Игровое поле твоей жизни

      Юра стоит, облокотившись на машину, одна рука путается в Аниных волосах, второй держится за дверь с опущенными стëклами.  — Ох… Сделай так ещё раз. — Его голос хриплый, срывается на тихий стон, пока Аня практикует свои навыки минета.  Языком по всей длине, мягко обхватить губами головку и чуть втянуть щëки… Аня понятия не имела, откуда в ней эти знания — просмотр порно, рассказы подруг или внутреннее чутьë — не важно, главное, что Юрина реакция не заставляет себя ждать. Он то и дело запрокидывает голову, но потом возвращается к созерцанию девушки у своих ног. Слишком уж похабная была картинка — словно вырвалась из его лучших фантазий.  — Возьми глубже, Бэмби. — Аня течëт от ситуации и его голоса, ну что за мужчина.  Не смеет ослушаться — губы растягиваются вокруг ствола и девушка старательно берëт в себя сантиметр за сантиметром, помогая себе рукой у основания. Найдя свой максимум, чуть закашливается и принимается активно сосать до определëнного предела.  Юра на грани — ситуация накидывает возбуждения — посреди поля, прикрытые от дороги лишь машиной. Аня в школьном наряде, только после экзамена и беседы с родителями, обрабатывает его член. Как они только пришли к такому? Но это явно было лучшее их решение за немногочисленное время.  Музыченко рукой чуть меняет её темп, подмахивая бëдрами, сжимая смоляные пряди. Хочет сказать, что вот-вот кончит, но Аня вдруг решает пойти на крайнюю меру — глотает, тем самым беря глубже и Юру уносит штормом оргазма в другое измерение, туда, где все ощущения обострены, где краски в десять раз ярче.  Никитина ожидала, но не была готова полностью, поэтому закашливается, отстраняясь и собирая языком последние капельки спермы. Половина попала на лицо, но от этого было даже острее, почувствовала себя такой пошлой, даже в хорошем смысле, грязной. Они встречаются глазами, Юра улыбается как довольный кот, проводит по её красным губам головкой, отдавая последнее и приподнимает за плечи к себе.  — Ты отлично постаралась… Сказал бы спасибо, но будет слишком непристойно.  — А то, что у меня лицо в твоей сперме, пристойно?  Он смеëтся, целует, пробуя на вкус коктейль их страсти и открывает перед ней дверь.  Пока Аня приводит себя в порядок, успевают выехать с поля на трассу и в чем ни бывало, продолжают разговор: — Вот видишь, а ты расстраивалась — всё обошлось, они приняли твоё решение, главное, верить в себя и остальные тогда поверят. А насчëт того типа, я же говорил, что он и близко к тебе не подойдёт.  — Ну если в родителях я не сомневалась, то вот в Мите…  — Предлагаешь начать разговор прямо сейчас?  Юра барабанит пальцами по рулю, бросая взгляд на посерьëзневшую девушку.  — Да, смысл тянуть время? Мы и так долго откладывали в дальний ящик.  — Согласен… Что ж, обещай только без нервов, ладно? Я за рулëм всё-таки.  — Тем лучше, не сбежим никуда.  Нервный смешок и Юра старается расслабиться. Не малых трудов ему стоило принять, что с Аней можно быть до конца искренним. Он столько раз прокручивал в голове этот разговор, что всё уже должно пойти по сценарию, как в до боли знакомом спектакле.  — Что ж, я долго обдумывал верные действия. В полицию на учëт вставать мне никак нельзя, поэтому, чтобы пускать всё на самотëк не было и речи. Оставалось два варианта, как я говорил ранее — припугнуть или дать то, чего он просит.  — Что в твоём понятии припугнуть?  — Парочка амбалов с пушкой поубавили бы его пыл. Без ранений, естественно, просто как просьба закрыть рот.  Аня напрягается, вертит в руках цепочку с кулоном. Было даже не по себе продолжать задавать вопросы, но иначе она не узнает всего, что хочет.  — Кхм… И откуда у тебя амбалы с пистолетами?  — А вот это хороший вопрос… Они не у меня, так скажем, а у моих знакомых — старых знакомых, ещё из Питера.  —  Я слушаю.  — Ладно. В десятом классе мы с пацанами устраивали вечеринки на хатах у родителей - сигареты, алкоголь, девчонки, ну и травка. Говорю сразу, я не наркоман какой! Просто баловались, всем было интересно попробовать. Я вызвался тогда всё организовать, как самый, блять, активный. Нашёл каких-то мужиков через интернет и вышел на истинных барыг. Знаешь, которые не просто пакетики из рук в руки передают, там конкретные партии были. И я испугался, что не с теми связался и решил в доверие втереться, чтобы не подумали, что я их сдам, не пришили где-нибудь в подворотне. Так получилось, что я как раз с Кироном в классе одном учился, у меня с теми ребятами был договор — никому ни слова откуда беру товар. А я рассказал всё Сане по старой дружбе, думаю, ну он то доверенное лицо, трепать не станет. А он взял и пропизделся по пьяни кому не надо. Слухи поползли до полиции, что город, что деревня - везде одно сарафанное радио. Короче менты вышли не на тех, на кого надо. Вообще на левых ребят, тоже с травой завязанных, но не моих знакомых. Начали Кикирону угрозы кидать, вычислили его, семью и всё что хочешь. Саня, конечно, ко мне бросился, мол, помоги, прости — пропизелся. Мне пришлось идти к тем ребятам, которые меня просили молчать. В таких случаях, лучше не врать, иначе только хуже себе сделаешь, все равно ведь поймут, где собака зарыта. Я их начал умолять Кикира прикрыть, так как за ним уже следили, после подработки он когда домой шёл — отпиздили, сказали следующего ждать сеанса. Я не знаю как мне повезло, вот клянусь! Наверное очень я понравился их главарю, потому что любой другой бы и меня грохнул и друга моего болтливого. Но нет, Саню отмазали от тех ребят, сказали, что он свой и просто по глупости не тем людям слово замолвил. А меня в долг загнали, потому что я, по сути, договор с ними нарушил. Отправили из Питера и меня и Кикирона, мы тут уже два года траву толкаем на этих дядечек, долг отрабатываем. Поэтому я говорил, что Саня мне квартирой отдаёт — я его спас, по факту. А меня те ребята выручили, хоть я и ввязываться в это не должен был, не повезло просто.  Аня сидела неподвижно, глядя в лобовое перед собой. Слов не находилось на такой разворот истории. Её парень кладмен по обязательствам, а она не в курсе. После минут пяти молчания, стали появляться вопросы.  — И…ты тоже употребляешь до сих пор?  — Боже упаси, я после всех тех событий ни косяка к губам не поднëс. Просто закладки делаю иногда, ко мне нужные люди подходят, помогаю им получить, что хотят.  — Стоп, тебе, получается, ещё и платят за это? Откуда у тебя тогда деньги для Мити нашлись?  — Платят разумеется, я же не буду тут и учиться и барыжить и пахать на официальной работе. Чтобы ему деньги отдать, мы с Саней скинулись, у главных просить можно было бы, но эта кабала бы на дольше затянулась.  — И людей ты мог у них попросить, ну, чтобы напугать, как ты сказал?  — Да. Если деньги попрошу — перейдёт в мой долг, а если кого-то надо напугать или пришить, то это на их расходы, потому что они должны мне безопасность гарантировать, как их работнику. От ментов отмазывать, от бандюг. Они бы и от исправительных меня откупили, просто на учёте стоять не вариант.  — Охринеть… Теперь понятно, что ты так старательно замалчивался.  — Аня, я надеюсь ты понимаешь, что это очень серьёзная информация? Никому ни слова, пожалуйста, иначе проблемы будут у начальства, а значит и у меня, ещё и тебя зацепят, как просвещëнное лицо.  — Разумеется! Я не совсем тупая, истории про Сашу мне хватило, чтобы понять, что болтать о таком опасно.  — Верно. — Юра закуривает, пока они стоят на светофоре. Аня переваривает информацию, формулируя всë новые вопросы.  — А почему ты вдруг решил в театральный идти? Ну, в плане, не просто работать и жить тут.  — Ну, во-первых, это отличное прикрытие — два выпускника приехали учиться на актëрское и живут в общаге, Саша на квартиру свою накопил, я на машину. Во-вторых, я не собираюсь из-за травы свои планы на жизнь портить. Эта вся история случилась как раз пока мы в одиннадцатом были, нам дали окончить школу и сюда отправили, тут недостаток людей был. Я же в музыкалку ходил, хотел в Питере в театральное поступать, но немного обломали, пришлось ниже метить.  — И хотел бы вернуться?  — Ты не представляешь как! У меня там мама одна, отец умер год назад, а мне даже с трудом разрешили на похороны съездить. Ну она не совсем одна, в городе ещё брат старший и сестра, но у них свои семьи, свои дела — а хочется рядом с ней быть, присматривать, помогать… Да и блять, я родился там, там квартира есть, друзья старые…  — Значит, будешь завязывать с деятельностью дилера?  — Когда мы с тобой начали вместе жить, в миллион раз сильнее этого захотел. Вдруг что случится, я не смогу тебя одну оставить, понимаешь?  — Понимаю, Юр. Спасибо, что честен передо мной, я это очень ценю. Обещаю, мы прорвëмся, закончим универ, уедем отсюда, только надо потерпеть.  Музыченко паркуется не доезжая до дома пару метров, поворачивается к девушке и смотрит долго-долго внимательным взглядом, гладит чуть по щеке.  — Так и будет. Я ведь люблю тебя.  Аня расплывается в улыбке, кладёт свою ладонь поверх его: — И я тебя люблю.