***
Из тяжёлой полудрёмы Тамару выдернул судорожный стук в двери, отчего та затряслась, как в эпилептическом припадке. Марсианка потянулась до хруста в суставах, сбрасывая оковы ватного оцепенения, и крикнула: — Открыто! Дверь хрипло, по-старчески скрипнула и из-за неё показалась вечно взъерошенная голова Аманды. — Тамми, я… это… — В долг не дам! — отрезала Тамара, скрестив руки на груди. — Даже не проси. — У меня есть деньги! — просияла девушка. Обескровленные, посиневшие губы расползлись в безобразной улыбке, обнажившей сколотые резцы. — Я же… ну… долг вернуть пришла. Марсианка покровительственно улыбнулась: — Вот с этого и надо было начинать! Взяв из трясущейся ладони пачку мятых купюр, деловито их пересчитала. — Здесь на две дозы. Ещё берёшь? Девушка быстро, как китайский болванчик, закивала. Тамара же извлекла из старого, видавшего всякое, сейфа крошечный пластиковый пакетик с красноватой пылью внутри и бросила клиентке. — Спасибо! — свистящим шёпотом прошелестела Аманда — ветер, кувыркающийся по грязной улице трущоб. — Ты меня спасла! Гулко хлопнула дверь. «Дура, я не спасаю тебя, а убиваю!» До боли сжав виски, Тамара опустилась в разбитое параличом времени кресло, откинулась на выцветшую, неопределённого цвета спинку и невидящим взглядом уставилась в потолок. Она надеялась, что сможет привыкнуть и не терзать себя этическими дилеммами. Сможет оставить сострадание и мораль за границами городских трущоб. Не вышло. И теперь уже третий месяц её сознание мучительно и со вкусом грызла совесть, которая постоянно подсовывала в память карусель из одних и тех же лиц. Нынешних наркоманов и завтрашних покойников. Поначалу марсианка пыталась с ней бороться — то земным алкоголем, то наркотиками. Даже пустила в ход отраву собственного приготовления — лёгкая марсианская дурь, которой то и дело закидываются гастарбайтеры с астероидов в доках, оказавшаяся абсолютно убойной для землян. Но организм — подарок марсианских генетиков каждому гражданину красной планеты — быстро и эффективно избавлялся от любой гадости. И плевать он хотел на скулёж истерзанного сознания. И пусть за два месяца Тамара так и не смогла научиться ничего не чувствовать как при изготовлении своего адского зелья, так и при виде многочисленных страждущих, её милостью ставших заложниками кошмарного изобретения марсианских химиков, она научилась себя уговаривать. Гипотеза о том, что чёрная дыра каким-то образом отправила её в прошлое, подтвердилась полностью уже в первый день в Готэме. Сначала визор сообщил об обнаружении устаревшего протокола передачи цифровых потоков. Удивлению Тамары не было предела. Да эту технологию уже лет сто как не используют! Но удивление улетучилось, стоило ей подключиться к сети (вернее, её безбожно раритетному прототипу) и найти точную дату. Марсианка застыла без движения. На неё обрушилась пустота. До её рождения пройдёт ещё двести лет. Она не просто чужая в этом мире. Ходячий анахронизм. Парадокс. Невозможное. Что она могла предложить этому времени и этой планете легально? Ничего. Ровным счётом. Даже для должности дворника требовались документы, которых у Тамары не было. Поэтому, скрепя сердце и скрипя зубами, она решила хотя бы попытаться воссоздать буквально на коленке известный каждому марсианину лёгкий наркотик и рискнуть его продать. Успех был оглушительным. Мало того, что всё необходимое ей удалось украсть буквально за сутки, новоявленный химический монстр пришёлся землянам по душе. С одной только оговоркой. То, что для представителей её времени было лёгкой щекоткой, оказалось выстрелом бортового рельсотрона здесь. Местные любители кайфа подсаживались на раз-два. И всё. Ничто другое — ни разношёрстная трава, ни диэтиламид d-лизергиновой кислоты, ни N-метил-альфа-метилфенилэтиламин — их не брало. Да, они исправно (или не очень) платили, но, пожалуй, это всё, что такая публика могла предложить взамен. Правда, пару недель назад ей предлагали в обмен на партейку дури новые документы, но настолько сомнительного качества, что Тамара отказалась. Женщина царапнула взглядом входную дверь. Ей много раз настоятельно рекомендовали её закрывать, но марсианке было всё равно. Единственное, в качестве чего служило это недоразумение — своеобразный дверной звонок. Ну и весьма условная и иллюзорная граница между внешним миром и её берлогой. Грабителей Тамара не боялась. Спала она чутко, а пара точных ударов всегда хорошо отрезвляла искателей лёгкой наживы. Однако в последнее время с физической силой творилось что-то не то. Примерно месяц назад к ней влезли местные гопники — пронюхали, что у странной русской водятся деньги. Сказать по правде, с чего все вокруг вдруг решили, что она русская, Тамара не знала. Возможно, своё дело сделал специфический выговор долин Маринер — рычащий, колючий, словно состоящий из игл и шипов. Или же виной всему откровенно русская фамилия, которую марсианка как-то обронила по неосторожности. В сущности, её мало заботило, кто и кем её считает. Лишь бы не сдали властям. Собственно, недалёкие грабители её тоже не очень-то волновали. Куда больше женщину озаботила невесть откуда взявшаяся силища: одного лёгкого касания хватило, чтобы раздробить одному из нападавших челюсть. Добро бы на ней была броня, тогда всё было бы объяснимо. Или если бы била в полную силу. Что-то тут было не так. Лёгкий шорох замызганной портьеры заставил Тамару напрячься и обратиться в слух. Неужели снова чью-то голову посетила светлая идея поправить своё материальное положение за её счёт? Буквально тут же дверь слетела с петель от удара. В комнату ворвались трое. Бритоголовые, татуированные, одетые во всё чёрное, на руках — тяжёлые кастеты. Судя по топорщившимся курткам, вооружены ещё и пушками. Периферическим зрением марсианка заметила на подоконнике четвёртого с винтовкой наизготовку. Значит, она не ошиблась с самого начала. Неизвестный действительно забрался в открытое окно. — Так значит, это ты барыжишь дурью на нашей территории? — прокуренным басом осведомился один из тех, что вломились через дверь. — И что с того? — вопросом на вопрос с вызовом ответила Тамара. Детина недобро усмехнулся. — А то, лапуля, что, если хочешь работать на нашей территории, то плати. — Отказываюсь, — отчеканила марсианка. — Поищите дойную корову в другом месте. Рэкетир выразительно опустил ладонь на скрытую под курткой кобуру. Но ничего ни сделать, ни сказать так и не успел. Сидевший на подоконнике стрелок, державший Тамару на мушке, вдруг как-то странно хрюкнул и мешком свалился на пол. Конечно, странно, когда человек падает без чувств на ровном месте, но марсианке было не до того. Внезапный приступ развязал ей руки. Когда-то старик Наштар рассказывал о философии силата, что-то о единении со зверем. Возможно, когда-то вся эта красота и имела значение. Но в понимании Тамары силат был чистым, кристаллизованным насилием. Боевое искусство, назначение которого максимально быстро и эффективно так отделать соперника, чтобы тот не смог оказывать сопротивление. Вот и теперь древнее единоборство не подвело. Пара секунд — и чёрная троица валяется на полу в неестественных позах без признаков жизни. Нужно будет как-то избавиться от тел: едва ил клиентура, которая непременно заявится завтра, будет о таком молчать. Тамара взяла со стола визор, который программируемая материя сделала похожим на обычные солнцезащитные очки, когда услышала глухой мужской голос: — Стойте на месте. Медленно повернулась. У окна стоял человек. Очень странный человек. В чёрном костюме с плащом и чёрной же маске с острыми ушами. От него отчётливо веяло опасностью. Едва ли от него стоило ждать чего-то хорошего, решила Тамара и молча активировала защитный контур, над которым билась на досуге. — Это вам лучше не делать резких движений. В противном случае всё здесь взлетит на воздух. В подтверждение своих слов марсианка, вычленив из сети одного из наноботов, отдала очередную мысленную команду. Хлопок — и массивный старый шкаф сложился, как карточный домик, грудой трухи. И, похоже, новый фокус очень заинтересовал незнакомца. Какое-то время он внимательно изучал глазами то, что осталось от шкафа, затем перевёл взгляд на Тамару. — Откуда у вас вакуумная бомба? — Сделала. — Сами? — Сама. И таких бомбочек здесь ровно пятьдесят. Так что предлагаю ещё раз: убирайтесь отсюда по-хорошему. Но неизвестный не спешил. Вместо того, чтобы уносить ноги, он медленно стянул с головы маску, под которой скрывался симпатичный мужчина средних лет. На губах играла странная улыбка. — Что вы хотите за ваши бомбочки? Тамара повела плечами. — Зависит от того, что вы мне предложите. — Жизнь. Достойную жизнь, а не жалкое существование. С хорошей легальной работой и документами, мисс Телехофф. — Ну вы и жук, — справившись с удивлением, рассмеялась марсианка. — Вы и без демонстрации, похоже, прекрасно всё знали! Давно за мной следили? — мужчина лишь неопределённо повёл плечами. — Где я прокололась? —Не вы, клиенты ваши. Слухи среди подобного контингента распространяются быстро. Так что, каким будет ваш ответ? — Как хоть вас зовут? Должна же я знать имя работодателя! — Брюс Уэйн.Кошка на раскалённой крыше
22 июля 2021 г. в 01:25
Лежать на раскисшей от бесконечных дождей, скользкой земле было противно, но хотя бы безопасно. Вот так, утопая в блестящей, лоснящейся, как тело гигантского слизня, грязи, не прыгало зрение, не появлялось странного, но вполне объяснимого ощущения, будто мозг перестал понимать, где верх, а где низ, не возникало страшноватой иллюзии, словно висишь в воздухе вверх тормашками, как цирковой эквилибрист. Мордой в пол, с мрачной иронией подумала Тамара. Как террористка. Вот только для кого? Для почти двух миллиардов марсиан? Или для неизвестной, живой, извивающейся, как море из змей, чёрно-зелёной мерзости, которой до зарезу понадобилось напасть на её дом? Как бы капитан не отмахивалась, не пыталась скрыться от реальности за самыми изощрёнными логическими построениями, её безжалостный, холодный, почти машинный разум подсказывал, что верно именно первое. Последнее, что она помнила, — истерично мигавший алым визор, уловивший мощное рентгеновское излучение аккреционного диска, и собственное, почти буддистское спокойствие, когда новорождённая чёрная дыра, появившаяся после взрыва двигателя, принялась затягивать в своё ненасытное брюхо всё вокруг, начав с собственной создательницы. Шансы Марса уцелеть Тамара трезво оценивала как нулевые. В отличие от звездолётов чужих. Что конкретно спровоцировало возникновение сингулярности, Тамара не знала. То ли она ошиблась в расчётах, то ли инопланетная дрянь повлияла. Это не играло сейчас никакой роли.
Теперь в этом страшном уравнении оставались сама марсианка, неизвестно как оказавшаяся на Земле, неотвратимая и загадочная космическая угроза, затаившаяся в бесконечной пустоте, и двадцать три миллиарда беззащитных, ничего не подозревающих землян. Решительно тряхнув головой, Тамара поднялась на ноги. Нужно их предупредить. Да, у Земли и Марса отношения, мягко говоря, сложные. Но люди не виноваты в придури политиков. И не должны страдать из-за их скудоумия. Естественно, сразу ей никто не поверит. Прогонят через все мыслимые и немыслимые методы ведения допросов, но марсианка была к этому готова. По сути, мизерная цена за уничтожение родной планеты.
Осталась малость. Связаться с земными властями. Как? Отличный вопрос. Будь при ней броня, встроенный квантовый компьютер решил бы эту проблему в доли секунды. А так, видимо, придётся чесать пешком. И искать в первом попавшемся городишке кого-нибудь, хотя бы отдалённо напоминающего специалиста по принятию решений.
Опустив глаза вниз, Тамара только присвистнула. К её удивлению, пострадала только тяжёлая марсианская броня класса «Тифон». От массивных пластин программируемой материи остались только фрагмент наруча и кусок магнитного ботинка, на каких-то неизвестных науке соплях державшийся за лёгкий кожаный сапог на шнуровке. Стандартная же чёрная с неоновыми красными прожилками форма военно-космических сил Марса выглядела странным образом … целой. Даже шеврон со стилизованной сребристой кометой на месте. Равно как и знаки отличия. Марсианка, довольно улыбнувшись, свинтила один из них, щёлкнула ногтем по лакированной поверхности. Награда дёрнулась, мелко завибрировала, стремительно теряя очертания, и спустя мгновение трансформировалась в антрацитово-чёрный, узкий и лёгкий визор-очки. В изобретение, которым Тамара гордилась до судорог. Активировав устройство, марсианка мысленно отдала команду установить контакт с департаментом по внеземным связям. Визор, согласно сверкнув изумрудным индикатором в верхнем правом углу, принялся искать. Но, спустя секунду, внутренний экран полыхнул жёлтым, семафоря о невозможности выполнить запрос. Тамара нахмурилась и выругалась одними губами. Что значит «невозможно»? Невозможно в открытом космосе дышать без скафандра. О невозможности установить соединение не могло быть и речи. Мощности этой штуки с запасом хватит, чтобы угнать к чёртовой матери весь древнющий, как ледяные шапки на полюсах Марса, земной флот и параллельно изнасиловать хлипкие синтетические мозги любой земной системе защиты.
— Ладно, уговорил, попробуем иначе, — вполголоса проворчала Тамара, приказав визору выйти на ООН.
И снова ничего. Всё тот же жёлтый монитор со знакомым многие годы личным виртуальным кабинетом, похожим на гремучую смесь научной лаборатории с вереницами чертежей-разработок, скрученных на рабочем столе в подобие исполинской сияющей молекулы ДНК; библиотеки с пёстрыми полчищами книг — от художественной литературы до зубодробильных монографий и помпезной приёмной вице-спикера Марса. Только на этот раз кабинет был изолирован. В нём не было привычных «дверей» — электронных портов для выхода в общемарсианскую или всесистемную сеть. Только глухие стены без единого намёка на выход наружу.
— Неужто земляне научились новым фокусам? — с мрачным сарказмом уточнила у визора Тамара.
Тот закономерно хранил молчание, с рабской покорностью ожидая приказов хозяйки, которая, тяжело вздохнув, решила действовать более прямолинейно. Если не работают отмычки, то поможет старый добрый лом. Едва ли земляне придут в восторг от попытки настолько наглого взлома, но, поскольку другого выхода всё равно нет…
Нет, Тамара не испугалась. Порой ей казалось, что она давно, ещё в детстве, переболела такой напастью, как страх и выработала к нему устойчивый иммунитет. Или же всё это ей привил, вместе с тумаками, побоями и лилово-чёрными синяками, старик Наштар Аванг, её наставник по древнему искусству силат. В любом случае, это было марсианке только на руку: помогало работать под давлением, в экстремальных ситуациях, на грани, по лезвию бритвы. И никогда не терять головы. Текущая ситуация исключением не стала. То, что сеть была не просто неактивна, а будто бы попросту перестала существовать — как если бы какой-то негодяй украл все земные сервера и вышвырнул их далеко за пределы облака Оорта — разожгло раздражение и удивление. Неужели проклятые пришельцы добрались и сюда? Нет, едва ли. В таком случае густонаселённая Земля превратилась бы в растревоженный улей: повсюду бы сновали всестихийные транспортники — рабочие пчёлки, высоко в небе с низким гулом проносились бы клинья боевых машин — солдат, готовых зажалить врагов до смерти, раскалёнными свечами уходили бы вверх исполинские корабли в попытке эвакуировать гражданских. Но вокруг всё было тихо. Слишком тихо и слишком пусто… для Земли. Тамара в жизни не бывала на планете, которая когда-то дала жизнь всем представителям человеческого рода, но из новостей знала: в этом гигантском каменном муравейнике так не бывает. Плюнь — непременно в кого-нибудь попадёшь.
Задумавшись, марсианка не сразу заметила и поняла, что вышла к автомагистрали — точно такой, как на фото в учебниках истории. Дорога казалась ей молодящейся старухой: внутри почти начисто истлевшая, трухлявая начинка из древней почвы и смертельно уставших камней, сверху — ворох штукатурки-асфальта и разметки-макияжа. Интересно, зачем это, ведь земляне лет сто как перестали использовать колёсный транспорт? Добро ещё Марс, на родине вездеходы — неотъемлемая часть гонок вне куполов. Может, и здесь так? Трек для спортивных автогонок, всё ещё цеплявшихся за архаичные традиции-рудименты? Частная прихоть ностальгирующего миллиардера?
Осторожно перебравшись через бело-красное полосатое заграждение, Тамара выбралась на автостраду. Так идти куда удобнее, чем продираться через валуны и кусты: ровное, как пол из углепластика в кишках-внутренностях марсианских кораблей, дорожное покрытие, лёгкий ветер… Странно только, отчего её до сих пор не начало наизнанку выворачивать от гравитации? Сказались годы тренировок при полутора джи, которым подвергали всех без исключения марсиан? Результат нервного потрясения?
Когда-то прапрабабушка, коренная землянка, замечательный генетик и повар-виртуоз, говорила: мысль материальна. Судьба — непревзойдённый кулинар, она способна на глазок оценить, нравится ли клиенту её стряпня и внести коррективы прямо в процессе еды. Вот только больно уж своеобразное чувство юмора у этой стервы. Не хватает пищи для ума? А вот, пожалуйте, приправы позаковыристей: ломайте себе голову над составом, сколько влезет! Маловато острых ощущений? Извольте перчику, да поострее! Чтоб глаза из орбит и весь словарный запас коллапсировал до русских народных матюков! Для Тамары зараза-судьба припасла невообразимо жгучий — до искр из глаз — хабанеро. Кушай, деточка, не обляпайся. Голова предательски закружилась, возникло странное ощущение, будто она не идёт, а парит над дорогой. Причём, лёжа. Успев лишь коротко выругаться, марсианка шмякнулась на асфальт и, пытаясь остановить падение, проехалась ладонями по шершавой спине автострады. Поднявшись на колени, женщина, костеря смещение центра тяжести и линии горизонта на чём свет стоит, услышала у себя за спиной низкий монотонный рёв, который стремительно нарастал. Эффект Допплера. Ревущее нечто определённо двигалось, и двигалось весьма быстро. Марсианка оглянулась. Из призрачной, но осязаемой стеклянной лапши ночного воздуха хищно сверкнули звёзды-фары. Тамара, извернувшись ужом, лишь чудом умудрилась откатиться на обочину буквально из-под колёс ожившего раритета. Вытянутая, с длинным, слегка приплюснутым носом, машина, подарив опешившей марсианке саркастичный оскал радиаторной решётки, глумливо мигнула огнями и скрылась за поворотом. Тамара, остервенело отплёвываясь от дорожной пыли, поднялась на ноги, но почти тут же отпрянула назад к ограждению. Вслед за предыдущей мчалась ещё одна машина: маленькая, приземистая, дутая, с массивным задом, она напоминала воробья, страдающего ожирением, который из-за своих габаритов летать уже попросту не может — только ползать. И ещё одна, с высоченными, почти в человеческий рост, колёсами. За ней — громадный, длинный, как гусеница-мутант, грозно грохочущий металлом сочленений и изрыгающий хлопья вонючего сизого дыма, автомонстр. И ещё. И ещё.
Тамара замерла у обочины и с силой потёрла виски, пытаясь унять вновь накатившее головокружение. Трасса не спортивная: в любом виде спорта, сколь архаичным он бы ни был, присутствует единообразие. Эксцентричный миллиардер чёрта с два бы пустил на частную трассу любого, кто способен купить себе дорогую антикварную тачку. К тому же, каждой из машин управляли люди. Пусть от визора сейчас толку было немного, но приближение, чёткость изображения и разные диапазоны он давал исправно. Умная машина чётко зафиксировала: люди в кабинах этих раритетов — вовсе не пассивные пассажиры-наблюдатели. Да будь ты хоть сто раз миллиардер, ты не будешь записываться в самоубийцы. Ты бы сразу — даже на самый дряхлый антиквариат — установил бы автопилот. Человек может совершить ошибку, зазеваться, уснуть за рулём, наконец. Компьютер — никогда.
«Чёрт побери, куда я попала? Или… когда?»
… По дороге с рёвом проносились машины. Тамара, перемахнув через ограждение, поспешила скрыться среди зарослей неизвестного ей кустарника и угрюмых могучих сосен, которые, казалось, так и норовили шарахнуть непрошенного гостя по голове увесистой шишкой. Ей вовсе не улыбалось окончить свои дни под колёсами.
Топать по скользкой, закутанной в рубище прелой иглицы, тропинке, что мельтешила среди сосен, было трудно. Молодчина-визор исправно спасал от кромешной темноты, но ничего не мог поделать ни с линией горизонта, ни со смещённым центром тяжести. Тамара то и дело теряла ориентацию в пространстве и падала. Поднималась. И снова падала. Привыкнуть к такому положению вещей сложно, но понимание происходящего помогало если не принять и простить выкрутасы организма, то хотя бы смириться с ними. Марсианка понимала, почему так происходит: земная гравитация. При положительных перегрузках кровь отливает от головы, глаза и мозг испытывают недостаток кислорода. Отсюда головокружения и искажения восприятия. Правда, менее паршиво от этих знаний определённо не становилось. Спасибо, что не появилась серая пелена — ещё одна придурь двинутой на всю голову эволюции. В глазах туманится, происходит потеря цветного зрения. Следующий этап — «чёрная пелена». Человек не видит не черта, но остаётся в сознании. Если такое действительно случится, да ещё и на незнакомой планете…
Зазевавшись, Тамара не заметила коварно торчавшую из земли корягу, споткнулась и, как подкошенная, свалилась на землю, зарывшись лицом во влажную, липкую грязь.
Сколько она так пролежала, женщина не знала. Казалось, прошла целая вечность. Мысленно чертыхнувшись, марсианка приказала себе перевернуться на спину. Сквозь полупрозрачные окна-бойницы визора насмешливо просвечивала луна — горошина в грязно-серой пене мясного бульона низких облаков. Странное зрелище: вместо тусклого стеклянного, едва заметного калебаса Фобоса — этакая дурында.
«Отставить лирику. Пора выбираться отсюда и попытаться выяснить хоть что-то. Главное — чтобы не накрыло сильнее: с гравитацией шутки плохи. Да, любой марсианин способен адаптироваться и не к такому, но для этого нужно время».
Осторожно поднявшись на ноги, Тамара, цепляясь за закованные в шершавую кору-броню стволы сосен, медленно побрела вдоль тропинки, но уже очень скоро поняла: ей это не нужно. Организм, запустив все свои ресурсы, умудрился приспособиться. Женщина скосила глаза на часы в углу монитора и от удивления едва не врезалась лбом в очередное дерево. С момента активации устройства прошло всего сорок минут. Странно. Даже более чем. Любой марсианин, по сути, — результат агрессивной генной инженерии, способный адаптироваться к любым условиям. Но для борьбы с гравитацией нужно куда больше времени. Последняя тренировка при двух джи показала: требуется один сол. Может, в результате шалостей чёрной дыры у бедного визора поджарились его квантовые мозги?
… Сосны расступились. Лесная тропинка добежала до гряды сизых валунов и, с разбегу набив шишку, обиженно спряталась. Взобравшись на могучие, поросшие кудрявыми волосами мха, плечи каменного исполина, Тамара осмотрелась и… Пожалуй, впервые в жизни она вынуждена была признать, что «глаза размером с кратер Скьяпарелли» — вовсе не заезженная, как древний компьютерный диск, что имеется в Музее технологий, метафора. У подножия изрезанных всеми ветрами скал, мерно шелестел океан. Коротко взвизгнув, марсианка буквально скатилась вниз, подошла к самой воде, уселась по-турецки на мокрый песок и, сдвинув визор почти на самую макушку, долго-долго — пока из-за загривка горизонта не выплыло, сонно жмуря единственный глаз и разливая по глянцевым, словно начищенным воском, небесам расплавленное золото, солнце — сидела на побережье, подставляя ладони под тупо бьющиеся башкой о прибрежный песок холодные волны и с наслаждением облизывая морскую соль с пальцев, слушая звонкий смех чаек и полной грудью вдыхая незнакомый, тяжёлый и плотный — настоящий! — воздух, который пах йодом, соснами и свежескошенной травой. Детская мечта — увидеть бескрайнее земное море — стала явью. Пусть и не так, как представляла себе Тамара. А ведь когда-то не так давно, каких-то двадцать маэров назад, она умоляла отца-дипломата в качестве подарка на день рожденья привезти с Земли «солёной воды из моря». Теперь же у самых её ног раскинулся до самого горизонта океан. Вот только было он вовсе не пронзительным, кобальтово-синим, как на картинках в детских книжках, с весёлыми белыми гребешками-барашками волн, а сумрачным, свинцовым, с гневной рябью морщин — неуживчивый, сварливый старик.
Марсианка пружинисто поднялась, чтобы размять затёкшие ноги, в которые впивались миллиарды раскалённых иголок, и, потакая детскому любопытству (а оно, если верить дедушке, сгубило не один миллион кошек), заглянула в воду. Из жидкого зеркала на неё смотрела… ведьма, кикимора болотная, зомби, нахцерер — кому что больше нравится, нужное подчеркнуть. Волосы сбились в грязные сосульки и напоминали дредды некоторых фриков, что ошиваются в доках. Лицо в бурых разводах, как если бы Тамара решила умыться машинным маслом вместо ультразвукового душа. Форма ВКС приобрела чёрно-шоколадный, как у марсианского корпуса на Ио, камуфляжный оттенок. Ботинки и вовсе превратились в глиняные валенки с торчащим во все стороны войлоком иглицы.
— Ужас, — вынесла вердикт отражению женщина.
Ужас, безмолвно подтвердило отражение и подёрнулось флегматичной рябью. Видимо, в знак согласия.
Наспех умывшись, Тамара выбралась поближе к трассе и побрела вдоль неё, прячась за шершавыми спинами сосен. Приблизительно выстроив варианты развития событий (пусть даже с огромными пробелами в данных), она решила, что наиболее благоразумным будет не попадаться на глаза водителям то и дело проносившихся по дороге машин. Что подумает рядовой обыватель, встретив этакую оборванку (женщина ограничилась тем, что сполоснула лицо, от чего кожу до сих пор жгло от едкой соли. Заходить глубже она не рискнула: как и любой уроженец красной планеты, Тамара совершенно не умела плавать.)? Скорее всего, он решит, что перед ним — откровенно маргинальный элемент, вроде наркоманки, спустившей на дурь последние гроши, или беглой преступницы. Следующий шаг — обращение в правоохранительные органы. Конечно, Тамара и сама бы не отказалась пообщаться с той же полицией, но уж точно не в качестве подозреваемой в какой-нибудь дерзкой краже. К тому же, если она действительно оказалась в чертовски далёком прошлом, то непременно на чём-либо проколется. Что не сможет не вызвать вопросов. Дальше — либо психбольница, либо общение (едва ли приятное) с представителями спецслужб. Так что выбор небогат: добраться до первого попавшегося крупного города и затеряться на время в джунглях местных трущоб, смешавшись с пропахшим потом, дешёвой выпивкой, кровью и отчаянием городским люмпениатом.
Дорога шустрой змеёй скатилась с холма и украсилась стальным обручем со светло-зелёным указателем. «Готэм-сити 55», «Ньюарк 120» — гласили надписи.
Марсианка зло чертыхнулась. Похоже, расстояние здесь измеряют либо в милях, либо в километрах. Как ни крути, а выходит прилично. При самом лучшем раскладе топать придётся часов десять…
С холма, тяжело пыхтя и натужно подвывая, сполз один из огромных автомонстров, болезненно скрипнул, чихнул грязной паутиной удушливого дыма и привалился к обочине. Водитель, костеря на чём свет стоит капризный драндулет, выскочил из кабины, поднял железный щиток и с головой нырнул в стальные внутренности автомобиля. Тамара, выскользнув из своего укрытия, перепуганной кошкой взлетела на плоскую белую крышу фургона, покрытую толстым слоем пыли и копоти. Там она уцепилась обеими руками за еле заметные выступы и распласталась на холодном металле, стараясь стать как можно менее заметной. Спустя какое-то время гулко лязгнула дверца кабины, утробно заворчал двигатель и машина, покачиваясь, словно пьяная, покатила дальше.
Когда на горизонте показался хищный оскал панорамы города, Тамара облегчённо выдохнула. Трястись на этом громыхающем и вонючем исчадии земного автомобилестроения, каждую секунду боясь грохнуться вниз, — та ещё задача. Вскоре исчадие затормозило у неприметных серых железных ворот. Монотонный шум просыпающегося города вспорол пронзительный протяжный рёв. «Приехали», — решила для себя марсианка и соскользнула вниз. Огляделась. Похоже, её занесло в самую обыкновенную промзону. Ничем не примечательные типовые коробки заводских строений, длинные клыки труб, впивающиеся в тускло-синее брюхо небес, спагетти сплетённых эстакад, пара полуразвалившихся долгостроев, в пустых стенах которых заунывно скулил ветер. Что ж, сойдёт для начала. Альтернатив всё равно нет.