***
Веранда казалась порталом в другую страну. Прямоугольная, с красным дощатым полом, который едва-едва поскрипывал под ногами. Её границы очерчивала словно сотканная из неизвестных письмен ограда, в углах которой, подпирая бело-жёлтый многоуровневый потолок, возвышались цилиндрические столбы. По центру к ней прижималась невысокая чёрная мебель: квадратный столик со скруглёнными краями и пара табуреток той же формы. По бокам, возле углов расположились низкие овальные шкафчики со всякими позолоченными статуэтками: в основном словно созданной из огня птицей в самых разных ипостасях — охотящейся, спящей, парящей, гордой и смирённой. Лишь некоторые, выбиваясь, воплощали иных существ: усатого, похожего на ящера, дракона, пару рыбок с словно вытканными из шёлка плавниками, разинувшую клыкастую пасть змею. В центре беседки, друг напротив друга стояли два красных диванчика, а между ними — низкий чёрный овальный стол, на котором распахнула крылья красно-золотая нарисованная птица. — Феникс? — предположила Аня, проведя пальцами по рисунку. Те статуэтки тоже были им? — Интересно — это Финикс такой гордец или у всего этого иное значение? Она обошла столик с диванчиками и, подумав, направилась к ограде, за которой шелестели листвой высокие деревья с густой кроной. Настолько густой, что в открытой с трёх сторон веранде, по которой свободно гулял ветер, царил лёгкий сумрак. В этом месте вампиры живут или что? Аня опёрлась на ограду и заглянула через неё. Веранда находилась на втором этаже, так что раскинувшийся возле неё сад был хорошо виден. И узоры вьющихся среди деревьев мощёных дорожек, и видневшаяся в дали горка из булыжников, на которой алело какое-то маленькое сооружение — Аня не могла разглядеть, какое конкретно, — и поблёскивающую то тут, то там змейку искусственной речушки, подбиравшейся сначала всё ближе к поместью, а после, извернувшись, вновь скрывшейся из виду. У стен благоухали пионы: высокие, крупные и с полупрозрачными розово-белыми, будто выколотыми из кварца, лепестками. Аня никогда не видела таких в своём мире. Она вдохнула их сладковатый аромат, смешанный с запахом листвы и родниковой воды, и довольно прикрыла глаза. Видимо, это место создано чтобы дарить покой и умиротворение. Время растворилось в этом ощущении, в единении с природой, и Аня вздрогнула, когда это блаженное мгновение разбил стук. — Ты здесь, Анна? — зазвучал с коридора голос Финикса. Вздохнув, она обернулась, чтобы ответить — и не смогла вымолвить и слова. На двустворчатой двери, которую ранее Аня сочла недостойной внимания, был отдалённо знакомый знак: золотое солнце, поверх которого расположились три объятые серебряным полумесяцем звезды. «Не дайте им потушить или похитить солнце». — Анна, что-то не так? — Ручка щёлкнула, дверь слегка приоткрылась, и Аня сбросила оцепенение. — О, всё о’кей! Я просто немного задумалась. Прости, — торопливо оправдывалась она, шагая к Финиксу. — Точно? — недоверчиво прищурился он, пропуская Одетт вперёд. — Проблем будет куда меньше, если ты сразу скажешь, что тебя беспокоит. Одетт в стороне прыснула и выгнула бровь. Столкнувшись с ней взглядом, Финикс закатил глаза. — В общем, Анна, если есть какие-то вопросы, просто спроси. Я постараюсь ответить. — Он прошёл к диванчику и опустился за стол с фениксом на нём. Аня ухватилась за это, быстро переводя тему: — Это признак повышенного самолюбия? — постучала она по рисунку. — Пф! Забавно, но нет. Феникс — символ семьи Сяо. Наша мать родом из неё, — пояснил Финикс. — Эти веранда и сад были созданы, чтобы подарить ей кусочек дома. С учётом того, что после побега с Кастрелом вернуться в Лин Хуа она уже не могла. — Почему не могла? Или, вернее, почему сбежала? — недоумевала Аня, сев на диванчик рядом с Одетт. — Потому что идиотка. — Одетт, не стоит так говорить. Многие, влюбившись, творят глупости и забывают об осторожности. — Финикс многозначительно посмотрел на Одетт. — Что же касается твоего вопроса, Анна, то это интересная история… Вскоре принесли еду, и Аня, проклиная про себя этикет, впервые за последние месяцы ела любимые блинчики и слушала рассказы Финикса. О родителях, магии, волшебниках в Магической башне. Иногда он втягивал в беседу Одетт, и та, нехотя, делилась историями из военного колледжа и рыцарских будней, от которых Аня хохотала, а Финикс тепло улыбался уголками губ. А иногда… — Анна, а можешь поподробнее рассказать ту историю о мальчике, который… спасся? Гарри, кажется. И о школе, в которой он учился. У них такая интересная система магии, если я правильно помню. Это так увлекательно, на самом деле. Вот бы поговорить с их директором. Правда всё ещё не понимаю, зачем им палочки?.. — Стой-стой, Финикс, — едва сдерживая смех, остановила его Аня. — Это фи… кхм, книги. Выдумка. В моём мире нет магии. Гарри Поттер — это просто интересная история, которую я очень люблю. Но я с радостью расскажу всё, что знаю. Только учти, что говорить я буду очень долго — эти книги я перечитывала множество раз. Лицо Финикса, когда он это услышал, Аня вряд ли смогла бы описать. Но оно определённо выражало крайнюю степень разочарования, так что Аня в конце концов не удержалась и всё же зашлась громким смехом. Идиллию прервал стук в дверь. Из коридора зазвучал извиняющийся голос Ганса: — Прошу прощения, что прерываю, Ваша Светлость, но есть дела, требующие вашего вмешательства. — Для начала войди, Ганс, — позвал Финикс, отложив приборы. — Ещё раз приношу свои извинения, Ваша Светлость, — поклонился Ганс, переступив порог. — Прибыл граф Рейнольдс, требует аудиенции. — Прямо-таки требует? — Да, Ваша Светлость. Я просил его подождать или изложить свои требования письменно, но он утверждает, что дело срочное. — Ну раз срочное… — протянул Финикс, шагая к двери. — Не скучайте, принцессы. Постараюсь вернуться поскорее, — помахал рукой он, выйдя за порог. — Что-то ещё, Ганс? — Пришло донесение из Маг… Продолжение фразы Аня уже не слышала. Вздохнув, она повернулась к столу. Есть не хотелось, а как начать разговор снова она не знала. Стоило Финиксу уйти, как между ней и Одетт повисло странное напряжение. Словно существовала какая-то неизвестная Ане обида. — Ха… Проклятье, — вдруг пробормотала Одетт и, поднявшись с места, стала бродить взад-вперёд. — Что-то не так? — неуверенно спросила Аня. Сидеть в тишине до прихода Финикса она как-то не хотела, так что почему бы не попробовать завязать беседу? Раз уж они, вроде как, сёстры. Одетт резко затормозила и посмотрела на Аню так, словно напрочь забыла о том, что та была здесь: — Ты. Вот что не так! Знаешь, Финикс просил понять и принять, говорил что-то о том, что тебе тяжело и всё такое. Даже устроил эту игру в семью за столом. И, Аурум, я честно собиралась не расстраивать его и молчать, но раз мы остались одни… Думаю, будет верно поделиться своим мнением относительно твоего пребывания здесь, сестричка. Чтобы ты не строила иллюзий. — Она шагнула к Ане, тонкий меч на её боку угрожающе звякнул. — Если кратко: мне это не нравится. — Ох, я понимаю. Наверное, неприятно, когда на пороге вдруг возникает сес… — Ты не поняла. Под «здесь» я подразумеваю этот мир, — перебила Одетт. Что, чёрт возьми? — Ох, ты, вероятно, не знаешь. Ну конечно, Финикс никогда не говорит о своих проблемах. А ещё наверняка не хотел заставлять тебя чувствовать себя обязанной. Нельзя ведь расстраивать маленькую сестричку. Знаем, проходили. — Она замолчала, видимо, подбирая слова. — Он едва не умер из-за заклинания, которым перенёс тебя в этот мир. Целую проклятую неделю он не приходил в себя, находясь на грани между жизнью и смертью. А всё потому что ты умудрилась встрять в какую-то смертельную передрягу, и ему пришлось срочно спасать тебя. Использовать невероятно сложное и энергозатратное заклинание без магического круга и предварительной подготовки, потому что на это не было времени. Аня обескураженно смотрела на Одетт. Финикс… едва не умер? Вот тебе и «незначительные осложнения». Преуменьшение века! Не удивительно, что Одетт так бесилась, однако… — Я не просила меня спасать. Если уж на то пошло, она хотела умереть. — Что? — Повторяю: я не просила Финикса меня спасать. Он захотел и спас. Всё. И если он не говорил мне о том, чего это стоило, значит не считал, что меня это касается. Разве не так? — сцепив руки на коленях в замок, посмотрела Аня в глаза Одетт. — Я понимаю твои чувства. Если бы мой близкий пострадал из-за кого-то, я бы тоже была очень зла. Вот только Финикс пострадал не из-за меня, а из-за своих решений. Он мог бросить меня, но не сделал это. И, думаю, тебе стоит уважать его выбор. Одетт смотрела на неё, словно видела впервые, и то опускала руку на рукоять меча, то убирала её. Аня нервно наблюдала за этим жестом, совершенно не представляя, к чему готовиться после своей бравады. Она и сама не ждала от себя такого, но… Но сколько ещё ей следовало молчать? Да, она никогда не была бойким человеком, предпочитая оставаться в стороне от конфликтов. Вот только это не означало, что она будет смиренно терпеть необоснованные обвинения. В конце концов, пусть сейчас она и благодарна Финиксу за подаренный шанс, но тогда он определённо действовал вразрез с её желаниями. Так в чём в таком случае она виновата? Ну, кроме того, что решила расстаться с жизнью? И то ею она могла распоряжаться, как сама того пожелает, так что всё равно никаких претензий. — Да. Уважать решения. Видит Аурум, Анна, я готова принять всё. Если бы он решил отказаться от титула, я бы смирилась. Пожелал бы обратить империю пеплом, и я бы помогла ему. Мораль, закон, привязанности… Я бы переступила через всё это, если бы он захотел, — опустилась Одетт до шёпота. — Любой выбор, Анна. Но только не этот. Не шаг в могилу ради мертвеца, иллюзии. Не важно, чего хотел отец. И чья у тебя душа. Аннабель Оденберг мертва уже семнадцать лет, а значит жертвы ради неё бессмысленны. Просто потому что мёртвых не вернуть. Но Финикс… — сжала она свои волосы, — он будто не понимает очевидного. Впрочем, это уже не твоё дело. Просто уясни кое-что, — опёршись рукой на край стола, склонилась она к Ане. — Не важно кто ты: Аннабель, святая, да хоть неизвестная богиня, если задумаешь предать или причинить ему боль — жестоко поплатишься. Аня открыла рот, собираясь как-то ответить, но щёлкнула дверная ручка. Аня среагировала мгновенно: дёрнула Одетт за руку, на которую та облокотилась, притянула к себе и обняла. Если бы Финикс понял, что они ссорились, эти разборки наверняка бы затянулись. А Аня хотела бы, чтобы этот день был полон только хороших эмоций и впечатлений. — Смотрю вы подружились, — прозвучал весёлый голос Финикса с порога. — Хотя не могу не признать, что мне несколько грустно от того, что вы решили обняться без меня. Сговорились за моей спиной? — Разумеется! Это ужасный сестринский сговор! — быстро ответила Аня и, склонившись к уху Одетт, шепнула: — Если я и вправду дорога Финиксу, тебе не кажется, что твоё отношение ко мне также причиняет ему боль? Одетт не ответила, только на миг крепко сжала её спину, прежде чем отстраниться. — Прости, Финикс, но ты остался за бортом, — усмехнулась она и похлопала Аню по плечу. — Ах, какая боль! — воскликнул Финикс, схватившись за сердце. — Ладно, что важнее: может чаю? — Кофе, Финикс. И только кофе. — Другого и ожидать не стоило, да, Одетт? А что на счёт тебя, Анна? Чаи в этом мире определённо вкусные — в этом Аня успела убедиться в храме, однако кофе, как и блинчики, она в последний раз пробовала в своём мире, практически в прошлой жизни. Так что выбор очевиден. — Мне тоже кофе. Только с молоком, если такое возможно. — Проклятые фанатики кофе, — удручённо прошептал Финикс и магией дёрнул за скрытую возле двери шнуровку сигнального колокольчика. — Зачем молоко в кофе? — практически одновременно с ним искренне удивлённо спросила Одетт. Аня открыла рот, порываясь ответить, но быстро передумала и, попытавшись спародировать ухмылку Финикса, бросила: — Узнаешь. Брови Одетт поползли вверх, и Аня едва сумела удержать бесстрастное выражение. Так-то, сестра! — И почему у меня чувство, что я пропустил нечто важное? — склонил голову к плечу Финикс, опустившись за стол. — Не расскажете? — Нет! — хором ответили они с Одетт.***
Аня молча пила кофе, наблюдая за хмуро читающим какие-то документы Финиксом. Бумаги принесли вскоре после напитков, так что вернуться к прерванной ранее непринуждённой беседе так и не вышло: Финикс к чаю почти не прикасался, сосредоточенный на работе, что уж говорить о каких-то разговорах. — Нет, они смеются надо мной? — ни с того, ни с сего пробормотал он. — Определённо, раз не могут решить без тебя свои проблемы, — подала голос Одетт. — Может отвлечёшься от этих бумажек, раз решил устроить семейные посиделки? Нашей дорогой сестре может быть скучно. — Одетт, не язви, — не отрываясь от бумаг, осадил её Финикс. — Лучше взгляни на это. Я начинаю верить, что меня подводит зрение, а не что кто-то допустил столь явную ошибку, — протянул он Одетт документы и щёлкнул пальцами. — Обрати внимание на то, что я подчеркнул. — Нашёл же время. Я намекала, что тебе нужно отложить эти бумажки вовсе, а не подсунуть мне! — Обещаю: никакой работы до самой ночи. Только проверь, точно ли там ошибка. Я же не смогу уснуть, если не буду уверен, — покачал головой Финикс и отхлебнул чая. — Проклятие! Он остыл, — скривился он, отодвинув чашку. — Неужели холодный чай так ужасен? — хихикнула Аня над его реакцией. — Конкретно этот сорт — да. Он теряет весь свой вкус, остывая. Тц, такие великолепные листья Тенезму в… — Финикс! Не сквернословь. Ты же герцог! — прервала его Одетт, отвлёкшись от изучения документов. — Ещё и при леди. — Ох, то-то я не слышал, как вы, рыцари, говорите друг с другом на тренировках, — закатил глаза Финикс. — А уж Анна на своём родном языке сквернословит похлеще нас с тобой вместе взятых. — Неправда, — возразила Аня, прячась за чашкой. Подумаешь, послала его однажды! Это же не значило, что она всегда материлась, как сапожник. Не брат, а лжец и наговорщик проклятый! — Конечно-конечно. Ане только и оставалось, что зло сопеть в ответ на насмешливо изогнутые брови Финикса. — Это ещё что за?! — вдруг воскликнула Одетт и взмахнула бумагами. — Это шутка такая? — О, значит там всё-таки ошибка… — понимающе протянул Финикс и шевельнул пальцами — документы выскользнули из рук Одетт и вернулись к нему. — Как жаль. Видимо завтра кого-то ждёт выговор. А я-то надеялся, что удастся этого избежать. — Ага, конечно. Брось, ты с самого начала знал, что это безобразие будет в этом отчёте. А уж в то, что ты нуждался в моей подстраховке я не поверю тем более. Не хочешь податься в театр, актёришка? Анна, как думаешь, ему подойдёт выступать на сцене? — По мне так он уместнее смотрелся бы под куполом цирка, — давя мстительную улыбочку, пожала плечами Аня. Финикс мог и не надеяться, что она оставит его подколы без ответа. Как говорила бабушка: «С волками жить — по-волчьи выть». — Сестрички… — закатил глаза Финикс, но Аня видела, как едва заметно приподнялись уголки его губ.***
— Нет, ты определённо жульничаешь! — бросив карты на стол, возмутилась Одетт. — Или просто ты плохо играешь, — предположила Аня, собирая колоду для следующей партии. — И вообще, почему претензии только ко мне? Финикс всего раз проиграл, и то тогда, когда я только правила объяснила. Вот уж кто точно мухлюет, — скосила она взгляд на потирающего глаза Финикса. Как и обещал Одетт, больше делами он не занимался — все документы и послания Ганс относил к нему в кабинет, чтобы Финикс разобрался с ними позже. Так что вдоволь наговорившись — у неё даже голос охрип, — Аня предложила сыграть в «Дурака». Правил ни Финикс, ни Одетт не знали, но карты у них были. Для покера, так что какое-то время она выбирала лишние карты, пока Финикс с Одетт о чём-то перешёптывались. Аня солгала бы, если бы сказала, что от этого было совсем не обидно — вряд ли кому-то нравилось быть третьей лишней. И пусть ею она и являлась, менее неприятно от этого не становилось. В конце концов, она же тоже знала Финикса много-много лет! И у них тоже есть общие секреты и истории, но она же не шепчется с ним постоянно, как Одетт. Впрочем, да, Аня же не собиралась обращать империю пеплом ради него. Ну значит и шептаться с ним не положено. Логично? Абсолютно, блин! — Финикс, ты с нами? — перетасовав колоду, спросила Аня. — Ммм? — медленно моргнул Финикс и посмотрел на карты в её руках. — Нет. Этот раунд я пас. Да и зачем вам играть с таким жуликом, как я? — усмехнулся он, а после снова потёр глаза. — О’кей, — кивнула Аня. — Одетт, продолжим? — Спрашиваешь ещё. Пока не обыграю тебя, мухлёжница, не отступлю! — Одетт, я должен вернуть её в храм сегодня, а не завтра вечером. — Финикс подобрал под себя ноги и запрокинул голову на спинку диванчика. — Замолчи, — шикнула Одетт, зыркнув на него поверх карт. — Аурум, ты вообще спал сегодня? — Спал… — пробормотал он и как-то неуверенно добавил: — Кажется. — Кажется, — передразнила Одетт. — Так-с… Тенезм тебя дери, Анна! Ты издеваешься! — забрала она в итоге карты. — Не ругайся. Ты же ле-ди, — отозвался Финикс. Аня спрятала смешок в картах и снова походила. На этот раз Одетт смогла отбиться, правда радость её была недолгой — Аня не только легко расправилась с её атакой, но и заставила её снова собирать карты, шипя проклятия под нос. Снова ход — снова проклятия и полный гнева взгляд. Без Финикса стало куда скучнее, как игра в одни ворота. Всё же, Ане всегда везло в картах. С тех пор, как дедушка научил её играть, проигрывала она куда реже, чем побеждала. Впрочем, Финикса карты, кажется, любили даже больше, чем её — выходил он чаще всего первым, а если такого не происходило, то в итоге навешивал или Ане, или Одетт погоны и всё равно оставался в выигрыше. Гадёныш. И не проверишь же, не жульничает ли он. Мало ли что этот хитрый лис мог наколдовать. — Да как так-то?! — причитала Одетт, тасуя карты. — Вот увидишь — этот раунд будет за мной! — Вперёд, Одетт! — глухо поддержал её Финикс. — Верю в тебя, сестричка. — Просто заткнитесь.***
— Ещё партию. — Нет, я должна победить. — Анна, ещё разок? Снова и снова карты летели на стол, игровые веера разворачивались в руках, а проклятия Одетт становились всё изощрённее, пока… — Аурум, не верю… — переводила Одетт шокированный взгляд со своих пустых рук к карте в руках у Ани и обратно. — Поздравляю с победой, — искренне улыбнулась Аня. Какими бы ни были их отношения, но смеяться над такой неподдельной радостью не хотелось. — А ты говорил не успею. Эй, Финикс, я выиграла, видишь? Финикс? Лишь теперь Аня поняла, что последние несколько партий Финикс никак не комментировал. Отложив карты, она подняла на него взгляд — с тем, как они с Одетт увлеклись игрой, он мог легко уйти незамеченным. Или нет. Подогнув под себя ноги и свесив голову к плечу, Финикс спал. Выбившиеся из растрепавшейся косы пряди спадали ему на лицо, из-за чего он время от времени совершенно по-детски морщил нос. Вечерний ветерок свободно гулял по веранде, и от каждого его порыва Финикс крепче обхватывал себя руками. Вот вам и великий герцог: совершенно беспомощный с виду молодой мужчина, сморенный усталостью. Аня невольно вспомнила Андромеду, несколько недель назад уснувшую во время одного из их занятий — ощущения от этого зрелища похожие. Что с Андромеды, что с Финикса во сне слетали всякие маски, исчезали гордость, аристократическая надменность и цепкие взгляды. Оставались лишь обычные люди, почти ничем не отличающиеся от остальных. Как и все устающие, испытывающие дискомфорт от таких банальных вещей, как щекочущие нос волосы или мерзкий сквозняк. — Встанешь? — обратилась к Ане Одетт. — Зачем? — И почему нельзя просто встать? Хочу взять плед и укрыть нашего упрямца, — закатила она глаза, и Аня послушно встала. — Хах, и что мешало просто пойти к себе в комнату, раз устал? Но нет же, он будет сидеть до последнего, — причитала она, медленно приподнимая сиденья. — Ещё и не спал ночью. И прошлой наверняка ведь тоже — слуги говорили, что свет не гас до самого утра. Хвала Ауруму, что ещё не падает в обморок от переутомления с таким режимом! — Прижав к себе плед, Одетт осторожно закрыла потайной ящик дивана. — И вот как с ним быть? А он ещё говорит, что я слишком его опекаю. Вот как тут не опекать, когда он… такой?! — резко повернулась она к Ане, махнув на Финикса рукой. — Никак? — предположила Аня, сбитая с толку неожиданным вопросом. — Именно. Хорошо хоть ты это понимаешь. Уж вдвоём мы… — Одетт вдруг смолкла и едва разборчиво пробормотала: — Что ещё за «мы»? О Аурум, совсем расслабилась! Она обогнула стол и остановилась напротив Финикса, лёгким, быстрым движением расправила плед, склонилась и… В следующую секунду Аня зажмурилась от пронёсшейся мимо… вспышки? На ресницы и переносицу осели капельки. — Что за?! — ошарашено воскликнула она и торопливо огляделась. Плед, разрезанный пополам, валялся неподалёку, а Одетт напряжённо замерла в трёх шагах от потирающего глаза Финикса, вокруг которого с безумной скоростью носилось что-то непонятное — Аня только и видела, что смазывающийся время от времени воздух вокруг него, да что-то, вспыхивающее под лучами лампы. — Что случилось? — нервно спросила Аня, двинувшись к Одетт и Финиксу. — Стой! — вскинула руку в сторону Одетт. — А то заденет, — и немного повернула голову: так, что стала видна длинная и, судя по количеству крови, глубокая царапина вдоль её скулы. Аня сухо сглотнула. Это… дело рук Финикса? — Финикс, — тем временем вкрадчиво позвала Одетт, и Аня вновь посмотрела на него. — Это я, Одетт, — почти шептала она. — Всё хорошо. Здесь нет врагов. Финикс медленно моргнул, его взгляд прояснился, и в тот же миг странное движение вокруг него прекратилось, а на Анину голову посыпались мелкие, холодные капельки. — Аурум! — испугано воскликнул он. — Одетт, Аурум, почему ты до сих пор не остановила кровь? Проклятие. Где-то ещё задело? Нет? Точно? — ища что-то в рукаве, торопливо спрашивала он. — Анна, а тебя? — У меня всё хорошо, — заверила она и улыбнулась для убедительности. Плечи Финикса самую малость расслабились, но вот встревоженное выражение никуда не делось. — Да где же ты? — злился он, разыскивая что-то. — Проклятие! — взмахнул рукой, вспыхнула магия — и ничего не произошло. Снова взмах — и снова ничего. — Финикс, успокойся. Я в порядке, — заверила Одетт, но стекающая по подбородку кровь и растущее количество багровых капель на вороте рубашки не придавали её словам веса. — Я спокоен, — прошипел он, чертя магический круг. Его паника, казалось, передавалась всем в веранде, и Аня сжала кулаки, беря себя в руки. Она должна что-то сделать. Как-то разрядить обстановку, помочь Финиксу сосредоточиться и совершить-таки то проклятое заклинание. Ну или хотя бы остановить кровь Одетт. Недолго думая, Аня схватила чистую тканевую салфетку и поспешила к Одетт. Ничего спиртного на столе, чтобы продезинфицировать рану, увы, не нашлось. Но хотя бы просто остановить кровь было бы неплохо. — Одетт, давай помогу, — тронув ту за плечо, предложила Аня и показала салфетку. Одетт лишь кивнула, краем глаза наблюдая за Финиксом. Аня подошла к ней почти вплотную. На счастье, они одного роста, так что не нужно было склоняться или ставать на цыпочки, чтобы рассмотреть что к чему. Выглядела рана и вправду плохо. Скорее всего придётся зашивать. Аня осторожно промокнула кровь, чтобы рассмотреть получше. Да, определённо сама она не заживёт. Без шрама, по крайней мере. Одетт ещё невероятно держалась — даже не морщилась, пусть это наверняка больно. Не удивительно, что Финикс так паниковал: разве не жутко осознавать, что так серьёзно навредил сестре? Если бы прилетело на несколько сантиметров выше… Аня тряхнула головой, прогоняя жуткую картинку с Одетт без глаза, и снова протёрла рану. Вот бы она просто исцелилась или исчезла без следа — тогда бы всё снова стало нормально. Финикс не волновался бы, Одетт не было бы больно… Если бы только рана пропала. Стоило этой мысли укорениться в сознании, оформиться полноценным желанием, как на кончиках Аниных пальцев затрепетал золотой свет. С каждой секундой он разгорался всё сильнее, окутывал кожу теплом. У Ани перехватило дух, и она едва заставила себя стоять на месте — обёрнутую светом руку хотелось в страхе отдёрнуть. — Это… это же… — Язык заплетался от шока. — Это она? Святая сила? — всё же смогла спросить, не сводя взгляда с медленно тускнеющего сияния. — Да, — словно боясь порушить момент, шепнула Одетт, и встретилась с Аней глазами. От чего-то Аня не сомневалась, что они сейчас были отражениями друг друга: обескураженными и восхищёнными. Свет святой силы погас, на щеке Одетт осталась лишь тонкая, бледно-розовая полоска новой кожи. Почти незаметная, если не приглядываться. Аня провела по ней пальцами, всё ещё не веря, не осознавая до конца. Она и вправду это сделала? Ей не привиделось? Это реально её силы? — Голова не кружится? — На плечо вдруг опустилась ладонь, и Финикс осторожно притянул Аню к себе. Сопротивляться она даже не пыталась — силы неожиданно иссякли. — Нет. Всё нормально, — заверила Аня и попыталась обернуться, чтобы взглянуть на Финикса, который теперь звучал вполне спокойно, но ничего не вышло. — Вот и славно. Одетт. — Он жестом подозвал её к себе и погладил по голове. — Прости за это, — провёл большим пальцем по свежему шраму. — Забудь, — отмахнулась Одетт. — Сама виновата. Только идиоты лезут к вооружённому спящему человеку. Я и сама могла бы кого-нибудь прирезать, если бы ко мне так подлезли. — Ты до сих пор спишь с мечом? — с сомнением спросил Финикс, подталкивая Аню к диванчику. — Аурум, как хорошо, что я никогда не бужу тебя лично. Не хотелось бы так глупо остаться без головы… Он говорил что-то ещё, судя по возмущённому ответу Одетт, какие-то глупые шутки, но Аня не вникала, слишком погружённая в мысли. Она продолжала смотреть на свою ладонь. Самую обыкновенную: с пятью пальцами, заусеницами, мозолью от ручки, с парочкой рубцов от порезов ножом и крохотным серым отпечатком грифеля. Ничего выделяющегося, чего-то, по чему можно сказать, что именно этой рукой Аня только что залечила рану. Стянула кожу и, наверное, мышцу обратно всего за несколько мгновений. — Анна, посмотри на меня. — Финикс положил свою ладонь поверх её. Медленно моргнув, Аня всё же перевела на него взгляд. Финикс сидел перед ней на корточках и смотрел прямо в глаза. Привычно гордо, немного надменно и с яркой искрой одобрения. Никаких следов былой нервозности. Словно не он от паники не мог совершить заклинание. Пугающее преображение. Ане вспомнилась их с Андромедой шутка. Их ужасающе правдоподобное фальшивое беспокойство. Мог ли он знать, что её силы пробудятся в таких обстоятельствах? Было ли всё это спектаклем? Чёрт, ужасно подозревать его в чём-то подобном. Они ведь столько знакомы, но… «Моя принцесса…» Но излишнее доверие ни к чему хорошему не приводит. — Спасибо, — тем временем произнёс Финикс, осторожно сжав её ладонь. — С пробуждением, святая. Пусть славится сияние богов, — подобно приговору прозвучали его торжественные слова, и Аня испуганно одёрнула руку, вжалась в спинку дивана. — Анна? Что такое? — Финикс, — нервно начала она и пристально посмотрела ему в глаза, лишь бы не пропустить ни одну эмоцию. — Я понимаю, что это неправильно подозревать тебя в подобном, но… Ты знал, что что-то такое может пробудить мои силы? Финикс помрачнел: — Предполагал. Это логично, на самом деле: чтобы творить магию, нужно чётко понимать, как преобразовывать энергию для нужного результата. Невозможно исполнить заклинание, не понимая, что собираешься сделать. Поэтому вполне закономерно, что ты, не обучавшаяся управлению святой силой с раннего детства, не могла выпустить её бесцельно. Не хватало конкретики, — объяснил он. — Однако… Хах, видимо мои шутки выходят боком, — покачал головой он. — Анна, запомни раз и навсегда: ни тобой, ни Одетт я жертвовать не собираюсь. Если бы я и вправду хотел пробудить твои силы сегодня, я бы просто сделал так. — Он поднял ладонь, щёлкнул пальцами, и вдоль неё проступил порез. — Финикс! — воскликнули Аня и Одетт. Финикс лишь поморщился и прижал целую руку к уху: — Тише, принцессы. Или вы хотите, чтобы я оглох? Так на чём я остановился? — Он снова щёлкнул пальцами, и перед ним появилось сизое зелье, от одного вида которого Ане становилось тошно. — На том, что мне было бы проще просто «случайно» порезаться или, не знаю, загнать вилку в руку, чем устраивать спектакль и втягивать в него Одетт. К тому же сегодня определённо не тот день, чтобы творить нечто подобное. — Он откупорил зелье и вылил несколько капель на рану. — Вся семья впервые в сборе. Разве это не праздник? А праздники не принято омрачать кровью. Впрочем, эту задачу я с треском провалил, — грустно улыбнулся Финикс. Порез на его руке прекратил кровоточить и покрылся коричневатой корочкой, но так и не зажил полностью. — Финикс, давай я… — потянулась к нему Аня. — Не нужно. Побереги силы. Не стоит перенапрягаться в первый раз. Кровеостанавливающего вполне достаточно. Что важнее, — обернулся он к саду, — не поздновато ли? Между деревьев виднелось обсидиановое небо. Аня и не заметила, как ночь вступила в свои права. — У нас будут проблемы, да? — С чего бы? Как там было в сказке, которую ты когда-то рассказывала? Карета ещё не стала яблоком, так что у нас есть время, — помог ей подняться Финикс. — Тыквой, Финикс. Не яблоком. — То есть я зря учился превращать яблоко в карету? Какая досада, — наигранно вздохнул он. — Одетт, я провожу Анну в храм и вернусь. А ты можешь идти отдыхать, если хочешь. Ну или дождись меня — поможешь потом с накопившимися бумажками. Одетт скорчила гримасу и поспешила к двери. — Я спать! — крикнула она с порога и скрылась в коридоре. Финикс улыбнулся ей вслед и, покачав головой, протянул Ане руку: — Пройдёмся или ты не против телепортации? — Пешком! — мгновенно ответила она и сама же поволокла Финикса к выходу.***
Аня крепко сжимала локоть Финикса, стараясь не отставать от него ни на шаг. Ночью те же коридоры смотрелись неприветливо, устрашающе даже. Аня темноты не боялась, но поместья с их высоченными потолками, широченными коридорами и какой-то потусторонней тишиной, казалось, создавали чтобы нагонять жути. По крайней мере, ей, жившей сначала в маленькой двушке, а после в храмовых общежитиях, от настолько просторных, даже монументальных, помещений становилось не по себе. Ещё и свет зажмотили: он исходил лишь с редких и небольших — размером с кулак, примерно, — камешков на стенах. Огромные же, искусные люстры, при взгляде на которые в душу закрадывались опасения за сохранность своей жизни, лишь устрашающими чёрными паутинами свисали с потолка. — Ты это специально? — нервно стиснув локоть Финикса, спросила Аня. — Что именно? — притормозил он. — Не хочу даже предполагать, в чём меня на этот раз подозревают. — Свет, — сдвинула она брови к переносице. — Свет?.. Ох, проклятье. Сейчас. — Финикс быстро начертил магический круг, и коридор вспыхнул сверхновой. Аня зажмурилась неожиданности. Что мешало хотя бы предупредить? — Ты издеваешься? — прошипела она, медленно открыв глаза. — Мог преду… А? Что-то не так? Опустив голову, Финикс прижимал ладони к глазам и что-то беззвучно шептал. — Финикс? — Минуту. Дай мне минуту, — пробормотал он. — Свет слишком яркий. Никак не научусь его правильно регулировать. — Он отнял одну руку от лица и взмахнул ей над головой. Люстры погасли через одну, коридор больше не сиял так ослепительно ярко, как несколько мгновений назад, но всё ещё был куда светлее, чем поначалу. В самый раз. Аня довольно улыбнулась. Правда странно, что Финикс за столько лет так и не научился регулировать освещение. Да и слуги тоже. Не могли же они не знать предпочтения своего господина. Если только Финикс не решил податься в затворники совсем недавно. Мало ли, решил изобразить местный аналог Дракулы. Интересно, в этом мире вообще есть что-то подобное? — О чём задумалась? — вернул её с небес на землю Финикс. — Думаю, не светится ли у тебя кожа, — засмеялась Аня, взглянув на него. — Оу… — сочувственно протянула она, столкнувшись с его покрасневшими глазами. — Ты оказывается тот ещё вампирчик. Может ещё и чеснока боишься? — Не хочу даже спрашивать о чём ты, — выгнул Финикс брови и потёр слезящиеся глаза. — Никогда не привыкну, — прошипел, снова и снова стирая выступающие слёзы. — Ладно, не будем же мы так и стоять посреди коридора? Думаю, друг на друга мы уже достаточно насмотрелись сегодня. К тому же нам ещё есть о чём поговорить. Например, о твоих невероятных сообразительности и реакции. — Не понимаю о чём ты. — Ваши объятия с Одетт. Брось, никто не обнимается с таким лицом, как было у Одетт, когда я только вошёл. — Стой. Так ты знал? О том, что мы… ссорились? — могла ли она назвать это так? — Так я угадал? Ай да я, однако! — подмигнул Финикс. — Знал? Нет. Предполагал? Да. Разумеется, я надеялся, что Одетт послушает меня и не будет самовольничать, но я знаю её слишком хорошо, чтобы и вправду поверить, что она не сотворит что-то эдакое в моё отсутствие. В конце концов, мы же звенья одного заклинания — упрямство у нас в крови. Тебя это тоже касается, к слову. Впрочем, мне всё же жаль, что и на этот раз она решила поступить по-своему, — вздохнул он. — У Одетт странное представление о том, какие мои приказы стоит выполнять, а какие нет. Одновременно ужасающе верный и своевольный рыцарь из неё вышел. Но ты и сама видела. Что важнее: она была не слишком резка в высказываниях? Если нужно я поговорю с ней об этом позже — твоё нежелание омрачать сегодняшний день лишними семейными разборками я разделяю, однако и проблему решить стоит, если она есть. Аня помотала головой: — Не нужно ни о чём говорить. Мы выслушали друг друга и всё решили. Вряд ли я смогла бы её исцелить, если бы была на неё обижена. Правда есть кое-что, — скосила она взгляд на Финикса, — что меня немного волнует. Ты и вправду едва не погиб из-за того, что перенёс меня в этот мир? — И да, и нет, — после небольшой паузы ответил он. — Я всё ещё удивлён отдаче от твоего переноса. — Он закрыл один глаз ладонью. — Но не он был причиной моего… удручающего состояния. Точнее не только он. Просто неудачно скомбинировал заклинания и переоценил свои силы. Так что забудь об этом. Одетт просто не знает всех подробностей, вот и наговорила лишнего. Ещё вопросы? Они вышли к лестнице, над которой висел тот самый семейный портрет. Когда они спустились к нему, Аня затормозила и всё же спросила: — Какой она… то есть я была? Одетт сказала, что Аннабель мертва, и любые жертвы ради неё бессмысленны. А я просто не понимаю, что значит «быть Аннабель». Что если я в итоге разочарую тебя… вас? Мне бы этого не хотелось. — Она обхватила себя, пристально смотря на младенца в руках герцогини. — Просто это так странно. Я семнадцать лет была Анной Орловой, но вот оказывается, что я ошибалась… — Почему же? — Что? — Почему ошибалась? Ты Анна. Была, есть и будешь. Возможно не Ор-ло-вой, но точно Анной. — Но как же Аннабель? — Аннабель… — Финикс поднял взгляд на портрет. — Одетт не помнит её совершенно, я же лишь ничего не значащими обрывками. В моей памяти она просто ребёнок, который мог стать кем угодно. Я не знаю, какой она была бы, как говорила бы, чем увлекалась… Да мне и не интересно, если честно. Сейчас уже нет. — Он ниточкой сжал губы. — Кастрел и вправду хотел вернуть Аннабель, вот только его давно уже нет в этом мире, а вместе с ним больше нет никого, кто всё ещё скучал бы по этому ребёнку. Возможно звучит жестоко, но так уж вышло, что иногда три года — это слишком маленький срок, чтобы навечно отпечататься в сердце. Особенно когда большая часть этих лет прошла не дома, а за заумными книжками в Магической башне, — хохотнул он. — Но тогда зачем? Зачем ты рисковал собой ради меня? — сбито с толку спросила Аня. — Разве не очевидно? Потому что не мог не спасти девушку, за которой наблюдал семнадцать лет. Которая росла на моих глазах, которая, чего таить, иногда была единственным спасением в тяжёлые времена. Я не мог не попытаться спасти Анну Орлову. Не Аннабель Оденберг. Не чьё-то перерождение. Нет, я спасал тебя и только тебя. — Финикс погладил её по голове и заглянул ей в глаза. — Запомни раз и навсегда: ты моя сестра не из-за чьей-то там души или каких-то тёмномагических ритуалов. Ты стала ею после всех этих лет рядом, после твоих историй, улыбок и неловких попыток ободрить. Не будь ты перерождением Аннабель, ничего бы не поменялось. Уяснила? — Да… Брат, — внимательно следя за его реакцией, ответила Аня. Брови Финикса медленно поползли вверх, глаза расширились, рот приоткрылся, а после в его зрачках ярко полыхнуло теплотой, и он широко улыбнулся. Не так, как всегда — сдержано, одними уголками губ, не привычно саркастично, не кривя насмешкой. Нет, сейчас он улыбался ярко, искренне, обнажая зубы — возможно ей казалось, но у него один клык чуть длиннее другого, — собирая россыпь морщинок вокруг изогнутых полумесяцами глаз. В этом действии не было чего-то безупречного, но было столько жизни, что Аня вдруг подумала, что сделала бы многое, лишь бы видеть подобное чаще. Ведь, кажется, за все годы их знакомства он впервые улыбался так. — Значит семья? — склонил он голову к плечу и немного нахмурился — несколько прядок упало ему на лицо. — Семья, — кивнула Аня и протянула ему руку. Помешкав, Финикс сжал её в ответ. — Что ж, по такому случаю предлагаю заглянуть ещё кое-куда, — хитро прищурившись прошептал он и снял ленточку со своей косы.***
Финикс приволок её к какой-то комнате на третьем этаже. Аня старалась отдышаться, стоя на пороге, и исподлобья бросалась в Финикса взглядами. Кто бы подумал, что этот любитель телепортаций так быстро ходит. Разве не должны были у него уже ноги отсохнуть? — Я что, вижу первую в истории святую-чернокнижницу? Какой раз за сегодня ты проклинаешь меня глазами? — Просто… замолчи… гад, — сдавленно огрызнулась Аня. — Да-да, конечно. Ладно, пошли уже. А то и вправду проблемы будут. — Финикс взмахнул рукой перед её глазами, и ей в лицо ударил холодный ветер. — А аккуратнее нельзя? — поправляя торчащие теперь во все стороны волосы, переступила Аня порог. — Где мы теперь? Финикс начертил в воздухе круг, и комнату озарил тёплый оранжево-жёлтый свет. Оставил мазки на красном, устланном какими-то свитками, столе, на заставленных книгами шкафах у стен, на изумрудном балдахине, укрывающем громадную кровать, на низких тумбочках в цвет стола… Хах, Финикс привёл её в чью-то спальню. — Твоя? — уточнила Аня, следуя за ним вглубь комнаты. — Ага. Не хочу оставлять тебя без подарка, так что выбирай, — вытащил он выдвижной ящик со стола. Аня заглянула внутрь и не смогла сдержать вздоха восхищения: на бархатных подушечках лежали золотые, серебряные и выструганные из цветной древесины шпильки и заколки для волос. Какие-то были проще: просто остроконечные палочки с вырезанными или вылитыми на скруглённой вершине узорами. Какие-то сложнее: на одной распускались драгоценные цветы, переливаясь гранёнными лепестками, вокруг другой обвивался дракон, третья стала распахнувшим крылья журавлём… Множество орнаментов, рельефов, инкрустаций, каждая шпилька — произведение искусства. Украшения на некоторых настолько тонки и искусны, что Аня и дышать в их сторону боялась, не то что касаться, а уж тем более забирать себе. — Это же… — взгляд упал на золотую шпильку с инкрустированным рубинами полумесяцем — точь-в-точь такую, как у герцогини на портрете. Аня потянулась к ней, но Финикс утащил шпильку из-под носа. — Прости, но эту я отдать не могу, — и несколькими быстрыми движениями закрепил её у себя в волосах. — Стоило сразу её забрать, но я упустил, что из всего обилия заколок ты выберешь именно её. — Она была на портрете, — пояснила Аня, посматривая на другие шпильки. — Ах, да. Эта была одной из маминых любимых. Её и ещё эти две. — Он сделал непонятный жест, и пара заколок слабо засияла. — Она носила чаще всего. Если хочешь, можешь забрать любую из них. Или даже обе — Одетт всё равно не нужны. — Одной хватит. — Аня взяла ту, что казалась попроще: из чёрного лакированного дерева, изрисованную белыми лилиями и с маленьким цветком из какого-то драгоценного камня — впрочем, для душевного спокойствия она будет считать, что это стекляшки. — Значит эта. Знаешь, почему-то я не удивлён, — приподнял уголки губ Финикс. — Давай помогу закрепить. — Он ловко вытащил шпильку из Аниных рук и на раз-два собрал её волосы в пучок. Что за магия такая? – Готово. Что же, а теперь вернём тебя в храм. Или есть что-то ещё, о чём стоило бы рассказать, — прищурил он и без того узкие глаза. — Это… — Аня потупила взгляд. Провидица предупреждала об опасности, так что, наверное, и вправду не стоит скрывать от Финикса. Вдруг речь шла о том странном и смутно знакомом символе? — Это? — Дело в том, что я говорила с провидицей не так давно. Если честно, это именно она рассказала о том, что я родом из этого мира. И она кое о чём меня предупредила. Туманное высказывание, если честно. И я думала, что речь о Си… кхм, Его Высочестве, но сегодня я увидела тот символ на двери, и теперь не уверена. Кажется, я думаю на Его Высочество в любых обстоятельствах. — Символ на двери? — переспросил Финикс, склонив голову. — Постой, ты о гербе нашего рода? Ты что, совсем геральдику не учила? — Учила, конечно, просто… — Просто о символике основателей ей рассказывали ещё в самом начале её пути в этом мире, когда она ещё не редко пропускала слова и информацию мимо себя, погрузившись в мысли. А потом признаваться, что не запомнила нечто простое и важное было стыдно, о чём она теперь жалела. Лучше бы сразу обратилась к Сиону за помощью, чем сейчас сгорала от смущения перед Финиксом. — Ясно. Забудем. Что сказала Кассандра? Аня слово в слово повторила короткое предостережение. Может Финикс куда лучше неё поймёт его смысл? — Пусть будет принц, — тем временем задумчиво произнёс он. — А? — Считай, что Кассандра говорила о принце, а об остальном не беспокойся. — Но ведь это неправильно! То есть, я бы и так приглядывала за Сионом, ведь никто не знает, что точно имела ввиду провидица, но как ты можешь так легко отмахиваться от угрозы?! А если речь всё же о нашей семье? — Или о каком-то неизвестном нам артефакте, — предположил Финикс. — Анна, успокойся, я не отмахиваюсь. Просто если речь о солнце Оденбергов, то ты ничем не можешь помочь. Эта угроза тебе не по зубам. Поэтому просто сосредоточься на своём обучении и, раз уж тебя в это втянули, принце — ему помочь ты сможешь куда вероятнее. — Как ты можешь быть в этом уверен? В том, что я не смогу помочь? Ты знаешь, кто враг? Он силён? Очень опасен? — не унималась Аня, подступив к Финиксу почти вплотную. — Я хочу помочь, а не сидеть в сторонке! — К сожалению ты, святая, не будешь сидеть в сторонке, даже если бы хотела. Особенно после того, как пробудила свои силы. А что до врага... Опасен ли он? Да, как и любой враг. Силён? Может да, а может и нет. В любом случае победа зависит не только от силы. Однако, если речь не о принце или каком-то никому неизвестном артефакте, ты и вправду не сможешь помочь. — Он смежил веки, медленно вдохнул и склонился к Ане. — Вряд ли вообще кто-то сможет, — открыл он глаза — и у неё внутри всё похолодело от ужаса: из его зрачков к краю радужки устремлялись тонкие чёрные лучики. Словно в глаза Финикса кто-то поместил крохотные чёрные… солнца. Нет… Он моргнул, и узор исчез. — Светило Оденбергов. Дар Аурума Сирину Оденберг: глаза, способные видеть больше, чем положено обычному человеку. Так они выглядят, когда их обладатель взывает к силе Основателя. Именно из-за этих узоров на гербе нашего рода изображены три небесных светила. Вот оно — солнце Оденбергов, Анна. Прямо перед тобой. Теперь понимаешь? Я сильнейший волшебник в этом мире. Если есть кто-то, способный выдрать мне глаза. — От этих слов у Ани волосы на затылке встали дыбом. — То ты, чей магический дар лишь немного превосходит дар Одетт или Его Высочества, вряд ли сможешь ему что-то противопоставить. А с ограничениями святой силы и подавно. — Финикс грустно улыбнулся и потрепал её по голове. — Поэтому не забивай голову тем, на что не можешь повлиять. Сейчас тебе нужно сосредоточиться на обучении и освоении своих сил. И на своём душевном покое, конечно же.***
Круг телепортации слабо мерцал под ногами. Аня нервно смотрела то на него, то на Финикса и совершенно не понимала, куда деть вспотевшие руки. Сердце гулко стучало в ушах, а в голове носились отрывки из учебника. Лишь бы получилось. Лишь бы получилось. Лишь бы… — Анна, дыши. Тебе не о чем беспокоиться. Всё куда проще, чем кажется. К тому же ты не одна, — успокаивающе прошептал Финикс и протянул ей руки ладонями вверх. Аня неуверенно накрыла их своими. — Ты мог бы стать пианистом, — озвучила она первую пришедшую в голову мысль и глупо захихикала. Чёртово волнение. И вот нужно же было Финиксу захотеть провести совместную телепортацию, чтобы лишний раз не дёргать волшебников поместья. Чем он вообще думал, предлагая Ане совершить такое сложное и опасное, учитывая его рассказ о необходимости кругов, заклинание? Да, они будут выполнять его вместе. Да, основную работу возьмёт Финикс, а Аня будет скорее резервной батарейкой, но всё равно! Разве это не рискованно? Да у неё уже поджилки трясутся! И пальцы, кажется, тоже. — Тише. — Финикс большими пальцами выводил узоры на тыльной стороне её ладоней. — Закрой глаза. Глубокий вдох. — Аня послушно выполнила. — Медленный выдох. Снова. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Легче? Она кивнула. — Продолжай контролировать дыхание и попробуй сосредоточиться на моих прикосновениях. Привыкнуть к ним. Дашь знать, когда поймёшь, что готова начать. Раньше я ничего делать не буду. Да у меня и не выйдет. Поэтому просто вдох — выдох. Вдох… Выдох. Тёплая, мягкая кожа, мерное биение пульса под пальцами, щекочущие круговые касания на тыльной стороне ладони. Кажется, такое уже было когда-то. Когда она ожидала результаты того самого судьбоносного международного конкурса. Тогда Финикс успокаивал её точно также — контролем дыхания и тактильным контактом. И откуда только знал, что сработает? А оно работало, что тогда, что сейчас. И тянущееся вдоль позвоночника напряжение постепенно отпускало. Сердце замедляло бег, кровь приливала к конечностям, успокаивалась дрожь. — Готова. — Чудно, — прозвучало в ответ, и в следующие мгновения тело наполнило тепло. Оно начиналось от кончиков пальцев рук и расходилось по телу, поджигало прошивающие его вдоль и поперёк нити. Сосуды, нервы или нечто иное, неведомое земной науке? Аня не знала, чем они были, но сейчас чувствовала каждую. Даже самую тонкую, в мизинчике ноги. Нити накалывались, наполнялись светом, который Аня не видела, но чувствовала. Сияние энергии разгоралось внутри, заворачивалось где-то в груди, пульсировало, мерцало. Словно второе сердце или новое солнце. Жар нарастал, превращался в жжение в лёгких и сердце. — Дыхание, Анна. Да, точно. Вдох — «огонь» заполнил каждую альвеолу. Аня сглотнула панику. Выдох — в носу запекло. Вдох. Аню будто окунули в реку. По горящим нитям внутри побежала чужая, отдающая холодной влагой энергия. Спокойная и могучая, неостановимая. Она ослабляла жар, смешивалась с ним, замещала собой. Энергия проникала всё глубже, к самому сосредоточию огня в Аниной груди. Подкралась к нему кошкой, мазнула болезненно-холодным касанием и отступила, оставив после себя остывшие нити и ледяную усталость. Аня покачнулась, едва находя силы устоять на ослабевших ногах. На плечо опустилась ладонь, и её прижали к чему-то прохладному и твёрдому. Под ухом стучало чьё-то сердце. — Спать стоя плохая идея, знаешь ли, — прозвучал приглушённый смешок над головой. — Можешь уже открыть глаза, Анна. Мы прибыли. — Пальцы запутались в её волосах, помассировали макушку. — Ты хорошо справилась — я думал провернуть это будет сложнее. Но ты молодец, что не испугалась. — Испугалась, — слабо возразила Аня. — Когда стало слишком жарко. — Вот как. Что же, с этим надо что-то делать. Но сначала ты немного отдохнёшь. Не хватало ещё, чтобы ты потеряла сознание после следующей телепортации. Я на руках тебя нести не буду. — Жалко, что ли? — криво улыбнулась Аня, усаживаясь на призванный Финиксом стул. — Или силёнок маловато? — Второе. Я же должен поддерживать образ воплощения красоты и элегантности. Упасть, случайно не удержав тебя, несколько не соответствует, знаешь ли. — То есть то, что я могу удариться при таком раскладе тебя не волнует? — Если только самую малость, — для наглядности Финикс свёл большой и указательный пальцы так, что между ними осталась узкая щель. Аня не придумала ничего лучше, кроме как показать ему язык. За это её закономерно назвали ребёнком, но какая к чёрту разница, если ей весело? Настолько, что хотелось беспричинно хохотать до упаду. Пока к ней возвращались силы, Финикс провёл целую мини-лекцию о контроле магической энергии, объяснил, как избавиться от жара, да и вообще изменить вид потоков. Теперь в список Аниных дел добавилась медитация под контролем кого-то из служителей храма — заниматься самостоятельно ей категорически запретили — и тренировки с Финиксом раз в неделю-полторы. Он обещал обучить её нескольким полезным заклинаниям, для самозащиты в том числе, как только она немного освоит собственные силы. — Запомни только одно: магия может быть неуправляемой, опасной, она может разрушать и ранить, но это не повод её бояться. Испугаешься собственных сил — и они обернутся против тебя. Поэтому даже если магия вдруг взбунтуется, нужно найти в себе силы усмирить её. А вот после можно и расплакаться от страха или облегчения. Или разбить что-то. В общем, дать волю чувствам. Но лишь после. — Как ты сегодня? Финикс вздрогнул и отвёл взгляд: — Вроде того. Хотя это не совсем магический выброс. Скорее… пассивная защита? — Он поджал губы. — Мне жаль, что сегодня всё так сложилось. Если честно, я думал, что давно справился с этим, но, видимо, это была просто иллюзия. Но ты не беспокойся: по тому, что я видел, тебе это не грозит. У тебя отличный контроль, да и сил куда меньше, так что управляться с ними должно быть куда проще. С такими данными, ты даже без святой силы могла бы стать жрицей или священницей. Но это так, мысли в слух, — тряхнул он головой. — Как самочувствие? — Прекрасно. — Руку, леди, — протянул ладонь Финикс.***
— Что за чёрт?! — воскликнула Аня и спиной налетела на Финикса. В список побочек от телепортации затесались галлюцинации или что? На её кровати сидела… Она сама и, бормоча под нос, читала книгу. — Ах, как же я хорош: всё ещё работает. Ещё и как реалистично. Впрочем, леди Стернбилд тоже не промах: удачно подобрала образы. — Финикс подошёл к кровати и, просунув руку сквозь «Аню» — от чего у настоящей всё внутри скрутило, — поднял что-то. В ту же секунду «Аня» испарилась, словно дым, а в ладони Финикса остался шар. Тот самый, с помощью которого его сегодня вызвала Андромеда. — Как это?.. — Сложное заклинание иллюзий, инструмент для его поддержания, щепотка воспоминаний леди Стернбилд и вот никто не помыслит, что перед ним не настоящая святая. Ну разве не чудо? Кто бы мог подумать, что эта старая шалость снова пригодится? — Он подкинул шар в воздух. — Леди Стернбилд попросила помочь прикрыть твоё отсутствие, и я предложил такой вариант. Она с радостью согласилась его воплотить и как только мы с тобой ушли разыграла спектакль «увлечённая учёбой святая». Даже жаль, что я этого не видел. Ладно, — положил он шар на стол и хлопнул в ладоши. — А теперь марш в постель. Тебе нужно выспаться: завтра определённо будет тяжёлый день. Да, выспаться… — задумчиво пробормотал Финикс и достал какое-то зелье из рукава. — Это снотворное, — поставил он его рядом с шаром. — Отдашь леди Стернбилд. В благодарность за помощь. — Он призвал бумажку и, скрутив её в трубочку, повязал вокруг горловины флакона с зельем. — Инструкция и небольшое послание. Ох, и ещё кое-что: Анна, ты рассказывала леди Стернбилд о предостережении Кассандры? — Нет. — Расскажи. А я передам Его Высочеству. Им стоит знать. И повремени с официальным становлением святой. Аня непонимающе склонила голову: — Леди Стернбилд или Его Высочество поймут о чём я. Что ж, а теперь точно спокойной ночи. — Финикс улыбнулся на прощание, помахал рукой и исчез. А Аня, спрятав заколку под подушку, повалилась на кровать, накрылась с головой одеялом — и в итоге сумела уснуть лишь под утро. Мысли носились то туда, то сюда. События дня прокручивались снова и снова, анализировались. Подумать только: столько всего произошло в одно мгновение. Невероятно просто. Настоящее безумие.