***
— Мы идем на Рауп! Глеб торжественно поднял над головой разрешение Виннера, как будто это был кубок. В строгом пиджаке, с аккуратно уложенной прической и дипломатом под мышкой — он сейчас менее всего походил на туриста. И на миг Неле даже показалось, чтобы это так и оставалось. В комнате общежития сейчас была вся их группа: Неля, Люська, Юра Дорошенко, Рустик, Саша-Маша, Шакунов, Коля Норкин и Броня. Смотря на них ни за что нельзя было сказать, что они только и думали про поход целыми днями, еще не зная, точно ли их отпустят туда и всех ли. Сашка Южин ковырялся в кармане, по одной выуживая мелкие монетки. Рядом с ним на кровати сидела Люся, держа на коленях книгу, обложкой вниз. Со своего места она спорила с Вадиком Шакуновым, а он стоял у стола, слегка опираясь на угол, скрестив руки на груди, и слушал ее. Коля сидел на крае соседней кровати и мял в руках лист бумаги — скорее всего, очередную записку от декана. Юра, Рустик и Броня топтались у порога, за спиной Глеба. Они прибежали вместе с ним, еще ничего не зная, и потому выглядели забавно растерянными. После объявления Глеба они словно все разом с ума сошли: заорали и принялись аплодировать. Норкин разорвал записку и выпустил в воздух клочки бумаги, на манер салюта. Люська обняла Сашку, и тот выронил всю мелочь. Неля стояла позади всех, спиной к подоконнику, опираясь на него руками, и никто на нее не смотрел. Хорошо. Потому что после слов Глеба она почти побледнела. «Ночной Рауп». Конечно, это лишь сон. Дурной сон, потому что она слишком много думала про этот Рауп в последнее время. Вот он к ней и привязался. Наверное, всем туристам перед походами снятся тревожные сны, но никто об этом не говорит, а некоторые и вовсе забывают. Правда, настолько явный кошмар мучил Васенку впервые и, наверное, из-за этого она никак не могла выбросить его из головы. — Ну что ж, граждане туристы, — к Глебу подошел Броня и хлопнул по плечу, — тогда предлагаю сегодня это дело как-то отметить и потому приглашаю всех к себе! Граждане туристы! Минутку внимания!.. Неля несколько раз моргнула, чтобы прогнать наваждение. Толя, а на его лице лежит лист с черепом. — Вот и договорились, — Глеб вывернулся из-под руки Броневского и подошел к столу. — А пока давайте выберем начхоза. Есть добровольцы? Норкин выбросил вверх руку. — Ты, что ли? — Позвольте выдвинуть кандидатуру товарища Коломийцевой! — громко заявил он, насмешливо поглядывая на Люсию. Профессор Норкин и кандидат любовных наук Коломийцева… — А я и не против! — оживилась Люся и выскочила вперед. — Когда мы точно выдвигаемся, начальник? Неля со стороны наблюдала за тем, как Глеб раздает указания и поручения. Вот он, настоящий Сосновский — перед походами проявляет все свои самые сильные черты. Он опытный турист и лидер, всегда знает, что делать. Даже когда весной прошлого года на Алтае Нелю укусила змея. Она была уверена, что уже никогда не увидит маму и что случилось все самое худшее, что только могло случиться. Но все обошлось. И Глеб вернул ее домой в целости и сохранности. Под его начальством ей не о чем волноваться. Правда ведь?.. — Виннер предлагал взять на пару дней больше, — говорил он в это время ребятам, — но я настоял на двух неделях. К чему нам эти лишние дни? Мы уложимся в срок... Она решила подойти сейчас к нему — поговорить или просто постоять рядом. Ей даже от этого стало бы спокойнее. Но Глеб быстро сложил все бумаги, кликнул Шакунова, и они ушли. Люся, уже войдя в роль начхоза, успела крикнуть им в спины, чтобы не забыли принести безмен. Саша Южин нашел свою шапку и тоже убежал. Неля глянула в окно, раздумывая, не пойти ли домой и ей. А с Глебом она может поговорить и вечером, у Броневского. Поговорит, и все тревоги как рукой снимет. — Ну что ж! — Люська была счастлива. — Я сделаю все расчеты и потом скажу, сколько денег нам понадобится. Нужно будет еще узнать у Глеба, какой вес планируется… Так, мне прямо сейчас нужны бумага и карандаш, пока я ничего не забыла... Она начала рыться в ящике возле стола, а Юра Дорошенко заметил Нелю. — Васенка, ты что как в воду опущенная? Не рада? Третья категория, Рауп! — Да она мысленно уже у костра сидит и дневник заполняет, — хохотнул Броня, перетрясая свою штормовку в поисках последней папиросы. — Кстати о дневнике. Я буду его вести только в самых исключительных случаях, а пишущей машинкой пусть побудет кто-нибудь другой... Всем ли туристам снятся тревожные сны перед походами? Неля перевела взгляд со спокойного Юры на веселого Толю, потом на Рустика, который, забыв обо всем, что-то чиркал на листке. Посмотрела на уверенного Норкина и суетливую Люсю, поглощенную новой работой. Всем ли?.. — Рада, конечно я рада. — Она не смогла посмотреть Юре прямо в глаза. — Это же… так далеко. Там, наверное, еще никогда никого не было… — Да нет, были, — вмешался Коля. — Я слышал, что несколько лет назад там погибли туристы. Не вся группа, но… — Так! — Люся выпрямилась и ударила Норкина блокнотом. — Хватит пугать Васенку — не видишь, она и без того переживает. Да, от взгляда Коломийцевой ничего не скроется. Неля почти обиделась — поди еще расскажет все Глебу, и он решит не брать ее в поход вовсе. — Я не переживаю, — начала оправдываться она. — Просто это сложный поход. Согласитесь, всякое может случится… Например, на нашу палатку сойдет лавина… Рустик, не отрываясь от письма, хихикнул. Люся покачала головой, а Юра обеспокоенно нахмурился, смотря на нее. — Васенина, всякое может случится, даже если просто с кровати подняться, — пробубнил Толя, зажимая зубами сигарету и теперь разыскивая спички. — А на улицу выйди — приключения так и посыпятся на голову… — И не только приключения, — хмыкнул Коля и перекинул ему коробок. Даже Юра улыбнулся и кивнул ей, как бы предлагая согласиться с ними. Люська и вовсе уже забыла про нее, погрузившись в расчеты. Неля тихонько вздохнула, смотря на них. Да, обычно туристы не видят плохих снов перед походами.***
«— Пшено! Два плюс… Это на сколько же порций?.. Так, не забыть какао. Если на котелок одну банку, то... Люся считает деньги и всё записывает в блокнот. Я всем купила тетради, каждому подписала и еще думала, что, ах, как это будет здорово, что каждый будет вести свой собственный дневник в этом походе!.. На деле же я увидела, что лишь Люся заинтересовалась моим подарком. Правда, записывала в него не свои мысли и чувства, а подсчеты овсянки, банок сгущенки и соли. Наш начхоз во всей красе! Вокруг творится веселый кавардак, который всегда получается, когда мы собираемся в поход. Кто-то что-то ищет, укладывает, перекидывают друг другу вещи… Я устроилась с дневником на подоконнике и посматриваю на дверь. Сегодня комната общежития — это настоящий проходной двор, но Глеб до сих пор не появился. — У кого нож? У меня уже ничего не влазит! — Это чьи пимы? — В поезде на мандолине играть будем? — Тише! — Люся зажимает ладонями уши и продолжает бубнить: — Три с половиной килограмма плюс… А концентраты? Кто покупал концентраты? Одиннадцати рублей и семнадцати копеек не хватает! — Броня покупал, — отзывается Дорошенко, пока Люся не начала все тут перетрясать, включая нас. Броня еще не появился. Начхоз мечется по комнате, ругая несчастного Толю на чем свет стоит, а я все поглядываю на дверь. К нам заглядывает Славка из соседней комнаты, перекидывается парой слов с Вадимом, занимает у него несколько монет и уходит. Он тоже собирался с нами в этот поход, но то ли из-за «хвостов», то ли еще из-за чего пойти не смог. Так нас и осталось всего девять человек. Наконец объявляется запыхавшийся Толя Броневский. — Я из-за трамвая... Он не успевает договорить, как Люська берет его в оборот: — Гони остатки, тунеядец! — Какие еще остатки? — Я подсчитала, что у тебя от концентратов должны быть остатки! — Но я не покупал никаких концентратов!.. Вечно перед походом так — все спорят, ищут что-то и, кажется, что эти люди никогда и ни в чем не смогут договориться. Но возьмите их и отправьте подальше от города, предоставив одну палатку и один котелок на всех. Уже через пару дней эти люди станут настоящей семьей. Ну а пока… Пока Люся вымогает у Саши Южина мелочь, а Вадим, приоткрыв дверь, переговаривается со своей женой Лялькой, которая боится заходить в нашу берлогу. Рустик сортирует банки с тушенкой, Юра что-то ищет на полках, а Коля перетрясает палатку. Броня старается больше не попадаться начхозу на глаза и подсаживается ко мне. — Что пишешь? — Дневник. — Дашь посмотреть? — Вот еще! Я на всякий случай рукой закрываю от него страницу. Это общий дневник мы будем все читать и вести по очереди. А этот — мой, личный. Я никому и ни за что его не покажу. Сколько дорогих воспоминаний, сколько признаний и чувств хранит эта тетрадка… А иногда просто потоки мыслей и описания всего происходящего, как сейчас. Я пишу, только чтобы забыться. Заразиться от ребят этой искрой предвкушения, нетерпения, счастья. Мы же идем в поход! Третья категория, Рауп!.. Только бы не думать над своим странным сном. Таким странным сном. — Смотрите, вот и Глеб! Я поднимаю глаза, и тут же обо всем забываю...»