- Для твоего счастья, братик

      — Чëрт, снова я вытаскиваю тебя из какой-то передряги, Сид.       Курт нахмурился и крепче прижал к себе Вишеса, сидящего на его спине. И кажется, Сид был не в лучшем состоянии, если брату пришлось нести его на себе.       — Как будто ты всегда такой спокойный и вообще божий одуванчик!       Вишес состроил обиженное и немного злое лицо. Да, эмоций ему было не занимать. Мимику Сида можно было снимать на камеру, чтобы потом писать с него смешные карикатуры, ну или настоящие произведения искусства.       — А я этого и не говорил, но обычно, в беды попадаешь именно ты. У меня вот, больная спина, ты сам знаешь, а я несу тебя домой, потому что ты весь в ранах. Что хоть случилось?       Кобейн искренне беспокоился за брата, хоть и звучал несколько грубо сейчас. Сида он любил, но тот иногда не думал своей головой, которая вроде как у него есть и совсем не глупая.       — Да тот парень из параллельного класса, ты понял, он опять начал лезть ко мне! Ну знаешь, он же типо против панков, рока и всего такого. Мне всë равно, если он меня оскорбляет, но он вдруг начал говорить что-то про тебя, ну я ему и врезал! И тут же получил в ответ…       Сид вздохнул и приобнял старшего, положив голову на его плечо, а Кобейн весь растрогался и заулыбался.       — Оу, то есть, ты защищал меня, серьëзно?       — Да, Курти, именно это.       Вишес сам начал нежно улыбаться, прикрыв глазки и всë ещë держась руками за своего брата.       — Брось ты это дело, правда. Это всë просто слова, ничего больше.       — Но это слова в сторону моего брата — тебя! Это другое, пойми. Ты сам бы сделал то же самое.       Кобейн правда бы сделал то же самое, услышав от кого-то подобное о Сиде. Да, они правда были очень близки и неразлучны.       Когда отец Сида развëлся с его матерью, то взял опеку над сыном. Он легко выиграл суд и это неудивительно — мама Вишеса была заядлой наркоманкой. И почти сразу же, спустя год, он женился вновь. На милой женщине по имени Венди, которая на тот момент уже воспитывала ребëнка — Курта. О-о-о, двое малышей с разницей в два года быстро нашли общий язык и занятия. Курт постоянно рисовал, играл на гитаре, пел и что-то придумывал, но почему-то всегда казался Сиду немного печальным, как будто у него была какая-то личная трагедия. Он был чувственным и искренним, часто выражая это в своих стихах, мечтая превратить их в собственные песни. Сид же не был настолько же креативен, но мог назвать себя вполне творческим. Он всегда участвовал во всех затеях брата и с удовольствием предлагал что-то своë. Стихи он, конечно, не писал, да и рисовал не так хорошо, как Курт, но был сильно схож с братом в любви к музыке. Вместе они слушали рок-н-ролл, панк и классику, хотя последнее Вишесу не слишком сильно нравилось. Но он мог иногда наслаждаться этим, если настроение такое. Поэтому, их общая мечта — музыкальная группа. И они точно собирались исполнить еë сообща, чего бы им это не стоило.       Надо сказать, что Сид Вишес — это псевдоним. Джон Саймон Ричи, такое имя дано ему было при рождении, но он на самом деле его ненавидел. По его мнению, оно звучало довольно обычно и даже глупо, так что, он придумал себе другое имя, которое пришлось ему очень по душе и просил всегда называть себя так. Но к сожалению, в его доме все это считали «переходным возрастом и придуриванием», так что, родители продолжали звать его Джон. Только Курт понимал его и всегда звал так, как брату нравится — Сид. Любил и ласково — Сидни, и тому это очень нравилось. Порой ему казалось, что во всëм мире никто не понимает его лучше, чем Курт. Вишес порой даже чувствовал себя немного одиноким, будто все вокруг такие глупые. Все, кроме Кобейна. Он понимал его чувства, его мечты, его характер. Курт сам бывал капризным, злым и порой совершал не очень хорошие поступки, но в то же время, отличался от Сида большей мечтательностью и красноречием. Они с Куртом были такие разные, но такие похожие. Оба были добрыми, но бунтарями, любившими пошалить и громко материться, когда никого не было дома. Курт любил провоцировать других словами о феминизме, ношением платьев и заявлениями о том, что «духовно он точно гей». Сид разделял его взгляды, но предпочитал выводить из себя окружающих другими способами. Например, своим образом «настоящего панка», который не очень нравился учителям в школе и родителям дома. А Сид кайфовал и в душе он правда был панком, выражая это и во внешности тоже.       Когда Курт смог дотащить брата до дома, то скинул того на диван в гостиной и сам рухнул рядом, пытаясь отдышаться. Всë же, здоровье у Кобейна было правда не очень, в отличие от Сида, который не помнит, когда он в последний раз лежал с температурой. Курт же страдал сколиозом и периодическими болями в желудке, у которых он даже не знал причины. Хотя его мама говорила, что это всë из-за газировки.       Но сейчас надо было помочь Сиду. Кобейн поднялся с дивана и пошëл за аптечкой, пока Вишес снимал с себя одежду. По возвращению, Курт вновь сел на диван, но уже с нужными медикаментами. Быстро осмотрев тело брата, он увидел не только синяки и ушибы, но и царапины на груди, которые явно не могли быть сделаны школьным хулиганом. Курт нахмурился и расстроился одновременно, переведя взгляд на Сида.       — Ты снова это делал, да?       Была у Вишеса дурная привычка — наносить себе повреждения, а точнее, порезы. В основном на груди и животе. Он называл это бунтарством и способом показать, насколько же он дикий. Но причина явно была в другом, и похоже, Сид страдал внутренне больше, чем показывал. Кобейн догадывался о причине — ссоры с родителями. Курт и сам ругался с ними, даже часто, но с Сидом был особый случай. Тот порой был абсолютно неуправляем, к тому же, его отец был строг с ним, куда строже, чем с Куртом. А Сиду контроль не нравился, что служило поводом для вечных споров, а иногда, Вишесу даже доставалось физически. Кобейн конечно пытался защитить брата, но обычно в итоге он так же со всеми ссорился. И после этих разговоров и ударов Сид обычно ничего не говорил. Он не жаловался, не ныл и казалось, что ему было всë равно. Но ему не было. Совсем недавно был случай, пожалуй единственный, когда Сид плакал на глазах Курта. Тогда он действительно сильно поругался с родителями и отец заявил, что лучше бы у него вообще такого сына не было и вновь дал Вишесу пощëчину. И похоже, это была последняя капля в чаше хладнокровия Сида, потому что тогда он пришёл в комнату Курта и разрыдался тому в грудь, крепко обнимая. Кобейн был в шоке, но начал гладить брата по голове и говорить, как же всë несправедливо. А потом естественно пошëл разбираться, почему с его любимым братом так обращаются. Причина была проста — Сид был дерзким бунтарëм, одевался «по-панковски» и порой матерился (чему, кстати, научил его Курт). Кобейн же предпочитал рубашки, кофты и рваные джинсы, что родителям тоже не особо нравилось, но всяко лучше, чем цепи, кожанная куртка со значками и волосы «ëжиком».       — Да, и что? Это… Это мой протест, вот!       — Сид, это не протест, просто признай, что причина в другом! Протест — это когда мы с тобой кидались банками в полицейские машины и писали на заборах «бог — гей». А то, что делаешь ты — это вред здоровью.       Сид тяжело признавал свои ошибки. Он хотел казаться независимым, взрослым и смелым, но внутри, он хотел, чтобы о нëм хоть иногда позаботились. И это всегда был Курт, не родители, а именно Курт. Но порой, Вишес правда чувствовал себя одиноким и брошенным. И справиться с этим было действительно трудно.       — Хочу и делаю, всë!       Он скрестил руки на груди, демонстративно нахмурившись. Но Курт не думал отступать, пытаясь вразумить младшего братика.       — Сидни… Пожалуйста, я никому не скажу. Ты чувствуешь обиду, злость, что-то ещë? Позволь мне помочь тебе.       Вишес поднял взгляд на него и погрустнел, тяжело вздохнув.       — Порой мне кажется, что родители меня вообще не любят.       Кобейн тут же подумал: «Блин, так и знал». Это было довольно очевидно, не он всë равно хотел удостовериться.       — Я понимаю. Твой отец правда порой жестоко обращается с тобой и блин, ты не заслужил этого! Какая разница, как ты выглядишь, ты ведь на самом деле креативный и добрый, ты же умничка, Сидни…       Курт погладил брата по голове, рассматривая его печальное лицо. Когда он вообще в последний раз видел Вишеса таким грустным?       — Тебя они любят больше.       — Да тоже бывают ссоры, ты же знаешь. Мы с тобой просто не очень удобны им. Они хотят видеть идеальных консервативных парней, с которыми не будет проблем, а мы с тобой вот какие… Понимаешь? Но блин, разве это повод так с собой обращаться?       — Не говори им об этом.       — Я не скажу, обещаю. Только и ты, пожалуйста, постарайся держать себя в руках, ну?       Сид привстал и потянулся к брату за объятиями.       — О-о-о-о, ну иди сюда.       Курт с удовольствием обнял его, прижав к себе.       — Давай обработаем твои раны сейчас и пойдëм отдыхать. Я сегодня перед школой новую пластинку купил, там какая-то классная рок-группа! А ещë скоро новый альбом Sonic Youth, мне рассказали. Круто, да?       Кобейн усадил Вишеса поудобнее на диван и наконец начал осторожно залечивать его ранки, не забывая дуть на них.       — Курти…       — М?       Кобейн поднял голову и улыбнулся, на что Сид улыбнулся в ответ.       — Спасибо.       — Всë для твоего счастья, братик