Memorabilia Felina

Наступил Сочельник, и я провел его с Сириусом. По дороге в Лес я заглянул было на Кухню (праздник же!), но эльфы были так замотаны приготовлениями к завтрашнему дню, что мне никак не удавалось привлечь к себе внимание. — Да ну тебя, Ритрос, какое мясо… — сказал Сириус в ответ на мои извинения. — Двенадцать лет я вообще не знал, в какой такой день наступает Рождество. Я слово это забыл. А теперь я на свободе, Хогвартс виден, компания отличная. Пошли, по лесу побегаем, я знаю холм, с которого хорошо смотреть на звезды. Он рассказал мне множество «рождественских историй»: и о том, как их четверке случалось оставаться на каникулы в Школе, и о том, как он гостил зимой у родителей Джеймса, и о том, как вся компания — с Лили и полузабытыми подружками — веселилась уже после Школы, забывая на несколько часов о войне. Мне приходилось слышать, что Рождество — семейный праздник, но я, по обыкновению, не задавал вопросов о тех рождественских сценах, которые в его рассказах отсутствовали. Когда мы добрались до холма, Сириус, глядя на звезды, принялся переводить рождественское песнопение о веселых гиппогрифах. Получилось довольно удачно, и он предложил мне спеть вместе. Увы, мысль о гиппогрифах в данный момент не вызывала у меня ни малейшего веселья. — Люциус Мальфой!.. — прорычал Сириус, когда я объяснил ему ситуацию. — Что, у сыночка больше рука не болит? Ладно, не надо сегодня об… этих. У меня все-таки есть кузина, которую я люблю, и племянница у меня — чудесная девчушка. Девчушка, пес Мерлина, она уже взрослая девушка! Вот познакомишься с ней когда-нибудь, Ритрос. (С племянницей Сириуса я познакомился полтора года спустя. Она не менее десяти раз наступала мне на хвост — но я никогда на нее не обижался.) — Завтра, — сказал мне Сириус на прощанье, энергично махая хвостом, — Гарри получит мой подарок. Запомни все хорошенько, Ритрос. С Рождеством! — С Рождеством, Косолапус! От родителей!.. Ой, Мэлори, «Смерть Артура»! Здорово!!! Ну почему никто не видит, как моя Хозяйка прыгает по комнате с книгой в руках! — Что тут еще? Ну конечно, новая зубная паста! А это что? От Джинни… Набор заколок. Какие хорошенькие, только все равно не поможет… Косолапус, а для тебя у меня никакого подарка нет. Давай-ка я придам тебе праздничный вид. Хозяйка привязала мне на шею что-то блестящее, без чего бы я охотно обошелся, хотя сопротивляться, разумеется, не стал. Причесываясь, она вколола в волосы несколько подаренных заколок: действительно, не помогло. — Пойду разбужу этих сонь. — Она собрала приготовленные для друзей подарки. Я потерся о ее ногу и замяукал.  — Что, со мной хочешь? Пошли! Ура. — Только, Косолапус, уж ты веди себя тихо, сам понимаешь… — Да не посмотрю я даже в сторону этой Крысы. Правда, милая Хозяйка, меня интересует только, где кровать Рона. Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы вошли в спальню мальчиков, была МЕТЛА. Уж на что я несведущ, и то не мог смотреть на нее без восторга. Никакого сравнения с теми, которые мне случалось видеть в Львиной Башне. Будет что рассказать Сириусу. Впрочем, его будет интересовать не столько великолепие метлы, сколько реакция Гарри. И об этом будет что рассказать. Я, кажется, такой радости на лице у него никогда не видел. Глаза у него горели так, что мне мурлыкать захотелось. Со свободной кровати, куда меня выпустила Хозяйка, я оглядывал комнату, запоминая расположение кроватей, и одновременно прислушивался к разговору. Что это? Ох, должен я был предвидеть!.. Конечно, Хозяйка сочла анонимный подарок опасным! Ну вот, начали спорить, ох, как плохо! И, как назло, именно в этот момент карман Рона зашевелился. Мной овладела слепая ярость, ничуть не меньшая оттого, что вызвала ее мысль не об оборванных и покалеченных жизнях, а вроде бы о мелочах: о том, что не хватало только Хозяйке поссориться с Гарри, что у Гарри пропала на лице радость, — и все это в Рождественское утро… Я прыгнул, не отдавая себе отчета в своих действиях, не заботясь о том, что могу поцарапать Рона. Крыса кинулась прочь от моих когтей, на плечо хозяина. Тот перехватил ее за хвост и попытался пнуть меня — но вместо этого ушиб ногу о дорожный сундук Гарри. Из сундука что-то вылетело, и раздался протяжный свист. Пользуясь поднявшимся переполохом (двое мальчишек вполне способны поднять переполох), Хозяйка подхватила меня и унесла. — Косолапус, маленький, тебе не больно? Как он мог?.. А ты как мог?! Я же тебя просила… Ох, как же скверно с этой метлой, о чем Гарри думает, что, если ее Блэк прислал?.. Что мне делать, Косолапус, что мне делать, он же меня не послушает… Меня даже ты не слушаешь, Косолапус. Ну далась тебе эта крыса! Так, а почему плутоскоп свистел? И в поезде тоже… Рон говорит, что он ненадежен, но все-таки? Это не из-за тебя случайно? Вот что, милый, посиди-ка ты пока в спальне. Молоко у тебя есть, а с праздничного ленча я тебе что-нибудь принесу. Перспектива просидеть в спальне неопределенное время была не такой уж пугающей, ибо мне очень хотелось узнать, что за книга так обрадовала Хозяйку. Но вообще-то в праздник хотелось быть с людьми. И так было жалко и Хозяйку, и Гарри, и даже Рона немножко: это надо же с таким слепым упорством защищать тварь, которая оставила его лучшего друга без родителей. Книга о короле Артуре оказалась очень интересной, и я не заметил, как пролетело время до возвращения Хозяйки. Она была в слезах, но еще больше меня поразило выражение бесконечной усталости на ее лице. — Косолапус, я сказала профессору МакГонагалл про Метлу. Она забрала ее для проверки на враждебные заклинания. Гарри расстроен… и зол на меня. — Милая, милая Хозяйка, ну зачем?! — Я как вспомню его первую игру, два года назад, когда его чуть с метлы не сбросили… Он, наверное, забыл. А вот Рон должен бы помнить. Про первое выступление Гарри на квиддичном поле мне рассказывали во всех известных котам подробностях. Кот Мерлина, я понимал Хозяйку, но все же… Конечно, ничего страшного не случилось. Метла в полном порядке, наша Леди убедится в этом и вернет ее Гарри, а сейчас все равно для тренировок не сезон. Гарри поймет, что Хозяйка беспокоилась о его безопасности, и все будет хорошо. Почему же мне так грустно? Потому что Гарри обижен на Хозяйку, а для нее это невыносимо тяжело?.. Да, конечно. Но дело не только в этом. Радость — слишком хрупкое чувство, ее так легко разрушить. Когда Гарри получит Метлу обратно, он будет, конечно, обрадован, но то чувство, которое он испытывал сегодня утром, возместить нельзя ничем. И что я скажу Сириусу? Кошачий праздник был назначен на поздний вечер в покоях нашей Леди. Я шел туда с тяжелым сердцем. Даже подумывал о том, чтобы извиниться и уйти. Но картина, представшая перед моими глазами, была настолько уютной, что на душе у меня потеплело. На ковре перед камином расположились кругом около десяти котов и несколько котят. Посредине было разложено угощение, мыслимое только в кошачьих сказках. Наша Леди, еще на двух ногах, расставляла блюдечки, и все собравшиеся стремились потереться о ее руку. Глакти церемонно представила меня хогсмидским гостям. Я собрался было занять место рядом с ней, но Леди, отошедшая к столу за кувшином молока, сделала мне знак присоединиться к ней. — Ваша Хозяйка сильно расстроена, Косолапус? Она сделала все правильно, Поттер еще поблагодарит ее. Нужно особое мужество, чтобы противостоять друзьям. А теперь идите, устраивайтесь. Разлив молоко по блюдечкам, Леди приняла дорогой для нас облик, а все собравшиеся приняли Позу‑Величайшего‑Внимания. — Рождество, — произнесла Леди, — это праздник всякой твари на земле. Четвероногим существам дано было видеть Великую Радость. В память об этом мы предаемся сегодня маленьким, скромным радостям. Мир в Хогвартсе студентам и профессорам, мир эльфам, мир котам и совам. Мир Орлу, Барсуку, Льву и Змее. Мы немного помолчали, а затем предались нашим маленьким радостям, наслаждаясь угощением и беседой. Когда с едой было покончено, кто-то сказал: «Время песням». Под руководством нашей Леди мы спели — в переводе на Кошачий — «Рождественскую балладу Основателей». Оригинальный текст этого произведения был утерян еще до написания «Истории Хогвартса». В XIX веке какой-то анимаг, полностью лишенный, увы, поэтического дара, сделал обратный перевод с Кошачьего на Человечий. Первая взошла на небо Рождественская звезда с тех пор, как закатилось солнце над кровавым полем Гастингса.* В тяжких думах сидели Основатели вкруг стола. Скорбели они о павших собратьях, что ушли вместе с Гарольдом. Тревогой наполнялись их сердца из-за тех, что пришли с Вильгельмом: власти жаждал старший из них, чье имя означает вероломство.** Долго сидели они в молчании, и, наконец, взяла со стола чашу прекрасная Ровена. Молвила Ровена: «Стоит над Вифлеемом звезда, указавшая путь Магам. Мир возвещает она на земле людям доброй воли. Да будет же мир меж магглом и магом, саксом и норманном, йоменом и лордом, да будет мир меж всеми в Хогвартсе. Светлым разумом достигается мир. Сестра любимая, возлюбленные братья! Съединим наши руки и воздвигнем четыре опоры дому родному». Так сказав, омочила в чаше губы, и приняла чашу из рук ее кроткая Хельга. Молвила Хельга: «Стоит над Вифлеемом звезда, указавшая путь Магам. Разумом достигается мир, но слаб в одиночестве разум. Разуму проложат дорогу любовь и терпенье. Сестра любимая, возлюбленные братья! Съединим наши руки и воздвигнем четыре опоры дому родному». Так сказав, омочила в чаше губы, и принял чашу из рук ее отважный Годрик. Молвил Годрик: «Стоит над Вифлеемом звезда, указавшая путь Магам. Разумом достигается мир, любовь и терпенье проложат ему дорогу, но слабы разум и любовь без защиты. Охранят их на трудном пути смелость и стойкость. Брат любимый, возлюбленные сестры! Съединим наши руки и воздвигнем четыре опоры дому родному». Так сказав, сделал глоток могучий — но некому было принять из рук Годрика чашу. Увидели Основатели, что вкруг стола их трое. Непрочен дом о трех опорах. Мы вновь немного помолчали, а я между тем думал: моя Хозяйка поступила сегодня разумно, мужественно и с любовью. Но все же она ошиблась и принесла хоть малое, но зло — и себе, и Гарри, и Сириусу. Чего же ей не хватило? Ох, не кошачье это дело, да и для людей трудное. На прощанье мы спели — опять-таки в переводе на Кошачий — песенку о елочке, которую Хагрид принес из Запретного Леса. Рождество было чудесным, и воспоминание о нем поддерживало меня долгое время.