Интеракция

      Глаза Микаэлы были прикованы к джипу, ехавшему впереди, и он надеялся, что со стороны не было заметно, как сильно он был расстроен. С каждым днём становилось только хуже: если вчерашняя поездка прошла в удручающей, но вполне терпимой атмосфере неловкости, то сегодня… сегодня Микаэла был близок к тому, чтобы умереть от стыда. Даже спустя несколько часов после… того утреннего инцидента, он не мог найти в себе силы посмотреть в сторону Юичиро, не то чтобы заговорить с ним. Впрочем, тот тоже молчал и вообще был очень тихим, будто старался привлекать к себе как можно меньше внимания. Такая излишняя осторожность не задевала, но служила грозным напоминанием: Микаэла чуть не пересёк негласную черту.       Ему очень повезло, что Юичиро был достаточно снисходителен и не стал отчитывать его за проступок, ведь тогда бы он не смог ни оправдаться, ни объясниться. Микаэла сам едва понимал, что на него вдруг нашло — вот они мирно общались, а в следующую секунду он полностью утратил контроль и позволил своей жадности овладеть им.       Он хотел бы, действительно хотел бы свалить всё на свою неутолимую жажду крови, хотел бы притвориться, что напугавший Юичиро голод был лишь частью его природы, однако не мог врать самому себе. Это был его порок, его личная испорченность, никак не связанная с вампиризмом или чем-нибудь ещё. В тот момент Микаэла даже не думал, что Юичиро может быть некомфортно и неприятно, он был слишком увлечён сиянием его глаз, выражением его лица, видом его обнажённой шеи и ключиц, его рук — сильных и…       Микаэла решительно оборвал поток своих мыслей. С трудом подавив желание удариться головой об руль — всё равно это бы не помогло избавиться от ярких, завораживающих образов — он напомнил себе, что Юичиро сидел буквально в полуметре. Однако вместо ожидаемых угрызений совести Микаэла ощутил острую потребность взглянуть на него — лишь раз, мельком, просто, чтобы убедиться, что его фантазия была точной, не приукрашенной. Он попытался посмотреть украдкой, но его взгляд привлёк сложенный китель, который так и остался лежать на приборной панели между ними, и его накрыло обжигающей волной унижения.       Когда вдалеке раздался истошный рёв и треск поваленных деревьев, Микаэла едва не закричал в голос от облегчения. Всадники Иоанна объявились как нельзя кстати — ему нужно было отвлечься и срочно, пока эти бесконечные размышления не свели его с ума. Он сбросил скорость и только собрался припарковать микроавтобус рядом с резко остановившимся джипом, как звук открывающейся двери заставил его посмотреть влево. Оказалось, не он один сгорал от нетерпения: Юичиро не стал дожидаться полной остановки и просто выскочил наружу. От неожиданности Микаэла вдавил педаль тормоза в пол, не успев предупредить об этом — кто-то позади него негромко воскликнул — и поспешно вышел из машины. Юичиро был уже впереди, у минивэна, который был во главе их небольшой колонны, и говорил с Шиноа. Но когда к ним подошли Йоичи и Кимизуки он повернулся к ним с ухмылкой. Он хлопнул Кимизуки по плечу, так сильно, что тот пошатнулся, и вызывающе бросил:        — Спорим, я убью больше!       Кимизуки выругался, поправляя съехавшие очки, а Юичиро рассмеялся, но затем они вместе устремились вперёд — прямо навстречу приближающейся стае Всадников. Микаэла отставал всего на пять шагов, но этого хватило, чтобы Йоичи вклинился перед ним. Нахмурившись, он посмотрел на Йоичи, чья ладонь зависла возле его плеча.        — Мика-кун, я думаю, нам лучше не влезать, — с виноватым видом сказал он и спрятал руку за спину. — Они взбесятся, если ты сейчас вмешаешься, типа… о-о-очень сильно!        — В прошлый раз они нудели из-за этого весь чёртов день, — подтвердила Мицуба, выходя из-за спины Микаэлы. Она поморщилась, но на её губах можно было разглядеть тень улыбки. — Придурки.        — Ми-чан, не будь такой строгой! — упрекнула Шиноа. — Иногда нужно позволять детям развлекаться!       И хотя она обращалась не к Микаэле, её цепкий взгляд не отрывался от него. Предупреждение — вот что это было. Или вызов, если посмотреть под другим углом.       Из глубины души Микаэлы поднялся протест, яростный и чистый. Он не хотел подчиняться — проигрывать — не так, не в этом, не ей, только не ей, но теперь он начал сомневаться. Недовольство Кимизуки его не трогало, он вполне мог справиться с этим, но что касается Юичиро… В детстве они всегда защищали друг друга, поэтому для Микаэлы это было естественным, почти рефлекторным побуждением, о котором он даже не задумывался. Возможно, когда-то так было и для Юичиро, однако с тех пор, как их отношения стали такими запутанными и нестабильными, Микаэла ни в чём не мог быть уверен.       Что если он и правда будет мешать? Что если Юичиро устал от его навязчивой заботы? Разозлится ли он? Не как обычно — для вида, с преувеличенным раздражением и громкими криками, но никогда с реальной жестокостью — а по-настоящему? В конце концов, он так торопился выбраться из микроавтобуса, словно больше не мог там находиться. Слишком много «если», Микаэла не мог так рисковать, не сейчас. И поэтому он первым разорвал зрительный контакт с Шиноа.       Он услышал, как Наруми, который единственный остался в машине и не участвовал в разговорах, удивлённо хмыкнул, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не огрызнуться. А Йоичи, поняв, что он останется на месте, отступил прочь и ловко запрыгнул на крышу минивэна. Микаэла почувствовал толчок разъедающей демонической силы, когда тот призвал свой лук.       Не имея другого выхода, Микаэла сосредоточился на разворачивающемся впереди сражении. Наблюдая, он отметил, что Юичиро двигался намного увереннее и проворнее, чем два дня назад, хоть и в той же небрежной манере. Но что ещё важнее: он явно наслаждался происходящим, шутил и беззлобно подначивал Кимизуки. И когда Микаэла осознал, что впервые за две недели видел Юичиро таким довольным и оживлённым — таким как раньше — то понял, почему его хотели остановить.       Легко уклонившись от атаки медлительного Всадника, Юичиро одним размашистым движением катаны разорвал его пополам, и позади Микаэлы раздался возбуждённый ропот. Машинально обернувшись, он увидел, что некоторые из деревенских вышли из машин и с опасливым любопытством наблюдали за боем на дороге. Должно быть, для обычных людей это казалось почти немыслимым…       Однако ни Кимизуки, ни тем более Юичиро не были обычными людьми, и вскоре в живых остался последний Всадник. Юичиро и Кимизуки одновременно ринулись к нему, но ярко-зелёная вспышка пронеслась мимо них и ударила монстра в грудь, пробив навылет. Микаэла сразу же озадаченно посмотрел на Йоичи, который выглядел слегка сконфуженным.        — У них был равный счёт, — быстро пояснил он, опуская лук. — И я подумал, что кто-нибудь из них расстроится, и…        — То есть, — уточнил Микаэла. — Ты не хотел, чтобы один из них злился на другого, и поэтому сделал так, чтобы они оба злились на тебя?        — Так благородно, Йоичи-сан! — восхищённо сказала Шиноа. — И так самоотверженно!       Тот сдавленно охнул, видимо, только сейчас поняв, чем ему это всё грозило. Отозвав своё оружие, он быстро спрыгнул вниз.        — Шиноа-сан, мы можем поменяться местами? Пожалуйста!        — Не думаю, что тебя это спасёт, — со смехом возразил Наруми, указывая на подошедших Кимизуки и Юичиро. Оба были очень… раздражёнными.        — Йоичи! Какого чёрта? — Юичиро хлопнул ладонями по капоту минивэна, наклонившись вперёд. — Ты украл мою победу!        — Твою победу? — встрял Кимизуки. — Не смеши меня, мы оба знаем, что я был ближе!       Юичиро оттолкнулся руками и, выпрямившись, взглянул в сторону Микаэлы. Тот приготовился было к привычному требованию «Мика, скажи ему!», которое Юичиро использовал, когда спорил с кем-то из отряда, однако… в этот раз он промолчал. Поджав губы, он снова ввязался в перепалку с Кимизуки, и Микаэле показалось, будто у него выбили почву из-под ног.       Всё было не так, всё было неправильно, непривычно, странно, всё было… испорчено. Микаэла чувствовал, как сердце обвивает что-то холодное и ядовитое. Юичиро всегда втягивал его в любые обсуждения, наплевав на все — и активные, и пассивные — попытки сопротивляться этому. И всегда искал его одобрения, порой почти откровенно напрашиваясь на комплименты, будто мнение Микаэлы было самым важным и ценным. Но это определённо осталось в прошлом: может, Юичиро надоело его демонстративное безразличие, а может, он потерял эту привилегию в тот день, когда разрушил их дружбу.       Шиноа, словно догадавшись о его внутреннем смятении, звонко рассмеялась и как бы невзначай дотронулась до локтя Юичиро. Тот не стал ни сбрасывать ладонь, ни отходить, казалось, он вообще ничего не заметил, и она восприняла это как хороший знак. Хватка её пальцев стала чуть крепче, чуть уверенней, превратив случайное касание в намеренное. Непроизвольно Микаэла подался к Юичиро, чтобы схватить его за руку и дёрнуть к себе, и только понимание, что он не имеет на это никакого права, удержало его от безрассудства. Он даже не знал, на кого был направлен его гнев: на Шиноа, которая могла открыто показывать свою привязанность, не боясь отвержения и осуждения, на Юичиро, чьё невежество и простодушие граничили с пренебрежением, или на самого себя.       Ему следовало просто сидеть в машине и ждать, пока со Всадниками разберутся. Юичиро не требовался ни присмотр, ни компания Микаэлы: отряд — его настоящие друзья — прекрасно с этим справлялся. Тем более, Юичиро и без него было весело, вправду весело: как бы он не старался напустить на себя негодующий вид, Микаэла видел, как ему нравится и эта несерьёзная ссора, и шутки остальных. А он был здесь лишним, ему не было здесь места, и его не прогнали лишь из вежливости. Юичиро даже не заметит, если он сейчас уйдёт. Может, позже Микаэла предложит ему поменяться с кем-нибудь местами, например, Йоичи мог бы…       И вдруг Юичиро посмотрел ему прямо в глаза. Секунду ничего не происходило, но потом на его лице появилась… робкая, неуверенная улыбка, и мутная горечь, сковавшая сердце Микаэлы, тотчас поблекла и отступила. Свои недавние мысли немедленно показались ему мелочными и вздорными. Юичиро наконец-то общался с кем-то не из необходимости, добровольно и без попыток скрыть своё подавленное состояние, а он лелеял свои надуманные обиды. Будто на миг забыл своё самое главное желание — чтобы Юичиро был счастлив. Однако Микаэла больше не позволит этому безумному помутнению управлять собой. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.       Помедлив, он послал Юичиро ответную — и как он надеялся, ободряющую — улыбку и быстро отвёл глаза, побоявшись снова увлечься моментом. И сразу же поймал на себе взгляд Мицубы — острый и внимательный. По спине Микаэлы пробежал холодок страха: она определённо видела всё.       Остальные начали шумно и бурно решать, кто из них будет убирать поваленные на дорогу деревья, однако Мицуба никак на это не отреагировала. На её лице застыло выражение крайней сосредоточенности, словно она хотела спросить о чём-то, но не знала, как. С точно таким же лицом она смотрела на него и Юичиро сегодня утром, когда пришла забирать грязную посуду.       Микаэла знал, как ему следует поступить: просто притвориться, что он ничего не заметил, и позволить ей самой сделать выводы из увиденного. У него было стойкое ощущение, что Мицуба не станет его допрашивать, по крайней мере, в ближайшее время. Но… но он устал бояться и ждать неизбежного разоблачения. Устал от постоянного бремени чужого мнения и домыслов. Когда-нибудь ему придётся столкнуться с последствиями своих действий, и он предпочёл бы сделать это на своих условиях.       Для начала нужно было уйти куда-нибудь подальше, чтобы никто их не подслушал, и чтобы Юичиро не смог… вмешаться, если дела примут серьёзный оборот. Микаэла огляделся и, убедившись, что все до сих пор были заняты обсуждением, поманил Мицубу за собой.       Деревенские, тем временем, тоже решили воспользоваться незапланированной остановкой и разбрелись по всей дороге. Они не таились и держались намного уверенней, чем вчера, однако все разговоры сразу же смолкали, когда люди замечали приближение Микаэлы. Все как один замирали на месте, старательно делая вид, будто его тут нет, и единственным исключением была та девушка, которую он и Юичиро спасли от вампиров. Она сверлила Микаэлу тяжёлым, неприязненным взглядом, стиснув кулаки так сильно, что суставы побелели, и этим она напомнила ему Юичиро. Быть может, после такой наглядной демонстрации силы демонического оружия, она захочет присоединиться к Армии…       Дойдя до поворота, Микаэла свернул к обочине и остановился. Ему пришлось потратить пару секунд, чтобы собраться с мыслями, но когда он всё же повернулся к Мицубе, то вся тщательная заготовленная речь замерла у него на губах. Она обхватила себя руками, сжавшись, будто хотела стать меньше, и беспокойно переступала с ноги на ногу. Это сбило Микаэлу с толку: это ведь он должен нервничать, а не она, разве нет?        — Извини, я не хотела быть навязчивой или грубой, — быстро пробормотала она, смотря куда-то мимо него. — Но ты сам позвал меня, так что… я просто спрошу прямо, хорошо?       Микаэла решительно кивнул, не давая себе шанса передумать. Он не мог колебаться, он должен был покорно принять все, что она скажет, не оправдываясь и не пререкаясь. Тогда, может быть, она захочет выслушать его после. Тоже кивнув, Мицуба продолжила с очень серьёзным видом:        — Итак, когда вы… когда вы с Юу поссорились, Шиноа сказала, что вы…       Одна эта фраза моментально загнала Микаэлу в глубокий ступор. Он полагал, что будет готов ко всему, однако даже подумать не мог, что всплывет именно это. Почему-то он легкомысленно решил, что Шиноа скрыла правду о произошедшем две недели назад не только от Наруми, но и от остальных, и на этом благополучно успокоился. И теперь, оказывается, как минимум Мицуба была в курсе. И она до сих пор что-то ему говорила!        — …в неё, — Мицуба сделала паузу, метнула на него взволнованный взгляд и зачастила, густо залившись краской смущения: — Я не собиралась лезть к вам, серьёзно. Я даже ей не верила, ты и Шиноа абсолютно разные! То есть, я не говорю, что это невозможно, если это на самом деле так, просто мне казалось, у тебя другие вкусы… Нет, погоди, я не думала о твоих вкусах вообще! Или о чьих-то ещё! Я лишь имела в виду, что это достаточно сложно представить.       Она сделала судорожный вдох, прервавшись на секунду, и шагнула ближе:        — Я не верила, но она продолжала настаивать, и сегодня ты так смотрел на неё и Юу, и за завтраком ты… Не знаю, я не могу выбросить всё это из головы! Пожалуйста, скажи мне правду!       Её просьба — приказ? — была настолько неожиданно рьяной, что Микаэла слегка запаниковал. Он понятия не имел, какую правду Мицуба хотела от него услышать, причём тут была Шиноа и его вкусы — чтобы это не значило — и как это было связано с его одержимостью Юичиро. А самое главное: он понятия не имел, как выпутаться из этого беспорядка. Возможно, если он задаст правильный вопрос, то сможет получить подсказку… Но Микаэла слишком долго искал подходящие слова, и Мицуба восприняла его молчание по-своему. Она широко распахнула глаза и, покраснев ещё сильнее, воскликнула:        — Она соврала! Я такая идиотка, как только!..        — Почему тебе можно орать, а меня сразу же начинают отчитывать?       Микаэла вздрогнул и, вскинув голову, увидел улыбающегося Юичиро, который неторопливо шёл к ним. Несмотря на бодрый тон, его взгляд был настороженным, изучающим, и с каждым шагом он становился всё мрачнее и мрачнее.        — Я не вовремя? — спросил он, останавливаясь чуть поодаль.        — Мы просто… — начал было Микаэла, но Мицуба внезапно крепко вцепилась в его предплечье.        — Не говори ему! — надрывно прошептала она, заглядывая ему в лицо. — Пожалуйста, не говори! Только не ему!       Сглотнув, Микаэла посмотрел на Юичиро, который резко побледнел и выглядел так, словно его ударили. Ситуация была патовой. Он не хотел лгать Юичиро, не хотел огорчать его ещё больше и уж точно не хотел быть хранителем чужих секретов. Однако так же он не хотел обижать Мицубу, это было бы очень подло с его стороны: она и так уже была на грани слёз. А даже если бы он всё-таки пошёл на это, то… что бы он сказал? «Мицуба болтала что-то о Шиноа, но я ничего не понял»? Это звучало как нелепое враньё, Юичиро мог подумать, что над ним издеваются. Поэтому, поразмыслив, Микаэла решил объяснить всё Юичиро позже, наедине, а пока стоило придумать какую-нибудь правдоподобную отговорку.        — Я рассказывал о Сангвинеме. Помнишь, когда?..        — Ладно, — сухо перебил Юичиро. Он казался почти… задетым? — Мне плевать на ваши тайны.       Конечно, он понял, что Микаэла врал, он всегда хорошо — слишком хорошо — умел его читать. Попытка обмануть только всё усугубила.        — Что-о? Юу, о чём ты, какие тайны, у нас нет никаких тайн! — выпалила Мицуба, наконец отпуская руку Микаэлы. — Мы просто дурачились и вспоминали всякие… неловкие вещи из прошлого. Не связанные с романтикой! А типа истории из детства, такие неловкие вещи, ну, ты знаешь.       Её высокий, натянутый смех быстро угас, и между ними вновь повисла густая тишина. Сомнений не было — Юичиро не поверил Мицубе. Микаэла не мог даже посмотреть на него, опасаясь столкнуться с его оправданным возмущением, и поэтому не отрывал глаза от земли. Ожидаемо, Мицуба не выдержала первой:        — О, я совсем забыла, что мне нужно было кое-что обсудить с… Кимизуки! Это срочно! Так что я, наверное, пойду…       Не дав им обоим возможности что-то сказать, она обошла Юичиро и поспешила к машинам, оставив Микаэлу в одиночку разбираться со всем этим недоразумением.        — Прости, я…        — Она тебе нравится? — опять оборвал Юичиро.       Эта идея была настолько абсурдной, что Микаэла опешил и всё-таки поднял глаза. Лицо Юичиро было пугающе пустым, и, похоже, он совсем не собирался его высмеивать. Нет, чувствовалось, что это действительно его волновало, что это было важно для него, что это не было праздным любопытством или несуразной попыткой развеять напряжение между ними. С мучительной ясностью Микаэла осознал, что Юичиро терзало то, с чем он сам так и не научился бороться — слепая и всепоглощающая ревность.       Микаэла знал, что рано или поздно что-то подобное случится, он ждал и старался подготовить себя к неминуемой боли, а в минуты душевной слабости наделся, что этот день никогда не наступит. Он самонадеянно думал, что сможет принять это с достоинством, стойко и сдержанно! Но реальность оказалась куда более… ошеломляющей. Его парализовало тоской, тело онемело, а вместо сердца, казалось, в груди зияла рваная дыра. Сквозь эту пелену пробивался лишь тусклый всплеск удивления: он был уверен, что Юичиро выберет Шиноа. Но, по-видимому, Микаэла знал его не так хорошо, как думал.       Он видел, чем Мицуба могла нравиться. Она была яркой, отзывчивой и рассудительной, немного ранимой, хоть и пытающейся казаться суровой. Мицуба могла бы удержать Юичиро от опасных авантюр, а он смог бы научить её больше верить в себя. Она обязательно ответит Юичиро взаимность, когда тот отважится и сделает первый шаг.        — А тебе?       Он делал себе только хуже, он чётко понимал это, понимал, что ответ уничтожит его, однако прямо сейчас ему нужно было знать наверняка. Ему необходимо было получить подтверждение своим догадкам, неопровержимое доказательство, чтобы перестать тешить себя глупыми и наивными надеждами.        — Ты же знаешь, что нет, — голос Юичиро звучал надтреснуто и глухо, но в нём не было сомнения.       И всё же Микаэла не мог поверить своим ушам: на миг ему подумалось, что Юичиро отрицал свои чувства из застенчивости, совсем как в детстве. Однако это мысль исчезла так же быстро, как и появилась, когда он вспомнил, что теперь Юичиро говорил о своей привязанности к другим людям смело и часто, даже гордо. К тому же, он не выглядел смущённым вопросом, а скорее почти… сокрушенным, раненым. Микаэла не успел как следует обдумать это — отшатнувшись, Юичиро вдруг развернулся и ушёл прочь, скрывшись за поворотом.       Обескураженный, Микаэла долго смотрел ему вслед, пытаясь решить, стоит ли догонять его. Но в конце концов сдался и медленно выдохнул, расправляя затёкшие плечи. И тогда всё, что произошло за последние десять минут, разом навалилось на него, принося с собой полное душевное истощение. Микаэлу мелко затрясло, и он запоздало порадовался, что додумался отойти подальше ото всех, потому что сейчас точно не смог бы вести себя нормально, если бы кто-нибудь попробовал заговорить с ним.       Он не мог не оценить иронию: он хотел объясниться перед Мицубой, чтобы избежать потенциальной неразберихи, а в итоге всё закончилось ещё большим взаимным недопониманием. Разумеется, это была его вина, и ему следовало сразу же переспросить её, а не пытаться сохранить лицо. И вот теперь Микаэла даже не представлял, как ему поступить. Он знал, как обычно решались конфликты между Мицубой и Шиноа, и точно мог сказать, что будет туда втянут. Но чего именно ему ждать? Перспективы, если честно, были… ужасающими. В любой иной ситуации, он, скорее всего, просто забыл бы обо всём, однако в этот раз был вовлечён Юичиро, и…       Микаэла попробовал отогнать от себя эти мысли, но против воли в его памяти вспыли последние слова Юичиро. Хотя вместо предполагаемого облегчения он чувствовал крайнюю степень замешательства. Конечно, было очень приятно знать, что Юичиро не нравилась Мицуба, однако это не означало, что он не был влюблён в кого-нибудь ещё или будет влюблён позже. Микаэла всего лишь получил временную отсрочку, не более того. Его больше занимала причина, почему Юичиро вообще заговорил об этом, и почему его ответ был таким… странным. «Ты же знаешь», — сказал он. Да что, чёрт подери, Микаэла мог знать? Они никогда не обсуждали такие вещи, никогда не говорили о романтике, никогда не комментировали привлекательность других людей, даже в шутку. Не то чтобы они намеренно избегали этих тем, просто это не было чем-то нужным и важным в их общении. Да и Юичиро в принципе казался незаинтересованным: когда кто-нибудь из отряда вскользь упоминал что-то подобное, он чаще отмалчивался, и все намёки неизменно проходили мимо него. Так что же изменилось сейчас? Что заставило Юичиро задуматься? И почему эта короткая фраза звучала почти как обвинение?..       Эти бесполезные поиски смысла — напоминавшие больше метания по кругу — уже начали его немного раздражать. Постоянно не хватало какой-то детали, какого-то знания, и из-за этого он снова и снова допускал ошибки. И пока Микаэла не мог ничего сделать, только ждать подходящего случая — и Мицуба, и Юичиро навряд ли сейчас захотят ему что-то объяснять.       Он посмотрел на свою ладонь и, убедившись, что его перестало знобить, крепко стиснул её. Хоть ему не удалось успокоиться полностью, однако он перестал чувствовать себя так, будто стоит на краю пропасти. Маленькое, и всё же достижение.       Вероятно, ему следовало вернуться к машинам, но ему сначала хотелось проверить Юичиро. Не то чтобы Микаэла собирался докучать ему или пытаться заговорить, он просто… должен был удостовериться, что всё в порядке. Он зашёл за поворот, но не стал идти дальше, готовый немедленно уйти, если Юичиро заметит его. Однако тому, кажется, не было до этого дела.       Юичиро стоял на обочине, частично скрытый деревом, к которому он тяжело привалился спиной. Его голова была низко опущена, а руки засунуты в карманы брюк, вся его поза была какой-то неустойчивой, неудобной, будто он внезапно обессилел. Но если бы причиной было физическое недомогание, то он забрался бы дальше в лес, укрылся бы лучше, придумал какой-нибудь предлог, в конце концов. Юичиро умел хорошо прятать свою боль ото всех, пока не становилось слишком поздно. А значит, он был так сильно расстроен, что не смог справиться с этим.       Сейчас на трезвую голову Микаэла понимал, что Юичиро не ревновал, не мог ревновать. То, что он ошибочно принял за ревность, было лишь отражением его собственных чувств и страхов. Разгадка же лежала на поверхности: Юичиро прямо сказал, что ему неприятно, когда Микаэла рассказывает кому-то о его прошлом. Скорее всего, он подумал, что над ним опять смеются, и их очевидная ложь лишь стала последней каплей.       Несмотря на своё предыдущее решение, Микаэла не мог развернуться и оставить Юичиро в таком разбитом состоянии. Даже если его не захотят слушать, он обязан был попросить прощения. Между ними и так было слишком много невысказанного, ни к чему было добавлять ещё одну недомолвку.       Когда он подошёл к Юичиро, тот даже не пошевелился, но хотя бы не потребовал оставить его в покое. Тем не менее, это встревожило Микаэлу: Юичиро никогда не игнорировал его так, даже когда был очень обижен. И если Микаэла хотел извиниться как следует, не для очистки совести, а искренне, то нужно было для начала вывести его из этой прострации, как-то приободрить. И первое, что пришло ему на ум:        — Кстати, я не успел тебе сказать, но ты… ты молодец. Юичиро покосился на него, недоумённо прищурившись, будто только сейчас заметив.        — Что?..        — Когда вы сражались со Всадниками. Это было… ты был… — он замолк, потерявшись под испытующим взглядом Юичиро. Но потом взял себя в руки, прочистил горло, чтобы скрыть заминку, и, ухмыльнувшись, попробовал снова: — Ты разрубил Всадника пополам одним ударом! Это было очень круто.       И теперь Юичиро смотрел на него с неприкрытым недоверием. Микаэла думал, что похвала сможет поднять ему настроение, но он, похоже, видел во всех его словах какой-то подвох, изощрённую издёвку. Испугавшись, что ситуация станет совсем неконтролируемой, Микаэла импульсивно протянул руку к его голове.        — Ты молодец, Юу-чан, — повторил он и с силой взъерошил волосы Юичиро, стараясь сделать это как можно неряшливее.       Микаэла хотел, чтобы это прозвучало легко, с оттенком товарищеского поддразнивания, вполне соответствующе такому фамильярному жесту. Но вместо этого его тон был тихим… и почти нежным, чересчур интимным. Он застыл, однако не стал одёргивать ладонь, надеясь, что Юичиро не обратит на эту оплошность внимания. Мгновение они оба не двигались, уставившись друг на друга, а затем Юичиро прикрыл глаза и склонил голову, едва заметно придвинувшись ближе. Микаэла успел заметить, как его щёки залились слабым румянцем.        — Спасибо, — негромко проговорил он.       Микаэла нерешительно пригладил его растрёпанные волосы, немного помедлил и, осмелев, запустил в них пальцы. Ласково расчесав густые пряди, он отвёл чёлку от глаз Юичиро и заправил её за ухо. Длинные ресницы Юичиро дрогнули, будто он хотел открыть глаза, но передумал в последнюю секунду, и у Микаэлы перехватило дыхание.       Он знал, что должен убрать руку, отшутиться, сказать что-нибудь вроде «но ты всё такой же дурак», вернуть их на знакомую и безопасную территорию. Знал, что ничего не решилось, и он должен извиниться и как-то всё исправить. Но… момент близости между ними был таким хрупким, таким чистым, Микаэла не мог, просто не мог заставить себя разрушить его. Напротив, он эгоистично желал, чтобы это продлилось чуть дольше, чтобы Юичиро позволил ему ещё немного вольностей.       Микаэла медленно провёл ладонью до затылка Юичиро и мягко потянул его к себе, приглашая, но не принуждая. Тот на удивление легко поддался, словно ждал и хотел этого так же сильно. Оттолкнувшись от дерева, он приник лбом к плечу Микаэлы, отчего его рука спустилась ниже, к основанию шеи. Юичиро замер под этим прикосновением, оцепенев и не дыша, и Микаэла, боясь, что он сейчас придёт в себя и отстранится, неуклюже обхватил его плечо, удерживая рядом с собой. И это… помогло: Юичиро прерывисто выдохнул, расслабляясь, и привалился к нему сильнее.       Впервые за долгое время Микаэла чувствовал умиротворение. Все тёмные мысли, все тревоги и сомнения, которые съедали его заживо, развеялись как дым. И даже вечная жажда, которая колючей удавкой стягивала горло, стала чуть слабее, тише, незаметнее. Микаэла наконец-то был… свободным и целым, будто что-то внутри него встало на своё место.       Следом пришло осознание: хотя он полагал, что пришёл утешить Юичиро, на самом деле он сам искал утешения. Он старался отмахнуться, но ему хватило одного предположения, что Юичиро может быть влюблён в кого-то, — не теоретически, не когда-нибудь в далёком, туманном будущем, а прямо сейчас — чтобы рухнуть в бездну отчаянья. И поэтому он ухватился за первый же попавшийся повод подойти к Юичиро, чтобы потешить себя иллюзией их былой прочной связи. Догадывался ли Юичиро об этом? Очевидно, да: в мире нет никого, кто понимал бы Микаэлу лучше него. И если он уступил из жалости…       Микаэла в который раз за сегодня приказал себе остановиться. Эти размышления не имели никакого смысла: он уже ни раз ошибался, делая выводы о мотивах Юичиро, да и… что ж, даже если тут была замешена жалость, этого уже было намного больше, чем он заслуживал, больше, чем он надеялся когда-либо получить.       Закрыв глаза, он прижался щекой к макушке Юичиро и прислушался к ровному, сильному биению его сердца. Микаэла собирался украсть ещё немного его внимания и ничуть об этом не сожалел.