Игровое поле твоей жизни

      Юра не приходит домой ночевать и Аня уже с полной уверенностью собирается к родителям в деревню. На пороге квартиры, держа в руках рюкзак с вещами и ключи, словно просыпается.  Что она творит такое? Бежит в руки к опасности в виде Мити, к насмешкам и упрëкам от родителей. Бросает вещи и набирает Юре. Гудки нескончаемые, долгие, похожи на звук ногтей по доске — бесит.  Решает всё-таки выйти на улицу. Вчера целый день ничего не ела, плакала, разбила в гневе две тарелки, порезала осколком палец и ещё больше плакала. Голова теперь просто раскалывалась, под глазами залегли мешки — необходимо было проветриться.  Погода, как назло, солнечная — свет бил прямо в лицо, вызывая только раздражение. Никитина прокручивала раз за разом его слова. Никак не может понять сути — что такого она сказала? Лишь попросила быть честным до конца. А эта его реакция уже что-то, да значит.  Аня не стала наседать с поисками — уже могла бы снова позвонить Саше и тот выдал бы местонахождение друга, но она не хотела — слишком это покажет Юре её слабость перед ним. Нельзя допускать, чтобы думал, что она убивается по нему. По сути — она и не делала этого. Просто слишком много всего, изобилие вопросов и ничтожный минимум ответов.  Отходить далеко от дома было бессмысленно — во-первых, можно было потеряться, так как этот район города она не знала совершенно. Во-вторых, не хотелось выпускать из виду двор. Аня ещё не решила как отреагирует на Юрин уход из квартиры. То, что он скоро появится, она не сомневалась, только вот с каким настроем — неизвестно. Никитина бы продолжила выяснять отношения, но не осталось сил ругаться. Поставит перед фактом — либо пускай выдаёт всё как на духу, либо она уезжает домой. Плевать было на мнение родителей, что они обсмеют её решение переезда и это извечное «А мы же говорили!». Переживёт как-нибудь, забудется ситуация как страшный сон. А Митя подаст заявление, Юру вызовут в полицию и он, наверняка, и слова Ане не скажет об этом, опять чтобы не нервировать. Какая-то переходящая все грани забота, получается. Или он лишь прикрывается этим, чтобы не рассказать лишнего?  — Кажется, я дура.  Девушка откидывается на чуть сырую спинку скамейки и ëжится от ветра. Уже календарное лето на дворе, но сегодня от него и есть, разве что числа. «Я определённо делаю что-то не так… Влюбилась по уши в своего спасителя, даже не выяснив до конца все его скелеты.» Было чёткое ощущение, что её водят за нос и от того, что причиной этому Юрины недосказанности, становится ещё противней.  Но всё надо решать по мере поступления. В голове мелькает безумная идея — набрать сейчас Мите и поговорить нормально. В конце концов, с чего-то надо ведь начинать разбираться во всём этом дерьме, что нескончаемо льëтся на неё. Выяснить сначала загоны одного, а потом перейти ко второму. На уровне мыслей — отличный план.  Никитина нажимает на кнопку вызова быстро, не давая себе шанса передумать.  — Ничего себе, какие люди! — Знакомый едкий голос с первого звука насмехается над ней, но Аня не за этим звонит.  — Привет, Дим. Давай только без сарказма и оскорблений, ладно? — Даже не старается вложить в интонацию просьбу, просто устало произносит.  — И не собирался. Что тебе нужно? — Просто скажи, зачем ты это всë делаешь? У нас нет таких денег, а от заявления тебе выгоды никакой. — Да есть у вас деньги, крошка. К тебе вообще вопросов больше нет.  — В смысле?  — Замяли тему, я получил, что хотел, ты бесполезна для меня теперь.  Аня умолкает на пару секунд, пытается понять, что имеет в виду одноклассник. Когда он успел передумать и что вообще творится в этом мире без её ведома?  — Ты получил деньги?  — Да, держу в курсе. До встречи на выпускном.  Митя обрывает звонок, а Аня готова была швырнуть телефон об асфальт. Юра снова ничего ей не сказал — сделал и даже не посоветовался?! А сейчас придёт как ни в чём не бывало и даже не скажет о своëм жесте доброй воли? Девушка не сомневалась, что это его рук дело, больше просто некому, они только вдвоëм были посвящены во все подробности. И теперь Музыченко действует без её ведома. Нет уж, Аню такое не устраивает. Лучше бы он не вытаскивал её с того поганого клуба. Вызвала бы себе такси, взяла бы в долг у девочек. Только не эти разборки сейчас. Первый экзамен через три дня, а Аня даже близко об этом не думает. Все мысли занимает до боли красивый, слишком самоуверенный и скрытный Музыченко. Случилось то, чего она боялась, от чего так открещивалась и теперь придётся пожинать плоды. Слишком много позволяет решать сердцу, а не уму. Нужно было до последнего гнуть свою линию и не позволять чувствам брать над собой верх. Что она имеет? Испорченные с родителями отношения, непонятные действия Юры… Точнее, весьма понятные, но не обоснованные. Его деньги, долг Кикира, что тот всё ещё отдаёт, тихие разговоры, свои люди. И сверху Анины экзамены, маячащие на горизонте.  Никитина чувствует себя участницей плохого кино, где всё экранное время занимает унылое лицо главной героини. Нет, она не будет уподобляться такому. Заварила кашу, дала слабину — значит надо расхлëбывать.  Решительно поднимается с лавочки и уверенным шагом идёт в магазин на первом этаже дома. Сначала приготовить обед, восполнить силы и сразу за занятия — отключит телефон, закроется в комнате с учебниками и пособиями.  — И что ты думаешь, правильно мы поступили? — Кикир смотрит мимолëтно на хмурого Музыченко по правую руку от себя и обгоняет тачку впереди них.  — Так будет лучше для Ани. На меня не повесят дело, он не будет покалечен и отстанет — все в плюсе.  — Так уж и в плюсе? И кошельки наши тоже?  Юра только горько усмехается, выпускает никотиновое облако в приоткрытое окно.  — Я когда пришел ему морду бить, он мне знаешь что сказал? «Обдерëт до гроша и к другому убежит», мягко если цитировать.  — Юр…  — Да знаю я, блять! Хоть ты не лечи меня… — Ты же сам говорил, что ни одна баба тебя от друзей отступиться не заставит.  — Во-первых, не баба, а девушка. Во-вторых — давно пора это было сделать. Я обратно в Питер хочу, понимаешь? Мне этот городок уже поперëк горла стоит. Да и слишком много эти наши «друзья» от нас хотят в последнее время.  — А забыл кто тебя из задницы вытаскивал?  — А ты не забыл, кто тебя вытащил?! По факту, я мог и дома остаться, это ты проебался, за тебя теперь сидим тут… Заебал, блять, на дорогу смотри лучше!  Юра выбрасывает нервно окурок в стаканчик с недопитым кофе и тут же закуривает вторую. Они молчат с минуту, дышат оба не ровно, но скрипач решает продолжить, раз уж начали раны теребить: — То, что нас там отмазали от местных, ещё не значит, что я им по гроб жизни обязан. Начнём с того, что из-за связи с ними чуть и не пришили, так что сомнительное спасение.  — Тут согласен. Долги имеют свойство отдаваться. Только вот как примут твой уход?  — Да уж, это опасней ментов будет… Ничего, постараюсь поспокойней, если и на себя было бы плевать, то ради Ани не имею права оступиться.  — Всё-таки влип ты, Юрка…  —  А ты её видел? Я такого сочетания своих слабостей ни в одной женщине не встречал. И я не только про внешность.  — Завидно даже. — Саша качает головой с улыбкой и паркуется у цветочного магазина. — Давай, беги за извинительными для своей слабости. Первым, что чувствует Юра, отперев дверь квартиры, это запах вкусной еды и её духов. От одного этого сочетания уже слюнки текут. Дверь в комнату закрыта и парень старается создавать как можно меньше шума, мало ли — спит.  На сковороде ещё горячие макароны по-флотски, а в холодильнике их излюбленный салат и питьевые йогурты. Значит, в магазин ходила. Юра улыбается счастливо, ведь если воспользовалась его деньгами и приготовила не только на себя, то не слишком обижается. Музыченко вообще опасался, что может прийти и не застать её здесь, заранее даже бензина залил по дороге с Кикиром, мало ли, обратно в деревню пришлось бы за ней мотаться.  Нервничал, в руках большой букет пионов и два билета в театр при их университете. Страшно было заходить в комнату, точнее нет — страшно было от разговора, что им предстоит и её реакции на него.  — Здравствуй, а я думал, ты спишь.  Аня сидит за журнальным столиком, волосы в пучке, между бровей залегла морщинка. Шторы за спиной плотно задвинуты и освещает комнату только настольная лампа.  — Не сплю, как видишь. — Даже глаз от тетради перед собой не поднимает.  — Можно я тебя отвлеку на секунду? — Юра всё это время стоял на пороге, пряча букет за дверью.  — Если только это что-то важное. У меня экзамен скоро.  Никитина наконец поднимает голову и глаза её удивлëнно распахиваются. Вот чего она точно не ожидала, так это того, что Юра прощения придёт просить, ещё и с цветами. Максимум на компромисс рассчитывала, что обговорят всё и забудут, ну или он откажется объясняться — на такой случай одежду из рюкзака пока не доставала. А он, такой романтик оказался, сейчас наверное и слов наговорит, даже волнительно. — Прости меня, пожалуйста, Анютик. Я никогда прежде не влюблялся настолько самозабвенно. Не привык быть с людьми до конца честными, не хотел навредить тебе ненужной информацией… Но я понял, что ты за это время стала слишком много для меня значить и я готов быть открытым перед тобой и даже поменять многие вещи в своей жизни… Только не злись, не уходи от меня.  Аня не знала на сто процентов, говорил ли Юра искренне, но от его слов на душе становилось так тепло и спокойно… Трепетало внутри чувство приятного заблуждения. Всё-таки она была не права, решив, что зря связалась с этим мужчиной. Умел он куда-то так надавить, что всё стены её рушились. Молчание затягивается и Юра подходит к столу, протягивает руку. — Если сейчас ты говоришь правду, — Аня вкладывает свою ладонь в его и поднимается, — то нам стоит попытаться.