Неучтённый фактор

      Выведя на бумаге последнюю закорючку, я вотнул кисточку обратно в чернильницу, откинулся на спинку стула и потянулся, разминая затёкшие конечности. Грёбаное фуин. Я занимаюсь им всего две недели, а оно уже достало меня так, что готов на стенку лезть. Изначально я думал, что составление печатей будет напоминать земное программирование, с ним я был немного знаком, поэтому наивно ожидал, что всё окажется легко и уже был готов удивлять окружающих своим талантом прямо с первых дней обучения, но всё оказалось не совсем так, как я себе представлял.       Требования к чистописанию учащегося ещё можно было стерпеть, достаточно было не писать, как курица лапой и всё будет получаться, и хотя мне приходилось, в добавок, учиться пользоваться местными кисточками для письма так, чтобы не оставлять клякс, навык пришёл ко мне быстро. Но вот к чему я был совсем не готов, так это к зубрёжке. Всё начальное обучению искусству фуин представляло собой сплошную зубрёжку десятков и десятков страниц учебника, содержащих устрашающие по своим размерам таблицы символов.       Такое положение дел меня сильно демотивировало. Это как изучать новый язык, только вместо того, чтобы по быстрому усвоить новый алфавит и перейти на следующий этап, ты тратишь непозволительно много времени только на то, чтобы запомнить самые основы и научиться составлять простейшие конструкты из этих символов. Их ведь не просто много, их дофига. Первичные, вторичные, их сочетания, сочетания их сочетаний и прочие непотребства — словами не описать, как пухла моя бедная голова от попыток впихнуть в неё это всё. А ведь пухнуть она может и в пять, и в шесть раз сильнее, в зависимости от того, сколько клонов я создаю, а их всегда хоть немного, но присутствуют. Минимум два, максимум шесть, создавать больше будет только самоубийца, а заниматься без них означает потратить примерно от полугода на изучение только самых основ. Невероятно высокий порог вхождения, короче говоря.       Радовало лишь одно — такими темпами я прожую этот сраный учебник за месяц, после чего уже можно будет просить у старикашки что-нибудь более продвинутое, что будет не стыдно и на ту сторону переправить. И первыми будут материалы по сокращению длины записи.       Зевнув, я взглянул в окно, на нависшее над Конохой тяжёлое, свинцовое небо. Лето уже отыграло свои последние аккорды, впереди был остаток осени и тёплая, бесснежная зима, выражающаяся тут в сезоне дождей. Ну, или почти бесснежная, снег в этих широтах выпадает редко и такими малыми порциями, что местным даже снеговика было не слепить, но иногда он шёл.       Взгляд моих скрытых за линзами очей возвращается к столу с бумагой и писчими принадлежностями. Недовыведенная запись убористых символов сливалась в почти сплошную вязь, и чем больше я на неё смотрел, тем меньше в ней понимал, не смотря на то, что вывел я это сам и оторвался от неё всего минуту назад. Мда. Надо отдохнуть.       Приняв решение, закрываю учебник, убираю кисточки в подставку и встаю на ноги. Пойду лучше прогуляюсь, а то чувствую, что ещё немного и я погибну за этим столом.       Протопав вниз по лестнице, я оглянулся по сторонам и громко позвал Кичиро. Ответом мне была тишина, так что, пожав плечами, я направился ко входной двери. Отсутствие хозяина дома не было редкостью, он часто уходил куда-то по делам, а будучи здесь, всегда ругался, если я выхожу на улицу через окно. Потому, что в доме есть дверь и неважно, что так быстрее. А вот где была Миоко — я не знал, за продуктами она обычно ходила с утра, а потом весь день проводила дома. Ну, мне, в общем-то, было всё равно.       Погода на дворе была приятная, хотя привыкшие к жаре обитатели Конохи могли бы сказать, что сегодня прохладно. Слабенький ветер гонял под моими ногами листья, пока я шёл по пустынным дорожкам мимо знакомого мне полигона, наслаждаясь отсутствием людей. Сворачивать на ведущую к нему дорожку мне сейчас не хотелось, утренняя тренировка с Кичиро уже прошла, а для вечерней было ещё слишком рано. Хотя сам Кичиро был бы не против гонять меня там круглосуточно и прерываться только на сон и еду, это я понял очень хорошо. Пожилой Узумаки всерьёз взялся за моё обучение и готовил меня, как на войну. Хотя, почему как?       Первое, что я от него выучил — это технику мистической руки, которой можно залечивать колотые или резанные раны, а уже после этого он начал грузить меня теорией по полевой медицине, например, как правильно фиксировать кости или что делать с интоксикацией. Сам я до этого знал лишь тот минимум, которым должны владеть обычные шиноби-боевики — накладывание жгутов, повязок и прочее по мелочи, чтобы не загнуться до прибытия ирьёнина, а из необычного — только раны зашивать умел, спасибо богатому опыту Шого-сана. Но Кичиро это совершенно не устраивало и поэтому под его надзором я плотно, хотя и без удовольствия, налегал на медицину, стараясь не демонстрировать ему слишком уж кислую рожу во время этого.       Большого энтузиазма у меня это обучение не вызывало по той причине, что мне больше были интересны его техники земли, чем медицина, ведь это единственная базовая стихия, которую я ещё не освоил, но он не хотел ничего слышать и продолжал вещать про анатомию да общую хирургию, пока я водил руками над резаным зайцем, учась сращивать ткани. Видимо, хотел, чтобы я выжил любой ценой, поэтому и медицина.       Это и не удивительно, кажется, он всерьёз опасается того, что миссии, которые мне будут поручать, окажутся слишком уж грязными или опасными, иначе зачем доверять их наёмнику, а не собственным шиноби? По его оговоркам я понял, что об условиях моего пребывания тут всё уже было решено, а значит, что на первое своё задание я отправлюсь уже через две недели, поэтому никаких отлыниваний с моей стороны Кичиро не терпел, а после того, как я освоил мистическую руку всего за пару дней, он, похоже, решил, что я гений и усилил интенсивность тренировок в два раза. И не сказать, что я пренебрежительно относился к ирьёнинскому делу, просто вместо того, чтобы лечить ранения, я предпочитал их не получать, но Кичиро это не объяснишь. Как не объяснишь и то, что я могу сровнять с землёй половину Конохи, поэтому бояться всяких вшивых бандитов-нукенинов на страшных "грязных" миссиях было глупо.       Погружённый в свои мысли, я дошёл до выхода из тихого квартала и вскоре обнаружил себя стоящим за его забором. Атмосфера начала заполняться людским гомоном. Прямо у входной арки в квартал, похожей на тори, располагалось нечто вроде небольшой площади с уходящими в разные стороны дорогами, а на самой ней находилось несколько магазинов и какая-то мастерская.       Во внешнюю Коноху я выходил совсем не часто, сегодня был второй раз, как я это делаю, если считать самую первую прогулку с Кичиро. И причина этого была вокруг меня — люди. Точнее, то, как они... хм, смотрят. Тут надо прояснить насчёт моей внешности — из-за цвета волос она была незаурядной даже по меркам шиноби. Как-то так вышло, что всякие необычные черты во внешности присущи, в основном, либо клановым, либо потомственным шиноби, словом, всем тем, кто долго, и, возможно, даже поколениями, работал с чакрой. Похоже, что именно она и вызывает у людей такие вот мутации в виде необычных глаз, волос или формы тела. Что касаемо цвета волос, то большинство людей в этом мире — темноволосые, как и на Земле. За ними шли светловолосые всех оттенков, их было около пяти процентов по моим наблюдениям, но тут зависит от региона, где-то их больше, как в стране Молний, а где-то меньше. В стране Воды распространён синий цвет волос, рыжие, как Яхико, встречаются гораздо реже, но тоже бывает. А вот встречи с людьми с такими экзотическими оттенками, как зелёный, фиолетовый или огненно-красный я мог пересчитать по пальцам, если не учитывать моих родственников. Таких тут было меньше процента и спорю, что все они, либо их предки, имеют или имели отношение к ремеслу шиноби. Именно поэтому я думал, что здесь таких будет побольше и надеялся затеряться среди других цветастых макушек. Но их что-то было мало, что и логично, на самом-то деле, ведь большинство населения тут гражданские, в этом плане скрытые деревни не отличались от обычных городов, да и не может всё население быть клановыми или потомственными. Но всё же я понимал, что те, кто обращают на меня внимание, делают это, скорее, не из-за внешности, а из-за символа клана, который я носил на спине.       Все, кто более-менее разбирается в происходящем в мире шиноби, то есть все жители Конохи, наверняка знали немногочисленных членов клана Узумаки наперечёт, и, естественно, новое лицо, носящее этот символ, не могло оставаться незамеченным. Но сегодня мне было всё равно, я хотел прогуляться и никто мне не сможет в этом помешать.       Не следуя никуда конкретно, я шёл вдоль фасадов домов и деревянных заборов, смотря себе под ноги. Уже вдоволь набродившись по кварталу, я видел почти всё, что эта деревня может предложить, поэтому ни чистота, ни вычурная архитектура скрытой деревни больше не производили на меня должного впечатления.       Была вторая половина дня и, видимо, именно в это время заканчиваются занятия в местных школах и академии шиноби, потому что на улицах я наблюдал большое количество мелких недогенинов. Ученики беззаботно бродили по улицам, ища чем бы перекусить или просто отдыхали, многие из них ещё даже по крышам не умели передвигаться, и от того ещё страннее было осознавать, что через два-три года они отправятся на войну. Так было в каноне и у меня нет оснований полагать, что этого не будет здесь. Мечта Хаширамы не отправлять детей на убой была исполнена лишь частично, теперь большинство из них без проблем доживало до взрослого возраста, но когда приходит нужда, руководству деревни уже не до высоких идеалов и приходится использовать то, что есть. Ведь война — штука непредсказуемая и никогда заранее не знаешь, хватит тебе имеющихся сил или нет. Что касаемо этих детей — да, они пойдут воевать, а часть из них даже отправят в самые горячие точки, но руководство, если они не дураки, будут использовать их лишь в самом крайнем случае, так что большинство генинов всё же дорастёт до звания чунина, как и говорил Кичиро.       Как-то раз за ужином он развеял мои тянущиеся ещё из аниме заблуждения о том, что основная масса шиноби скрытой деревни — это генины. Оказалось, что больше всего в Конохе именно чунинов, так как генин — это чаще всего новичок прямо из академии, которого надо доучивать, и в результате этой учёбы он либо умирает, либо, в конце концов, становится чунином. Есть, конечно, и вечные генины, но они являются, скорее, исключением, чем правилом. Чтобы стать таким, нужно либо крепко поссориться с кем-нибудь вышестоящим, либо быть полностью непригодным к работе шиноби, что бывает крайне редко. Чунин же — это то звание, в котором к тебе начинают относиться серьёзно, здесь шиноби уже принимает решение о том, двигаться ли ему дальше в сторону звания джонина, или же остановиться и довольствоваться своим текущим рангом. Можно перевестись на более спокойную службу, например, в отдел шифрования, или же вообще уйти из рядов шиноби, это не порицается. Ну а с джонинами понятно, это элита, профессионалы высочайшего уровня и формально самый высокий ранг, если не считать каге, которые не входят в общую классификацию. Кичиро говорил, что по статистике только один из пятнадцати чунинов становится джонином, так что середнячок, если он хочет им стать, может дослужиться только лет через пятнадцать и только если решат, что он теперь чрезвычайно опытен.       Мимо здания полиции, которой заправляет клан Учиха, я прошёл быстро и не оборачиваясь. Знаю, что если бы они хотели, то уже попробовали бы меня упаковать, но я просто перестраховывался, так как не знал, что способны увидеть их глаза. Этих ребят я уже встречал буквально десять минут назад, двое Учих в чёрных полицейских жилетах и с хмурыми рожами провожали меня взглядами, когда я проходил мимо какой-то чайной. Честно, не знаю, как этот клан уговорили подписаться на такую спокойную работу, как обеспечение порядка в деревне, когда для того, чтобы становиться сильнее, им нужны стрессы и потрясения. Вот где реально трудно дорасти до джонина, так это в полиции, особенно если в твою смену не происходит ничего, кроме пьяных дебошей и краж на рынке. На мой взгляд, это ни что иное, как попытка ослабить клан, причём как со стороны хокаге, который это предложил, так и со стороны верхушки Учих, которые согласились. Возможно, я просто о чём-то не знаю, но мысли возникали именно такие.       Я продолжал шагать по улицам Конохи, неосознанно следуя тому же маршруту, которым вела меня когда-то Кушина, и, в итоге, ноги сами принесли меня на седьмой полигон. Все эти полигоны были каким-то странным образом разбросаны по всей Конохе, и если бы мне до этого не показали, где находится вот этот конкретный, я бы ещё долго бродил тут в его поисках. Сегодня он не пустовал. В его центре стояла девчушка лет двенадцати на вид и что-то сосоедоточенно пыталась сделать, соединяя руки в печатях. Я хотел было уйти, чтобы не мешать её тренировке, однако любопытство в последний момент взяло надо мной верх и я подошёл чуть ближе, чего она даже не заметила, полностью поглащённая своим занятием.       Я стоял почти у самого забора и смотрел на неё зрением ринненгана, чтобы понять, чем она была занята, и вскоре действительно понял. Она тренировала, или, во всяком случае, пыталась тренировать некую технику, для которой требовалось сосредоточить чакру в гортани. Это довольно распространённый тип техник, я сам знал не одну такую и мог сказать, что при обучении им люди совершают примерно одни и те же ошибки, а благодаря своим глазам мог видеть, что именно у неё идёт не так, поэтому мог бы сейчас вмешаться и помочь, если бы хотел. Но зачем? По виду, она генин, значит, у неё должен быть учитель для этого.       И стоило подумать об этом, как я почувствовал движение за спиной, титаническим волем усилием заставив себя не шарахнуться в сторону. Слишком уж незаметно он подобрался, что я почувствовал его только сейчас. Явно имеет опыт.       — Могу я чем-то помочь?       Я с показной расслабленностью обернулся и посмотрел на источник голоса. Это был высокий, сухопарый мужчина в типичной экипировке для спаррингов и длинными, тёмными волосами. Его глаза были полностью белыми, как у слепого, но затем я разглядел еле заметную в белизне белка глаза радужку, почти сливающуюся с ним по цвету. Вот повезло-то, господин Хьюга собственной персоной. Да ещё и любящий подкрадываться тогда, когда этого вообще не ожидаешь.       — Эм, нет, простите. Я хотел потренироваться, а тут уже занято.       — Ничего страшного. У нас есть расписания на использование полигонов, чего вы, как новоприбывший, могли не знать. О вас я уже наслышан, Нагато-сан. Меня зовут Хьюга Такеру, приятно с вами познакомиться.       Я хмуро уставился на Хьюгу.       — Кажется, в Конохе уже все знают, кто я такой, да?       — Все заинтересованные. Кичиро-доно не делал из этого секрета, но я, право, не ожидал встретить вас в столь скором времени, да ещё и здесь. Полагаю, что некрасиво будет с нашей стороны занимать весь полигон, когда на нём тренируется только моя ученица. Вы можете присоединиться, если хотите.       Я чуть склонил голову.       — Благодарю за приглашение, но не стоит. Не хочу никому мешать, мне просто было интересно, как тренируются в скрытых деревнях.       — Вот как. — заключил он. Его лицо представляло собой застывшую маску нейтральности, он был абсолютно закрыт, поэтому было трудно понять, о чём он думал.       — Тогда мне не терпится узнать, что вы думаете о тренировках моей ученицы. Эффективней ли они ваших? Или, может быть, есть недостатки?       Я снова глянул в сторону вкалывающей невдалеке девочки. Способность видеть чакру открывала мне гораздо больше, чем мог бы увидеть обычный человек, так что я уже знал, чего ей не хватает. И я сильно сомневаюсь, что Хьюга с его чудо-глазками нуждался в моих советах.       — Она пытается исполнить какую-то технику, как я понимаю. Судя по тому, что она пытается что-то выдуть в конце серии печатей, эта техника должна формироваться в гортани и выходить через рот. Я знаю несколько подобных техник и думаю, что она совершает типичную ошибку — начинает собирать чакру в горле слишком рано, а это нужно делать лишь в самый последний момент. Последней она складывает печать обезьяны, которая, среди прочего, сосредотачивает чакропотоки над очагом, что препятствует попыткам собрать её в другом месте. Короче говоря, она сама себе мешает.       Словно услышав меня, девочка ненадолго прервалась и с досады пнула от себя ни в чём не повинный камушек.       — Всё верно, Нагато-сан, за вашими словами чувствуются знания и опыт. Поверьте, я говорил то же самое, но советами тут вряд ли можно помочь. Собрать чакру в последний момент Кимико мешает недостаток контроля, это нужно делать быстро, а она не может, поэтому ищет обходные пути.       — Её упорство достойно лучшего применения. Не проще вместо этого тренировать контроль?       — Она тренирует и его, но её успехи довольно скромны. Тонкий контроль ей всю жизнь будет даваться тяжело, но это её данность, а вот ваши способности к анализу впечатляют. Даже не обладая глазами, наподобия моих, вы правильно поняли проблему моей ученицы и указали на её решение. Не думали когда-нибудь стать наставником?       Пока я вежливо объяснял, что преподавание в гробу видал, девочка, услышав наш разговор, прервала свои тренировки и подошла к нам.       — Кимико, познакомься, это Узумаки Нагато. Нагато-сан, это моя ученица.       — Здравствуйте.       Я в ответ чуть склонился и вновь посмотрел на Хьюгу.       — У вас всего одна ученица?       — Трое, просто остальные сейчас заняты в своих кланах. Кимико единственная, кого некому тренировать.       От нашего разговора девочка почувствовала себя неловко и опустила глаза, и я, чтобы не мешать им и дальше, решил закругляться.       Мы перебросились ещё парочкой фраз, Хьюга выразил надежду на скорый официальный визит представителей одного клана к другому, я вежливо поулыбался, стараясь ничего не наобещать, после чего мы расклянялись и я ушёл. Не нужно быть мыслителем, чтобы понять мотивы Хьюги. Как клановый шиноби, он попытался установить контакт с новеньким представителем другого клана, навести мосты, так сказать. Уж не знаю, какую в точности выгоду это им сулит, да и не хочу знать, честно говоря. Политическими и межклановыми заморочками пусть Кичиро или Кушина занимаются, у них головы большие, вот пусть и думают.       Остаток дня прошёл в том же спокойном ритме. Я как всегда отзанимался медициной с Кичиро, потом поужинал, после чего до глубокой ночи просидел за фуин. На самом деле, просто ждал, когда он и Миоко заснут, после чего встал и подошёл к окну. На всякий случай отправил клона пройтись по дому, чтобы убедиться, что все спят, после чего влез в оконную раму и оттолкнулся от подоконника. Мягко приземлившись на траву подальше от света фонаря, я прислушался к окружению, затем спешно отошёл в тёмную рощу. Встречаться со своим шпионом на территории дома я опасался, там ведь барьер, мало ли.       — Белый, — тихо позвал я.       Стоило мне это сделать, как земля передо мной начала вытягиваться, формируясь в фарфорово-бледную фигуру. На самом деле это порождение вечного Цукуёми не всегда следует за мной, просто мы договорились встречаться в определённое время по определённым дням, чтобы координировать действия, а благодаря тому, что на мне находится несколько его спор, он всегда знал, где я. Их даже можно было разглядеть чакровидинием, если приглядеться.       — Нагато-сан, — поприветствовал он меня.       — Есть что сообщить?       — Ничего нового. Хранилище по прежнему защищено сплошным барьером, лазеек я не нашёл. Ваш друг продолжает заниматься своими делами, пока что опасности нет.       — Принято, продолжай, наблюдение.       Белый скрылся так же беззвучно, как и появился, а я направился домой, спать. Не знаю, почему я до сих пор надеялся, что ему удастся проникнуть в хранилище, вера в чудо, не иначе.       Дни сменяли друг друга, я всё также учился, тренировался и пытался выкраивать себе свободное время, хотя бы изредка. Несколько последующих встреч с моим шпионом не приносили новостей и мне оставалось просто плыть по течению, наслаждаясь хоть в кой-то веке размеренной жизнью. В какой-то момент мне начало даже нравиться здесь. Словно забылось, что я нахожусь в окружении профессиональных убийц, не все из которых ко мне дружественны или, хотя бы, нейтральны. Я просто учился, гулял и тренировался. Обычная, спокойная жизнь, будто я снова на Земле.       Но мирные деньки оборвались внезапно, причём не только для меня, но и для всей Конохи. Стало понятно: не будет в ближайшее время ни дипломатических визитов, ни учёбы, ни жизни в прежнем спокойном русле. В шесть часов утра понедельника хокаге объявил, что город Госэн на границе со страной Ветра, а котором располагается крупное бюро заказов Конохи, был атакован шиноби Песка, после чего огласил свой указ о начале формирования воинских подразделений из наличиствующих в строю шиноби для отражения атаки. Учитывая уже имеющиеся стычки на границе с Камнем, а также уже месяц как закусившихся Облако и Туман, всем было понятно — началась война.