Бездна

Гарри Вот же ужасные деньки выдались. После того, как о Драко узнал Рон, моя жизнь превратилась в тот еще кошмар. Друг и раньше постоянно это делал, вот и теперь продолжает бегать за мной… и как же тяжело организовывать встречи так, чтобы они не пересеклись. Да еще эта бесцеремонная манера Драко появляться на моем пути. Но если Драко я все чаще и чаще не могу сказать «нет», то к моему другу — настоящему другу — это не относится. Я просто перестаю с ним общаться на такую важную для меня тему. Нет, мне, конечно, приятно столько активного до безобразия внимания, но я и сам могу разобраться, наверное, уже сам не знаю. Постоянно напоминаю себе, что это же Малфой, тот самый садист и полный ублюдок, но сердце-то другое шепчет, оно наивно полагает, что это не обман, и склоняет разум к тому же. А еще я начал курить. Пара сигарет в неделю — это плохо? А если чуть больше? А если еще запить коньяком со льдом, это начало ската? Труднее всего пришлось, когда осенила идея — нужно уехать, и отказать Драко. Я так гордился собой, когда писал отказ от субботней встречи, что будь хоть немного сентиментальнее — пустил бы слезу. Надеюсь, послание не обидело, обозленного Драко после нашего мирного контакта хотелось бы видеть меньше всего. Обозленный Драко умеет делать больно лучше всех в этом уже не сером мире. Мне пришлось уехать к невесте, которая является таковой уже девятый год подряд. Забавно считать и измерять время годами — так медленно, но верно и надежно. Да и понял я, что пора ее навестить, когда Рон (специально или нет — не известно) намекнул: — Вот знала бы Джинни, тогда я уверен бы был, — покраснел тогда и отвел глаза. Все стало ясно. Конечно, он побежит докладывать сестре, а она примчится ведь, бросит игры свои, наплюет на команду и примчится, лишь бы удостоверится, что сухарь по-прежнему принадлежит ей. И ведь так и есть, правда, уже не сухарь. Такое чувство наполненности, логичности, когда я с ним. Это полное ощущение мира, граничащее остро с полным отсутствием в пространстве. Знаю, что такие мысли его не посещают, что в глазах у него лишь горки из галлеонов, но жизнь должна быть приятной. И все-таки понимаю — подпускать Драко опасно, каким бы хорошеньким он для меня сейчас не был — это маска. Остается лишь догадываться, как он терпит и сдерживается себя, ведь иногда на его лице появляется выражение «Поттер, ты идиот», но Драко проглатывает фразу. К Джинни я прибыл уже в пятницу и был встречен весьма теплой погодой и горячими объятиями. Дальнейшие события навалились, как большой снежный ком. Какие-то интервью, какие-то игроки, гостиница с названием, которое даже не прочел, вкусная еда, веселая Джинни, тоска по Лондону. Хочу верить, что скучаю именно по Лондону, а не по нему, потому что иначе крупно попал. Сколько можно уже? Дело к тридцатнику движется, а я все играюсь. * * * — Что там с договорами? — лечу на всех парах по коридору к кабинету. — Все здесь, подписанные, — Грейс, чтобы поспеть за моими широкими шагами, пихает бумаги с закорючками. — О, мистер Поттер, вы прибыли? Как там в Швейцарии? Кто это там? — А, Берт, отлично все, — даже не притормаживаю, — а это кто подписал? Зачем нам эта поставка? — Это начальник отдела посоветовал, вот и… — Ненавижу самодеятельность, — закипаю, — я же тебе говорил все мне присылать. — Просто вы же с невестой были, ой, — заминается запыхаясь, — то есть с женой, ой, то есть еще невестой. Что она лепечет, про Джинни, что ли? Ладно, потом разберемся. — А другие где? Я не вижу пакты о союзах. — Мы… — опять не может ответить по факту, — просто, мистер Поттер, мы думали, что вы приедете позже… намного, и… — Так, ладно, потом. Захожу в кабинет, бросаю бумаги на стол и сам плюхаюсь в свое удобное место. Работа, как приятно снова иметь с тобой дело. Успеваю пересмотреть детально договора и отправить пару сов, прежде чем слышу стук, шесть раз, с равными интервалами. Кто это? Дверь открывается и на пороге моя радость и боль. — А кто это вернулся, а? Гарри? — улыбается широко, специально наигранно. Смотрю на часы. — Ты издеваешься? Двенадцать дня, понедельник, не слишком ли? — Не рад видеть, а я — напротив, так ждал тебя, Гарри, — плюхается на полюбившийся ему диван. — Что с тобой? Работы полно, а он заявился, не нравится мне все это. — Со мной? — Драко продолжает улыбаться в потолок, а потом лицо вдруг становится серьезным и… диким? Смахивает на одну из школьных истерик. И это мне совсем не нравится. — Со мной все отлично, а вот скажи мне… — мигом вскакивает с дивана и перемещается на ближайшее ко мне кресло, прямо перед столом. — … скажи мне, ты вернулся, так было задумано? Или ты хотел остаться там, с этой твоей, безмозглой? — Прекрати, — достаточно ли в моем голосе возмущения? — Что прекратить? Жалеешь, что вернулся, с ней лучше? Я решительно ничего не понимаю. Что это за припадок такой? Похоже на ревность, но я его знаю, любить не умеет, ревновать — тем более. Или он меня своим пометил? Вот уж кто из нас идиот тогда. — Что ты несешь? — спрашиваю вкрадчиво, как у маленького. Как ни странно, такой тон на него влияет, и он, откидываясь на спинку кресла, снова расплывается в улыбке, довольной. — Можно я узнаю из первых уст? — шипит. Да, черт, он явно что-то задумал. — Что именно? — Когда свадьба? — вскидывает бровь. — Какая свадьба? — Не притворяйся дурачком. Слушай, а может она от тебя залетела? С таким профаном, как ты, это бы прокатило, признавайся, — и не просто задумал, а уже претворяет в жизнь. — Я ничего не понимаю, — отпираюсь, а он усмехается злобно: — Серьезно? — Да. Десять секунд до боли. Десять… — Ну, значит, она сбрендила, — выдыхает. Девять… — Кто? — Скитер. Она в пророке написала, что ты в Швейцарии остаешься пока и дату свадьбы выбираешь. Восемь… семь… — А еще она сказала, что узнала все из надежного источника, догадываешься, кто это? — так ласково, как мурлычет. — Если не ты? — Джинни? Еще раз прекрати, — качаю головой. Какая же чушь. Шесть… пять… — Гарри, она распускает слухи, она слишком навязчива, — разводит руками. — Зато ты нет, и вообще, с чего ты так распереживался? Даже если и женюсь, что с того? Четыре… три… — Верно, знаешь, но я просто оберегаю тебя от неподходящей партии, это называется забота. — Я в твоей заботе не нуждаюсь, хватит меня опекать всем подряд. Два… один… — Твое дело, да, женитьба — это хорошо, и если ты ее любишь… — Вот и славно, а теперь дай мне порабо… Ноль… — … как люблю я свою жену, — и ухмылка, достойная победителя, а глаза горят небывалым огнем. Неужели наше с тобой счастье прямо пропорционально передаваемой боли? Неужели нам так приятно видеть чужой нокаут, Драко? — М-да, женат, — щурится и встает с кресла, — что-то не слышу расспросов, друг. Хмыкает, давай еще зашипи, змея подколодная. Как же я тебя ненавижу. — Ладно, сам расскажу. Познакомились мы давно, с первого взгляда полюбили друг друга, на второй встрече уже предались страсти, — вот распевает, — хм, ты не ценишь моего юмора. Молчу. Ненавижу. Разбиваюсь. Смогу ли себя собрать и склеить после этого? Как себя подлатать, если разрушен в самом центре? А вообще, странное дело, вроде бы я и не имел на него видов в любовном плане, но, оказывается, обманывал себя. Как надежда еще осталась во мне? Неважно, главное, я чувствую, как и она умирает, все. Пока предаюсь горести, Драко огибает стол и становится рядом. — Это Астория, — двумя пальцами приподнимает мой подборок, — увязалась с нами тогда, это же она и предоставила портключ. Смотрит в глаза — мои пусты, его бездонны. — Мне не интересно. — Что? — Уходи, — отворачиваюсь, обрываю контакт, — я верну тебе мэнор, сегодня же дам приказ аврорам, и они займутся этим делом, так что… — Ты меня не выгонишь, — холодными длинными пальцами снова сжимает мой подбородок. — Думаешь, так легко? — Уходи, Малфой. Свист, и горит щека. Малфой, все еще держа в руке мое лицо, замахивается другой и ударяет. Еще пощечина, жгучая, неприятная. — Снова Малфой? А как же наша дружба, Гарри? — Черт, я верну тебе мэнор, разве ты не этого желал? Все, получил, уходи. Хочу вскочить и вытолкать его за дверь силком, чтобы покурить да напиться в самую жопу, но у Малфоя на уме другое. Наваливается на меня, вжимая в кресло, вжимаясь в меня сам. — Ха, дружба, Гарри, тебе ли не знать, что настоящую дружбу водой не разлить, огнем не сжечь, так что ты делаешь? — Отойди от меня, что делаешь ты? Почему с тобой все через… Зажимает мне рот рукой. — Тихо, а то все сбегутся, — вслушивается в тишину. — Гарри, ты делаешь мне больно, — а у самого лицо самое что ни на есть счастливое, — я боюсь за нашу недолгую, но крепкую дружбу. — Эм-ф… — пытаюсь говорить, — я тоже боюсь, только за… эм-ф… не мог бы ты убрать колено, пожалуйста… а то, если оно соскользнет… Он смотрит вниз, туда, где его злосчастная коленка прижимает меня к спинке кресла. — Оу, прости, конечно, — не убирает. — И? Драко, видимо, хочет поиграть, потому что коленка сползает немного ниже, а потом снова выше. Ниже, выше, задерживает движение, дает мне выдохнуть, и снова ниже, выше, ниже. Выше, ниже. — Что ты делаешь? — отпихиваю. — Тебе приятно? Смотрим друг другу в глаза, и чувствую, как разваливаюсь на части прямо перед ним. Вижу, как он разрушает меня и мою жизнь, как берет у меня то, что хочет, слышу довольные звуки, мерещатся волны его удовлетворенности. — А должно? Драко поджимает губы, и, в конце концов, выдавливает из себя усмешку: — Почему нет? — Почему да? Внутри все клокочет, потому что до боли десять секунд. Десять…