников и Светлых, забрали Рауля и Кристину и испарились без следа. На этот раз Светлые не успеют вмешаться – ведь Мерлин и Моргана уже начали. Жизнь в искусственном мире включилась.***
Где я? Это был первый вопрос, что загорелся в голове у перепуганной Кристины, внезапно очнувшейся в совершенно незнакомом ей месте. Резко ввертел головой, она огляделась. Тут же на глаза ей попался Рауль, мирно спящий в стоявшем неподалёку кресле, и она облегченно выдохнула, и тут же с изумлением взглянула на прелестного русоволосого мальчика, тихо игравшего рядом с её мужем. – Мама? – окликнул её мальчик, с беспокойством глядя на неё, – все в порядке? Кристина вздрогнула. Мальчик был немного похож на Алена… Но это совершенно точно был не он. Машинально она кивнула, нервно сглатывая. Что здесь происходит? «Это Густав», – внезапно ответил ей женский голос, слышавшийся, кажется, прямо внутри её головы, – «твой сын». Что? «Густав. Твой сын», – равнодушно повторил голос, – «Ему девять. Ты родила его вскоре после свадьбы с Раулем де Шаньи». – Где мы? – беззвучно прошептала Кристина, чувствуя, как её слегка шатает. «На корабле», – пояснил голос, – «Вы плывете в Нью-Йорк, на Кони-Айленд, где ты будешь выступать». А, так вот почему её пошатывает… они в открытом море, точнее, в океане… Так, погодите минуточку… В Нью-Йорк? Боже правый, да она отродясь не бывала в Нью-Йорке… И вообще, она уже умерла, и это она прекрасно помнила! Она была в Страхе, с Раулем… с остальными… «Ты жива. Ты на корабле, плывёшь в Нью-Йорк…» «Я не глухая!» – мысленно отбила Кристина, «И не беспамятная! Я прекрасно помню, что уже умерла, и что была в Страхе, и что моего сына зовут не Густав, а Ален, и…» «Ничего не было. Ты плывёшь в Нью-Йорк на выступление», – равнодушно продолжал втолковывать голос, – «Тебя туда пригласил некий импресарио, настоящего имени которого ты не знаешь. Однако ты едешь, потому что хочешь спеть, а ещё потому, что у вас нет денег…» «Это ещё что за новости!» – мысленно вспылила Кристина, – «Не то, чтобы я тяготела к богатству, но Рауль – граф де Шаньи, он унаследовал…» «Рауль увлёкся играми», – все также нудно и бесцветно продолжал рассказывать странные вещи голос, – «А ещё он пьёт, так что ты будь поосторожней…» Что за бред творится вокруг неё? Все совсем не так. И что бы не рассказывал ей этот голос, она не собирается верить этим глупостям. Она все прекрасно помнит, и… – Кристина? – слегка сиплым от сна голосом окликнул её Рауль. Девушка отвлеклась от безумных мыслей и взглянула прямо на него. Любимый супруг смотрел на неё с беспокойством, как и мальчик рядом с ним – видимо, он его и разбудил. – С тобой все в порядке? – спросил Рауль, оглаживая рукой растрепавшиеся после сна волосы. Кристина машинально подхватила со стоявшего в стороне туалетного столика гребень и с улыбкой, от которой она не могла удержаться – уж слишком мило выглядел её супруг сразу после пробуждения – протянула его Раулю. – Спасибо, – улыбнулся он в ответ, – так все в порядке? А то ты какая-то слишком задумчивая. Сына напугала… Кристину словно обдало холодом, жёстким, беспощадным… Она-то помнит, что было на самом деле… А вот Рауль в час их последней встречи едва ли помнил, как её зовут, и, должно быть, счёл все то, что видел, обычным сном… С губ её сорвался испуганный вздох, голова закружилась… –Кристина! – испуганно воскликнул Рауль и кинулся к ней, поддерживая, – Густав, принеси воды! – резко окликнул он мальчика, и тот поспешно выполнил указание. – Что с мамой? – тонким, явно от приближающихся слез, голосом вопросил он. Этого Кристина не выдержала. Много лет прошло с тех пор, как Ален и Аделина были детьми, и она уже очень давно не видела их, но она все ещё была матерью, а потому теперь не посмела довести до слез ребёнка, кем бы он ей на самом деле ни был. – Все хорошо, родной, – успокаивающе забормотала она, гладя мальчика по голове, – у мамы просто немного закружилась голова. Она немножко спокойно посидит, и все пройдёт. Ты только не шуми, ладно? – Не буду! – с искренней готовностью пообещал мальчик и обнял её. Рауль тоже облегченно выдохнул. – И вправду, отдохни немного, – кивнул он, – мы скоро уже прибываем, а там тебе будет не до отдыха. Кристина изо всех сил постаралась не показывать своего волнения. Итак, она права. Рауль помнит только то, что нужно тем, кто их сюда поместил. Мальчик, очевидно, вообще не в теме, и искренне верит, что они – его родители. Они плывут к некому импресарио, который хочет, чтобы она пела… О, уж кто этот импресарио, Кристина догадывалась, не дура, все-таки. «Точно, он», – подтвердил голос, все ещё равнодушно, но теперь, кажется, ещё и слегка насмешливо, – «Кстати, он – отец Густава. Он не в курсе, Рауль тоже. Но вот так уж вышло». На этот раз Кристине пришлось плотно закрыть глаза, чтобы ни Рауль, ни Густав не увидели плещущихся в них страха и отчаяния. Она одна под властью тех, кто явно желает изменить всю её жизнь. И что ей с этим делать, она не имела ни малейшего понятия.