***
Таблетка парацетамола, выпитая за завтраком, почти полностью избавила от боли, но голова всё равно была будто набита ватой. Женя невидящим взглядом смотрела в монитор, надеясь, что со стороны она выглядит крайне сосредоточенной на работе. Изображение подрагивало, вызывая тошноту. Часы в нижнем правом углу экрана показывали половину десятого. Похоже, рабочий день сегодня будет очень долгим. Женя сомкнула веки, давая глазам отдохнуть. Очень хотелось положить голову на стол и поспать ещё часок-другой. Парипуун отозвался сочувствующим шелестом. Женя взглянула на него и обнаружила, что кабинет пуст и в нём, кроме них с фикусом, больше ни души. Она что, задремала и все ушли на обед, даже не разбудив её? Странно. Ольга Вальтеровна точно так просто этого не оставила, если бы обнаружила, что её подчинённые посмели спать на рабочем месте. Внезапно, кто-то стальной хваткой вцепился сзади в плечо и рывком развернул к себе. - Растягивать жвачку. Мост обвалиться. Один путь. Идти. Идти! Ощутить голод! Сытый есть закрытый! Холодные угли тлеть, но ветер раздуть пожар! – обычно спокойный голос неизвестной звучал почти испуганно. Посреди их кабинета она выглядело чужеродно. Словно вырезанную из белой бумаги фигуру наклеили поверх цветной фотографии. Кожу на лице перекосило, на краях она сморщилась и начала закручиваться. Подтеки крови высохли, стали бурыми и больше походили на грязь. Она уже не пугала, как в первый раз, скорее вызывала множество вопросов. И самым главным был «Кто ты?». - Другое. Живое. Здесь видеть лишь видимое. Твердость – фикция. Камень, дерево, бетон – ложь. – нетерпеливо ответила незнакомка. - Время ускользнуть! Они медлить, думать. Они платить. Она разжала пальцы, грубо оттолкнув Женю. Что-то твердое ударило по лбу, перед глазами заплясали яркие искры. - Ай! – чем-то твердым оказалась столешница. - Надеюсь, ты выспалась, Евгения. – раздался ледяной голос Ольги Вальтеровны. - Извините. – автоматически пробормотала Женя, оглядываясь. Все были на своих местах и смотрели на неё. Начальница имела крайне недовольный вид, Пашка – обеспокоенный. Георгий Александрович и Михал Саныч выражали вежливо-нейтральное удивление. - Если плохо спится дома, советую обратиться к Елене Николаевне – она пропишет тебе какие-нибудь таблетки. – заметила Ольга Вальтеровна. - Извините, - ещё раз сказала Женя, - больше этого не повториться. - Ну-ну. – начальница, но вопреки ожиданиям не стала продолжать нравоучения и вернулась к работе. Георгий Александрович и Михал Саныч последовали её примеру, только Пашка продолжал пялиться. Избегая его взгляда, Женя уткнулась в экран. Приснившееся казалось таким реальным, что сложно было отделаться от ощущения, что незнакомка всё ещё стоит за спиной. Она украдкой посмотрела через плечо, но там были лишь полки с документами. На стол упала скомканная бумажка. Убедившись, что Ольга Вальтеровна занята, Женя развернула её. «Всё ок?». «Всё ок» написала она ниже и, скатав шарик, кинула записку обратно Пашке. Тот, прочитав, хмуро взглянул на неё. Женя улыбнулась в ответ, мол ничего такого всё нормально. Пашка, судя по всему, ни капли ей не поверил. Она в последние дни и так в центре его внимания. Он слишком много волнуется. Как бы то ни было, скоро всё должно закончиться. Сегодня с утра пораньше, ещё до прихода Ольги Вальтеровны, она сдала заполненное заявление, на пустом листе для заметок без утайки написав всё. И о неизвестной с лилиной кожей на лице, и о способности ощущать чужие эмоции. О дереве с каменными корнями и белом нечто во тьме. О холодном алом пламени и странных словах – не то заклинании, не то молитве. Если этого будет недостаточно для комиссии, то непонятно, что ещё сможет убедить их. В любом случае, ей должны дать какой-то ответ. Либо у неё есть параутилитарные способности, либо она сумасшедшая. Женя поджала губы. Ещё вопрос, что хуже. И всё же, что-то близилось. Что-то, предзнаменованием чего была трещина на первом этаже. Чего, по-видимому, боялся Парипуун. О чём предупреждали и Петрович и незнакомка. Другое. Живое. Здесь видеть лишь видимое. Твердость – фикция. Камень, дерево, бетон – ложь. Женя обвела взглядом кабинет. Пожелтевшие обои с цветочным рисунком, белые плафоны на потолке, громоздкие шкафы и столы с поцарапанными столешницами, устаревшая офисная техника. Когда она только начинала стажировку, её удивило, что сотрудники говорят о здании, как про нечто одушевленное, обладающее разумом и собственной волей. «Управление любит поиграть». Сложное поведение для просто жилищного объекта параестественного типа. Люди видят здание из красного кирпича с деревянными окнами, бетонными полами и коридорами, выкрашенными масляной краской. Возможно, это массовое искажение восприятия. Нечто непознаваемое, чем является Управление, человеческий разум может воспринимать только так, облекая в рамки хорошо известных образов. Возможно, единственный человек, который может видеть истину – это Глава.***
Размышления о настоящей природе Управления пришлось отложить. Перед самым обедом позвонило руководство сектора и сообщило, что отчеты о всех недавних эпизодах нужны законченными до конца дня. На часах была уже половина шестого, когда они в мыле дописывали оставшиеся заключения. - Да кому там наверху так неймётся? – простонал Пашка, с замученным видом заполняя окошки в программе. – У нас же ещё был вагон времени, чтобы сдать всю эту бодягу! - Павел, к сожалению, ситуация за прошедшие пару месяцев имеет неприятную тенденцию к ухудшению. Для понимания картины, необходимо взглянуть на неё со всех сторон. – отозвалась Ольга Вальтеровна. - Это из-за трещины? А мы-то тут причём? Пусть вон отдел по параестественным сущностям напрягается! - Не беспокойся, напрягается. А ты, вместо того чтобы ныть, лучше пиши давай и не задерживай коллег. Пашка со страдальческим видом закатил глаза, впрочем, не переставая печатать. За последние недели полторы накопилось много случаев. И дело было отнюдь не в сентябрьском ИМС. Служба внезапно стала собирать образцы биологического материала со всех хоть сколько-то подозрительных на параестественное вмешательство событий, хотя раньше часть их обходилась без участия отдела ботаники. Сюда входили, например, звонки разного рода сумасшедших о том, как их телевизор вдруг начал выдавать пророчества. Кто-нибудь – обычно Михал Саныч или Георгий Александрович – выезжал и соскребал пыль с поверхности и из внутренностей прибора. Пыль потом высевали на стандартные питательные среды и ждали не вырастет ли что-нибудь. Или посевы мокроты, мочи и других выделений у пациентов с нетипично протекающими заболеваниями. И так до бесконечности. Дальнейшие действия зависели от ситуации. Если находились водоросли или грибы, необходимо было понять из какого они измерения. Если местные – заполнялось извещение об отсутствии параестественной активности. Не местные – заполнялось другое, о наличии сущностей экзогенного происхождения. Если в образце вообще ничего не было (а именно так и происходило с большинством), то всё равно необходимо было дать описание. Женя закончила печатать большое заключение по оставленному напоследок образцу, проставила необходимые отметки в графах «материал», «категория сложности», «количество стекол и блоков», нажала кнопку «печать» и, наконец, с облегчением откинулась назад. Затекшие шея и плечи ныли, глаза будто распухли и каждое их движение сопровождалось резью. Изучая сеть трещин на потолке, она лениво думала о том, что неплохо было бы, если Управление со всеми его искажениями, позволяло сотрудникам телепортироваться сразу домой. Сама мысль о том, что сейчас нужно будет встать, пойти на остановку, а потом лезть в автобус, вызывала отвращение. - Женька, ты тут остаешься? – спросил Пашка, нетерпеливо приплясывая у стола в ожидании, пока компьютер завершит работу и можно будет отключить сетевой фильтр. - А почему бы и нет, завтра всё равно возвращаться. – парировала она. - Мысль, конечно, крутая, я бы и сам остался, говорят по ночам много чего интересного происходит, но всё же пошли.***
Они спускались по лестнице, ведущей в весттибюль, когда Женя краем глаза уловила знакомый перламутровый блеск и замерла, не донеся ногу до ступеньки. Пашка, который шёл впереди, удивленно обернулся. - Ты чего? Она молча кивнула в сторону полевого штаба физиков, где вокруг трещины полукругом были расставлены глушилки. - Ясно. Подожди здесь, схожу, спрошу, какой у этих штук радиус действия. Женя привалилась к перилам, наблюдая за тем, как он проталкивается между спешащими к выходу людьми. Шея казалась слишком слабой и хрупкой, чтобы удержать ровно череп, начиненый свинцом и острыми лезвиями. Женя закрыла глаза и прижала холодные подушечки пальцев к векам. Стало чуть легче. Так бы и стоять целую вечность, пока разум не прояснится. Здесь видеть лишь видимое. Видеть лишь видимое. Видеть лишь видимое… Мозг прокручивал фразу, как заевшую пластинку, но она слишком устала, чтобы думать сейчас обо всём этом. Возможно, сегодня даже не понадобится димедрол. Было ощущение, что стоит принять горизонтальное положение - и сразу же отключишься. - Чего с тобой? Женя отняла ладони от лица. Пашка стоял на ступеньку ниже, и не надо было, как обычно, запрокидывать голову, чтобы посмотреть на него. Она впервые заметила, что радужки его глаз не чисто карие, а с зеленоватым венчиком вокруг зрачков. Он опять хмурился, и Женя подавила странное желание коснуться пальцем морщины между бровями, чтобы расправить её. - Просто устала. Башка трещит. - Слушай, ты это… реально, если плохо будет – звони, ок? - Да, ты вчера говорил. – улыбнулась она. - На всякий случай напоминаю. – Пашка был непривычно серьезен. Может зря она опять скрытничает? Он единственный человек, которому действительно можно рассказать всё,а в ответ её не поднимут на смех и не посчитают сумасшедшей. - Паш, слушай… - Эй, голубки, хватит ворковать, пошли домой, пока меня Алексеич отпускает! Они посмотрели на стоящего внизу лестницы Артёма. - Куда это ты так спешишь? – поинтересовался Пашка. - У нас с парнями партия ДнД. Так что, дорогая, к ужину не жди! - Изменяешь! – наигранно оскорбился Пашка. - Ты мне тоже! – хохотнул Артём и не так весело добавил. – Реально потопали уже. Он с беспокойством обернулся на своих коллег, что продолжали копошиться около трещины и домой, похоже, не спешили. – Тут всякая дрянь ночью творится, а рядом с этой штукой особенно. Можете думать, что хотите, но я как-то побаиваюсь оставаться рядом с ней в темное время суток.***
- Интересно, почему ночью происходит… всякое? – спросила Женя, когда они вышли на улицу. - Бессознательное порождает образы и архетипы, которые приобретая массовый характер способствуют созданию тех же самых Измененных Предметов. А Управление являясь само по себе жилищным объектом параестественного типа, очень чутко на всё это откликается. Грубо говоря, наш первобытный страх темноты и чудовищ, которые в ней скрываются, оно способно облекать в нематериальные или материальные формы. - То есть, если я очень сильно навоображаю телепорт до дома, то оно и правда его создаст? - Что-то вроде того, хотя одного твоего воображения не хватит, конечно. - А что там по Изменённым Предметам? – встрял Пашка. – Их Управление тоже может создать? - А хрен его разберёт. – пожал плечами Артём. – Мы знаем, что на их возникновение влияет коллективное бессознательное, а также необходимость вмешательства резонанса, который выведет обычный предмет из равновесия и даст ему параестественные силы. - Что за резонанс? - Частоты, которые присутствуют в нашем измерении. И в параллельных в тоже. Возможно, Предметы – результат влияния не местного резонанса, а резонанса из других миров. Женя почувствовала, что её и без того пухнущий от усталости мозг сейчас полезет через уши и нос. - Сложно… - озвучил её мысль Пашка. – Иногда ты, как Вовка. Вроде говоришь русскими словами, а я слышу только клингонский. - Да куда уж проще. – закатил глаза Артём. - Блин… вы в музее были? Они синхронно кивнули. - Отлично. Видели там бутылку водки? - Невыпиваемая бутылка «Столичной»? - Говорят, водка там первоклассная, но самое главное – не кончающаяся! – с восторгом добавил Пашка. – Эй, Тёмыч, помнишь, как в первый год нашей работы, на новогоднем корпоративе компашка из оперативников нажралась, потом у них закончилось бухло, и они решили не ходить далеко? В итоге их из музея выдворяла лично Глава. — Поэтому витрина вокруг бутылки из бронированного стекла? – спросила Женя. - Оно там было задолго до этих идиотов. – отмахнулся Пашка. - Возвращаясь к изначальному вопросу, - сказал Артём, - эта самая бутылка является воплощенной мечтой доли населения. Собственно этим Измененные Предметы и являются – материальным олицетворением коллективного бессознательного. А резонанс лишь позволяет сделать мечту реальностью. Но это если очень грубо, конечно. - А Управление и вообще все здания Службы? - Нет, их природа… иная. - А Старейший Дом? - Тут вообще сплошная тайна, покрытая мраком. Это Место Силы и это бесконечно длящееся ИМС прямо в центре Манхэттена. Задача нашей Службы, как думаю и ФБК – взять всё это под контроль, найти способ управлять теми процессами, что лежат в основе. – Артём взглянул на Женю и усмехнулся. – Кажется, для одного раза слишком много информации. - Нет, голова сегодня совершенно не варит. – она потёрла лоб, наткнувшись на шишку в месте, где утром приложилась об стол. На сегодня с неё, пожалуй, достаточно. Даже об утренней встрече с незнакомкой Женя сейчас вспоминала с каким-то тупым равнодушием. Быть может, она уже просто успела привыкнуть, а быть может, дело было в банальной усталости. Информация про Измененные Предметы была действительно чем-то новым. В открытом доступе для всеобщего обозрения была лишь пресловутая бутылка «Столичной», единственная опасность, которая была в возможности упиться вусмерть. Кажется, по череде жертв алкогольного отравления, этот Предмет Силы и был обнаружен агентами Службы. Точнее, в те времена это был Комитет Государственного Контроля. Остальные Предметы были надежно упрятаны в хранилище, так называемом Тезаурусе на одном из подвальных этажей. Не связаны ли между собой некая диффузная сила, что нарушает целостность ткани реальности их измерения и резонанс, что нарушает равновесное состояние обычных вещей, превращая их в нечто новое? Может быть, это вообще одно и то же? Что есть источник той силы и резонанса? Женя поморщилась, ощутив, как от мыслительного процесса над левой бровью запульсировал очаг боли. Надо хорошенько отдохнуть и выспаться, а уже потом устраивать мозговой штурм.***
Двадцать девятый маршрут существовал в единственном агрегатном состоянии – переполненном. В любой день недели и время суток он всегда был набит битком. Для Жени оставалось загадкой, похлеще тайн Управления, как такое возможно и не являются ли люди, каким-то образом отхватившие сидячие места, некими параестественными сущностями. Сегодня правда было не до рассуждений о природе бабок и здоровенных мужиков, что занимали сидения. Автобус был переполнен будто больше обычного, окна и люк на потолке плотно закрыты, а воздух в салоне на двадцать один процент состоял из углекислого газа и чьих-то духов. Они кое-как протиснулись на среднюю площадку, Пашка взялся за поручень, а Женя – за Пашку, так как до поручня она могла дотянуться лишь кончиками пальцев. Артём (счастливчик!) с ними не поехал, полуподвал, где проходили партии по ДнД и иже с ними находился в другой части города. Пашка выходил раньше и пересаживался на другой автобус, а Жене нужно было ехать практически до конечной. Женщина рядом навалилась всем телом, и Женя всё пыталась хоть на пару сантиметров отпихнуть её, но весовые категории были явно разными. От духоты и жары кружило голову, рюкзак, который она держала в свободной руке, кирпичом тянул вниз. Она вся сопрела под курткой. Посмотрев на Пашку, она увидела, как по вискам у того скатываются бисеринки пота. Женщина на очередном светофоре практически легла на неё и Женя, не выдержав, от души двинула ей локтем в бок. Та в ответ внезапно схватила её за руку. - Что вы!... - Время уходит, время уходит! Нужно спешить! – прошипела женщина. Женя опешила. Этот взгляд был ей до боли знаком – остекленевший и тусклый, как у снулой рыбы. Такой же, как у сотрудника, который заявил, что «иногда же необходимо дать сожрать себя». Твою мать, как далеко тянутся щупальцы Управления? То, что это была его проделка, она ни капли не сомневалась. Женя повернулась сказать об этом Пашке, но слова застряли в горле. Он смотрел на неё такими же пустыми глазами. Как и подросток рядом с ним. Как и пара болтавших, а теперь резко замолкших девушек. Как и кондуктор, которая замерла со сдачей в руках. Как и все остальные пассажиры. - П-Паша? – робко прошептала Женя, не надеясь получить ответ. - ОНИ МЕДЛЯТ! СПЕШИ! – нестройный хор голосов оглушил её. – ОНИ УЖЕ ПОЮТ, ТЫ СЛЫШИШЬ ИХ ПЕСНЮ? ТЫ ЧЕРВЬ СКВОЗЬ ВРЕМЯ. ПЕСНЯ ГРОМА ИСКАЖАЕТ ТЕБЯ. СЧАСТЬЕ ПРИХОДИТ. Пашка скандировал вместе с остальными и это было страшнее всего. Женя чудом вывернула руку из пальцев женщины и не церемонясь стала пробиваться к дверям. Она отпихнула от поручня с сигналом экстренной остановки, пару мальчишек, которые надрывались, захлёбываясь слюной: - ТЫ СЛЫШИШЬ ИХ БОЕВЫЕ БАРАБАНЫ? ОСТАВЬ СВОИ ВНУТРЕННОСТИ ЗА ДВЕРЬЮ. ПРОТОЛКНИ ПАЛЬЦЫ ЧЕРЕЗ ПОВЕРХНОСТЬ ВО ВЛАЖНОЕ. Женя со всей силы вдавила красную кнопку, молясь, что хотя бы водителя не зацепило, раз он всё ещё в состоянии вести транспорт. Автобус резко затормозил, люди повалились друг на друга, автомобили вокруг раздраженно засигналили. Динамики затрещали и из них по салону разнёсся голос, к которому с готовностью присоединились остальные: - НУЖНО ЗАМЕНИТЬ! ВРЕМЯ ПРОСАЧИВАЕТСЯ В ПЕСОК! ТЫ ВСЕГДА БЫЛА НОВОЙ СОБОЙ. ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЭТО БЫЛО ПРАВДОЙ. МЫ СТОИМ ВОКРУГ ТЕБЯ, ПОКА ТЫ ГРЕЗИШЬ. Двери с шипением распахнулись и Женя, задыхаясь от подкатывающей к горлу паники выскочила прямо на проезжую часть, едва не попав под колеса проезжавшей машины. Получив в свой адрес порцию проклятий от водителя, она бегом устремилась к обочине. Хор за спиной замолк. Сквозь шум машин и разом возмущенно загомонивших пассажиров автобуса, до неё донёсся пашкин крик: - Женька? Женя! Ты куда!