***
Слабость, которую принёс голод, овладевала ей всё сильнее. Она чувствовала себя такой больной, такой уставшей. Это моя голова, или чья-то другая? Рядом послышалось мяуканье. Кошка. Облезлая, отощавшая. Её малая тяжесть мягко надавила на грудь, густой пушистый комок устроился в ложбинке и мерно замурлыкал, толчками вливая в тело тепло и жизнь. — Привет, кошка, — прошептала Ари. Голые пятки топали по мостовой. Старые камни Королевской Гавани были горячими под её ногами, пахли честным трудом, и жестоким ограблением, и вязким унижением продажи собственного тела. Ари шмыгнула носом, втянула эти запахи полной грудью. «Мерзость, мерзость, мерзость», пели ломкие переплетения её волос. Осмунд в безопасности! Она забралась на кровлю здания, открывающую вид на строение напротив. Нарядный фонарь перед входом болтался туда-сюда, когда мужчины входили и выходили. Вот в дверях появился человек с рыжим ёжиком щетины и в белом плаще. Ари сплюнула. Белые плащи служат львам! Ари ненавидит! Ненавидит! В замке она прошла мимо него по подъёмному мосту. Её сердце колотилось так, что она чуть не свалилась в ров, на острые колья, но белый плащ её даже не заметил. Рыжий человек вальяжно пошёл вдоль по шумной улице. Сегодня он взял взрослую женщину, но больше всего он любит маленьких девочек. И не возбудится, если перед этим не изобьёт их. «Львы», сквозь стиснутые зубы прошипела она. Лучше ненавидеть, чем бояться. Ждать пришлось долго. Время шло к вечеру, и Ари ощущала голод всем своим телом. Она проснулась поздно, и во рту у неё не побывало ни крошки. В какой-то момент её ступня соскользнула с кровли, и она чуть не сьехала по скату крыши. Чудом Ари удержалась, ободрав ладонь в кровь о кирпичную кладку печной трубы. Наконец показался Осмунд. Он был в дорогих сапогах из телячьей кожи, чёрных штанах и своём обычном красном дублете с багряным плащом на одном плече, стянутым тяжёлой цепочкой на другом. На оба плеча падали длинные угольно-чёрные волосы, чисто вымытые и блестящие под ярким солнцем. Ари подмечала каждую деталь, впитывала глазами каждое его движение, полное небрежной силы. Осмунд обернулся на окрик сверху. В одном из окон показалась рыжая девица с голыми руками и ожерельем на шее, послала Осмунду воздушный поцелуй, звонко хихикая. Затем, не сводя с Осмунда многозначительного взгляда, засунула в рот большой палец и облизала его, втягивая щеки. Её мать продала её в бордель в пятнадцать лет, а из-за этого ожерелья её вышвырнут на улицу. Бедная девочка. Как же её жалко. Ари стиснула зубы. Осмунд рассмеялся, запрокидывая голову, помахал рыжей женщине рукой на прощание и двинулся прочь быстрым уверенным шагом. Ари последовала за ним. Вдоль по коньку крыши, прыжок, бегом по плоской поверхности, перемахнуть через перегородку, до края, прыжок на следующую крышу. Он свернул в узкую боковую аллею. Ари перепныгнула на другую сторону, вслед за ним срезала поворот, обогнала. Вот он удивится!***
Осмунд был немало удивлён, когда Ари буквально свалилась ему на голову. Девчонка неловко растянулась на грязной мостовой, затем села, довольно скаля зубки. Осмунд подал ей руку, поднял на ноги. — Осторожнее, так и шею недолго свернуть. Ты за мной что, следишь? — Я… это должно было выглядеть изящнее, но я упала, — Ари покраснела и виновато опустила взгляд. Осмунду пришёл на память прошлый раз, когда он так же неожиданно напоролся на неё. В узких коридорах Красного замка, освещённых грязным светом факелов. Сейчас Ари была ещё грязней, чем тогда, платье служанки сменилось её обычной уличной одеждой. Стойкий запах канав и нечистот, пронизывавший Королевскую Гавань, прочно въелся в её кожу. Осмунд, привыкший к тонким ароматам замка, усилием воли заставил себя не морщиться. Она заметно исхудала за этот месяц: рубаха мешковато болталась на руках, штаны развевались как знамя на ветру, щёки впали. Неудивительно, что прыжок вышел неудачным — удивительно, что она вообще держалась на ногах! Бедное, нескладное, нелепое дитя. Такая будет страдать, и даже не поймёт, что страдает, перенося всё с этой своей глупой улыбкой. Осмунд осторожно взял её за плечо. От его прикосновения Ари будто расцвела, подняла на него взгляд, но тут же снова опустила, краснея ещё больше. — Пошли, — сказал Осмунд, — Покормлю тебя.***
Она ела левой рукой. Правая ладошка, крохотная, как у ребёнка, была где-то основательно раскровавлена. Осмунд заставил её помыть руки в чистой воде, принесённой хозяином заведения, и перевязал её ладонь чистой тряпкой, но, к счастью, рана оказалась несерьёзной. Пройдёт. Ари отодвинула от себя миску, вылизанную дочиста. — Спасибо, Осмунд! — она вытерла рот грязным рукавом. — Можешь съесть мою тоже, — он подвинул ей свою едва тронутую порцию. Королевская Гавань уже несколько месяцев пухла от голода, но, если знать места, можно очень хорошо подкрепиться. А Осмунд Кэттлблэк был как раз из тех, кто знает места. Конечно, цены кусались, но деньги больше не были проблемой. Он мягко улыбнулся, вспоминая недавнее тепло Данси под собой. Да, вчера королева, сегодня шлюха, и всё на благо трона, разумеется. Завтра под сводами Великой септы Бейлора он примет обеты королевского гвардейца, а целибат предполагает, что трахать всё подряд теперь придётся осторожнее. Засим, Осмунд наслаждался жизнью по полной, пока мог. Две пустых миски стояли на выщербленной деревянной поверхности стола перед девчонкой. Она потянулась по-кошачьи, упёрла локти в стол, посадила подбородок на кулачки и вперила взгляд в Кэттлблэка. — Я искала тебя не просто так, — спокойно сказала она, — Я хотела сказать, что ты теперь в безопасности. Ты и твои братья. Воробьи не смогут вас тронуть, потому что они не смогут придти к власти, если угрюмый король и красная женщина разгонят львов. Воробьи не смогут вас схватить, — она приподняла голову, протянула худенькую белую ручонку через стол и нежно коснулась его груди — Ты не умрёшь. Вот. — Э… воробьи? — осторожно спросил Осмунд. — Воробьи, — она серьёзно и многозначительно кивнула. Её глаза, устремлённые на него, были подёрнуты мечтательной дымкой. Осмунд подумал, что он мог бы ответить, чтоб не задеть её ненароком, но не нашёл ничего подходящего, и просто кивнул в ответ. — А ещё, — будничным тоном продолжала она, — Я нашла Арью Старк. От удивления Осмунд разинул рот. Настал его черёд пялиться. Ещё бы: за прошедший месяц он успел узнать, кто такая Арья Старк. Мёртвая девочка.***
Ари с трудом подавила смех. Даже рот пришлось прикрыть ладошкой. Было бы невежливо смеяться над Осмундом после того, как он покормил её, но у него было такое уморительное выражение лица! Ари заставила себя думать о Ките, и ей тут же стало грустно. Она сложила локти на стол, выпямилась. Её лицо приняло серьёзное выражение. — Её след обрывается в Красном Замке в день бойни, — негромко начала она, — Когда схватили десницу. Там многих убили. Много плачущих матерей и безутешных жён. Киту было восемь. Он работал на конюшне. Кто-то вспорол ему живот клинком. Все думали на Ла… Ла… Она зажмурилась, подождала, пока мир перестанет кружиться. — Он умирал семь дней в страшной боли. Его мать была рядом. Слушала его горячечный бред. Она была так рада, когда я говорила с ней. Никто с ней не говорил, потому что всем на неё плевать. А я говорила. «Спасибо тебе, добрая девочка, что обращаешь внимание на старуху, которая потеряла всё», — Ари протёрла глаза грязными пальцами, — У неё не было денег на лекаря. Она… она всё мне пересказала. Все его слова перед смертью. Глаза Осмунда блестнули пониманием. — Его убили не львы. Ари подалась вперёд. — Его мать рассказала мне о ране. Она штопала людей когда-то, знает толк. Маленький клинок. Тонюсенький такой. Как будто иголкой ткнули. Сделан на заказ, — она ухмыльнулась, — Дальше было легко. Когда природа дала тебе когти, ты царапаешься. Нужно было лишь найти отметины. — И ты нашла тех, кто видел клинок. — Я нашла тех, кого покалечил клинок. День казни десницы. Площадь перед септой Бейлора. Мальчишка-оборванец пробивался в передние ряды, кромсая всех на пути. Я говорила с прачкой, которой он выколол глаз. Мальчишке лет десять, тёмные волосы. И она запомнила клинок. Меч, который не мог принадлежать уличной оборвашке. Не спрашивай, откуда я это знаю, — Ари хихикнула в кулачок. Осмунд также усмехнулся. Ари слегка покраснела от того, что ей удалось рассмешить Осмунда, но нашла в себе силы продолжить, — В общем… ну… я говорила с несколькими людьми, которые тоже видели этого мальчика. С клинком. Который не мальчик. Который, ну, Арья Старк. Вот… И, в общем… Его забрал чёрный брат. Ворона. — Брат Ночного Дозора, — глаза Осмунда были серьёзными и внимательными. — Брат Ночного Дозора. В городе в это время был только один брат Ночного Дозора. Его зовут Юрен, или Ярен, и он ушёл на Стену по Королевскому тракту с караваном новобранцев. Арья Старк, если ничего не случилось, должна была уйти вместе с ним. Осмунд медленно кивнул. Его лицо было ещё смешней, чем прежде. — Ты… Охренеть, девчонка. Ты меня впечатлила. Этот хрен тебе явно недоплачивает. Ари покраснела как спелый помидор, из тех, что иногда давал ей старик-торговец с рынка. Больше этот добрый человек не мог ей ничего дать: во время хлебного бунта, устроенного Маленьким человеком, ему разрубили голову огромным топором. Ари несмело подняла глаза на Осмунда, всё ещё поражённого её успехами. Ещё бы, кто мог ожидать такого от уличной дурочки? В ней видят лишь пыль под ногами. Даже Красная женщина и её злой бог её проворонили. «Никто меня не видит», губы Ари тронула едва уловимая грустная улыбка, «И ты меня не видишь».***
Переварить услышанное оказалось непросто. Арья Старк. Ему вспомнилась хрупкая девица с тугой рыжей косой и затравленным взглядом. Сестра. Если, предположим, Осмунд сменит лагерь, сколько ему дадут Старки за обеих своих дочерей? Явно не поскупятся. Перспектива поразила его воображение. Ему нужна эта информация. Ему, и никому больше. — Ари, — он наклонился через стол, — Ты собираешься рассказать об этом Мизинцу? Ари уже оправилась от смущения, в которое её вогнала похвала Осмунда. Её голос был спокойным и серьёзным. — Конечно, Осмунд. Тот, кто несёт смерть в себе, превращает весь мир в кладбище. Эта девочка, Арья… она плохая. Она будет убивать, пока мы её не остановим. Осмунд пожевал губу, подбирая слова. Ари, всегда чуткая, не преминула заметить это. — Осмунд? Ты… Тебе это не нравится? — Понимаешь, Ари… Эта Арья Старк… Она убежала от львов. Львы убили её отца. Как ты думаешь, кому её отдаст Мизинец? Взгляд девушки был опущен, губы заметно дрожали. Она снова была маленькой девочкой. Снова переживала свой страх. Львы, убившие семью… — Эй, — он протянуд руку, аккуратно поднял её лицо за подбородок. Глаза Ари были полны слёз. — Красные тени… — сдавленно всхлипнула она. Её маленькое кукольное личико искривила страдальческая гримаса. Осмунд покачал головой. — Расскажи мне. — Нет… — Ари. Их здесь нет. Я с тобой. Расскажи. Она помотала головой. — Нет. Я не могу. — Я защищу тебя от любых теней. Смотри, — он вынул меч из ножен и приподнял рукоять над поверхностью стола, чтоб она могла рассмотреть, — Это меч. Он разгоняет тени. Видишь, как играет на его лезвии солнечный свет? Тебе нечего бояться. Она шмыгнула сопливым носом. — Ты правда-правда защитишь меня? — Да, — уверенно солгал он. Ари глубоко втянула воздух обеими ноздрями и обмякла на сиденье. — Выйдем, — едва слышно предложила она. Свежий вечерний ветерок с моря слегка растряс затхлый кисель столичного воздуха, прорвавшись сквозь лабиринты улиц. Люди не обращали на них никакого внимания, они шли по своим делам, угрюмые, исхудавшие, ежеминутно ожидающие беды. Рогатая тень нависла над городом, погрузив его во мрак отчаяния, и никакой ветерок не мог его разогнать. Ари легко ступала по нагретым за день камням, будто танцуя. Осмунд украдкой наблюдал за ней. В её льняных волосах запутались сухие стебли соломы, а лицо выражением напоминало мордашку ребёнка, что-то сосредоточенно и усердно ковыряющего. Он уж подумал, что Ари забыла, когда услышал её голос: — Их было двое, — девушка не смотрела на него, — Одного звали Тигетт с Зелёного Холма. Он не потрудился снять шлем, и я запомнила его… таким. В прошлом году он умер от болезни в львиной армии. Второго зовут Раффом Красавчиком. Он жив. Он где-то там. Каждый день я ощущаю его… присутствие. Они ворвались в наш дом, убили всех. Родителей, братьев, сестёр. Я спряталась, но меня нашли. А затем они… они… — её голос сорвался. Она закрыла лицо руками. Осмунд положил руку на её плечо. — Не продолжай. Ари отняла мокрые ладони от лица. — Когда они закончили, я лежала среди трупов и плакала. Я спросила у мёрвого тела своей матери, что мне делать. И тогда Раффорд ответил. Он сказал: «Сдохнуть». Мне было пять… Осмунд вздохнул. Бактана, Ари, Серсея, Санса. Мир будто состоял из женщин с травмированными душами. Его мир, по крайней мере. — Ари… — Слушай дальше, — она неожиданно резко вырвалась и быстрым шагом пошла дальше. Тёмный силуэт Красного Замка закрывал собой солнце слева. Они шли к рынку. К Речным воротам, — Потом… Когда всё… закончилось… — она остановилась, крепко зажмурилась, некоторое время стояла неподвижно. Затем двинулась дальше, — Они бросили меня подыхать. Подожгли дом. Чтоб я… сгорела. И тогда это… началось. Я начала… видеть. Я увидела свою смерть у двери и вылезла через окно. Дом обрушился, обдав меня искрами, а я ползла прочь. На соседней улице меня ждала смерть под копытами, и я обождала. Кони Лорда-Пиявки проскакали прочь, и на следующей улице убили мальчишку, который когда-то целовался с моей сестрой. Я то ползла, то шла, пока не рухнула без сил. Потом был новый день, новый воздух, напоённый пеплом. Я пряталась по канавам и амбарам, словно крыса. Дни превратились в годы, а годы вылепили из ребенка женщину. Но я помню их лица. Так, как будто это было вчера. Не могу забыть. Её лицо было повёрнуто в другую сторону, так что Осмунд не мог его видеть. Не хотел видеть. — Ари, — негромко позвал он. Она повернулась. Лицо посеревшее, глаза красные от слёз, и смотреть в них жутко. Он осторожно приблизился. Она не отшатнулась, не отстранилась. Осмунд встал на одно колено, осторожно взял её за хрупкие узенькие плечики. — Один человек сказал мне, что у каждого демона есть имя, — начал он, — Назови их. Назови их вслух. Она шмыгнула носом, отводя взгляд. — Раффорд, — глухо произнесла она, — Тигетт. — Громче, — настоял он, слегка сжав её плечи. — Раффорд. Тигетт. — Это имена тварей, которые надругались над тобой. Чего они заслуживают? — Смерти, — прошептала она. — Громче! — Смерти, — твёрдо произнесла она. — Отлично. Ты желаешь им смерти. Желай. Пусть ненависть станет твоим щитом. Пусть при мыслях о них ты злишься, а не пугаешься. Она резко взглянула на него. Её глаза расширились. — Ненавидеть лучше, чем бояться! Осмунд оторопело уставился на неё в ответ, затем кивнул. — Именно. Ненавидеть лучше, чем бояться. Запомни это. Так ты сможешь защитить себя. — Ненавидеть лучше, чем бояться, — тихо повторила она. — Один сдох, сдохнет и второй. Обязательно сдохнет. — Сдохнет, крыса ёбаная! — зашипела она с внезапной яростью, — Паскуда! Осмунд вытер её слюну со своего лица. — Отлично, — он встал, — Так что с Арьей Старк? Она сдула упавший на глаз локон. — Я не расскажу, — решительно заявила она, — Никто не узнает. Осмунд приложил руку к груди и изобразил шутовской поклон. — А теперь, миледи, позвольте проводить вас до ворот? Ари улыбнулась сквозь слёзы. — Осмунд… Ты настоящий рыцарь!***
Холодные воды реки ласкали загрубевшую кожу её ступней. Ари сидела на прохладном камне, болтая ногами в черноте. Вечерний воздух был ледяным поцелуем на её коже. На Королевскую Гавань опускалась ночь. Ари оглянулась на город. Над чернотой крепостных стен с двух сторон вставали две громадных колючих тени, образуя чудовищный рогатый силуэт, нависший над сотнями тысяч затаившихся душ. Ари знала его имя. «Ибо ночь темна», прошептала она, «и полна ужасов». Она отвернулась. Снова зеркало тьмы перед глазами. Она явственно увидела призрачные суда, перевозящие воинов в тяжёлом металле через гладь реки. Она увидела столб пламени, окрашивающий воду в зелёный. Мгновенная вспышка, испепеляющая целые боевые корабли во всём их великолепии. Этого нет, но это будет. Смерть. Пламя до небес. Ари улыбнулась, достала нож. Его гладкое лезвие сияло зелёным в несуществующем свете, и Ари всем телом своим ощутила радость и покой. Она выкинула руку с ножом вперёд, представляя, как пронзает глазницу. «Лучше ненавидеть, чем бояться», прошептала она ножу, и спрятала его в карман. Ари плескалась в реке, когда неожиданный звук заставил её испуганно вздрогнуть, а затем застыть. Над водой в прозрачном чёрном воздухе гулко разносились слова песни, исполняемой будто самой ночью. Тонкий голос, красивый и отрешённый. Ари вслушалась, забыв о мытье.Призраки с Дженни танцуют, кружась, В чертогах былых королей. Призраки тех, кто остался не с ней, И тех, кто любил всех сильней.
Ноги понесли её по дну, вперёд, в сторону того, кто пел. Ряд больших ящиков на пристани скрывал его от взгляда.Призраки тех, кто ушел столь давно, Что имен их не вспомнить впотьмах, Среди старых камней в танце кружат её, Изгоняя печали и страх.
С каждым словом песни ей всё сильнее хотелось найти таинственного певца. Сердце бешено колотило в оба уха. Она шла осторожно, чтоб плеск воды не спугнул песню. Близко, совсем близко. Сейчас обогнёт вон тот ящик, и певец предстанет перед ней.И ей так бы кружиться всегда, Ей так бы кружиться всегда, Так бы кружиться все…
Это был мальчик лет десяти. Одетый богато, но неброско. При виде неё он оборвал песню и застыл на месте, разинув рот. Ари внезапно осознала, что она совсем без одежды. «Ой», только и смогла выдавить она. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, затем мальчик опустил глаза. Его лицо было красным как помидор. Ари почувствовала, что тоже густо краснеет, белкой выскочила на берег и понеслась туда, где у неё была спрятана чистая одежда. Она боялась, что мальчишка исчезнет, но нашла его на прежнем месте. Маленький певец сидел у воды, свесив ноги и болтая ими. Заслышав шаги, он поднял взгляд и тут же опустил снова. По крайней мере, он успел заметить, что Ари надела рубаху и штаны. Девушка присела рядом с ним. Малютка будто застыл, не смея пошевелиться в её присутствии. — Меня зовут Ари, — она приветливо улыбнулась, — А тебя? — Под, — выдавил он не без некоторой заминки, — Подрик. Я служу оруженосцем. У милорда, — Под бросил на неё быстрый испуганный взгляд, будто боясь, что она может его в чём-то подозревать, — Но я не сбежал! Милорд отпустил меня. Он всегда отпускает меня, когда отправляется на ночь к… — он снова покраснел, — Я не должен был этого говорить. — Я никому не скажу, — пообещала Ари. Некоторое время они молчали. Подрик болтал ногами, разгоняя воду с негромким плеском. В её сторону он не смотрел. Ари раздумывала над тем, как лучше попросить его продолжить песню, когда мальчик снова бросил на неё короткий взгляд. — Ты русалка, да? — Кто? — Я читал, что в лесах Моссовии обитают русалки. Они похожи на тебя. Они подкарауливают мужчин у воды и… и… щекочут их. До смерти. А потом едят. — А ты разве мужчина? — спросила она самым невинным голосом. Подрик снова покраснел и ничего не ответил. — Я не ем людей, — уверила мальчика Ари наконец. Это его зримо успокоило, и тогда она решила пойти в наступление. — У тебя красивый голос. — Спасибо, — пробормотал он едва слышно, всё ещё не придя в себя полностью. — Что это за песня, которую ты пел? Ещё один быстрый, осторожный взгляд. — Про Дженни. Из Старых Камней. Она жила совсем одна, и призраки приходили к ней, и она с ними говорила. Люди считали, что она не в своём уме. — Вот как? Люди такие глупые! Это же очень красивая песня! — Угу. Я люблю приходить сюда один, когда никто не видит. Мама мне пела, когда я был совсем маленький. Научила меня. Тут так хорошо. Тихо. — Ты не закончил песню. Споёшь мне, Подрик? Я хочу узнать, что было дальше. Мальчик долго не отвечал, и Ари уж было подумала, что останется без песни, когда его высокий и чистый голосок вдруг снова поплыл над рекой:Танцуют они день и ночь напролёт, И снег вместе с ними кружит. Закончилось лето, зима настаёт, И уж время стены крушит. А ей так бы кружиться всегда, Ей так бы кружиться всегда, Так бы кружиться всегда, Ей так бы кружиться всегда. Призраки с Дженни танцуют, кружась, В чертогах былых королей. Призраки тех, кто остался не с ней, И тех, кто любил всех сильней...