Не только ты

Ноги сами несли Эдварда в сторону больницы. На самом деле, он был почти уверен в том, что не встретит там Элизабет, но не мог не проверить это. Вампира терзали угрызения совести за то, что он оставил Беллу вот так, исподтишка, но он успокаивал свою совесть тем, что не успеет она обнаружить его отсутствие, как он уже вернется в ее объятья. Добежав до заветного здания всего за несколько минут, Эдвард остановился в нерешительности, размышляя о том, что же делать дальше. Он знал, что ночью посетителей не пускали, если дело не касалось экстренных случаев. Зайти под предлогом поиска отца парень также не мог, так как об этом сразу бы узнал Карлайл, а Эдвард желал оставить этот визит в тайне. Он мимолётно оглядел окна госпиталя и увидел зорким вампирским зрением, что на пятом этаже одно неосвещенное окно было открыто. Убедившись, что его никто не видит, парень в мгновение ока забрался по водосточной трубе с нечеловеческой скоростью, запрыгнул внутрь и оказался в маленькой комнате для хранения стерильных постельных принадлежностей и медицинских халатов. Дверь оказалась заперта, но Эдварда и это не остановило. Взламывать ее он не собирался, дабы не оставлять следов своего пребывания тут. Парень лишь оглядел помещение своим ясным вампирским взглядом, позволяющим чётко видеть даже в полной темноте, и обнаружил на одной из полок связку ключей. К неимоверному везению Каллена, один из ключей подошел к замочной скважине. Эдвард прислушался, проверяя свободен ли путь, и не обнаружив в коридоре ни одного человека, выскользнул из комнаты. Коридор был слабо освещен, по близости не было слышно никаких шагов и мыслей, только мерное дыхание погружённых в глубокий сон обитателей больницы. Эдвард в предвкушении порции допинга с силой втянул воздух и тут же почувствовал слабый отголосок желанного аромата. «Ты идиот, что ты делаешь?» - подумал про себя парень, но, не смотря на это заключение, мозг продолжал выстраивать дальнейший план действий. Вспомнив, как Карлайл невзначай упомянул, что Элизабет работает в отделении терапии, Эдвард тут же направился туда. К его счастью коридоры пустовали, и ему удалось добраться до нужного крыла без помех. Остановившись у дверей, ведкщих в отделение терапии, парень снова втянул воздух, но к его великому разочарованию, запах нисколько не усилился. «Маловероятно, что практиканток оставляют в ночную смену» - подумалось Эдварду. Но парень уже знал, что нужно делать. Он резко развернулся и, словно одержимый, со всей присущей ему скоростью направился в сторону кабинета Карлайла. Дверь оказалась незапертой, и вампир быстро проник внутрь, ища глазами желанную папку. Вот она! Открыв нужную страницу, парень прочел адрес проживания Элизабет в Форксе. Глаза его при этом горели, руки дрожали от перевозбуждения, ноздри раздувались в предвкушении ощутить такой манящий дурманящий аромат. Если бы кто-то из персонала отделения наркологии увидел Каллена младшего в данный момент, он бы ни на секунду не усомнился в том, что у Эдварда ломка и он нуждается в срочной госпитализации. Не теряя ни секунды, вампир бросился к выходу, который предназначался для персонала, предварительно прослушивая, нет ли подозрительных мыслей на его пути. Пожилой охранник, стороживший выход, спал глубоким сном, оперевшись на сложенные на столе руки, и негромко храпел. Парень в одно мгновение проскользнул мимо него, оставляя после себя лишь легкое дуновение ветра. Всю недолгую дорогу до дома Элизабет Эдварда мучил рой тяжелых мыслей в голове. Он ни на секунду не переставал думать о Белле, одновременно мечтая увидеть Элизабет. Нет, он нисколько не сомневался в своей всепоглощающей любви к Белле, которая являлась смыслом его существования, но его также тянуло магнитом к аромату еле знакомой девушки, физически сопротивляться которому он не мог, как ни старался. Элизабет снимала небольшую квартирку на первом этаже в центре города, что усложняло задачу Эдварда остаться незамеченным из-за яркого освещения улицы. Он внимательно прислушался к шорохам ночи. Мысли людей, находившихся в радиусе сотни метров от него, были отсутствующими, что свидетельствовало лишь о том, что их хозяева покоились глубоким сном. Найдя нужное окно, Эдвард в нетерпении слегка приоткрыл его и в одно мгновение оказался внутри, предусмотрительно задерживая дыхание. Элизабет сладко посапывала в своей постели. Парень замер, как могут замирать только вампиры, наблюдая столь интимную картину пребывания девушки в Царстве Морфея. Не в силах больше сдерживаться, Эдвард позволил себе осторожно вдохнуть, и голова его тут же закружилась от пьянящего аромата крови, а рот моментально наполнился ядом. «Что ты делаешь, безумец?» - спрашивал вампир сам себя в очередной раз, но оторвать взгляд от девушки не мог и продолжал жадно вдыхать тягучий воздух, наполненный ее ароматом, всеми силами борясь с мучительной жаждой, которая безжалостно сжигала его вены. Вампир все продолжал часто втягивать воздух, словно утопающий, который только что вырвался из пучины океана, пока мысли его окончательно не затуманились от невыносимой жажды крови. Непроизвольно он сделал незначительное движение в сторону спящей девушки, не в силах выносить эту адскую агонию. В ту же секунду Элизабет тревожно пошевелилась во сне, заставляя Эдварда тем самым прийти в себя. Вампир мгновенно выскользнул в окно, ощущая, как возвращается ясность ума и как страх за себя, за свою семью, за жизнь незнакомки окутывает его каменное сердце. *** Белле снился кошмар. Она бежит по осенней поляне, пытаясь догнать неясную фигуру, скрывающуюся за деревьями. Девушка знает только одно – если фигура исчезнет из виду, ей больше никогда ее не догнать. Она не может ее упустить, иначе она просто не выживет. Ноги ее путаются в высокой сухой траве, мешая ускорить бег. Фигура уже совсем пропала из виду, а Белла изо всех сил безрезультатно все пытается бежать на ватных ногах, которые вовсе отказываются ее слушаться. Белла споткнулась и обессиленно упала в траву, сопротивляясь накатывающей на нее панике и ужасу. И даже на крик отчаяния уже не оставалось сил… Девушка резко села на кровати, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бешено колотящееся о грудную клетку сердце. Паника начала немного отступать под осознанием реальности. Это всего лишь сон… Однако что-то было не так. Она обернулась, ища глазами любимого, но его не было ни в постели, ни в кресле у окна, нигде. Белла попыталась найти оправдание отсутствию Эдварда, но тревога с новой силой накрыла ее. Девушке всегда было трудно поверить в любовь столь прекрасного создания к ней, обыденной, ничем не примечательной простушке, сколько бы раз Эдвард ни уверял ее в своей привязанности к ней. Она робко надеялась на его взаимность, но не была в ней уверена. Белла нуждалась в Эдварде больше, чем в воздухе или воде. Она не смогла бы прожить и дня, не услышав хоть раз его волшебный голос или не увидев его прекрасное лицо. Белла наслаждалась своим счастьем, наслаждалась присутствием Эдварда в ее скучной жизни и боялась даже подумать о том, что он может исчезнуть из ее судьбы. Вот и сейчас его отсутствие говорило ей только о том, что она ему наскучила. Белла задавала себе вопрос, а кто она такая, чтобы Эдвард проводил в ее комнате все ночи напролет, охраняя ее сон? И тут же отвечала сама себе - никто. Она только продолжала молить Бога о том, чтобы завтра утром вновь иметь возможность увидеть его, вдохнуть сладкий аромат его кожи, прикоснуться к нему, услышать его голос… *** Эдвард резко остановился у дома Беллы, вслушиваясь в ее неровное дыхание. Он был почти уверен, что она не спит и чувство глубокой вины и досады зародилось в его сердце. Однако, быстро осознав тот факт, что, объясняя свое отсутствие, ему придется все рассказать возлюбленной, облегчение и спокойствие накрыло его с головой. Он, наконец-то, признается ей во всем, что связанно с Элизабет. Скрывать это от любимой было пыткой для Эдварда, и он почти обрадовался тому, что сможет облегчить груз на сердце. Не успев прочувствовать облегчение от такой перспективы, в его голове тут же промелькнула противная мысль о том, что существует высокая вероятность того, что Белла не поймёт его. Что если она не простит ему его влечение? «В любом случае, скрывать это от нее больше нельзя, это нечестно» - и с этими мыслями Эдвард аккуратно, стараясь не издать ни единого звука, забрался через окно в спальню любимой.