***
Убрав столовую с помощью отзывчивого Фройденберга, который сегодня был на дежурстве, я направилась к конюшням. Дел было немного: нужно было проведать Восьмого, поменять ему воду и, самое главное, покурить. — Не дуйся, — я успокаивающе погладила его по носу, — Знаю, что вчера совсем загоняла тебя, но выхода другого не было. Конь внимательно посмотрел на меня своими огромными глазами, а затем довольно фыркнул и качнул головой, подставляясь под руку. Ворон гордо стоял в стороне, старательно делая вид, что не замечает меня, и я, тяжело вздохнув, погладила еще и его. Внутри не было ничего – ни раздражения, ни злости, ни спокойствия; имелось лишь одно простое желание – дождаться ночи и уснуть. — Ладно, хватит с вас, — оглядывая животных, устало произнесла я, — Не хочу дымом кормить. Вынув пачку и спрятавшись подальше в конюшню, туда, куда промозглый туман уж точно не сможет достать, скептично уставилась на неё. Сигареты – плохая идея при кашле, но… Один раз живем, верно? Зажав слегка влажную из-за погоды табачную палочку зубами, я тщетно пыталась выдавить из зажигалки хоть одну искру, но та упрямо отказывалась работать, выводя меня из себя. — Да чтоб тебя, — выругалась я, снова и снова прокручивая колесико. Ура. Появившийся наконец огонь выглядел достаточно устойчивым, и я бездумно уставилась на него, согревая ладонь, но не успела поднести пламя к сигарете, как услышала голоса: — Капитан Леви! Округлив глаза и захлопнув зажигалку, я инстинктивно присела на корточки, так и не вынув неудавшийся никотиновый прилив изо рта. Тело напряглось, а в горле слегка запершило, но я кое-как подавила кашель, обильно сглатывая. С невольно выбранного мною ракурса сцена была как на ладони: в метрах семи от меня стоял Аккерман, наверняка собиравшийся подойти к Ворону, а к нему практически бежала растрепанная Петра. Стараясь не издавать лишнего шума, я придвинулась поближе, не желая упускать ни единого момента. — Рал, — равнодушно констатировал мужчина и продолжил путь к своему коню. Петра облизнула губы, пару раз сжала и разжала кулаки, потопталась на месте, а затем сделала пару шагов навстречу: — Необычно снова видеть Вас тут! Ворон совсем уже заскучал без прогулок… — Угу. — Я бы с удовольствием выгуливала его, но, сами знаете, никому не дается, гордый очень… Аккерман ничего не ответил, поглаживая коня по носу; тот, в свою очередь, любовно прильнул к руке хозяина, явно оживившись. Петра, нервно улыбнувшись, провела по волосам и подошла еще ближе. — А Вы знаете, сегодня у меня получилось обогнать Лис в прохождении каната! Леви наконец холодно взглянул на нее: — Неужели? Ах ты мелкая лгунья… Усмехнувшись, я тут же об этом пожалела, потому что першение в горле снова вернулось, и я выдернула сигарету, закрывая рот рукой. — Ну, почти! Она сошла на половине дистанции, но не суть… Послушайте, капитан, — Петра коснулась его руки, снова обращая на себя внимание, — Когда ребята… Тогда, после атаки Женской Особи, я чувствовала, будто… Будто у меня в груди дыра. Все, кто был мне так близок, с кем я тренировалась долгие годы, с кем делила печали, смеялась, отдыхала, оплакивала павших… Они все умерли. Разом. И я ощущала себя виноватой за свою слабость, за то, что не смогла проявить смелость до конца, что отступила в последний момент, что предпочла спасти себя, а не помочь Эрду атаковать… Всё вдруг померкло, — Аккерман бесстрастно слушал её, не перебивая, — Я ненавидела себя в том числе и за то, что была рада тому, что выжила, но… Но Вы… Вы показали мне, что всё совсем не так, как я думаю, объяснили всё с другой стороны; Вы писали мне письма, держа в курсе всего происходящего, не забывали меня, поддерживали всё это бесконечное время в госпитале, и я была… Была так безумно счастлива снова вернуться к Вам… И в строй! — Рал замахала руками, мельтеша, а потом вдруг успокоилась, — Раньше я думала, да и все мы, наверное, что быть в отряде капитана Леви – значит практически гарантировано вернуться обратно. Я почти что боготворила Вас… — Петра, — попытался остановить её Аккерман, но девушка слабо улыбнулась и снова продолжила. — Знаю, это звучит глупо, но всё было именно так! Наверное, я вела себя как ребенок. За последний месяц случилось так много всего… Всё изменилось. Появились какие-то марлийские воины, враждебные земли, произошла революция… Но кое-что осталось прежним – это Вы. Уже без прежнего фанатизма, но я всё так же верю в Вас! Даже колкие фразы, которые так часто прилетают от Вас, капитан Леви, я расцениваю как защиту, как то, что Вы беспокоитесь о нас, обо мне… Но человек ведь не может всё время быть сильным, верно? Аккерман словно застыл, смотря на неё, а я затаила дыхание, не веря, что девчонка действительно делает это. Петра лучезарно улыбнулась, округляя глаза: — Знаю, у Вас в жизни было много всего, точнее, я, скорее, не знаю… Не знаю особо ничего про Вас… Но это ведь и не нужно, правильно? Я не хочу лезть к Вам в душу и чувствую, что теперь настала моя очередь помочь Вам, сделать хоть что-то, неважно что, чтобы облегчить ту ношу, которая покоится на Ваших плечах, — девушка аккуратно коснулась указанной части тела Леви, и меня скривило, — Просто позвольте мне это, позвольте отвлечь от всех этих проблем, стать, хотя бы ненадолго, светом… В следующее мгновение мне показалось, что я сошла с ума или упала в обморок и вижу бредовые фантазии, потому что не может Петра, ну просто не может действительно прижаться к Леви и поцеловать его. Волна доселе невиданного раздражения поднялась во мне настолько быстро, что я даже не заметила, как сломала сигарету, покоившуюся у меня в руке. Расширенными глазами будто в замедленной съемке я смотрела на то, как Петра, обвив шею брюнета руками, прильнула к его губам. Отчего-то захотелось рассмеяться. Глаза сконцентрировались на Вороне, который недовольно тряхнул головой; я задержала дыхание, не смея издать ни единого лишнего звука – теперь мое появление будет сродни ядерному взрыву. Чертов никотин! И приспичило же мне отправиться сюда именно сейчас… Хотя, наверное, даже к лучшему – уж лучше окончательно убедиться во всем… — Ты в своем уме?! Изумленный голос Леви вывел меня из оцепенения, и я увидела, как мужчина крепко держит на вытянутых руках Петру, отодрав ее из себя. Должно быть, случившееся действительно сильно поразило капитана, поскольку такого тона от него я раньше не слышала. Рал сама, похоже, не совсем трезво оценивала ситуацию: глаза испуганно бегали по лицу Аккермана, скрытого от моего обзора. — У вас кто-то есть, да? — тихо и слегка истерично спросила она. Долгие секунды Леви держал её, не давая приблизиться, и молчал. Кажется, он даже не шелохнулся – если бы не порыв ветра, растрепавший темные волосы, можно было бы подумать, что мужчина в принципе является странной статуей. Петра так же безмолвно смотрела на него с жалкой и потерянной улыбкой – улыбкой стыда и совершенного отчаяния и в то же время какого-то странного восторга. Мне хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не видеть всего этого, и одновременно хотелось не упустить ни единой секунды, записать всё на внутреннюю пленку, чтобы снова и снова прокручивать, разрушая себя этими деталями. Это было даже смешно. Губы сами собой растянулись в улыбке, и я старалась думать о дыхании, чтобы не сорваться в смех, который точно покажет мое местоположение. На секунду в голову пришла мысль: а что, если просто встать и пройти мимо них? С удовольствием бы посмотрела на лица этих двух, честное слово, а то надоело уже сидеть на корточках… Деструктивное желание разрушать отлично подкреплялось плохим самочувствием – однако я осталась на месте, не двигаясь. Наконец слишком длинная пауза была закончена: — Это… Тебя это не касается. Одну руку для опоры пришлось опустить на сено, ибо ноги стали подводить. Голос Леви был настолько ледяным, что мне даже стало чуточку жаль Рал, однако злорадное удовлетворение от исхода ситуации всё равно брало верх внутри. А я ведь говорила ей, предупреждала не лезть, отговаривала… Сделала по-своему? Ну, теперь разгребай последствия. — Я… Я просто думала… — Петра сделала шаг назад, смаргивая, — Если у Вас никого нет и… Я ведь не претендую на место в Вашем сердце, совсем нет… Не поймите неправильно, просто… Каждому же нужен человек… — Рал, ты рехнулась? — наконец пришел в себя мужчина, — У нас война. Ты должна хорошо служить, а не разводить тут любовные драмы. Девушка вдруг хлопнула себя по щекам и ошарашенно посмотрела на Леви, испуганно сжавшись: — Простите, капитан Леви! Ради всего святого, простите! Не знаю, что на меня нашло, я… Должно быть, стресс… Ой, как стыдно-то теперь!.. С этими словами рыжая убежала настолько быстро, что я всерьез задумалась о её спринтерских задатках. Аккерман некоторое время еще смотрел в сторону спешно удаляющейся спину, а затем повернулся к Ворону и несколько презрительно вытер тыльной стороной ладони губы. — Тц, — Леви недовольно цокнул, — Женщины… Тебе однозначно повезло родиться конем. Пару секунд назад я была уверена, что меня уже удивить не сможет ничто – однако непринужденно-саркастичная жалоба Аккермана, адресованная собственной лошади, была финальной нотой. Всё. Это точно край. Не может такого происходить в реальности – я сто процентов вырубилась или вижу галлюцинации. Выдохнув, окончательно приземлилась на сено, отворачиваясь от объекта моего недавнего пристального наблюдения, и приложила холодные руки к щекам, остужая их. Лицо горело. Дождавшись ухода Леви и выждав для верности еще несколько минут, я побрела в сторону штаба, желая поскорее оказаться в темном теплом помещении. Сквозь плотные серые тучи солнечный свет почему-то продолжал проходить, и глаза неприятно резало. Но не успела я зайди в здание, как тут же влетела в кого-то. — Ой! Потирая ушибленное плечо, девушка быстро пробежалась по мне глазами, лукаво улыбаясь. — Саша, куда так летишь? — устало бросила я, не разделяя её бодрого энтузиазма. — А у нас сегодня на ужин кое-что особенное! — Браус довольно зажмурилась, прижимая ладони к щекам, — Самый вкусный на свете вишневый пирог по рецепту мамы Жана… Жаль, конечно, что не мясной, но тоже просто объедение! Так что смотри не опаздывай, а то все расхватают! — Да нет, забей, — поморщилась я, — Можешь съесть мою порцию, я как-то вообще не голодна. Но передавай поварам мои аплодисменты. — Как это не голодна?! — Саша округлила глаза, — Я вишневый пирог последний раз месяц назад видела, такое нельзя пропускать! Поверь, тебе стоит сделать всего лишь вот такусенький кусочек, крохотный совсем, чтобы понять, что это самый лучший из всех десертов! И сразу аппетит появится. — Ну, значит, радуйся, что тебе перепадет аж два куска, — потрепала девушку по голове я. Подняться по лестнице почему-то оказалось проблемно – голова кружилась, а воздуха не хватало. Нахмурившись, я оперлась о стену, ожидая, пока состояние придет в норму. Что за черт, ну надо ж было так… Вообще было странно, что я чувствовала себя настолько нехорошо всего лишь из-за какого-то переохлаждения. Это было не похоже на меня, однако я махнула на все мысли рукой и направилась прямиком в комнату, намереваясь проспать как минимум часов восемь, если не больше. Помещение встретило меня непривычной темнотой — Петра всё время зажигала лампы, даже если был просто хмурый день. Услышав сдавленный всхлип на её половине, я закатила глаза. Понятно. Кое-как уняв раздражение, не покидавшее меня с момента лицезрения той потрясающей сцены, и удержавшись от колкого комментария, я упала на свою кровать, часто дыша. Глубокие вдохи отдавались болью в легких, а пружины, периодически впивающиеся мне в спину, не добавляли удобства – но я постаралась расслабиться. Закрыла глаза, сконцентрировавшись только на дыхании… Сон никак не шел. Возможно, дело было в неподходящем для него времени, или в том, что успокоиться никак не получалось, или в постоянно шмыгающей Рал, что никак не хотела затихать… Когда она в очередной раз за час всхлипнула, я резко села, уставившись на свои ладони. Это просто невозможно. Просто невозможно находиться с ней в одной комнате. Раздражение снова окутало всё мое тело, заклокотало где-то в районе солнечного сплетения, заставляло попеременно сжимать и разжимать кулаки, дабы спустить его хоть куда-нибудь. Я была сыта по горло всем: упертым, словно баран, Леви, наивной, как пятилетний ребенок, Рал, мутным Закклаем, раздражал даже умерший Смит, который хоть и сдох, но всё равно успел оставить после себя миллиард проблем! Будто почувствовав мое настроение, рыжая повернулась, обнажая свои круглые, полные слез глаза, и вопросительно посмотрела. Не желая слышать от неё ни единого слова, я вскочила с кровати, не обращая внимания на прострелы в голове, и направилась к двери. — Ты куда? Жалобный писк всё же донесся до моих ушей раньше, чем рука открыла деревянную преграду. Повернувшись, я холодно взглянула на Петру: — Под твое нытье невозможно заснуть. Глаза Рал расширились еще больше, – будто это вообще возможно – и я скрылась в коридоре. Безусловно, тон моего голоса – безразличный, жесткий и ледяной – сделал ей только хуже, но сейчас меня это совершенно не волновало. Вышагивая по деревянным половицам, я направлялась непонятно куда – возможно, в одну из пустующих комнат. Там не было постельных принадлежностей, но зато там было точно тихо, что меня вполне устраивало. — Лис! С противоположного конца коридора ко мне спешила Ханджи, размахивая чем-то в руке. — Хорошо, что я тебя встретила! Слушай, передай эти документы Леви, окей? Посверлив её взглядом несколько секунд, я дернула щекой, недовольная смещением моих планов: — А ты сама не можешь? — Да я за последний час к нему уже раз десять зашла, всё время что-то забывала отдать, так он в крайний раз чуть стулом в меня не бросил! — развела руками Зое, — Не хочу опять на глаза попадаться, так что, будь другом, отнеси! По-видимому, раздражение и полное нежелание слишком ярко отражались на моем лице, потому что в следующую же секунду ученая буквально впихнула мне папку и побежала прочь, в сторону лаборатории: — Спасибо большое, никому, кроме тебя, доверить это не могу! Тупо пялясь в её спину, я тяжело вздохнула и облокотилась о стену, собираясь с мыслями. Идти к Аккерману не хотелось от слова «совсем», но, с другой стороны, это ведь дело пяти секунд, верно? Просто отдать документы и в свободную комнату, в постель, под одеяло… Прокашлявшись, направилась в сторону кабинета капитана. Что за детские игры… Словно детсадовские мелодрамы. Накануне стоит целая судьба острова и всех живущих на нем людей, в том числе и меня, а я распыляюсь на такие пустяки… Не удосужившись постучаться, я вошла к Аккерману и прошествовала прямо к его столу. Когда висок особенно сильно стрельнуло, инстинктивно дернула головой, стараясь избавиться от неприятных ощущений. Кости ломало, выкручивало, у меня определенно была температура, но какая, понять было сложно. На мужчине была вся та же непроницаемая маска безразличия, хотя в его глазах на секунду всколыхнулась какая-то эмоция. Что это было, времени и желания разбирать не было. — Ханджи просила занести, боится, ты убьешь её, — словно на автомате произнесла я, приземляя ненавистную сейчас папку на стол капитана. Тот удивленно посмотрел на меня, нахмурился и тотчас же кинул взгляд на принесенное. — Стучись в следующий раз. У меня сейчас нет на это времени. — Обязательно, — устало махнула рукой я, разворачиваясь и намереваясь уйти. — Я тебя пока что не отпускал. Закатывание глаз оказалось еще одним болезненным действием, но я всё же с успехом завершила его, поворачиваясь обратно. — Хреново выглядишь, — констатировал Леви, изучая мое лицо, а затем вдруг отвел глаза, — Кхм… Нормально себя чувствуешь? Пока я сверлила его хмурым взглядом, перед глазами снова и снова возникала та сцена. Я не знала, чем конкретно меня так разозлил мужчина, но видеть его не хотелось, не хотелось с ним разговаривать, не хотелось даже находиться в помещении, где он. Столько времени разжевывать ему простые истины, словно подростку в переходный период, и каждый раз натыкаться на враждебность, и теперь он спрашивает меня о самочувствии?! Его это вообще не должно касаться. Не считая, естественно, того, что всё это по его вине. Звон в ушах усилился. Устала. Сколько можно уже. Сил на игру в нормальность не осталось. — Ты тоже не выглядишь как главный красавец деревни, — я выдавила из себя ядовитую улыбку, — Отъебись. Развернувшись, я сделала всего один шаг – в следующее мгновение запястье обхватили необычно прохладные пальцы Леви. — Хочешь и на втором след оставить? — процедила я, оглядываясь. Аккерман слегка скривился, однако тут же встал, и то ли у меня уже была какая-то замедленная реакция, то ли он был слишком быстр, но спустя буквально секунду я почувствовала прохладную ладонь на своем лбу. Отшатнувшись от него, как от прокаженного, я дернулась, высвобождаясь – жалкая попытка. Пространство перед глазами поплыло, и руки машинально уперлись об стол, удерживая тело на весу. — У тебя жар, — голос мужчины доносился словно сквозь вату. Вдохнув и выдохнув, я зажмурилась, стараясь быстрее взять себя в руки. Какая нелепость… — Пошли, отведу тебя к Ханджи. Его пальцы коснулись моего плеча, которым я сразу же дернула, сбрасывая их. — Сама доберусь. В свои слова самой не верилось, но какое-то слепое упрямство запрещало позволять Аккерману помогать. Поджав губы, я постаралась сфокусировать взгляд хоть на чем-то – радиус зрения сузился до предела, в голове нещадно стучало, всё это очень напоминало тот день, когда я отрубилась от невыносимой боли прямо во дворе. Ну, хоть галлюцинаций в этот раз удалось избежать… — Пошли давай, не время в самостоятельную играть. Оттолкнувшись от стола, я развернулась и взглянула Леви в глаза; не знаю, что в них такого было, но… Его это испугало. А затем – темнота.27. Спасти рыбку
5 января 2022 г. в 19:17
Сегодня было по-особенному холодно.
Однако тренировку никто не отменял, и мы, утеплившись, всё же вынуждены были бегать, отжиматься и балансировать на брусьях, не обращая внимания на неуютную погоду. Дойдя до середины натянутого каната, спрыгнула вниз, заходясь в приступе кашля. Область легких неприятно резало, и я недовольно поморщилась.
Небо затянули плотные серые облака, а туман в воздухе никак не хотел рассеиваться, ограничивая видимость. В целом, погода была пасмурная – солнце за сегодня ни разу не выглянуло, а периодические порывы холодного ветра заставляли желать скорейшего возвращения в теплое помещение.
— Так быстро сдалась? — следующая прямо за мной Петра мрачно взирала на меня сверху.
Я хмуро уставилась на неё, сверля взглядом.
— А я вот не сдамся, — девушка сделала еще несколько шагов, уверенно балансируя на тонкой веревке, — Дойду до самого конца, чего бы это ни стоило…
Её глаза как-то упрямо сверкали, словно разгоняя специально для неё туман и давая отчетливо видеть путь. Задумчиво смотря на Рал, я сделала пару осторожных вдохов, ориентируясь на боль в легких; что ж, видимо, недавняя ночная поездка все-таки вышла мне боком.
Запястье было перемотано, чтобы не возникало лишних вопросов – следы чужих пальцев на нем были уж очень хорошо различимы, – а небольшие растяжения были в наших рядах обычным делом. Невесело усмехнувшись, подумала о том, что, наверное, стоило перемотать всё тело – под бинтом было тепло.
Рал издала победный клич, взойдя на конечную точку, и повернулась ко мне.
— Я сделала это, — на её губах сверкнула улыбка высокомерного торжества и в то же время какого-то тупого недоверчивого изумления, — Я сделала тебя.
— Ты мозги давно проверяла? — недовольно бросила я, — Я спрыгнула на половине.
— А я дошла до конца, — Петра приземлилась на землю и вытерла потные ладони.
— Ладно. Плевать, — махнув на неё рукой, я направилась в сторону штаба, — Хватит с меня торчания тут, тренировка окончена. Меняю на уборку и дежурство.
— Где ты вчера была?
Вопрос заставил остановиться. Ханджи предупредила никому не рассказывать, зачем я ездила в город, и, учитывая мои недавние подозрения, это было логично. В то, что проболтаться могла Петра, не верилось – в этом не было ни малейшего смысла, – однако и ей открывать истинную причину визита в столицу я не собиралась.
— Сигареты кончились, — повернувшись в пол-оборота ответила я, — Почему спрашиваешь?
— Просто интересно, — Рал пожала плечами, отводя взгляд, — Ты не предупредила.
— Не знала, что должна отчитываться перед тобой.
Девушка что-то пробормотала, но я уже не слушала, методично вышагивая к зданию. Сегодня лучше поберечь силы. Отмахиваться от своего состояния не представлялось возможным, поскольку, ко всему прочему, прибавилась еще и ноющая головная боль, ухудшив настроение на несколько пунктов.