***
Сколько их? Джордж не знает. Время, кажется, замерло. Растянулось в упавшую восьмерку, превратилось во что-то неосязаемое и неизведанное, во что-то, что не измерялось больше секундами, минутами или часами. Оно измерялось теперь в промежутках, между которыми тела изрезанных острыми, как бритва, когтями тварей с негромким «баф» приминали траву. Их до ужаса много. Много. Как минимум, их много было. Было до того, как они решились напасть на них. Джордж замирает. Этот ушастый, как казалось Джорджу, засранец второй раз спас его жизнь. И чувство глухой благодарности к неведомому созданию растекалось в груди лекаря. Да, он не испытывал особой радости касательно желаний, запрета на выход из деревни, но нужно быть полнейшим кретином, чтобы не признать одной истины: Его уже могло бы вообще не быть. Желания? Да пусть! Пусть лучше часть его души будет сдана в аренду демону, но она хотя бы не покинет его бренное тельце и не отправится в бескрайние просторы вселенной в виде космической пыли, или типа того. — Джордж? — раздается через какое-то время голос, вытаскивая, словно из воды, парня из раздумий. Знакомый ему голос, который принадлежит… Интересно, а у «этого» вообще есть имя? — Ты можешь открыть глаза. Ты молодец. Когда парень открывает глаза, ему кажется, что он ослеп. Темнота в лесу становится какой-то живой, густеет, словно сметана, затягивает в себя. И Джордж не видит никаких тварей, не видит своего спасителя, не видит абсолютно ничего. Все пространство поглощено мглой, и Джорджу даже приходится несколько раз моргнуть, дабы убедиться, что он все же открыл глаза. — Я ничего не вижу, я… — Джорджа трясет, но он старается держаться, старается не показаться слишком уж слабым. Хотя кто он, по сравнению с владыкой леса? Букашка, что ползет по травинке, не более! Наверное, в его случае слабость допустима. Учитывая, что он пережил, но он держится. Пусть он и не уверен, насколько еще его хватит. — Где ты? — Спокойно, спокойно, — шепчет голос существа. Нет, Джорджу кажется, что сейчас, в полнейшей темноте, он слышит голос самого леса. Гомон живности, завывание ветра, журчание ручья — все смешалось в один-единственный голос, обладатель которого приближался к нему. К запуганному, ослепленному человеку, который, сжавшись, смотрел в его сторону. — Все хорошо, ты не ослеп, слышишь? Пойдем. Пойдем, Джордж… — Они звали меня, — выдыхает парень, словно в бреду, поднимаясь, когда его хватают за запястье и тянут куда-то. Он вообще-то удивлен, что ноги все еще слушают его. Ему почему-то казалось, что, стоит ему подняться — и тело, ослабнув, рухнет на землю. — Голоса, они… — И ты смог совладать с ними, Джордж. Ты молодец, — шепчет существо, и этот шёпот, кажется, придает сил. Как минимум, перед глазами постепенно начинает светлеть. Настолько, насколько может светлеть ночной лес. — Я думал, что все, ты пропал. Но… Ладно… Плевать. — Плевать? Серьезно? — интересуется Джордж, краем глаза замечая знакомые пейзажи леса. Они близко к дому, неужто существо так бесцеремонно пройдет по деревне в дом? Хотя парню приходится мгновенно напомнить себе, что оно, вообще-то, уже так делало. Да, в облике тени, но… — Почему они… Ну, звали меня? — Во-первых, ты легкая добыча, — беспечно пожимает плечами существо, словно это что-то само собой разумеющееся. Но Джорджу как-то сразу становится плевать на ответ, когда он, продрав глаза, видит, что его «попутчик» перемазан кровью с головы до пят. Лишь маска оставалась девственно чистой, и брюнету страшно представить, какое побоище предстало бы ему, открой он все-таки глаза. — А во-вторых, от тебя мной воняет. Вот они и слетаются на тебя, словно мухи на… Кхм… — Что они такое? Они разумные, или…? Понимаешь, я слышал кое-кого, и… — Они неразумны, — Джорджу кажется, что существо лукавит. Почему-то ощущается, что оно что-то не договаривает, но, так как иного источника информации попросту нет, приходится внимать чужим словам. — Они являются чем-то вроде смеси душ. Что-то вроде супа, но из людей. И да, повторюсь, они неразумны. Их души отличаются от обычных, человеческих. Они были поглощены тьмой, стали одним целым. В них нет отдельных частей, есть только общий организм, образующий из себя стаю. Только вот в отличии от стаи волчьей, у «этого» мозг один на всех. Как грибы с одной грибницей. Вроде стоят по-отдельности, но на деле являются одним целым. — Это все обитатели леса, или есть кто-то еще, о ком ты мне не удосужился рассказать? — интересуется Джордж, покрепче прижимая к себе мешок с травами. Благо, ушастый черт не решил отобрать у наглого парнишки свои дары. Впереди виднеется деревня, и парень ускоряет шаг. Ему хочется поскорее попасть домой, подумать. Оказаться в, едрить ее за ногу, безопасности! — По-твоему, я должен тебе все рассказывать? — усмехается существо, и от этой насмешки у Джорджа волосы встают дыбом. Он, перепуганный за эти несколько дней до смерти, напряженный, словно струна, только сейчас осознает, что забывается. Существо, перемазанное в крови, является чем-то, что нельзя назвать человеком. Оно сильнее, оно может… Да мало ли, что оно может! — Ты слишком нагл, человек. Джордж замолкает. Не знает, что говорить. Да и, откровенно говоря, стоит ли. Становится как-то не по себе от того, что он, смертный, попытался обвинить лесного демона в том, что тот ему что-то не говорит. И в его голову почему-то слишком поздно заползает мысль, что он, вообще-то, мог вообще ему ничего не рассказывать! Придурок!***
Когда они входят в деревню, из леса черным облаком вылетает ворон, мгновенно облюбовав крышу его, Джорджа, дома. И парень почти на сто процентов уверен, что это та самая надоедливая птица, что преследовала его в лесу. — Ты что, приказал ему следить за мной? — раздраженно спрашивает парень, подходя к дому и открывая незапертую дверь, на что, впрочем, он не обращает никакого внимания. — Он летает за мной постоянно! — Тут дело в другом. Ты же умер. А эти птицы смерть чувствуют. Откровенно говоря, он ждет того, что ты рухнешь на пол и начнешь разлагаться, но ты очень живучий, — весело произносит существо, впрочем, веселость из голоса тут же пропадает, как только он заходит за Джорджем в дом, пачкая пол кровью, что стекает с его одеяний. — Тут кто-то был, пока тебя не было. — Чего? — поперхнувшись, переспрашивает Джордж, мгновенно начиная оглядываться, дабы убедиться, не украли ли у него чего, и существо кивает, погрузившись в свои мысли. — Ага, — подтверждает существо после небольшой паузы, с каким-то странным, прямо-таки горящим интересом оглядывая дом. — Причем, кажется, тут был не один человек. Что-то мне подсказывает, что тебя скоро обратно в лес ко мне принесут. Забавно, ничему людей жизнь не учит. — Забавно? — ядовито переспрашивает парень, и, сделав несколько глотков из кувшина, дабы смочить горло, продолжает. — Тебе забавно, мать твою? Да меня убить могут! Ты запер меня тут! Из-за тебя у меня даже нет шанса на побег! Они могут просто прирезать меня, и все, мне конец, понимаешь? — Это моя вина? — равнодушно спрашивает существо, лениво покручивая в руках какой-то цветочек, бесцеремонно взятый со стола лекаря. — Это вина людей, Джордж. Твоих друзей, соседей, быть может, родственников. Они уверены, что ты приносишь людям несчастья, но в тебе все еще горит огонек надежды, что все будет хорошо, что, стоит тебе напоить их парочкой отваров, и все будет хорошо. Все перестанут быть кретинами и бросятся к тебе, дабы вылечить свои слабые, рассыпающиеся на куски организмы от парочки болячек. Но ты пытаешься их спасти. Зачем, Джордж? Они не отплатят тебе тем же, не погладят по голове. Джордж замирает, когда оно подходит к нему ближе, не в силах шевельнуться. Слова существа пусть и были пропитаны ядом, но оставались правдой. Горькой, обжигающей, но правдой. И от этого становилось только противнее. — Для них ты всегда будешь чужаком. Человеком, чья душа принадлежит не деревне, лесу. Ты ведь любишь мой лес, не так ли? Я видел. В нем ты выглядишь спокойным, в нем ты выглядишь правильно. Но другие тебя не понимают? Считают, что, раз ты испытываешь к чему-то столь мрачному снаружи какие-то теплые чувства, то ты недостоин жизни. Люди противны, разве ты со мной не согласен? — Это нормально, они же… Люди… — Джорджу кажется, что у него воздух из легких пропадает, настолько ему трудно говорить, но существо лишь смеется. — Ага, вот именно. Они люди. А людям свойственно ненавидеть кого-то, свойственно сваливать собственные беды на кого-то, — чужая рука ложится на плечо. — Скажи честно, Джордж, тебе действительно хочется спасать их? Или ты делаешь это лишь потому, что тебе надо это делать? Им же на тебя плевать, а ты рисковал жизнью ради них. Смешно. — Зачем ты это говоришь мне? — оно опять смеется. Хрипло, словно бы оно не издавало подобные звуки очень давно. Словно бы разучилось смеяться. — Потому что ты силен, Джордж, — брюнет резко вскидывает голову, уставившись в нарисованные на маске глаза. — И, откровенно говоря, ты недостоин их. Но продолжаешь делать что-то для этой гнили, что пропитала всю деревню. Тебе самому не противно? — Они мои друзья. — Хорошие друзья, — кивает существо головой и, отойдя от него, усаживается на хлипкий стул, с которого утром чуть не рухнул Карл. — Просто потрясающие. Да волки, жрущие тебя в лесу, ценили тебя сильнее! — Прекрати, — просит Джордж и, усевшись на второй стул, прикрывает ладонями глаза. Ему не хочется это слушать, не хочется признавать, что оно говорит правду. Оно врет, точно врет. Говорит это лишь для того, чтобы вынудить парня поверить в то, что у того никого нет. Но это неправда! У него есть Карл и… И… — Знаешь, я, пожалуй, даже рад, что это с тобой случилось. Я хотя бы с тобой нормально общаюсь. Не представляю, каково это — быть брошенным всеми, — последняя капля. Точка кипения. — Заткнись! — Джордж, клокоча от злости, подскакивает со стула, с силой ударяя кулаком по столу. — Я не один, слышишь? Я не брошен никем! Мне так комфортно жить, слышишь меня, ушастая дрянь?! — Но если бы у тебя была бы возможность, Джордж? Если бы у тебя была возможность стать для деревенщин «своим», согласился ли бы ты на это? — Джордж прекрасно знает, какого ответа от него ожидает существо. — Нет! — глупо, наверное, отвечать на вопросы ложью лишь для того, чтобы позлить лесного демона (хотя кто еще кого сейчас злит), но эмоции подводят разум, и Джордж старается хоть как-то задеть всесильное существо. И, судя по смеху, у него не получается. — Врунишка. Хотя, впрочем, вы, люди, все такие. Вы так часто врете. Друзьям, знакомым, самим себе… — существо пожимает плечами. — Это забавно. — А ты? — голос Джорджа начинает быстро садиться после всплеска эмоций и крика, и это, кажется, не добавляет в его облик хоть какого-нибудь мужества. — Хочешь сказать, что ты мне никогда не врал? Да ты… — Демоны не врут, — судя по голосу, под маской оно нагло улыбается. — Демоны недоговаривают. Джордж отворачивается. Разговаривать с ним бесполезно.***
— Ты устал. — Отстань. — У тебя глаза слипаются. — Отвали. — Ты можешь заняться этим завтра, выспавшись. — Тебя никто не спрашивал. Джордж хватается за голову, готовый вот-вот завыть. Оно не уходит уже несколько часов. Оно сидит за ним, наблюдая за тем, как он сортирует и чистит, срезая ненужное, растения, добытые им в лесу. Оно даже несколько раз рвалось помочь, но помощь была отвергнута фразой «нахрен мне твоя помощь не нужна, если это не второе желание». И вот оно теперь сидело на полу, наблюдая за тем, как Джордж в свете свечи заготавливал травы. И плевать, что к нему почти перестали ходить люди. Плевать. А вдруг завтра придут, а вдруг что-то случится? — Тебе нравится этот цветок? — интересуется существо, заметив, с каким трепетом парень берет в руки растение, что горит голубым огнем. — Почему? — Он ценен и редок, — соизволил все-таки ответить брюнет, разглядывая растение. — Да и спасти он может многих людей. Ангел в мире растений, чтоб его. А еще он… Кхм… Цвет красивый, в общем. Один из немногих, который я вижу, вот и… — У тебя проблемы со зрением? — Джордж не уверен, кажется ли ему, но в голосе демона проскальзывает волнение, но парень не успевает объяснить ему, о чем он говорит. Тот, подскочив с пола, подходит к нему, и чуть ли не залезает пальцами в глаз, заставляя Джорджа, охренев от подобной наглости, попятиться. — Ты что, ослеп? — Придурок, я просто не вижу некоторые цвета! — возмущенный Джордж пытается оттолкнуть от себя существо, но эта падла, как и казалось изначально, явно сильнее его, и парню приходится, сдавшись, все-таки позволить рассмотреть свои глаза. — Почему? Все твои болячки должны были пропасть после того, как я тебя воскресил, тело должно было быть здоровым! — судя по голосу создания, то было больше обеспокоенно даже не мнимой слепотой парня, а тем, что его силы начали пропадать. — Может, это после встречи с теми тварями? Но ты же не поддался на их уговоры, ты же не… — Придурок, это врожденное! Оно у меня всегда было, это не вылечить. Это не болезнь, ушастый ты… — не сдержавшись, прерывает все-таки существо Джордж, стараясь скрыть улыбку, что рискует вот-вот появиться на лице. Слишком уж это было забавно, слишком уж необычно. Даже злость за наглость существа начала понемногу улетучиваться. Оно напоминало ему взрослого ребенка, для которого «внешний» мир оставался какой-то загадкой. И брюнету почему-то кажется, что оно чувствует, что парень о нем думает, ибо почти сразу отходит, как-то оскорбленно дернув левым ухом, что, надо признать, делает ситуацию только смешнее и абсурднее. — Слушай, а каково твое имя? — Имя — это человеческая прихоть, — голос действительно звучит возмущенным, и Джордж уже не может скрыть улыбки. Он обидел лесного демона! Кому скажи — не поверят! — У лесных существ нет… — Окей, но мне же надо к тебе как-то обращаться? — существо вздыхает и огонек на конце свечи, вздрогнув, гаснет, погружая комнату в мрак, заставляя Джорджа испуганно мотнуть головой. Ветер, затушивший свечу, подул из окна, но парню почему-то показалось, что это существо своим дыханием затушило ее. — Зови меня Дрим, раз уж тебе необходимо имя, — соизволил все-таки ответить его собеседник после небольшой паузы. — Дрим? — Джордж, оказавшись в темноте, сразу начинает чувствовать, как глаза слипаются, а мозг требует немедленно улечься головой на подушку и поскорее заснуть. — Ты скорее на кошмар похож. Ночной, от которого еще не избавиться, знаешь… Существо, вновь вздохнув, что-то шепчет, но Джордж не может понять, что. Желание спать все-таки берет верх, и он, пообещав себе разобраться с травами сразу же утром, ползет в кровать, даже не потрудившись раздеться. Силы, кажется, остались где-то там, в лесу. Парень уже спит, когда Дрим, чуть подумав, усаживается в его ногах, словно сторожевой пес, охраняющий хозяина. Людьми воняет сильно. Слишком сильно. Они явно искали лекаря, что сейчас спокойно дрыхнет на кровати, даже не подумав о том, что его сон могут потревожить несколько деревенщин с вилами. Вернее, могли бы. Теперь глупый человек сможет выспаться...