Игровое поле твоей жизни

      С момента их поездки к родителям прошла неделя. Аня плакала почти каждый день, Митя не успокаивался и написывал ей угрозы на телефон — обещал подать заявление на её «особо борзого защитника», требовал деньги за молчание. Ещё и родители остро отнеслись к её слишком поспешному решению съехаться с парнем, лишили денежных поступлений и обругали последними словами.  Аня уже и сама была не рада, но неизвестно, что из двух зол было меньшее — жить в деревне, под носом у неугомонного Мити, или в городе, но в испорченных отношениях с родителями. Никитина просто надеялась, что мама сама оттает, поймёт её и убедит отца, что всё не так плохо.  В конце концов, она живёт не с первым встречным, Юре Аня доверяет на все сто процентов, ещё и экзамены на носу, а там, гляди, и университет — не придётся ютиться в общаге. Про попытку изнасилования и то, что жить собралась даже не в Юриной квартире, девушка, конечно, умолчала. Если бы родители узнали и это — их бы инфаркт хватил, останется только присыпать информацией, что она уже не девственница и всё — сладкая жизнь обеспечена. Никакого бы ей универа и города — пахала бы в запертом огороде до конца своих дней.  Так или иначе, ситуация складывалась не самая радужная. Если родители это родители и когда-нибудь они смирятся с ситуацией и вернут былое общение, то вот что делать с одноклассником — Аня понятия не имела.  Юра ходил злой, как чёрт, старался не подавать виду, но Аня то видела его напряжëнные разговоры по телефону с друзьями, нервные жесты и взволнованные глаза. Музыченко утверждал, что все решит и ей не стоит лезть в опасные игры. Первая их версия была, что Митя просто манипулирует, вымогает деньги, но в полицию идти не собирается. Фото готового заявления, что он прислал ей, переубедила их. Год исправительных работ или триста тысяч рублей. У Ани и подавно не было такой суммы, она сейчас жила только на Юрины средства. Родители обрубили концы, а если начнёт искать сейчас работу — об успешных экзаменах и универе можно будет забыть навсегда. В мыслях и догадки не было, как Юра собирался это разрулить. Недавно к ним приходил Кикир, они закрылись на кухне и что-то долго обсуждали, громко ругались, потом снова затихали. Аня не позволила себе подслушивать — он расскажет всё сам, когда будет нужно. На деле же — боялась услышать какую-то не нужную ей знать информацию. Вопрос о долгах Саши ещё был подвешен, словно Чеховское ружьё и она не давила на Юру. И так ходили как заведëнные — она плакала перед сном, он её успокаивал. Он материл всё на чём свет стоит по утрам — она сглаживала углы, внушая позитивный настрой. Та ещё парочка, стоят друг друга.  Сегодня было воскресенье, неделя, первый миниатюрный юбилей Аниной самостоятельной жизни. Сначала появилась мысль позвонить маме, но было слишком рано — вряд ли возмущение угасло. Да даже если и перестало гореть синим пламенем, снова обжечься был огромный риск.  Юра четыре дня из недели участвовал в корпоратах и праздниках, сегодня в его планах было отоспаться за все подъëмы в семь утра. Аня не смела перечить, заботилась о его отдыхе, только вот тревожным мыслям не объяснишь, что на сегодня надо бы взять отгул.  Встала опять ни свет ни заря. Не стала вылазить из вороха одеяла, только привалилась к спинке дивана, гладила волосы мирно спящему мужчине и старалась подавить противное покалывание в носу. Если у Юры не так уж всё и схвачено, то придëтся завести разбирательство. Аня уже вряд ли докажет домогательства в свою сторону. У неё всё ещё сохранилась записка с угрозой и не до конца затянулись царапины на руках… Только вот смягчит ли это приговор, отпустят ли Юру даже без заведения личного дела? Очень маловероятно. В их городке мало когда происходили какие-то крупные преступления, наверняка дальше таких вот драк дело и не заходило. Следовательно, можно сделать вывод, что и закрывать глаза на мелкое нарушение не станут, очень уж местная полиция не обременена. А Митя? Что-то он долго думал о своих требованиях, через два дня только написал первое сообщение.  Никитина не перестаёт заходить в диалог с одноклассником. От неё смс были давно, еще во время зимы, когда он спрашивал домашку. Сейчас там просто была вереница угроз, вымогательств и просто оскорблений. Вот любит же она себе душу рвать — заходит, читает. Сама ведь не даёт мыслям отойти.  Юра во сне что-то бормочет, переворачивается на другой бок, лицом от неё. В сердце щемит от этой картины, вот бы сейчас уехать подальше только вдвоём, снять себе квартиру, найти работу и жить припеваючи, даже не вспоминая эти события на грани фантастики. С Аней же в жизни ничего весомее прогулок с друзьями и работе в огороде не случалось! Где она так подпортила отношения с судьбой?  — Ты чего не спишь? — Хриплый ото сна голос Юры заставляет вздрогнуть.  — Не могу. А ты?  — Тоже. Какая-то гадость снится, аж голова разболелась.  Аня нежно гладит его по лбу, словно этим действием может снять боль. Они за эту неделю так сплотились, словно на войне. Разговаривали часами напролёт, готовили друг другу еду, целовались и утешали. Уже казалось, что тысячу лет знакомы, хотя всего-то месяц.  — Ань, что бы ты выбрала — отдать тому мудаку сумму, которую он просит или наказать его?  Музыченко переворачивается на спину, сверля взглядом чуть пожелтевший потолок, разок бросает взгляд и на удивлëнную Аню, но продолжает спокойно ждать ответа.  — Смотря как наказать, конечно… И смотря успокоится ли он после того, как ему заплатят.  — Вот это уже другой вопрос… — Он хмурит свои густые брови, одну руку кладёт под голову, а второю на Анину ножку. Гладит не спеша, выдерживая паузу.  — Но всё-таки, если не брать в расчëт подробности, что бы выбрала?  — Наверное, наказать. После всех истерик и нервов, что он нам принёс ещё и платить — издевательство над собой же.  — Я тебя услышал.  — К чему был этот вопрос? У тебя уже есть план, как нам выкрутиться?  — Целых два. В обоих случаях он что-то получит, а мы останемся ни при чём.  Аня смотрит на мужчину скептически, даже предположить не может, что сейчас в этой красивой голове творится. Лишь бы только хуже не сделать.  — Юр, меня немного напрягает, что ты не договариваешь. Ощущение, что скрываешь что-то… Мы ведь договорились друг другу только правду говорить.  — Я тебе ни разу в жизни не соврал.  — Хорошо, не соврал. Но ты и посвящать в подробности не спешишь.  Музыченко на это лишь тяжело вздыхает. Она права, конечно, но и иначе он пока не может.  — Я рассчитывал припугнуть его, но он, кажется, невменяемый. Иначе такую упëртость объяснить не могу.  — И что ты обещал ему сделать, если он не успокоится?  — Обещал, что сам себе будет рыть могилу. Блять, Ань, хватит задавать эти вопросы. Не хочу заставлять тебя ещё больше нервничать.  Юра поднимается с кровати, продефилировав по комнате в одних трусах. Аня тут же бежит за ним.  — Не уходи от разговора! Что ты задумал, скажи наконец?!  Она почти кричит, схватив его за руку посреди коридора. Холодный пол морозит ноги, пуская мурашки по позвоночнику, но есть дела поважнее.  — Напугать ещё больше. Только приду уже не я, а ребята посерьëзнее. Если он и после этого не успокоится…  — Стой! Даже слышать не хочу! Решил вместо исправительных работ на десять лет присесть? Ты в своём уме, Юра?!  — Какие ещё десять лет?! Что ты несёшь, Господи… Я же не убивать его собрался!  — Серьёзно?! А что по твоему идёт после напугать? Не избавиться ли?! Или ты хочешь его избить до полусмерти, и деньги отдать? Так он их на лечение потратит, а от заявления уже точно не отделаешься!  Юра стоит молча, выслушивая возмущения девушки. В голове конкретная борьба ангела и демона.  — Тебя это никак не коснётся, а он настолько тупой, что вряд ли даже поймёт от кого к нему пришли.  — Юр, кто ты такой? — Аня стоит и просто не узнаёт своего парня, уже такого родного, который сделал для неё кучу добра, который на любую её просьбу ни разу отказом не ответил, всегда такого нежного и трепетно к ней относящегося. — В смысле кто? Сама только что сказала — я Юрий Музыченко, студент, скрипач, почти актёр…  — Да? А почему разговариваешь как какой-то мафиози или бандит? Откуда «свои ребята», откуда долг у Кикира? Что происходит вообще?!  — За тебя заступаюсь, вот что происходит!  Юра впервые повышает на неё голос, стремительно скрывается в комнате, шуршит там с минуту и выходит уже одетым. Аня всё это смотрит как в замедленной съёмке.  Входная дверь захлопывается с оглушительным звуком, девушка испуганно моргает мокрыми глазами и оседает на пол.