Твоя настоящая семья

Всю следующую неделю Мэтт и Донни виделись не так часто, как обычно – альфа был занят, улаживая дела, помогая отцу в организации похорон и переговорах с семьёй пострадавшего омеги – к счастью, тому становилось лучше, он вышел из комы, и теперь врачи говорили, что бедняга всё же выживет. Несчастному удалили селезёнку, у него был открытый перелом ноги и серьёзная черепно-мозговая травма, так что лечение предстояло длительное и дорогое. Ричард Деверо, отец Мэтта, сам вызвался оплатить все расходы. Также он предложил потом, после окончания реабилитации, предоставить омеге работу в одном из своих офисов по торговле недвижимостью. Отец и папа больного сразу же благодарно согласились – тот, по словам врачей, останется инвалидом, и такую возможность нельзя было упускать. Мэтт скептически хмыкнул – в благородном порыве отца только он разглядел второй смысл: за принятие на работу граждан с инвалидностью по закону штата работодателю предоставлялись налоговые льготы. Так что Рик «Ковбой» Деверо – так его прозвали в молодости за агрессивность и рисковость – и в чужой беде не упустил свою выгоду, при этом не запятнав репутации и даже убедив всех в широте своей души. О погибшем младшем брате Мэтта, Ральфе, казалось, вообще все забыли. Конечно, покойный и не был той личностью, о которой стоило хоть сколько-нибудь долго помнить. Но всё же Мэтта немного коробило равнодушие отца и истерическая, напоказ, театральная скорбь папы. Дейн Уэст-Деверо разоделся в чёрное, поминутно принимался всхлипывать (без слёз), и на любой вопрос вместо ответа только устало отмахивался. При этом Мэтт готов был поклясться, что спроси его сейчас кто-нибудь, по какому поводу он так расстроен – он не сразу и вспомнит, по какому, собственно. Важен был сам процесс. По глубокому убеждению Мэтта, его папа не любил по-настоящему никого, кроме себя, и дети не были исключением. Когда к субботе этой безумной недели суматоха немного улеглась, альфа приехал в Боскобел Хайтс к своему омеге, чтобы наконец остаться у него на ночь. Донни, скучавший по любимому, наготовил полный стол – и рис с курицей, и соте из баклажанов, и шампиньоны, жареные на гриле, и домашний пудинг со сливами, который научил его печь дед в Бостоне. Альфа был голоден – ел жадно, с удовольствием, а насытившись, естественно, потащил омегу в постель. Вернее, начал раздевать, целуя, тут же в кухонке, усадив его на ещё не убранный стол. Омега в ответ так же жарко ласкал его, стараясь каждым движением, каждым поцелуем утешить измотанного альфу. И сильно удивился, когда Мэтт вдруг остановился на пол-движении и замер: - Дон, чем от тебя пахнет? - А чем от меня пахнет?.. – недоуменно спросил омега, не убирая рук с плеч альфы и продолжая поглаживать его напряжённую шею. – Чесноком, что ли? Да я с тех пор сто раз руки помыл. И дезодорантом я не пользовался, не лето же. - Нет, - Мэтт резко и недовольно отстранился от любовника. – От тебя пахнет другим альфой. Не сильно, но я чувствую. Изумлённый омега буквально вытаращил на партнёра свои большущие глаза: - Ч-че-его?.. Ты у меня с этими похоронами спятил, что ли?.. Альфа снова втянул носом воздух: - Дон, откуда это на тебе? Где ты мог тереться? - С соседом переспал, - саркастически сказал Донни. – Маркс в третий раз выкопал его гортензию, пришлось расплачиваться. Мэтт, да какой другой альфа, откуда ему взяться? Да я и не был сегодня нигде. С работы сразу домой, готовить, я же тебя ждал. А на работе у меня в радиусе двухсот ярдов ни одного альфы, ты что, забыл, что я в начальной школе работаю? Одни омеги да женщины-беты, даже мужиков-бет не наблюдается. Какие ещё альфы?.. - Тебе лучше знать, - уже немного успокоенно ответил Мэтт. Донни ласково улыбнулся: - Ты просто переутомился, милый. Вот тебе и мерещится всякая хрень. Ну какие ещё другие альфы, я с тобой-то еле справляюсь, жеребец. Даже не вдаваясь в мои моральные качества и глубину наших отношений, чисто физически, – зачем мне ещё кто-то? Деверо мотнул головой, внутренне признавая, что омега, конечно, прав. Во всех смыслах. У них великолепные отношения – горячий секс, полное взаимопонимание и абсолютное совпадение характеров. Мэтт яркий, весёлый, взрывной, душа компании, Донни – миролюбивый, тихий и спокойный, все волнения альфы разбиваются о его терпение и нежность, как о каменистый берег. С ним тепло, уютно, он всегда поддержит и частенько помогает советом – когда альфе застят разум эмоции, его омега остаётся невозмутим и неизменно трезво мыслит. Он умница, добрый и покладистый. Не омега, а счастье с доставкой на дом. Да, но ведь не приснился же Мэтту этот лёгкий, едва уловимый чужой запах на коже его парня? Никакой другой человек её и не почувствовал бы, эту примешавшуюся к родному аромату тончайшую нотку запаха другого альфы – не его, не Мэтта, постороннего?.. И запах этот притом не был неприятным, он не диссонировал с собственным ароматом Донни, а наоборот, оттенял его и делал омегу ещё более интересным и желанным. Так что всё бы хорошо, если бы не один маленький вопросик – откуда он, этот странный чужой запах?.. Чей он?.. Альфа чувствовал себя двояко. Мэтт по натуре был ревнив, что и понятно - альфы все собственники и охраняют своих омег от чужого посягательства. Чёрт, какого рожна ждал столько времени, надо было его сразу метить, пусть бы был пока гражданский союз. А сейчас иди разбери – случайно затесался этот чужой запах или Дон таскается по мужикам?.. Будь он местным, Мэтт бы сомневался в нём гораздо меньше – здесь, на Юге, устои крепче, и традиции сильнее. Здесь промискуитет не в чести. А янки – у них это вроде физкультуры. По крайней мере, так здесь, в Теннеси, все думают. Но, с другой стороны, никаких других причин подозревать своего омегу в неверности у Мэтта не было. Дон так его любит, заботится о нём, переживает даже из-за его ссор с родителями, притом что сам альфа беспокоится об этом гораздо меньше. Чего бы ради любящему омеге шляться? Дон эротоманией не страдает вроде бы. Проснувшись утром в субботу намного позже обычного – была уже половина десятого, - Мэтт не обнаружил омеги рядом с собой, но из кухни доносилось аппетитное шипение масла на сковороде и одуряющий аромат блинчиков с корицей. Альфа вскочил с постели и, не одеваясь, как был в одних трусах влетел в кухню, хватая Донни, прижимая его к себе и покусывая мочку бархатного омежьего ушка: - Доброе утро, хозяюшка. Омега улыбался: - Привет, привет. Я думал, ты до полудня проспишь. - А чего не разбудил? - Ты так крепко спал, так сладко посапывал, рука не поднялась. Правда, по утреннему делу поднялось кое-что другое, но мы после завтрака об этом поговорим. Тем более, я тут задницей чувствую, у тебя эта тема тоже очень остро стоит… Мэтт расхохотался и принялся тискать омегу, не слушая его протесты вроде «Я же тесто пролью, балда…» И снова после нескольких вдохов нос кольнул этот чужой запах. Да что же за нахрен?! Если запах так долго держится на омеге – после секса, после душа, - это не просто так духами брызнули. Это уже серьёзно. Мэтт не стал больше расспрашивать Донни. Найдётся у кого узнать, отчего меняется омежий запах. Можно спросить у папы, у какого-нибудь знакомого замужнего, да в конце концов, Интернет есть. Альфа не верил в возможную измену своего омеги – насчёт распущенности янки это всё предрассудки, уж больно не вяжутся такие вещи с натурой Донни, с его характером, темпераментом, мировоззрением. Так что наверняка всё пустяки. Разумеется, этому отыщется какое-то объяснение. После завтрака Мэтт вообще забыл о своих вопросах – на те несколько минут, пока Донни делал ему минет, как всегда, великолепный, заставляя своего любимого видеть небо в алмазах. Альфу всегда интересовало – где это его тихоня научился так шикарно отсасывать? На все его подколки омега только отвечал со смехом, что тренируется на фруктах. Впрочем, Мэтт и не создавал себе дурацких иллюзий, что у такого привлекательного парня, как его Дон, раньше никого не было. Но то – раньше. А сейчас у него есть Мэтт, и никого другого он рядом не потерпит. Именно эти мысли крутились в голове альфы, пока он ехал к дому своих родителей в Бель Миде. Путь лежал через весь город, и времени для размышлений было предостаточно. В трёхэтажном особняке Деверо соблюдались все внешние признаки траура – завтра предстояли похороны. Мэтт же, проведший здесь всю жизнь, сразу отметил, что в принципе всё идёт своим чередом. Так же, как и всегда, снуют по двору слуги, старшая горничная на открытой веранде так же ворчливо распекает очередную новенькую за неряшливость, шофёр, чёрный, как грач, сияя белоснежными зубами, драит отцовский «роллс-ройс». Лениво чирикают какие-то птички в кронах магнолий и платанов. Словом, всё как всегда. Мэтт, тронув рукой свои старые качели, свисающие с ветви векового дуба у самого крыльца, вошёл в дом. И сразу же столкнулся с папой. - Мэтью, - недовольно сказал Дейн, одетый по-прежнему в чёрный костюм, но уже в другой, не в тот, в котором Мэтт видел его вчера. Альфа мельком подумал - а сколько, интересно, у его папы чёрных костюмов, ведь и позавчера на нём другой был. – Где тебя носит? Завтра хоронят твоего брата, а ты только и думаешь, что об омежьей дырке. - Донни не в течке, - заметил Мэтт. – Если бы он тёк, ноги бы моей тут не было до завтрашнего дня. И сразу после похорон я бы убрался отсюда, как если бы за мной все черти гнались. - Неблагодарный мальчишка, - устало отмахнулся папа. – Я надеюсь, ты не притащишь сюда этого янки? Только его мне и не хватало до нервного расстройства. На похоронах твоего брата ему нечего делать. - Не притащу, папа, не волнуйся. Есть масса мест гораздо приятнее, куда я могу с ним сходить. А на твоём месте я бы перестал вести себя как упрямый юнец, и хотя бы попытался узнать будущего зятя поближе. Ты же даже не знаком с Донни толком, как он может тебе не нравиться, на каком основании?.. - Мэтт, если тут и присутствует упрямый юнец, то это точно не я, - томной усталости в голосе омеги как не бывало. – Он же янки, этот твой... У них ни стыда, ни чести, ни морали. Все их омеги – форменные шлюхи. И они даже не считают это чем-то предосудительным. Для них это норма. Якобы свободные нравы. Развратники. Ты и сам говорил, что не был у него первым. - Папа, - молодой альфа мотнул головой, - Ты как с луны упал. Можно подумать, у нас тут все молодые омеги ни единого поцелуя до свадьбы не допустят. Ты в каком веке живёшь?.. Между прочим, чтоб ты знал, в течку я был у Донни первым. Дейн отмахнулся: - Меня это сейчас совершенно не волнует. Иди поговори с отцом. Он о тебе всё спрашивал, будто я почтовая контора. Отец даже не показался Мэтту подавленным – он был совершенно спокоен, собран и деловит, словно это не его сын будет завтра упокоен навеки на семейном участке кладбища Уэйленд Мемориал в закрытом гробу. Ральф был сильно похож на папу – а вот от отца не было ни единой чёрточки, ни в облике, ни в характере, может быть, поэтому Рик Деверо не разделял предпочтений мужа и не считал Ральфа любимчиком. Впрочем, и к Мэтту он тоже относился сдержанно – хотя старший из детей был на него похож очень сильно. - Твой парень придёт? – отрывистым низким баритоном, привычным командовать, спросил он сына. - Нет. - Правильно. Не нужно чужих. И не хочется, чтобы у твоего папы был лишний повод для истерик. - Вот и мне не хочется. Весь их дальнейший разговор касался исключительно деловых вопросов, наследования и прочих прагматических вещей. Определившись с различными моментами, возникавшими из-за проблем с наследством деда, отец и сын сухо попрощались. Мэтту не хотелось долго задерживаться в доме родителей и участвовать во всём этом трагифарсе, и он, оставив отца в кабинете, почти бегом спустился по лестнице, едва не сбив с ног немолодого, высокого и сухопарого омегу – домоправителя. - А, Лэндис, привет, - весело поздоровался молодой альфа. – Раритет ты наш. Слушай, а ведь ты уже работал здесь, когда я родился, а? - Около шести лет, мастер Мэтью. - Ого, скоро юбилей. Тридцать пять лет. Как ты их всех столько времени терпишь?.. - Мне нравится служить вашей семье, мастер Мэтью. - Ладно, всё равно от тебя других ответов не дождёшься. Лэндис, а Лэндис, ты же омега? Можешь ответить мне на один деликатный вопросик? - Я весь внимание, мастер Мэтью. - В каких случаях у омеги меняется запах?.. Домоправитель задумался ненадолго: - Видите ли, мастер Мэтью, смотря как меняется. Я не слишком в этом вопросе грамотный, но в народе бытует мнение, что чаще всего запах у омеги меняется, когда он состоит в длительной связи с каким-либо альфой. Не просто… м-м… физической связи, а и духовной, и чувственной… Словом, омега перенимает некоторые составляющие запаха своего возлюбленного. Разумеется, однократный… м-м… - Секс, - подсказал Мэтт, которому речи пожилого омеги нравились всё меньше и меньше. - Да… Тоже оставляет след, но кратковременный. Его можно скрыть духами или просто смыть в горячей ванной. - Понятно, - пробормотал Мэтт, кусая нижнюю губу. Значит, так дела обстоят. Ну что ж, ладно. Лэндис-то просто старый пень. Посмотрим, что скажет Интернет. Парень вышел из дома родителей и, не оглядываясь, пошёл к машине. Он не видел, что после того, как за ним закрылась тяжеленная дубовая дверь, из-за обшитой буком панели навстречу Лэндису вышел его папа. - Странный у вас с моим сыном разговор вышел, Лэндис, - недовольно сказал Дейн. - Согласен, сэр. Мастер Мэтью никогда не позволял себе задавать мне столь деликатные вопросы, но я счёл невозможным не ответить сыну моих хозяев. - Нет, я к тебе не в претензии, - поспешил Дейн уверить старого слугу. – Просто странно, что он спросил об этом у тебя, а не у своего папы. Мы, конечно, с ним не особенно близки, но предпочесть мне слугу – это уже слишком. Даже краем разума не предположив, насколько бестактно это прозвучало, Дейн Уэст-Деверо, сжав всё ещё пухлые губы, стал подниматься по лестнице, прямой, как кипарисовый ствол. Он собирался поговорить с мужем – должен же был кто-то что-то предпринять. Пусть почешется хоть раз в жизни, не позволять же единственному теперь наследнику брать замуж всякое северное отребье. О предстоящих похоронах младшего сына Дейн забыл начисто. Домоправитель провожал его профессионально бесстрастным взглядом, но против воли пожилой омега качал головой. Чёрт их разберёт, этих богатеев…