Бездна

Рон — Надо что-то с этим делать, так не должно больше продолжаться, — бурчит под нос Гермиона. — Это все очень плохо, — резко останавливается и серьезно смотрит на меня. Ох, не люблю я этот взгляд. — Рон, завтра поговоришь с ним. — Что?! — от сложности задания закашливаюсь воздухом. Вот так идешь себе, идешь, а потом — БАХ! — и миссия невыполнима. — Ну почему я? Ты же лучше с этим справишься! — Ты его лучший друг, Рональд! Вот уж не аргумент. — Ты тоже! — Он поймет это из твоих уст лучше, — раздраженно взмахивает руками. — Он наверняка вообще не захочет об этом говорить, а уж со мной и подавно, я же девушка… — Даже не знаю, что ему сказать, — возобновляем путь в гостиную, в коридоре четко слышатся мои шаркающие шаги. — Правду, все, что ты об этом думаешь, Рон, это очень важно, Гарри просто запутался, — досадно. — Да он просто рехнулся! Не понимаю, что с ним творится. Гермиона рассеянно кивает и уже возле Полной Дамы плавно тянет меня, мягко схватив за рукав. — Убеди его в том, что все это неправильно, думаю, он должен это понять, после того, что сделал Драко сегодня. Шаровая молния. Слышал о таком явлении от отца, и думаю, это то же самое. Молния, шаровая. — Малфой. — Что? — теряется она. — Он Малфой, а не Драко, — поправляю снова. — Я и сказала — Малфой. — Нет, ты сказала Драко. — Тебе послышалось, — Гермиона проходит мимо. — «Кактусландия». — Заходите, заходите, — пропевает Полная Дама. Я в недоумении.

* * *

— Гарри, ты как, в порядке? — как можно спокойнее спрашиваю, заходя в спальню и прикрывая за собой дверь. — Вполне, — отбрасывает книгу на застеленную кровать. — Я, ну, в смысле, мы с Гермион… в общем, хочу с тобой поговорить, — усаживаюсь рядом. — Ну, в общем, то, что произошло вчера, ну, когда мы зашли и увидели, когда этот мерзавец, он… — Я понял, — кивает равнодушно. — Что дальше? — Как что?! Надо прекращать это дерьмо! Гарри, завязывай с этой хренью! — Рон… — Подожди, послушай, — сглатываю комок в горле. Как говорила Гермиона? «Главное донести мысль правильно и убедить логикой». Логикой? Черт, это же не ко мне. Так ладно, спокойствие, только спокойствие. — Как ты можешь это вообще терпеть? Ты же не такой, ты же добрый, хороший парень, ты же мой друг! Ты читаешь книжки про квиддич по воскресеньям, а в будни играешь в шахматы вместе со мной, а тут… будто тебя не знаю. Это не ты, — вздыхаю, — ты должен это прекратить, должен остановиться. — Я всегда всем должен, — говорит он таким голосом, таким серьезным, тяжелым и даже ядовитым. — Всегда и всем. Да, Рон? — Гарри впивается взглядом. — Я, конечно, понимаю, что у каждого человека свои обязанности, и кто-то должен на работу ходить, а кто-то мир спасать. — саркастично хмыкает. — Но я человек, и у меня есть желания, Рон. Не хочу с тобой ссориться, ни с тобой, ни с Гермионой, но пойми правильно — я хочу пожить. Неужели не могу получить то, что хочется? Пусть на время, пусть такой ценой. Я прошу возможное, знаю, что все делаю верно, и не спрашивай, откуда, просто знаю. И добьюсь своего. Не верю своим ушам. — Но, Гарри, какой ценой! Малфой ублюдок еще тот, но даже он не заслуживает такого! — Так вот что это для тебя, да? — копирует он малфоевскую манеру. — Наказание? Унижение? Что?! — вскакивает и в один миг оказывается возле окна, из которого льётся раннее солнце. — Я выполню свою обязанность, и за это прошу лишь раз. Он от этого не умрет, — Гарри наконец разворачивается ко мне лицом. — Я тоже не каждому задницу подставляю, знаешь ли. Если мой друг Гарри и существовал, то это точно не этот тип, стоящий передо мной с грозной миной. Откуда эти повадки, жесты, интонации? Откуда эта грязь? Как он может говорить так? Как может думать об этом? Когда он стал таким чужим? Неужели его привязанность к папенькину сынку так сильна? Как я смог допустить паразитизм по отношению к нему? Как проглядел момент, когда Малфой посеял дрянь в его душе? Желания меняют нас, и, похоже, Малфой имеет большую власть над Гарри, намного большую, чем я думал. Сижу, как жуков в рот набил. — Этот гад, он паразитирует в тебе. — Что? — Это самое подходящее определение, Гарри. Посмотри, как он меняет тебя, ты никогда не был таким. Ты стал жестоким, ты… изменился. Он живет паразитом глубоко внутри тебя, — трясу головой. — Тебе нужно избавиться от него. — Паразит… — шепчет губами и как-то по-детски улыбается. — Мерлин, — Гарри качает головой и медленно, сломлено, оседает на пол. — Ты прав, прости меня. Я не хотел обидеть, просто… не знаю, что на меня иногда находит, становлюсь сам не свой. Мне кажется, что я могу глотку любому перегрызть ради желаемого. Черт! Что со мной?! Что я делаю? Уже сам не понимаю. Медленно встаю и подхожу к нему. Друг для того и друг, чтобы быть рядом, несмотря на все темные стороны, что в нас иногда просыпаются. Когда появляется шанс достичь желаемого, мы все с цепи срываемся, за это нельзя винить, потому что это неудивительно. Усаживаюсь рядом и в утешение кладу руку на плечо. Мне нечего сказать. — Это все, как во сне, — затихает. — Драко меня ненавидит. — Он всегда тебя ненавидел. — Э-э-э это можно считать словом утешения? — Это уже не просто детские подначки. Черт возьми, я его насилую! — взмахивает руками. — Кто насильник? А кто жертва? Я падаю в яму и Драко тяну за собой, — констатирует он. — Ты это о чем? — не совсем улавливаю ход мыслей. — Да брось ты. Думаешь, одного поцелуя с Гермионой тебе будет достаточно, чтобы жить счастливо без нее? — немного насмешливо глядит. — Нет, — произношу и тут же краснею до самых ушей. — А причем тут Гермиона? — А при том. Но главное, ты понимаешь меня, — вздыхает. — Ты ведь понимаешь меня? Я пытаюсь обмануться, или кто-то внутри меня пытается заглушить голос рассудка. Пытаюсь… один раз, и все, достаточно. Чушь, конечно, но на душе становится не так совестно. — Так ты не отступишься? — кажется, начинает доходить смысл беседы. — Ничего или один раз? — кисло усмехается. — Хотя бы будет что вспомнить. — Не думай, что это будет прекрасно. Будет хлеще, чем цена. — А я и не тешу себя надеждами, — голос замолкает, а губы шепчут: — наверное. Мы еще сидим немного в удручающей тишине. Тишину вообще надо запретить, по природе своей она угнетающая. — Вот повезло тебе, Рон, — неожиданно говорит. — Мне? Почему? — Ты любишь Гермиону, она любит тебя, — пожимает плечами, — вы обречены на счастье, по-другому и быть не может. — А ты? — Я? Да у меня все отлично, — снова сарказм, — люблю человека, ни во что не ставящего меня. Должен победить самого темного волшебника всех времен. И вообще скоро умру. — Не говори так. Ты не умрешь, победишь, а любовь… найдешь другую. — Рон… ты отличный друг. И я понимаю тебя, но пойми и ты меня, — смотрит пронизывающе, — замени в будущем своем Гермиону на кого-нибудь другого. Ну как? Закрываю глаза и тут же начинаю отнекиваться, не могу даже представить такого. — Ну вот, у меня также. Глупости какие. Одно дело светлая, умная, порой занудная Гермиона, а с другой — жестокий, трусливый грызун. Тьфу ты! Белобрысая хворь. Только вот Гарри этого не скажу. Придет время, и он сам в нем разочаруется и видеть не захочет, и Того-Кого-Нельзя-Называть победит, и к Джинни вернется. Счастлив будет. А наше дело нехитрое — ждать, пока паразит не проявит себя, еще раз, да похлеще. Бедный Гарри, но на ошибках учатся. Так ведь говорит Гермиона?