Под керосиновым дождем

      Солнце ярко светит в окно. Уайлен смотрит в зеркало и пытается сосчитать желтые полосы, что свиваются в причудливые узоры на его лбу. Лезвие бритвы мерно скользит по щеке, срезая рыжие волоски.       Даже не верится, что буквально вчера он выиграл битву с небом, а уже сегодня ему предстоит сражаться вновь. На сей раз с людьми.       Лезвие перемещается на шею, Уайлен ещё выше задирает подбородок, с каким-то болезненным трепетом чуть надавливая на край гортани. Не тот угол, чтобы порезаться, но это так близко, чуть дрогнет рука — и…       Если бы у Джаспера вчера дрогнула, то Уайлена сегодня бы уже не было. Отец расстроится.       Полотенце снимает остатки пены, Уайлен язвительно-горько улыбается себе в зеркало.       А, быть может, отец будет рад: по крайней мере, один из трех сыновей оказался ему полезен. Правда, по традиции в последний момент подвел, но это уже, видимо, влияние крови.       Уайлен медленно завязывает шейный платок, поправляет его со всех сторон, скрывая багровую полосу вокруг шеи. Неслабо Плавиков придушил его этой ночью. Прямо-таки в родственных объятиях…       Собственное лицо кажется привычным и одновременно с тем таким незнакомым. Сейчас он предпочел бы иметь как можно меньше фамильных черт во внешности. Было бы проще отрешиться от кровных обстоятельств.       Младший — как его там назвали? Аллен вроде бы. Элис хотела, чтобы их имена были похожи. — он тоже попытается убить брата, когда придет время? Уайлен надеется, что окажется к этому готов. Пора бы уже привыкнуть к тому, что жизнь постоянно преподносит сюрпризы.       Ночью он опрометью несся к ангару и успел таки проскочить между смыкающихся дверных створок, не обратив внимания на вопль Джаспера "Стой, дурак!". Уайлен должен был спасти их самолет.       Здравая мысль, что спасти его в одиночку он вряд ли сумеет, пришла в его голову, лишь когда массивные двери глухо лязгнули, отрезая его от внешнего мира. Уайлен остался с одним револьвером и шестью пулями на все случаи жизни.       Крыша над их головами натужно трещала, Уайлен взвел курок. Тихий щелчок не должен был привлечь внимания, однако беззаботно стоящий к нему спиной Плавиков обернулся, и недобрая улыбка медленно расползлась по его лицу.       — Как ты некстати, Ван Эк.       А ведь Уайлен распорядился выставить охрану… Дурак, должен был проверить. И сдерживающий ошейник на Плавикове — тоже. Им определенно пригодился бы опыт дрюскелей в этот раз.       — Решил продолжить свою карьеру? — насмешливо поинтересовался Уайлен и уверенно поднял револьвер, целясь в голову. — Боюсь мистер Бреккер будет против.       — Что ж, его здесь нет, — Плавиков небрежно щелкнул пальцами, и из ближайшей доски с треском вырвался гвоздь, с жужжащим дребезгом зависнув в воздухе. — За чьей спиной будешь прятаться теперь, Ван Эк?       — А кто сказал, что мне нужно прятаться?       На самом деле вопрос Плавикова мог бы считаться здравым. Учитывая, что во власти его были и железо, и дерево, а Уайлен сжимал в руках небывалое скопление железа... именно та ситуация, которую Джаспер всегда классифицировал, как откровенно дерьмовую.       Впрочем, после пережитого там, в воздухе, угрожающий и пафосный Плавиков казался просто смешным. А вот жужжащий гвоздь, незатейливо царапающий место у яремной вены, таким не казался.       — Мальчишка пришел отстоять свою игрушку, — Плавиков повернулся к нему всем корпусом и поймал взгляд. — Ну же, стреляй!       Это было так легко, просто надавить пальцем на легко прожимавшийся рычажок. Одно движение. Светлые глаза Плавикова смотрели неотрывно, и на узких губах его играла до странного знакомая презрительная усмешка. Руки начинали дрожать от тяжести оружия, а Уайлен никак не мог заставить себя сделать всего лишь одно движение пальцем. Он бы не промахнулся, не с такого расстояния.       Каз выстрелил бы, даже не задумавшись. Он бы не искал причин.       — Чем же я тебе так неугоден, что ты так ко мне прицепился? — пробормотал Уайлен с досадой. Ему требовалось всего лишь мгновение, чтобы собраться. Он сможет выстрелить. Сможет...       Плавиков лукаво склонил голову набок.       — Скажи, кем надо быть, чтобы посадить в тюрьму собственного отца? — вкрадчиво отозвался он. — Каким сыном?..       — Сыном человека, заточившего в сумасшедший дом собственную жену, — Уайлен перехватил револьвер поудобнее. — У тебя за моего отца так душа болит? О, я бы охотно поменялся с тобой местами и посмотрел, каким сыновнем почтением проникся бы ты!       Плавиков помотал головой, как бешеный пес, и на этот раз глаза его сверкнули лютой ненавистью.       — Пока ты жил в золотой ложкой во рту, — выплюнул он, — не знал забот, пользовался деньгами папочки, мы пытались выжить в этой чертовой гражданской войне! Во всех проклятых войнах, которые вела Равка! Что ты знаешь о плохой жизни, щенок? Не над твоей головой взрывались снаряды! Беспрерывно! Несколько лет подряд! Ты не засыпал, не зная, проснешься к утру, или сгоришь прямо во сне, потому что в твой город пришли фьерданцы! Ты не поменялся бы со мной местами… братец!       Последнее слово прозвучало так дико... Уайлен среагировал не сразу. Револьвер все ещё был устремлен в голову Плавикова, но голос прозвучал так, словно Уайлен уже выпустил его из рук.       — Что?       — Мать не променяла бы свою свободу гриша на золотую клетку Керчии! — Плавиков щелкнул пальцами, и револьвер вылетел из рук Уайлена, чудом не сломав ему пальцы. — Я старше тебя на восемь лет и я всегда знал, чьей я крови. Я знал и про тебя, мечтал познакомиться с тобой, когда-то давно. Мы даже чем-то похожи: тяготеем к одним и тем же игрушкам, — он небрежно кивнул на возвышающийся за ними летательный аппарат.       Уайлен отшатнулся от него. Железная полоса вырвалась из двери и больно обхватила горло. Плавиков медленно и с удовольствием сжал кисть, наблюдая, как Уайлен давится воздухом.       — Ты жалок, братец, — Плавиков смотрел на него, корчащегося, как букашка, наколотая на иглу коллекционера. — Мечешься на побегушках у преступника, прислуживаешь ему как собачка на задних лапках… Ради чего? Мы оба могли бы однажды стать достойными людьми.       Рассмеяться, когда тебя планомерно душат, нетривиальная задача, но Уайлену удалось. Он не чувствовал ни страха, ни даже потрясения, лишь какое-то странное облегчение и дикое сумасшедшее веселье.       — Достойными?.. Как же! Почему же ты предал своего учителя? — прохрипел он, скаля зубы в усмешке, железная полоса сжималась очень медленно, но неотвратимо. — Давид Костюк, я знаю про него!       — Думаешь, триумвират гришей был лучше Дарклинга? — Плавиков подступил ближе, и Уайлен неосознанно вжался в стену, до того был страшен его взгляд. — Это ведь вы, кеттердамцы, отдали им секрет юрды-парема! Думаешь, они искали противоядие? О нет, все не так просто! Они затеяли свои эксперименты: пытались ослабить наркотический эффект и разработать легкую версию, чтобы она усиливала возможности, но не вредила. Костюк руководил этим, но силенок не хватило объявить об этом во всеуслышание. За такие эксперименты его полагалось бы расстрелять. А я лишь забрал то, что мне причиталось по праву!       Уайлен приподнял брови. Это было единственным, чем ещё было не больно шевелить. А Плавикова несло все дальше.       — Сафина так боится за репутацию своего муженька, за его драгоценную память, — он скривил рот в уродливой гримасе. — Моей матери эта тварь не пожалела! Знаешь, что она сделала? Она уговорила её попробовать оживить Костюка и обманом скормила ей настоящий парем, чтобы мать из сердцебита превратилась в призывательницу мертвых, ведь говорят, что парем искажает способности гриша! Но ничего не вышло! Удивительно, да? Только моя мать за месяц превратилась в сумасшедшую старуху, которую пришлось спешно вывозить за пределы страны, потому что убить совесть не позволила! Но я нашел её, все равно нашёл!       Его лицо казалось пропитано такой искренней обиженной болью, что Уайлен внезапно поверил. Слишком знакомые чувства, слишком тяжелая ноша утраты.       — Приют святой Хильды?.. — выдавил он с трудом. — Там ты её нашёл.       Плавиков… брат… выпрямился и посмотрел на него с удивлением, а затем медленно кивнул.       Уайлен молча выдержал его взгляд. Ему было смешно и невыносимо тошно в одно и то же время. Ирония судьбы или просто чья-то жестокая шутка? Он не верил в то, что это может быть правдой.       В их родство он поверил легко, слишком уж похож был Плавиков на отца. Не внешне, но теми неуловимыми чертами, которые цепляли взгляд, больно дергали за сердце случайным поворотом головы, знакомой искрой во взгляде, манерой изгибать губы в издевательской улыбке. У отца были ещё дети. Девочки, кажется. Незаконные, разумеется. Уайлен знал, но никогда не придавал этому факту значения.       Сейчас факты нашли его сами.       — На кого же ты работаешь?.. — вопрос вышел скорее риторическим, потому что его было почти не расслышать.       Железная полоса сдавливала горло все туже ржавым страшным ошейником, зазубренные острые края больно царапали кожу. В этом была своеобразная ирония: Плавиков тоже носил ошейник, он до сих пор болтался на его шее бесполезной безделушкой.       Данил Плавиков улыбнулся, обнажив острые клыки.       — На того, кто признает меня достойным, когда я принесу ему то, что он хочет. Я лучше тебя, Ван Эк, я лучший сын!       — Уж кем-кем, а достойным... кха-кха, его ты не будешь никогда, — Уайлен улыбнулся тоже. — Он убьет тебя, когда начнешь мешать.       Улыбка получилась такой же кривой, как и у Плавикова. Было до слез обидно от безысходности, от собственной глупости: он вернулся живым с небес лишь для того, чтобы так бесславно сдохнуть.       Плавиков дернул углами рта и взмахнул рукой. Крыша затрещала совсем уж угрожающе.       — Я дам тебе шанс все исправить, если поможешь мне! — он присел перед Уйленом на корточки и положил ладонь ему на щеку. — Ты отказник, но талантливей многих гришей. Мы вместе создали эту машину. Вместе мы сможем перевернуть этот мир!       Его глаза, точь в точь копия отцовских, были так близко… Уайлен не мог даже отвернуться, он сосредоточил взгляд на губах, тонких, нервно дергающихся и обнажающих зубы, покрытые рыжеватым налетом. Слишком знакомый цвет. Одного зуба не было, и в рыжем ряду темнело пятно пустоты.       Щека Плавикова дергалась в беспрерывном тике. Уайлен уже видел такой: Нина не могла избавиться от него несколько лет — остаточный эффект после парема.       Уайлен поднял взгляд и улыбнулся брату.       — Я согласен, — сказал он.       Говорят, Гезен не карает за ложь, он просто дает тебе корзину из крепкой лозы и заставляет держать её над собой. Каждая ложь, тобой произнесенная, становится маленьким камушком. Один за другим они падают в эту корзину, пока она не заполнится до краев. И тогда Гезен ставит поверх этой корзины следующую…       Ему, Уайлену, как и всем остальным воронам, суждено оказаться раздавленными всем грузом лжи, которую они произнесли за жизнь.       Так он думает, когда в прихожей проходит мимо молчаливого Джаспера, который отворачивается от него, не сказав ни слова. Так он думает, садится в экипаж и приказывает править к ратуше.       — О чем загрустил, купчик? — раздается рядом знакомый голос, и Уайлен различает в полутьме экипажа знакомую фигуру в шляпе, занимающую противоположное сиденье.       — Они посмеются над нами с Райтом, — неохотно отзывается Уайлен и поднимает шторку на окне.       Луч света высвечивает лицо Бреккера. Он сидит, положив ногу на ногу, и прижимает платок к опухшей разбитой губе. На скуле красуется ярко-красная ссадина.       У Джаспера огромный синяк на пол бедра. Кажется, удар тростью пришелся именно туда.       — Пусть смеются, — спокойно говорит Каз. — Не вздумай их перебивать. Люди, которые заинтересованы в тебе, будут смотреть на твоё лицо и выжидать. Терпи, следи за Райтом и жди тоже. Ты же не хочешь отдать всё Торговому совету за бесценок, верно?       Уайлен качает головой.       — Я проспонсировал первый экземпляр и испытания, они должны инвестировать в производство. В твоё производство, запомни.       — Или в твоё? — Уайлен ловит его взгляд.       Бреккер иронично улыбается.       — Мне хватит кораблей. Не люблю высоту.       — Воду тоже, — бездумно хмыкает Уайлен, и взгляд Каза тяжелеет.       Уайлен глаз не отводит. Что-то пробудилось в нем после этого полёта, и что-то умерло после сегодняшней ночи. Он уже не тот что прежде.       — Болит?       Каз пожимает плечом.       — Не более, чем обычно. Конфликт улажен, а тебе пора подвинуться. Райт подсядет вон на том перекрестке. А, вот и он. Спасибо, Майло!       Парнишка из охраны клуба Воронов салютует боссу и ненавязчиво подпихивает Райта в спину, чтобы не копался. Элиасу Райту в силу немалого роста трудно комфортно устроиться на узком сиденье. Уайлену приходится отодвинуться в самый угол, чтобы Райт смог сесть. К чести ума последнего, на место рядом с Казом он даже не думает посягнуть.       — Добрый день! — Райт белозубо улыбается. Вот уж кто в жизни не употреблял юрды!       Каз смеривает его ироничным взглядом, но учтиво кивает в ответ.       — Готовы, мистер Райт?       — В изобретении я уверен. Все бумаги при нас.       — Главное, чтобы вы были уверены в повторении на бис вчерашних испытаний в любой момент, — коротко чеканит Каз. — Керчия чаще всего проваливается на любви к бумагомарательству, а Фьерда — наоборот. Я заинтересован в том, чтобы ваше изобретение поступило в производство немедленно. Так что постарайтесь не разочаровать меня, мистер Райт…       Элиас щурится и без тени сомнений кивает. Уайлену интересно, о чем он думает. Нечасто увидишь влиятельного босса Бочки с разбитым в кровь лицом.       Домой они с Джаспером вернулись заполночь. К немалому удивлению, Каз и Инеж были там, ждали в гостиной и при их появлении мгновенно поднялись на ноги. Уайлен успел заметить, как Каз выпустил руку Инеж из своей и отдернул её, точно пойманный с поличным воришка.       Это было бы смешно, если бы Уайлен успел рассмеяться. Однако Джаспер вдруг решительно отодвинул Уайлена с дороги, шагнул к Казу, посмотрел ему в глаза пристально и разочарованно. А затем со словами “Прости, Инеж!” внезапно размахнулся и ударил его в лицо так, что Каза отбросило к стене.       Спустя мгновение уже сам Джаспер скорчился на полу, держась за ногу. Каз медленно выпустил трость из пальцев и позволил ей откатиться к ногам Инеж.       — Не поступай так больше, — четко и раздельно произнес он и неосмотрительно наклонился вперед.       — Ага! — легко согласился Джаспер, после чего Каз обзавелся разбитой губой и почти — фонарем под глазом. Уайлен вовремя успел вмешаться.       Каза от ответных действий удержал пронзительный взгляд Инеж и что-то ещё, чего Уайлен не разглядел. Хотелось надеяться, что не нож.       Джаспер отбросил от себя чужие руки, как будто они его жгли, поднялся на ноги, выпрямился во весь свой немалый рост и сказал резко, как выплюнул:       — Плавиков работает на Яна Ван Эка. Он сбежал, так что скоро о летательном аппарате будет известно всей Керчии. Если же мерзавец попадет в руки Сафиной, то мы лишимся отношений с Равкой. Надеюсь, вы оба довольны!       Уайлен вздрогнул, когда Джаспер одарил его ледяным взглядом. Каз промолчал, только утер струйку крови рукавом.       — И да, если бы я не поехал за купчиком, у нас бы не было сегодня ни его, ни самолёта, — так же холодно продолжил Джаспер. — Ты самонадеянный ублюдок, Бреккер, и когда-нибудь ты умертвишь нас всех. Впрочем, ты и сам это знаешь. Если понадоблюсь, я у себя!       Он вышел, хлопнув дверью. А Уайлен уронил руки и бессильно сполз по стене, чувствуя, как темнеет в глазах. В душе был лишь стылый холод, переходящий в темное беспросветное отчаяние. Что же они с Казом наделали?..       Джаспер ушел, и Уайлен не решился бы остановить его, не в этот раз. Слишком страшной казалась собственная вина. О Гезен, сейчас он отдал бы всё, чтобы не послушать Каза, не совершить этой ошибки, этого предательства…       Что-то бесцеремонно похлопало его по плечу. Уайлен поднял голову, Каз дернул уголком рта и сплюнул кровь все в тот же многострадальный рукав.       — Отправляйся спать, — велел он спокойно. — О случившемся не думай — некогда! Завтра тебе предстоит выступить перед Торговым советом. Райту тоже. К утру его привезут.       — Зачем? — бесцветным голосом спросил Уайлен.       — Если Джаспер прав, а он прав, то у нас нет времени, — сухо отозвался Каз. — Завтра же мы объявим миру о вашем изобретении и предложим его Торговому совету. К счастью, о патенте я уже позаботился. Здесь Плавикову ловить нечего.       — Он пытался уничтожить аппарат…       — Естественно, так как подступа к документам не нашел, — Каз кивнул сам себе. — Однако подлец умён, сумел таки перебороть действие ошейника.       — Он принял парем, — тускло произнес Уайлен, рассматривая собственные ладони. — Ослабленную версию, она дала ему силы преодолеть блокировку. Эту тайну он выкрал из Равки. Вероятно, Сафина ищет его по этой причине.       — Пожалуй, ты прав, — Каз мрачно покачал головой. — Можно было бы догадаться, что гриши не оставят попыток стать могущественнее. Однако откуда он его взял…       — А он и не брал, парем у него был с собой. Капсула в одном из зубов, он просто ждал подходящего момента.       — Интересно… — пробормотал Каз, а затем наклонился совсем близко и, поймав взгляд Уайлена, спросил. — Так и как ему удалось сбежать?..

* * *

      Карета подпрыгивает на булыжниках, Уайлен крепче сжимает сцепленные руки. Каз подбадривающе кивает со своего места.       — Выбирай момент, — тихо советует он. — Тебе придется говорить коротко, скупо. Не гонись за их вниманием, это его задача, — он указывает на Райта. — Это представление: один — пылкий изобретатель, второй — скупой, въедливый купец, увидевший немалый куш. Так покажи им его! Они должны почувствовать его за твоими словами, учуять как собаки, напавшие на лисий след.       Лошади с ржанием останавливаются, и кучер каркает снаружи:       — Приехали!       — Сцена ждет, — Каз кривит губы в усмешке. — Ни траура, купчик!       — Ни похорон, — автоматически отзывается Уайлен и выбирается вслед за Райтом.       — Уайлен… — Каз окликает его в последний момент.       Он оборачивается: Каз смотрит на него из глубины экипажа и медленно подносит два пальца к виску, а затем спускает курок. Уайлен не может удержаться от улыбки.       — Тебе стоило сделать это намного раньше, — выдыхает он со смешком.       — Иди!       Экипаж отъезжает, теряясь в узких переулках, а Уайлен расправляет плечи и шагает под сень резных башенок ратуши. Элиас следует за ним, крепко сжимая в руке чемоданчик с частью чертежей.       Уайлен не бывал в ратуше очень давно и очень надеется не заблудиться в одинаковых коридорах. Узкие деревянные лестницы завиваются причудливыми спиралями.       Они опаздывают. Не настолько, чтобы проявить вопиющую грубость, но ровно настолько, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание.       Толстую деревянную дверь Уайлен открывает как раз тогда, когда влиятельный Сфорца со всей силы ударяет своим посохом о старинный паркет.       — Я требую объявления войны!       Привлечь внимание у них не получится, понимает Уайлен, наблюдая за поднимающимся гвалтом. Купцы начинают говорить все разом, перебивая друг друга и за считанные секунды повышая голоса до крика. Их с Райтом появление остается незамеченным вовсе.       Единственный островок спокойствия — это господин Кридс. Он сидит, сложив перед собой ладони, и внимательно прислушивается к все усиливающемуся гомону. Когда тот достигает высшей точки, Кридс слегка морщится и доверительно наклоняется к Сфорце, делая легкий жест рукой.       Ещё один громоподобный удар посоха сотрясает помещение.       — Тишина!..       — Керчия никогда не рубила с плеча, любезные господа, — говорит Кридс негромко, когда шум стихает. — Объявление войны поставит нас в крайне сложное положение. Осмелюсь напомнить, что наш флот находится в весьма плачевном положении. Господин Дрейден, не вы ли занимались расследованием пропажи пятитысячной партии обмундирования и боеприпасов? Я так понимаю, успеха вы все ещё не достигли?       Один из самых громких крикунов становится внезапно тихим, словно онемел в момент. Кридс улыбается с понимающей насмешкой и кивает.       — Ну будет о мелочах. Мы не можем объявить войну, не имея на руках доказательств агрессии Нового Зема в адрес нашей страны.       — Есть свидетель…       — Который в данный момент все ещё балансирует на грани между жизнью и смертью, — жестко парирует Кридс. — Посольство Нового Зема уже принесло свои соболезнования и утверждает, что их страна не имеет к этому никакого отношения. Они полагают, что наш посольский корабль мог попасть в шторм или стать жертвой пиратов, которые, к сожалению, не попадают под юрисдикцию Нового Зема. Пока нет свидетеля, который под присягой и поручительством сердцебита подтвердит, что это было именно военное судно под соответствующим флагом, мы не можем ничего предпринять. Это трагедия. Ужасная, невосполнимая для многих из нас, но трагедия!       — Среди рыбаков ходят слухи о корабле-призраке, — осторожно говорит Карл Наас. — Его видели уже несколько судов, капитанам которых я имею все резоны доверять. Этот корабль возникает из ниоткуда и буквально растворяется в воздухе. В местах, где его видели, пропало несколько наших кораблей.       — Морские сказки! — презрительно отрубает Сфорца. — Это несомненно подлое нападение! Вспомните их дерзкую выходку! И где? В порту Каттердама, в самом сердце нашей страны!       Корабль, растворяющийся в воздухе… Уайлен что-то слышал о таком явлении. Что-то очень реальное… Точно! Джаспер после возвращения из Равки в красках пересказывал ему байки, услышанные из уст не кого-нибудь, а самого короля! Николай Ланцов, помешивая кулеш в котелке над костром, успел немало поведать о своем знакомстве с одной святой…       — Святая Алина, — произносит он негромко, но как назло ловит тот краткий миг затишья, когда голос его звучно проносится по кабинету.       Головы присутствующих поворачиваются к нему. Уайлен про себя костерит свой несдержанный язык, однако не подает виду и лишь приветственно склоняет голову. Что ж, по крайней мере, внимание он точно привлек.       — Что вы здесь делаете, молодой человек? — резко рявкает Сфорца. — Вам здесь не место!       От окрика Уайлен внутренне вздрагивает, но не дает этому отразиться на лице. Как поступил бы Каз сейчас? Не обратил бы внимания.       — При всем уважении, господа, должен заметить, что истории достоверно известен случай, когда корабль становился невидимым, тому было немало свидетелей, которые живы и поныне. Это достижение малой науки. Во время гражданской войны в Равке Алина Старкова управляла светом, заставляя его особым образом отражаться от корабля, принадлежащего королю Ланцову.       — Как интересно, — протягивает Кридс. — Но ведь святая Алина мертва, Равка официально подтвердила это. Вы же не хотите сказать, что мертвая святая эмигрировала в Новый Зем и теперь нанимается на пиратские корабли?       Сдержанный смешок прокатывается по кабинету.       — Общеизвестный факт, что в момент сражения с Черным Еретиком она одарила своими силами около десятка человек, если не больше, — Уайлен пожимает плечами. — Равка засекретила их имена, но нестабильная ситуация царила там ещё несколько лет, и люди бежали оттуда во все стороны. Если кто-то смог скрыться, мы никогда этого не узнаем, но и исключить такой расклад было бы недальновидно. К тому же, на пиратские корабли в последние годы нанялось катастрофическое количество гришей.       — Вы располагаете точными цифрами? — быстро спрашивает Кридс.       — Лишь приблизительными, — Уайлен лихорадочно припоминает возмущенные разглагольствования Нины. — Не меньше двух десятков шквальных, примерно столько же инфернов и прочников. В том числе многие сторонники Черного Еретика.       — В этом случае, если вы правы, господин Ван Эк, ситуация становится ещё более удручающей, — констатирует Кридс. — Участие гришей в пиратских выходках — ещё полбеды, но участие их в военных операциях Нового Зема ставит под угрозу дипломатические отношения с Равкой. Нам это не нужно.       — Вы верите в этот бред? — изумляется Сфорца. — И что за это за бесцеремонный мальчишка? Ван Эк? Тот самый, который…       — Именно, господин Сфорца, — прерывает его Кридс. — Господа, война — это на редкость затратное мероприятие, но мы несомненно можем себе её позволить. Однако хотим ли мы впадать в зависимость от Равки, вот в чем вопрос! На нашей стороне нет преимущества малой науки. Наемные части гришей будут стоить нам очень дорого, Равка знает себе цену!       — Справимся и сами! — выкрикивает тщедушный рыжебородый Люссет. — Наш флот…       — Не рассчитан на противостояние шквальным, — спокойно роняет Кридс. — Мы и без того отстаем от Фьерды в гонке технического прогресса, а что касается малой науки — мы ещё даже не начинали бежать. Нашей силой всегда была дипломатия.       — Вот только пираты не намерены дипломатничать, — мрачно вставляет Дрейден. — Даже если потеря посольского корабля на их совести, нам нужно найти управу на них! Керчия стремительно теряет свое положение на море, а это наша жизнь, наш хлеб!       — Снарядить эскадру!       — Чтобы потерять её в тот же день, как они столкнутся с призраком или шквальным?       Уайлен напряженно прислушивается к этому перебрасыванию репликами и пытается угадать момент. Ну же! Хоть маленькая пауза! Пожалуйста, Гезен! Пусть ему повезет!       — Думаю, я знаю, что предложить вам, господа, — негромко произносит он в момент, когда Кридс делает успокаивающий жест разбушевавшимся купцам. — За этим я и пришел.

* * *

      Экипаж притормаживает в переулке. Высокая долговязая фигура отделяется от стены и быстро запрыгивает внутрь.       — Отрадно видеть твою опухшую физиономию, — приветливо ухмыляется Джаспер. — Хотя я бы тебе ещё разок врезал с удовольствием! Для симметрии, так сказать!       — Взаимно, — мрачно изрекает Каз. — Купчик с Райтом вошли в ратушу, у нас где-то полчаса. Я договорился, что нас впустят через черный ход, так что пройдем без проблем и появимся эффектно.       — Хорошо, — Джаспер надвигает шляпу на глаза, отчего приобретает особенно загадочный вид. — И, ладно, Каз… ночью я погорячился. Мне жаль.       Каз прерывает его жестом и качает головой.       — Потом! Нам нужно навести справки в Хеллгейте. Мы были беспечны, я был беспечен. Я проверил ночью отчеты одного из наших, они слишком одинаковые! Остальные молчат, как воды в рот набрали.       — Дела… — Джаспер неосторожно опирается локтем на бедро и морщится. — Думаешь, Ван Эк старший перехватил влияние? Без денег это нереально! Без больших денег. Откуда они у него?       — Хороший вопрос, — Каз хмурится. — У него не осталось друзей или родных, мы проверяли. В Хеллгейте что-то творится, и я не понимаю, что именно. Что-то куда хуже, чем невинные развлечения Пекки. Выбери одного из своих парней потолковей, пусть устроится тюремщиком и попробует узнать, что там происходит.       — Уж текучку кадров мы им обеспечим, — Джаспер расплывается в недоброй усмешке. — Понял, сделаю!       — Кого-то из новеньких, кто не успел примелькаться, — уточняет Каз. — Если он провалится, то скорее всего, пойдет на корм акулам, как Берни и Ганнер. Судя по всему, наших людей там очень сильно не любят.       — Тем сильнее резон никогда не попадать туда по-настоящему! — хмыкает Джаспер.       — Постараемся, — Каз несколько раз ударяет навершием трости по крыше экипажа, и извозчик понятливо притормаживает лошадей. — Пошли!       — Так и пойдешь?       Каз оборачивается и приподнимает брови.       — А я думал, тебе нравится.       — Мне-то да, а вот купцы явно привыкли к чему-то более респектабельному, — с сомнением говорит Джаспер.       Каз щелкает ворона по металлическому клюву, а в следующий момент трость звучно врезается в булыжник.       — Значит, самое время отвыкать…

* * *

      Они не смеются. Уайлен понимает это уже на середине заготовленной речи. Кто-то пытается перебить его пару раз, но Кридс унимает всех одним деликатным взмахом руки.       Все, даже старик Сфорца, слушают его с каменными лицами и не говорят ни слова. На их лицах недоверие мешается с настороженным любопытством.       — Проведенные испытания показали, что мы можем подняться выше расстояния, до которого добивает самая дальнобойная винтовка, — Уайлен излагает сухо и холодно. — На машину невозможно воздействовать ни воздухом, ни водой. Прочник может и мог бы нанести ущерб, но сначала ему придется подняться на такую же высоту.       Райт подхватывает его мысль, живо и пылко, пересыпает речь терминами и формулами. От волнения он даже пару раз переходит на фьерданский, хотя керчийский его вполне сносен.       Уайлен дает ему высказать несколько сбивающих с толку подробностей и вновь ненавязчиво прерывает.       — Пока Фьерда разрабатывает свои тяжелые бомбардировщики, которым никогда не покрыть расстояние до берегов Керчии, мы разработаем машину, способную кружить над морем столько, сколько понадобится. Мы сможем выследить любой корабль и уничтожить его!       Карл Наас приподнимает брови, и Уайлен вежливо поправляется:       — Любой вражеский, разумеется.       Оговорочка в духе Каза. Вся надежда лишь на то, что из уст Уайлена она звучит достаточно… безобидно.       — Значит, вы просите нас об инвестировании в широкомасштабное производство? — мягко уточняет Кридс. — Это очень большие деньги, мистер Ван Эк. У страны нет такого свободного капитала.       — Но есть так называемое золото парема, — также мягко парирует Уайлен. — Три шуханских корабля четыре года назад едва не уронили всю экономику Керчии, и Торговый совет принял решение заморозить три четверти этого золотого запаса. Его хватит на то, чтобы полностью модернизировать нашу армию.       Инеж в своё время подслушала немало жарких споров в этих самых кабинетах. Три корабля, под завязку забитых дармовым золотом. Потрясающая вещь! Шуханцы были щедры и радушны и доброжелательно расставляли силки. Однако Кридс в ловушку не попался: он заставил Торговый совет заморозить девяносто пять процентов золотого запаса и не выпускать на рынок и Биржу.       Золото Парема или змеиное золото — так прозвали его в финансовых верхах. Не было такого человека в Керчии, кто не мечтал бы унести хоть крупицу этого богатства, однако люди, облеченные властью и образованием, знали, чем обернется малейшее послабление. Если доселе стабильный курс золота рухнет, то следом как костяшки домино посыпятся все шестеренки этой огромной финансовой системы.       Они стояли на грани глубочайшего кризиса несколько лет. Стоило выпустить этот золотой поток через дамбу людской жадности, и Керчия пала бы, сожрав саму себя изнутри.       В Торговый совет входили лишь те, кто понимал необходимость и сакральность слова “баланс”. Если человека ослепляют жадность и страсти, то он — угроза системе. Отец забыл это правило и заплатил справедливую цену.       — Для ваших лет у вас восхитительная осведомленность, — Кридс недобро сужает глаза. — В таком случае, полагаю, вы в курсе решения Торгового Совета по этому вопросу. И это окончательное решение.       — Даже перед угрозой войны? Керчия не готова к новому времени! Что есть у нас, господа? — Уайлен обводит взглядом сидящих. — Корабли, идущие под парусом, как несколько веков назад? Пушки и гаубицы, бьющие на несколько десятков футов? Моряки, готовые проливать кровь за страну, которая отпускает их сражаться против тех, кто разрывает им сердца, нападает из-под воды и из воздуха?! Пока Равка изобретает моросеи, Фьерда конструирует бомбардировщики, Новый Зем покровительствует пиратам, нанимающим на свои корабли преступников-гришей, Керчия… Что делает Керчия? Держится за свой кошелек?..       — Допустим, ваш упрек справедлив, мистер Ван Эк, — после непродолжительного молчания произносит Кридс. — Однако мы не можем принять решение, основываясь на пустом месте. И неважно, какой будет исход.       — Мы готовы повторить испытания в любой срок, какой назначите! — уверенно возглашает Уайлен и ухитряется незаметно наступить на ногу протестующе вскинувшемуся Райту. Прямолинейному фьерданцу только предстоит научиться блефовать. Деньги любят хороший блеф, а Уайлену было у кого поучиться.       — Однако кто готов поручится за это предприятие? — скрипит неожиданно Сфорца. — У Ван Эков и на один экземпляр денег бы не наскреблось. Не зря Ян ввязался в такие рисковые махинации…       — Благодарю, господин Сфорца, — мягко прерывает его Кридс. — Однако вопрос по существу. Кто выступит поручителем для такой, прямо скажем, авантюры?       Уайлен колеблется с ответом всего секунду, но этого хватает, чтобы Кридс понимающе кивнул и отвернулся к Наасу, будто бы вовсе потеряв к Уайлену интерес.       — Думаю, я смогу взять этот деликатный момент на себя, — внезапно раздается откуда-то из-за спины Уайлена знакомый хриплый голос. — Приветствую вас, любезные господа!       Каз Бреккер вежливо касается пальцами края шляпы. Джаспер молчаливой зловещей фигурой скользит за его правым плечом. Кобура красноречиво выпирает из-под полы плаща.       — Мистер Бреккер? — Кридс не меняется в лице, однако во взгляде его зажигается искорка любопытства. — Забавно… и почему я не удивлен?       — Что он здесь делает?.. — задыхается от возмущения Сфорца. — Этот… преступник!       — Что вы, мистер Сфорца, всего лишь скромный честный бизнесмен, — голос Каза пропитан ласковой желчью. — Говорят в Леттердаме популярна пословица, что золото, омытое кровью, лучше звенит. Я, признаться, другого мнения: деньги нужно держать в чистоте и строгом учете, и тогда их звон будет в должной мере мелодичен.       — Значит, вы спонсировали изобретение мистера Ван Эка? — уточняет Кридс. — И готовы поручиться за него?       — Мне очень нравится это изобретение, — улыбка мистера Бреккера воистину змеиная. — Господа изобретатели заверили меня, что с его помощью можно уничтожить любой корабль…       Уайлен кожей чувствует, как густеет воздух внутри комнаты. То, что прозвучало из его речи невинной оговоркой, в устах Каза становится явственно ощутимой угрозой.       Каз кажется странным, такое поведение не в его духе. Сейчас он ведет себя как бандит, выглядит как бандит и говорит, как очень опасный бандит.       — Что ж в таком случае, мистер Бреккер, мы с большим интересом отнесемся к такому предложению, — говорит Кридс со спокойной непроницаемой улыбкой. — Вы непререкаемый авторитет во многих вопросах, решение которых недоступно Торговому Совету. Я надеюсь, вы возьмете на себя организацию испытаний?       — Почту за честь.       Эта дуэль взглядов завораживает. Уайлен не сомневается в Казе, отнюдь, просто на стороне Кридса очень много лет управления беспокойной хаотичной суетой Керчии. И Каттердам, каким бы необъятным он не был, — лишь малая часть её.       — Я не сомневаюсь, что у вас получится впечатлить нас! — жизнерадостно восклицает Кридс. — И выполнить наш общий долг по защите нашей страны.       Уайлен отчетливо слышит щелчок захлопнувшейся ловушки.       — Что вы имеете в виду? — немеющими губами выдавливает он.       — Корабль-призрак, — Кридс обращает на него проникновенный понимающий взгляд. — Уничтожьте его! И Торговый Совет будет готов рассмотреть вашу просьбу об инвестировании в производство...