Семь лет назад
— Занзас, собирайся быстрее, несносный мальчишка! Будь моя воля, я бы никуда с тобой не пошла! Но эта ваша несносная классная… Мда, помешательство моей маман на отце прогрессирует со скоростью размножения тараканов в мусоре. И что такого я в прошлой жизни сделала плохого, что вселенная сделала меня его копией? Одёргиваю ремень на брюках и, подхватив портфель с пола, спускаюсь на первый этаж, где недовольно топает ножкой маман. Представьте человекоподобную цаплю с ярко-жёлтым оперением и сигаретой в «клюве», покачивающуюся от постоянных хождений по мужикам — вот это она. Эх, хотелось бы помнить имя родительницы, но отношения между нами настолько холодные… — И только попробуй опозорить меня на всю школу.***
Вообще-то меня зовут не «Занзас» — с таким имечком в нашей Тьмутаракани долго не проживёшь. Женя я, если быть совсем точной, Евгения Картавцева. И я каждый день удивляюсь, как мамочкино помешательство ещё не сломало мне гендерную ориентацию. Наверное, дело в дедушке, строгом военном в отставке Павле Георгиевиче, у которого опредёленно мозг работает лучше, чем у его дочери, несмотря на возраст чуть-чуть за семьдесят. — Пошевеливайся, паршивец! Мне ещё на работу! — маман впереди выпускает клубы табачного дыма в воздух, голос у неё всё писклявей становится от скапливающегося раздражения. Конечно, прыгнуть в коечку к очередному любовнику куда важнее, чем в новую школу проводить единственного ребёнка. Вот что «неразделённая любовь» с людьми делает… Сплёвываю на первую попавшуюся клумбу и сдерживаю желание ударить родительницу букетом. Больно жалко портить пиончики, красненькие такие. Вот вроде иду во второй класс, а не первый, зачем цветы?***
Стою у доски с каменным лицом, смотря на новых одноклассников, как кот, живущий возле нашего подъезда, на детвору, которая пытается его поймать — с выражением вселенской скуки. Те смотрят в ответ как стая пираний, оценивая и складывая первое впечатление. В районе задних парт уже раздаются смешки. Ну давайте, что вас будет забавлять? Смуглая кожа, на которой загара не видно? Глаза цвета венозной крови? «Гнездо» из чёрных волос на голове вместо косичек? — …надеюсь, вы с Женечкой прекрасно поладите… Женщина, ты сама-то в свои слова веришь? Меня из предыдущей школы выгнали за то, что я сломала руку однокласснику, когда тот попытался меня таскать за волосы. Закатываю глаза к потолку, опускаю их снова на класс… и пересекаюсь взглядом с ним. Мальчик сидел на последней парте у окна, один, весь в чёрном, и никто не говорил ему ничего по поводу внешнего вида. Сидел и с восхищением смотрел на меня, словно яро верующий на икону. Только в серых глазах плескалось именно восхищение, а не фанатичное обожание, пугающее и отталкивающее. Невольно даже зарделась, сильнее сжимая ручку портфеля, ещё советской модели — подарок дедушки. — Женечка, иди садись с Владиком, он, похоже, тебя ждёт, — классная мягко подтолкнула в спину, и я на негнущихся ногах дошла до последней парты у окна, приземляясь рядом с молчаливым обожателем. — У тебя красивый тёмный, — и это вместо «привет». — С ним легко раствориться в тени. — Не особо, маман слишком яркая, всю тень разгоняет, — морщусь и мотаю головой, относительно приветливо улыбаясь соседу по парте. — Лучше было бы мне иметь такую светлую кожу, как у тебя.Собственно, так я познакомилась с Грачиком. Владом Грачевским.
***
Знаете, в русском языке есть такое интересное выражение — «мать-кукушка». Ещё с начальных классов, на уроке природоведения нам рассказывали про кукушку — хитрую птицу, у которой нет своего гнезда, она его попросту не вьёт, а подкладывает свои яйца в чужие гнезда. Но это у животных, а у людей речь идет о женщине, которая отказалась от своего ребёнка, то есть переложила свои заботы о воспитании либо на родственников, либо на государство. — Женечка, ты хотя бы жуй, — тётя Светлана подложила мне в тарелку с борщом ещё кусочек мяса из кастрюли и села напротив, мягко улыбаясь и подперев ладонью щёку. Не знаю точно, плюс это или минус, но в нашем маленьком городке все всё про всех знают. И… никто ничего не смущается. Вот тётя Светлана — жена одного из маминых любовничков, а спокойно пускает меня в их дом, кормит. Просто свой сынок у них старший уже давно с роднёй не знается, а тётя Света давно просила у мужа попробовать завести дочку. Просьбам самец не внял… и та начала «нянчить» меня. — Тётя Света, было очень вкусно, и мне уже пора, — отмыв тарелку с ложкой, ставлю их сушиться, подтягиваю немного великоватые штаны и, помахав женщине на прощание, выскакиваю из частного дома на прохладную осеннюю улицу. — Мы весёлые медузы… Огибая толпу спешащих по своим делам прохожих, добегаю до железнодорожного моста, на который поднимаюсь, проскакивая по одному порогу. Оглядываю оба пути и шустро перебегаю на другую сторону, спускаясь по другой лестнице и пролезая через разбитое давным-давно окно в бывшую будку сторожа, начиная выкидывать из карманов чужие кошельки. — Клептомания лечится вниманием со стороны близких. — Блять! — честно, я чуть не заехала кулаком Грачику в нос. — Ты меня напугал, засранец! Какого чёрта лысого ты здесь забыл? Обогнув меня, мальчик подошёл к навесному шкафчику, с которого снял замок с помощью висевшего на шее ключа, и распахнул створки. — Серьёзно? — чувствую, как дёргается бровь, и с неверием смотрю на нового приятеля. — А не боишься, что запалят и начнётся хаос? — Сюда никто особо не ходит, ты же сама знаешь. А у папы их ещё много, пропажу одного раз в месяц не обнаружат.Мне не хотелось знать, сколько лет этот мальчишка таскает у родителя огнестрельное оружие, если шкафчик был почти полный.