***
Неля только слышала о том, что дети могут кричать во сне от привидевшихся кошмаров. Но это же дети, верно? Им все простительно. Когда она очнулась в чьих-то руках, то далеко не сразу поняла, что ужасный крик, который звенел в голове, был ее собственным. Она задыхалась от него, как будто ее заставлял кричать кто-то другой, сдавливая грудь, чтобы вышел весь воздух. — Неля! Неля! Успокойся! Твердый, уверенный даже сейчас голос Глеба наконец вернул ее в реальность, и она поняла, что ее окружают его руки. Он сидел рядом с ней на полке, почти посадив к себе на колени. И она поняла, как вокруг было тихо. И спокойно. Они не в палатке, все еще в поезде. Вагон успокаивающе постукивал, и поезд забирался все дальше и дальше в заснеженную тайгу… Теперь она вспомнила. Как шумно загрузились и, не успел вагон тронуться, как принялись распевать песни. На вокзале познакомились с Васей Постырем, и он тут же нашел со всеми общий язык. Она еще сказала ему, что он настоящий пижон, а он только обрадовался... Что еще? Забыли отдать маршрутную книжку, Саша Южин на удивление много болтал, Люся кружилась по всему вагону, оттаптывая ноги, а Броня корпел над дневником... — Неля, ты как? В сумрачном свете она едва угадывала лицо Глеба. Он говорил спокойно, даже участливо и продолжал придерживать ее, но она все равно видела, что он был закрыт от нее. Все еще. Мерно покачивался поезд, за окном пролетали серые пятна тайги. Кто-то храпел за стенкой... — Что случилось? Из темноты вагона к ним вышел Вася Постырь. Бедняга. Он их еще совсем не знает, а теперь, верно, решил, что ему попалась группа истериков. Рядом с ним нарисовался взлохмаченный Толя, поправляющий на плече лямку от штанов. Неля молча смотрела на их встревоженные лица и не могла ответить. Ее до сих пор била дрожь. У кого-нибудь из них есть с собой нож?.. — Температуры нет? — Глеб прижал прохладную ладонь к ее лбу. — Нет. Тебе просто приснился кошмар, Неля. Только и всего. Показался заспанный Юра Дорошенко, и Неля успела подумать, что скоро к ней так сбежится весь поезд. — Что случилось? Кто кричал? Неля? Он растерянно моргал, смотря на них с Глебом, а она вдруг заметила Люсю на соседней полке. Она так и не проснулась. Неля вырвалась из рук Глеба, прошла между Васей и Толей и склонилась над подругой. Люся неподвижно лежала, повернувшись лицом к стенке и, казалось, даже не дышала. — Люся! — испуганно вскрикнула Васенина и потеребила подругу за одежду, повернула ее голову к себе. Люська проснулась неожиданно, испуганно. Подскочила, отпрянув от Нели, и громко ударилась о стенку, ахнула. Над ней на верхней полке сердито забубнил и заскребся Коля Норкин. — Сами не спят и другим не дают... Неля выдохнула, потерла глаза. Самое главное, что с Люсей все было в порядке. С Васей все было в порядке. Они все были в порядке, потому что ей привиделся просто дурацкий сон. Кошмар. — Простите меня, — забормотала она и попятилась обратно к своему месту. — Простите, ребята, я просто… Она смущенно опустила глаза, и Глеб сочувственно приобнял ее за плечи. — Ничего-ничего. Все в порядке. Ложись спать. Он сам заботливо укрыл ее курткой, поплотнее подоткнув со всех сторон. Разве что только в лоб не поцеловал. Вася и Толя, перешептываясь, направились обратно к своим местам. Юра еще постоял, молча смотря на нее, но подойти не рискнул. А Люся так и сидела, держа левую ладонь на груди и дыша через разомкнутые губы. Едва Глеб забрался к себе на верхнюю полку, а Дорошенко наконец ушел, она подсела к Неле и взяла ее за руку. — Васенка, что случилось? Кошмары мучают?.. — Меня теперь тоже, — заворчал Коля, — о том, как мы срываем поход из-за… — Норкин, — негромко рыкнул на него Глеб. Коля замолчал, еще немного повозился и затих. Неля вслушивалась в привычный клекот поезда, в сердитое сопение Коли, в храп Саши Южина за стенкой, которого ничто не разбудило, и наконец прошептала: — Да забудь, Люсь. Привиделось просто. Извини, что я тебя напугала. Люся миролюбиво улыбнулась, погладила ее по руке и вернулась к себе. Через пять минут все ребята вновь заснули. Кроме Нели. Нужно будет проверить, у кого из мальчишек с собой финка. Так, на всякий пожарный...***
«Добрались до Аляпки. На вокзал нас не пустили, а в столовую не позволила пойти начхоз. И ладно бы на этом дело кончилось. Мы собирались мирно-чинно подождать поезд, ан нет. Толя наш Броневский вздумал спеть — мы вообще-то привыкли петь на вокзалах, пока ждем поезд, но в «одноэтажной Аляпке» это сочли недопустимым. Откуда-то из-под земли явился милиционер и взял нашего Броню под милые ручки. Ребята побежали его выручать, а мы с Люсей остались и хохотали до колик в животе. Все-таки Броню отпустили, перед этим прочитав лекцию о нарушении общественного порядка. После этого Люська затащила нас в школу — рассказать детишкам о туризме. Вася Постырь начал городить что-то мутное, Люся смогла рассказать лишь о том, как сварила в котелке ботинок, так что пришлось все брать в свои руки. Ребятня так к нам привязались, что потом никак не хотели отпускать и даже уговаривали меня остаться с ними. Смешные! Затем наконец-то погрузились в поезд. Когда начали петь, мне наконец удалось полностью забыться и развеселиться с ребятами. Какая же я глупая, верю снам словно суеверная старушка. Прочь все сомнения! С нами все будет в порядке, потому что мы идем с Глебом!.. Еще один казус. Пока горланим песни, к нам подходит какой-то парень и начинает наезжать на ребят. — Бутылку сперли из кармана, говорю! — Какую бутылку? Ты о чем? — Водку! Верните по-хорошему, а? Рустик и Глеб пытаются миролюбиво объяснить парню, что они ни при чем, но алкоголик злится еще больше. — Не вернете бутылку — я вам всем зубы выбью, слышишь? Я как могу удерживаю на месте Колю. Он пьяниц терпеть не может, убить готов. И этого бы парня пришиб, но, на наше счастье, появляется милиционер. Алкоголик быстро сворачивает свои объявления и убирается восвояси. Едва он скрывается, как Норкин огрызается на меня: — Нелька! Да ему челюсть надо было выбить, чтоб знал! Вот чмо! Ну да, и в этот раз в участок бы забрали Колю — притом не просто на воспитательную беседу, как вышло с Броней. Но он этого не понимает. Когда в радиусе десяти метров от него появляется кто-то с алкоголем, Норкин как с цепи срывается. Надеясь вернуть ребятам мирное расположение духа, а завожу разговор о чувствах: — А как думаете, существует ли любовь с первого взгляда? Это отвлекает группу. Все тут же принимаются галдеть на разные лады: — Сказки! Это нево... — Конечно да! Лично я в это верю! — То-то гляжу, начхоз вечно по сторонам зыркает, своего единственного ищет! — Вообще-то это имеет место быть. Недаром об этом написано столько песен и книг. — Любовь, ребятушки, это всего лишь химическая реакция в организме, и… — О, глядите, наш циник проснулся! Пока все смеются и спорят, я украдкой посматриваю на Глеба. Он с загадочной улыбкой наблюдает за ребятами, но сам не высказывается. А жаль. Вадим Шакунов выпрямляется и задирает подбородок, готовясь преподать нам всем урок с высоты своего колоссального семейного опыта. Колоссального — это одна неделя. — Я считаю, что любовь начинается с первого поцелуя. Тогда и понимаешь, любишь по-настоящему или нет. Это вызывает целую волну обсуждения и возмущения со стороны Люськи. Я бы даже посмеялась над этим, если бы я только не вспомнила тот случай. Был зимний вечер. Мы с Глебом шли из института. А в какой-то квартире на первом этаже был праздник. Может, свадьбу гуляли, может, еще что-то. Медленный фокстрот звучал на всю улицу, а за шторами кружились пары. И не успела я опомниться, как оказалась в руках Глеба. Мы танцевали вальс, а не фокстрот, и я смеялась как дурочка. У меня кружилась голова и заплетались ноги, но было так легко и так радостно!.. А потом… — Васенка, ты что молчишь? Думаешь, бывают поцелуи без любви? Люся прямо вся пыхтит от возмущения, что кто-то посмел высказаться столь неосторожно. Ребята улыбаются, и только Шакунов продолжает что-то обиженно бубнить. — Поцелуи без любви? Любил ли меня Глеб в тот момент? Сложно сказать. Я его оттолкнула. Он ушел. И с тех пор между нами провисло это неудобное, неловкое напряжение. — Я думаю, что нет, — у меня хватает сил сказать это. — Разве приятно целовать кого-то без симпатии к нему? Я стараюсь не смотреть на Глеба. Нет, только не сейчас.»