«Молись»

Джордж не помнил, как он вообще лег спать. Как он, подвинув сраного демона, улегся у него под боком, прикрыв глаза. Это помнил лишь надоедливый ворон, который, прыгая с ноги на ногу, с каким-то свойственным лишь птицам интересом наблюдал за происходящим, впрочем, ума у этого пернатого недоумка не орать хватило, и на том, собственно, спасибо. Возобновившийся вечером дождь барабанил по крыше с безумной силой, и Джордж просыпался несколько раз за ночь, сморщившись. Ну не понимал он этой человеческой любви к звукам капель, что падают с неба, ну что он может с этим поделать? Старался уткнуться посильнее в подушку, игнорируя стук по крыше, шипел ругательства в сторону существа, что лежало рядом. Джорджу было до ужаса жарко. До сраной трясучки, до капелек пота, что стекали по виску, и теплое тело рядом не делало ситуацию ничуть лучше. Хотелось попросить его уйти, попросить свалить, но сил открыть глаза не было, что уж говорить о словах. И он, просыпаясь, лишь тяжело выдыхал, пытаясь устроиться поудобнее, дабы вновь погрузиться в беспокойный сон, полный завываний зверей, дикого крика птиц на ветвях деревьев, и насмешливого голоса Дрима, что преследовал парня, прячась среди стволов. Когда он проснулся лучше не стало. Когда он проснулся — стало лишь хуже. Дрима, благо, уже рядом не было, а потому парень мог спокойно выдохнуть, укладываясь ближе к прохладной стенке, но на этом плюсы заканчивались. Сколько времени он не знал. Солнце, закрытое тучами, светило не слишком-то ярко, и парень не мог понять, уже день, или еще раннее утро, а встать, дабы проверить, сил не было. Вернее, он пытался, но голова начинала звенеть, а зрение словно бы пропадало, сообщая о том, что еще несколько резких движений — и Джордж, очнувшись, обнаружит, что пролежал несколько часов без сознания на полу. Вообще, подобное состояние было вполне ожидаемым явлением. Он ожидал, что его плескания в пруду добром не кончатся, но не до такой же, сука, степени. Не до состояния чертового овоща, когда все, на что он был способен — это лежать, невидящим взглядом взирая в потолок, проклиная все и вся. И, в частности, одного ушастого урода, из-за которого он теперь был вынужден медленно умирать от поднявшейся температуры, не в силах даже подняться с постели. Он не знает, какого хрена Дрим не забрал с собой эту чертову птицу, но чувствует раздражение, которое разливается в крови, когда этот пернатый засранец, прискакав из соседней комнаты, взлетает на кровать, чуть склонив голову, с интересом наблюдая за подрагивающим от озноба парнем. — Кыш, — шипит Джордж, но никакого эффекта на птицу это не производит. Так, пустой звук, который лишь отдается эхом на периферии сознания, коль птица таковым вообще обладает. Он с интересом подпрыгивает ближе, аккуратно, словно на пробу, клюет парня за палец, и тот морщится, вспоминая слова Дрима о том, что, технически, этот засранец воспринимает его как обед, оставленный на потом. Становится неприятно и как-то мерзко. Хер там тот дождется его смерти. Да он его еще переживет! — Да отстань ты от меня! К удивлению Джорджа, это работает. Птица, то ли напуганная криком, то ли резким движением дернувшегося было парня, спрыгивает с кровати, пронзительно крикнув, и нагло уходит из комнаты, на прощание клюнув, словно от обиды, стену, и брюнет наконец-то облегченно выдыхает. Не то, чтобы ему не хотелось побыть в компании, пусть и вряд ли бы он смог нормально говорить, но находиться один на один с этим слишком умным существом, который будет рад его смерти, не хотелось. Вообще, откровенно говоря, сейчас он бы даже был не то, чтобы против компании Дрима. Вряд ли Карл, если решит навестить его, припрется в такую рань, а потому выбирать из тех, с кем бы можно было поболтать, не приходится. Впрочем, наверное, компания этого ушастого недоумка была ему в какой-то мере даже… Приятна? Он не соврал тогда, в лесу. Не соврал, когда сказал Дриму о том, что, наверное, они смогли бы подружиться. Смогли подружиться, если бы тот был человеком. Жителем деревни, который бы любил лес, который бы предпочитал одиночество шумным компаниям, который так же, как и Джордж, знал чуть ли не наизусть толстенные книги, наполненные информацией о разной дряни, которой обычные люди бы никогда не заинтересовались. Джордж был даже не уверен, мог ли он назвать Дрима «плохим существом». В смысле, да, всем известно, что мир не делится на белое и черное, но такова уж человеческая натура. Факт остается фактом, людям хочется делить людей на какие-то подкатегории, они не могут смириться с тем, что мир так не работает. Мир не работает в одну сторону. Особенно в случае такого существа, как Дрим. Существа, о котором упоминается лишь в легендах, да и те представляют из себя такую чушь, что только детям перед сном рассказывать впору. Наверное, он делал все правильно. С какой-то стороны, но он был хорошим. Как минимум, если смотреть со стороны Джорджа. Как минимум, если отбросить все те моменты, когда тот действительно был похож на что-то злое и потустороннее. Он был почти что нормальным человеком. Почти что человеком. Почти что нормальным. Он был странной лесной тварью, что питалась энергией людей, которые находились в его подчинении, которая была чем-то вроде сосуда, которая использовала Джорджа, как источник, из которого она могла как раз-таки получать эту необходимую ему энергию. Которая спасла его от смерти, от зубов хищников, от странных тварей, что бродили по лесу. Джордж не знал, кем было это существо. Не мог себе даже представить, есть ли у него кто-то. Семья, пара? А если есть, то какие они? Такие же, как и он: ушастые, наглые и с рогами? Или, быть может, он обхаживал кого-то из обычных, деревенских барышень? Наверное, да. Наверное, какая-нибудь лицемерная дама, что шепталась с подругами, когда Джордж проходил рядом, без проблем могла бы продать свою душу, да и, чего греха таить, тело Дриму взамен на что-либо, что скрасило бы ее жизнь. Парень поморщился. Верить в подобное не хотелось. И не потому, что ему пришлось бы окончательно убедиться в том, что деревня насквозь прогнила лицемерием, а потому что такое попросту не подходило под характер Дрима. Почему-то трудно было просто представить, что тот может попросить в качестве оплаты за свои услуги человека. В том самом плане, о котором не принято было говорить. Почему-то Джорджу казалось, что тот по характеру больше напоминал парней из деревни, которые старались именно быть хорошими, в понимание девушек, кавалерами. И руку подадут, и через лужу перейти помогут, и прочая слащавая дичь, которая почему-то на женский пол работала. Джордж, глядя на все эти ухищрения молодых парней, закатывал глаза, еще давно решив для себя, что, постарев, станет этаким мудрым (и сварливым) дедом, который, живя в доме на окраине леса совершенно один, будет окружен таинственной атмосферой, а дети, завидев его, будут удивленно хлопать глазами, пересказывая легенды о вампире, потерявшем супругу, или типа того. Теперь, впрочем, Джордж был уверен, что до старости не доживет. Не с такими, как у него, соседями. Парень вздрагивает от отвращения, представляя, что будет с ним, если его действительно попытаются сжечь. Мозг, замутненный болезнью, подкидывает картины, которые парню кажутся слишком реальными, слишком настоящими, и в какой-то момент он и вовсе не способен разобрать, кажется ли ему то, что он видит. Он не понимает, когда его руки оказываются связаны за спиной, а он сам рвется изо всех сил, с ужасом смотря на людей перед собой. Он не может разобрать их лица, видит лишь силуэты, неясные образы, но и этого хватает для того, чтобы с головой погрузиться в панику, сойти с ума, обезуметь от страха и забиться в оковах, что плотно сковывают руки. Он хочет заорать, сказать что-то, но в легкие словно воды налили, и все, что вырывается из его горла — неясный звук, напоминающий бульканье. А один из неясных силуэтов подходит все ближе, крепко держа в руке зажжённый факел, под его ногами стонут половицы, и Джордж бьется лишь сильнее, в панике смотря на своего палача. Ему хочется закричать, заплакать, словно ребенок, чтобы его успокоили, чтобы ему помогли. Чтобы все вновь стало нормальным и привычным. А огонь все ближе и ближе. Силуэт подносит факел к волосам, и те вспыхивают, словно свечка, заставляя Джорджа дернуться в ужасе, пытаясь потушить их. Но огонь быстро распространяется, перепрыгивает на одежду, а после и на тело, заставляя парня беззвучно орать. Он не понимает, больно ли ему, слишком сильны чувства, что обхватили его в данный момент, и он просто бьется в кровати, стараясь стряхнуть с себя пламя. Его кожа лопается от жара, а комнату начинает наполнять противнейший запах жженого мяса, который забивается в нос, а после и в легкие, словно бы становясь частью Джорджа. И осознание того, что это — его запах не делает ситуацию лучше. В глазах темнеет, и парень думает о том, что никогда даже представить не мог, что будет радоваться смерти.

***

— Открой глаза, глупый человек! Открой! — Джордж морщится от громкого звука, мотает головой. Слова не доходят до сознания, застревают где-то, и он слышит лишь звук речи, но смысла понять не может, просто не в состоянии. Жар от огня не проходит, жжет тело, но приятная темнота охлаждает, помогает немного, но прийти в себя, и лишаться ее, открыв глаза, не хочется. Его с силой бьют ладонью по лицу. — Открой глаза, Джордж! — Отвали от меня, — бурчит себе под нос парень, но вторая пощёчина оказывается в разы сильнее, и парню волей-неволей приходится, заскулив, приоткрыть глаза, шепча ругательства. Пытается приподняться с кровати, но сил на это все еще нет, да и в грудь упираются рукой, приказывая лежать. Перед глазами прыгают солнечные зайчики, и Джордж не до конца понимает, в какой момент его рта касается глиняная посуда. — Пей, — Джордж бы хотел спросить, что это, но запах трав, что разносится по комнате, соврать не дает, да пить хочется до жути, потому он с жадностью глотает протянутый ему отвар, стараясь не обращать внимание на не очень приятный вкус. Плевать. Главное напоить организм, вкус — дело десятое. Парень вытирает капли рукавом с губ, мутноватым взглядом наблюдая за Дримом, который, отставив пустую ёмкость в сторону, смотрит на него, словно пытаясь предугадать, что с ним будет дальше. Джордж вновь пытается подняться, хотя бы сесть, но рука лесного создания, которая вновь упирается ему в грудь, дает понять, что делать этого не стоит, и брюнет хмурится, все еще не до конца понимая, что вообще происходит и какого хрена этот ушастый засранец забыл около него. Рукой он ощущает, что одеяло, под которым он лежит, влажное, да и одежда липнет к телу, намекая, что его целенаправленно поливали водой, желая охладить тело, сходящее с ума от слишком высокой температуры. — Что со мной? — все-таки выдавливает из себя парень вопрос, тут же поджимая губы. Играть в гордость нет смысла, слишком уж очевидно, почему Дрим находится рядом, да и горьковатый вкус трав все еще играл на языке, без слов объясняя, что за гадость влило в него это создание. — Ты весь горел, — Джордж кисло улыбается, вспоминая жуткий сон. Запах мяса, кажется, все еще наполняет его легкие. — И в какой-то момент бредить начал. А потом двигаться вообще перестал, да и с дыханием нелады какие-то были, вот и разбудил. — Сколько времени? — Дрим лишь пожимает плечами. — Не знаю точно, но уже вечереет, — Джордж, выдохнув, трет переносицу. Он проспал весь день, мать его за ногу. — Ты ведь знаешь, что эту гадость, которую ты в меня влил, надо не один раз пить? — через какое-то время интересуется Джордж, лениво наблюдая за тем, как Дрим усаживается на край кровати. — Знаю, — моментально отзывается тот, словно ожидал подобного вопроса. — Вообще, это третий раз. В прошлые разы у тебя было очень плохое состояние, так что ничего удивительного в том, что ты этого не помнишь. Джордж хочет что-то ответить, но сил на это нет, и он лишь, поджав губы, чуть поворачивает голову вбок, как-то апатично уставившись на небо за окном. Оно действительно уже темнело, кутаясь в черное одеяние, на нем белыми огнями зажигались еле видные звезды, которые ночью, налившись светом, будут гореть на небе не хуже луны. Дрим тоже молчит. Неподвижно, словно каменная статуя, замирает на кровати, уставившись куда-то в одну точку. Брюнет наблюдает за ним краем глаза, но тот не обращает никакого внимания на интерес к своей персоне, а потому парень может безнаказанно наблюдать за странным, мистическим существом, которое, судя по всему, провело рядом с ним не один час, пытаясь не дать ему помереть от температуры. И, кажется, его забота даже помогла. Так что пусть. Пусть сидит. Джордж, вытянув ногу, аккуратно касается ею Дрима, но, благо, тот этого не замечает. Пусть сидит, его компания не так уж и отвратительна.

***

Разрешают парню встать с кровати лишь ближе к ночи, да и то только потому, что Джордж уже начал откровенно возмущаться своим положением, да и сил прибавилось, чтобы отпихнуть чужую руку. Жар никуда правда не делся, но спал, давая парню хоть чуть, но вдохнуть воздух. Джордж не был уверен, помогли ли сбить температуру настойки и отвары, которые упрямо вливал в него Дрим, несмотря на все возмущения парня, неуверенного в составе этого варева, но в туалет от такого обилия жидкости в организме захотелось, а потому существо было послано далеко и надолго, и Джордж, пошатываясь, поднялся с кровати. Поднялся, и сразу сел обратно. В глазах потемнело, голова отдалась тупой болью, сообщая хозяину о том, что ему стоило бы повременить с какими-то активными действиями. Дрим наблюдал за этим, скрестив руки на груди, и, в чем был уверен Джордж, самодовольно улыбаясь, мол: «А я тебе говорил!», но, чуть позлорадствовав, тот все же протянул ему руку помощи, за которую парень не спешил хвататься, недовольно нахмурившись. — Что, потребуешь потратить желание, дабы ты принял мою помощь? — насмешливо интересуется Дрим, и Джордж, закатив глаза, хватается за руку, поднимаясь на ноги. В глазах вновь темнеет, но в этот раз ему позволяют схватиться за чужое плечо, дабы удержать тело в вертикальном положении. — Умница. Джордж морщится от этой странной похвалы, пропитанной сарказмом, но ничего не говорит. Лишь крепче хватается за Дрима, стараясь справиться с подступающей к горлу тошнотой. Состояние пусть и чуть улучшилось, но оставалось плачевным. Откровенно говоря, Джордж вообще не был уверен, пережил бы он вспышку болезни, если бы рядом не оказался Дрим. С другой стороны, он бы не заболел, если бы у этого рогатого недоумка не возникла идея столкнуть его в озеро, предварительно вынудив бродить в ливень по лесу. Хотя, стоило бы признать, что Джордж этой прогулке не очень-то и сопротивлялся. Поход по нужде был вообще отдельной темой, пришлось чуть ли не силой выпрашивать Дрима остаться в доме, доказывая тому, что у него достаточно сил на то, чтобы выйти на минуту во двор. Это не очень-то убедило демонюгу, и парню пришлось сидеть за столом еще минут пятнадцать, дабы немного прийти в себя, прежде чем ему разрешили сделать шаг за порог дома. Вообще, забота, коль ее можно было так обозвать, Дрима была достаточно… Хм… Интересной? В смысле, Джордж бы даже смог назвать ее навязчивой, если бы не понимал, что без подобной навязанности, наверное, сдох бы в постели, не согласившись принимать помощь. Парень ощущал себя ребенком, заболевшим какой-то дрянью, вокруг которого хлопочет мать, обтирая его мокрыми тряпками и стараясь всеми силами сбить температуру. Дрим делал то же самое. Более того, умудрился откуда-то притащить суп. Сраный суп! Поздней ночью! Ушел куда-то на час, а, вернувшись и вновь вытащив парня из кровати за стол, продемонстрировал тому здоровую посудину с супом, который, откровенно говоря, больше напоминал по виду рагу, но пах достаточно вкусно. Запах не обманул, еда действительно была достаточно приятной, правда Джордж мог бы покритиковать Дрима за то, что он притащил достаточно тяжелую для больного организма пищу. Но делать этого он не стал. Не видел смысла. Дрим вообще не обязан заниматься подобным, он мог бы просто уйти, заметив, что парню полегчало. Но не ушел, продолжал помогать, а теперь вон, даже еду притащил. Вместе с черной птицей, что беспечно качалась у него на плече. — Он меня утром съесть пытался. Увидел мое состояние и полез меня, видимо, жрать, — неожиданно, в перерывах между пережевыванием пищи, «пожаловался» Джордж хозяину ворона, который, спрыгнув с плеча, уже уверенными прыжками приближался к тарелке с супом, с опаской смотря на ложку, побаиваясь, видимо, того, что этот предмет может отлететь прямо ему в лоб. — Ты можешь его не оставлять со мной один на один? — Боишься, не сможешь отбиться от столь опасной угрозы? — усмехается Дрим, и губы Джорджа тоже непроизвольно складываются в что-то, напоминающее улыбку, и парню приходится быстро съесть еще одну ложку, дабы демон ничего не заметил. — Нет, просто это немного неприятно — оставаться с существом, которое только и ждет твоей смерти. Некомфортно, что ли? — Хм, забавно, — Дрим, глядя за тем, как ворон подпрыгивает к тарелке, постукивает пальцами по краю маски, словно бы задумавшись. — Забавно, что ты обвиняешь его в том, что он только и ждет твоей смерти, хотя утром именно он, заметив твое состояние, притащил меня к тебе. Не похоже это, знаешь ли, на желание умертвить тебя. — Ты говорил, что он ждет моей смерти, чтобы поесть? — Джордж удивленно смотрит на птицу, которая, возможно, утром спасла ему жизнь, и тот, посмотрев в ответ, замечает, видимо, что-то вроде благодарности во взгляде. В любом случае, он, осмелев, подпрыгивает к тарелке, нагло сунув в нее свой длиннющий клюв. Джордж знал лишь одно такое же наглое существо, и это существо сейчас с интересом наблюдало за этой картиной, забавно шевеля пушистыми ушами. — Да, но планы у него, кажется, поменялись. Говорил же тебе, что подкармливать его не стоит, — Джордж слышит, что, несмотря на упрек, в голосе Дрима проскакивает что-то, похожее на улыбку. — Быть может, он просто решил, что ему выгоднее не просто тебя съесть и насытиться один раз, а находиться поблизости и наедаться чуть ли не каждый день. А, возможно, ты ему просто понравился. Такое тоже может быть. Джордж, чуть подумав над тем, чем он вообще занимается, протягивает руку к птице, и тот отпрыгивает назад, но почти тут же, словно вспомнив, что угрозы нет, возвращается к воровству его еды из тарелки, и парень аккуратно касается перьев на его макушке, неловко поглаживая сраного ворона под пристальным взглядом Дрима. Хотел ты, ушастый засранец, чтобы он подружился с твоей лесной флорой и фауной? Наслаждайся, что б тебя!

***

— Слушай, — Джордж, откинувшись на спинку стула, с каким-то детским интересом уставился на Дрима. — Я тут утром подумал, а у тебя есть подружка? Существо, которое, повернувшись к полкам, заставленным всякой пахучей дрянью, с интересом рассматривало растения, мгновенно поворачивается, уставившись на человека. — В каком смысле? — Ну, у тебя есть девушка? — немного скомкано интересуется Джордж, только сейчас понимая, что, наверное, подобные вопросы вообще не стоило бы задавать, если ты не хочешь почувствовать себя максимально неловко. — Эм, нет? — Дрим, чуть склонив голову, следит за Джорджем, и тому почему-то кажется, что ему удалось своими тупыми расспросами удивить существо. — Тебе-то эта информация вообще зачем? — Мне просто было интересно, — Джордж машинально постукивает пальцами по поверхности стола. — Какой бы она была, понимаешь? Была бы она такой же, как и ты, или ты бы нашел какую-нибудь девушку из деревни. — Из деревни, — Дрим возвращает все свое внимание к полкам, отвернувшись от парня. — Вообще, тут было несколько персон, с которыми я встречался. А девушек, которые пытались меня соблазнить… Хм, почитай, каждая вторая, заключившая со мной сделку. — Почему? — Джордж с интересом наблюдает за спиной существа и, чуть подумав, укладывается подбородком на стол, что выглядит, наверное, достаточно комично и глупо, но Дрим стоит к нему спиной, потому плевать. — Ну, сам посуди, это же выгодно, — существо пожимает плечами. — Они надеялись, что, отдавшись мне, смогут вернуть себе свою душу. Думали, что, если у них получится влюбить меня в них, то они получат чуть ли не золотые горы от всемогущего существа, а потом, добившись снятия с их души долга, сбегут, не обязанные мне ничем. Вы, люди, так глупы… Джордж, не зная, что сказать, рассматривает деревянную поверхность стола. Ну да, дам действительно понять можно. Пусть и подобная попытка сбежать была, по мнению Джорджа, немного противной и действительно глупой. Ты ведь знала, на что идешь, так чего же теперь ты пытаешься откупиться? — Ну, я спрашивать о том, есть ли у тебя девушка, точно не буду, — неожиданно насмешливо произносит Дрим, повернувшись к брюнету лицом, и тот закусывает губу, недовольно смотря на существо перед собой. — Это слишком очевидно. Даже гадать нет никакого смысла. — С чего бы это? — Ну, сам посчитай, сколько времени мы уже знакомы, да и я рядом нахожусь почти постоянно. Если у тебя действительно есть девушка, в чем я очень сомневаюсь, — Дрим делает шаг ближе, и Джордж, выпрямившись, смотрит на приближающегося демона, чье ухо с сережкой забавно дергается. Его вновь нагло берут за подбородок, желая, видимо, чтобы тот смотрел лишь в нарисованные на маске глаза, и парень даже не сопротивляется, задерживает дыхание, прикусив губу. — То я бы советовал тебе ее бросить. Впрочем, не думаю, что кто-то из того отребья, что обитает тут, решила бы рискнуть начать отношения с «проклятым» мальчиком, не так ли? — Прекрати, — шипит Джордж, и Дрим, смеясь, отходит в сторону, позволяя парню вдохнуть воздуха, которым он не пользовался, пока демон был поблизости. — Мне не нужна дама. Лишние хлопоты. Лучше уж заведу кошку. — Хороший выбор! — неожиданно, фыркнув, весело выдает Дрим, чуть склонив голову вбок. — Там в лесу недавно рысь окотилась. Могу принести тебе котенка, если нужно. И Джордж, сглотнув, искренне надеется, что тот просто попытался разрядить обстановку шуткой.