* * *
Никто в Риверране не звал Джейме по имени, только «Цареубийцей», словно желая постоянно напоминать о его поступке. Роберт тоже называл его так или «твоим братом», когда разговаривал о Джейме с Серсеей. Мирцелла не помнила, когда узнала, что же это прозвище означает, когда она и её братья узнали об истории семьи те подробности, которые предпочитали не афишировать. Роберт Баратеон убил принца Рейегара на Трезубце, сир Джейме убил короля Эйериса, и династия Таргариенов была повержена. Но знать, что Джейме — Цареубийца, и понимать, что на самом деле это означает — разные вещи. Мирцелла видела, как неприятно было Джейме всякий раз, когда его так кто-либо называл. — Почему ты убил Безумного короля? — в один прекрасный день спросила она, когда Джейме провожал её с урока. — Потому, что он был безумен, принцесса, — легко ответил тот, и солнце сияло на его золочёной броне. — Нет, но почему именно ты? Почему не сир Барристан или ещё кто-либо из Королевской Гвардии? — остановившись и доверчиво глядя на дядю, спросила Мирцелла вновь. — Если король Эйерис был таким плохим, почему они не остановили его? Джейме замер на мгновение, а потом наклонился к ней. Приподнял пальцем за подбородок, когда она стыдливо опустила глаза. — Вы очень умны, принцесса. Вы не отступитесь, пока не получите ответ, верно? — Я не хотела обидеть тебя, — ответила она смущённо. Его улыбка была доброй и грустной одновременно. — Ты не обидела меня. Королевские гвардейцы должны защищать своего короля, даже если он плохой человек. Я убил Безумного короля, нарушив свою клятву, поэтому меня вечно будут ненавидеть за это. — Но ты ведь спас всех. Ты герой! — растерялась Мирцелла. — Неважно, каковы были мои намерения. Клятвопреступник никогда не сможет стать героем, — выпрямившись вновь, он добавил. — Но это ничего, ведь я никогда не хотел быть героем. Герои толстеют и спиваются, и вскоре их уже никто не узнаёт. — Как отец? Смех Джейме эхом отразился от стен. — Точно, моя особенная девочка. Ворочаясь в своей постели в ту ночь, Мирцелла думала, как жил Джейме до убийства короля Эйериса, на что была похожа жизнь Серсеи — её мать никогда не рассказывала ей о том, что было до Восстания Роберта. Когда Мирцелла была маленькой, она вообще считала, что до того, как Роберт Баратеон занял трон, мира не существовало вообще. — Что случилось? — сонно пробормотал Робб, ближе притягивая её к себе. Обычно этого было достаточно, чтобы Мирцелла успокоилась и заснула, но сегодня всё было иначе. — Ты когда-нибудь думал о том, как всё было до Восстания? — Иногда. — Баратеонов и Старков называют героями, а Ланнистеров — злодеями. Как думаешь, почему так? Она чувствовала, как тщательно Робб подбирает слова. — Потому, что Ланнистеры убивали своих врагов не в бою, а предательски. — Когда мы с Томменом были маленькими, то нашли во дворе котят. Томменов был рыжий, а мой — чёрный. Мы принесли их в замок, а мама накричала на нас и велела сиру Меррину убрать их. Знаешь, почему? Робб кивнул. — У принцессы Рейенис был чёрный котёнок по кличке Балерион. — Мой дед приказал убить жену Рейегара и его детей, отец убил принца, а дядя — короля. Моя мать вышла за Роберта и, видимо, изменяла ему со своим собственным братом-близнецом. Джоффри… Боги, я даже не знаю, как описать его. Это моя кровь, Робб. Кровь, которую я передала нашим детям, — высвободившись из его объятий, Мирцелла зарыдала. — Моя кровь — гнилая, и… — Нет! — отрезал Робб, заставив Мирцеллу посмотреть на него. — Ты милая, добрая и хорошая, как и наши малыши. — Ты не понимаешь! — встав с постели, она закуталась в халат. — Я думаю, что мои слова были сказаны впустую… — Твои мысли не всегда правильны, Мирцелла! Ты думаешь, у меня нет никаких переживаний? Да я хочу удушить Теона всякий раз, когда вижу, как он смотрит на тебя! Несмотря на противоречивые чувства, она не смогла сдержать улыбки. — Я знала, что ты замечаешь это. — Каждый раз, когда он смотрит на тебя, я могу поклясться, что в его мыслях сплошные непотребства, — Робб взял её руку и потянул обратно на постель. — Ты всего лишь человек, любовь моя. И твоя кровь ничем не хуже моей. — Как ты можешь говорить так? Моя мать… мой отец… Робб встал на колени и взял её лицо в ладони. — Твоя мать — Серсея Ланнистер, а твой отец — король Роберт Баратеон. Ты была принцессой Мирцеллой Баратеон, пока я не возложил свой плащ на твои плечи в богороще и не сделал тебя Мирцеллой из Дома Старк. Всё остальное не имеет значения. Она охотно вернулась в постель, в его объятия. Положив голову на грудь мужа, Мирцелла слушала, как бьётся его сердце, пока он гладил её по волосам. — Если это так воздействует на тебя, то лучше не стоит больше посещать Цареубийцу. — Джейме, — поправила она. — Что? — Его зовут Джейме. Робб повторил имя, словно пробуя его звучание на языке, и Мирцелла ещё сильнее любила его в этот момент за то, что он проявил уважение к её дяде. — И я должна навещать его. — Почему? — Потому, что он мой гость. Потому, что он мой отец.* * *
Когда она приказала молодому гвардейцу открыть клетку Джейме, то видела, что тот заколебался. На его одежде были раковины — герб Вестерлингов, и леди Сибелла наказывала любого, кто смел следовать приказам Мирцеллы, а не Жиенны. В сочетании с упорством дорнийцев, настаивавших на том, что Джейме может попытаться сбежать, Мирцелла знала, что юноша действительно сомневался, послушаться ли её или леди Сибеллу. Она подняла таз с водой и тряпку. — Сир, я всего лишь принесла ему воду для мытья, и он прикован к полу, — игриво улыбнувшись, Мирцелла добавила. — Гарантирую, что он всего лишь человек и не сможет разорвать цепи. — Ну, если бы я мог… — заговорил Джейме с озорной улыбкой. Руки юноши дрожали, когда он открывал клетку и одновременно держался за меч. Когда же Джейме загремел цепями, юноша отскочил от дверцы, и Мирцелла подмигнула дяде. — Вы можете подождать снаружи. — Да, прин… Ваше… Миледи, — пробормотал юноша. — Вас не накажут, — заверила его она. — Но у меня конфиденциальный разговор. Можете идти, — когда он заколебался, Мирцелла заговорила твёрже. — Я не люблю повторять, сир. Когда тяжёлые двери с грохотом захлопнулись, Мирцелла смочила тряпку в тёплой воде и протянула дяде. Джейме посмотрел на неё со смешинками во взгляде. Он осторожно обтёр своё грязное лицо, и его чистая кожа казалась такой же розовой, как у Томмена. — Ты мягче, чем твоя мать, — заявил Джейме, когда Мирцелла прополоскала тряпку и снова протянула ему. — Как королева или в буквальном смысле? Джейме усмехнулся и напрягся на мгновение, позволяя ей смыть запёкшуюся кровь. — Я полагаю, во всех смыслах. Хотя твоя мать не была столь… наглой, когда муж приказывал ей. — Мой муж любит, когда я наглая. Скорее уж, это он в повиновении у меня, — она наклонилась ближе. — И я не подчиняюсь приказам. — Даже от своего короля? — От любого короля, — она принялась чистить ему бороду. — Именно это Роберт пытался выбить из моей матери — её неповиновение? Глаза Джейме гневно сверкнули. — Роберт бил твою мать за то, что она не Лианна Старк, за то, что она умнее его и за то, что солнце восходит на востоке, а заходит на западе. Роберт бил Серсею, потому что так чувствовал себя мужчиной. — И всё же ты не убил его. — Я уже нарушил свою клятву однажды. Она принялась смывать кровь с его шеи. — Ты просто не хотел видеть Джоффри на троне, так? — Единственное, что Джоффри умеет — это просиживать на троне задницу, — ответил Джейме, запрокидывая голову, чтобы помочь ей. — Будь мир справедливее, то Томмен родился бы первым или ты оказалась бы мальчиком. Твоя мать верила, что с хорошим Советом Джоффри может стать сносным королём, а Маргери Тирелл подарит ему здоровых наследников. Но от него только проблемы на мою задницу. — Что делать, мир несправедлив. Как Томмен? Искренняя улыбка осветила лицо Джейме. — Томмен всё тот же. Его жена вот-вот родит, Томмен вместе с ней поселился в Кастерли Рок, и говорят, что народ очень любит его. Томмен всё ещё тешит себя мечтой стать победителем турниров, но пока что он абсолютно бесполезен с копьём. — Он всегда мечтал быть похожим на тебя. — Он слишком добрый, чтобы стать таким, как я, — мягко ответил Джейме. Резко выдохнув, когда она задела натёртые запястья, он спросил. — А ты хотела когда-нибудь быть похожей на Серсею? — Я мечтала быть такой же красивой, как она. В детстве я считала, что нет женщины более прекрасной, чем моя мать, — вздохнув, Мирцелла покачала головой. — Но… Когда Роберт был рядом с ней, когда она наказывала нас с Томменом за то, что мы помяли ей платье… Я никогда не хотела быть такой. — Наша мать умерла, когда мы были ещё малы. Серсея не знала… — Ты защищаешь её потому, что ты её брат, или потому, что ты влюблён в неё? — перебила Мирцелла, вспыхнув. — Что я должна сказать, чтобы ты понял, какова она на самом деле? — Интересный вопрос, если вспомнить, что наверху сейчас Жиенна Вестерлинг и её сын, — лицо Джейме в этот момент было каменным. — Легко любить совершенного человека. Но кто из нас совершенен? Бросив тряпку в таз, Мирцелла вздохнула, усевшись поудобнее. — Раз ты надел белый плащ, разве не полагается тебе хранить целомудрие? — Я надел белый плащ, потому что считал это великой честью, — криво улыбнулся Джейме. — Я верил в это. — И веришь до сих пор? — Сегодня я верю в доброту, но завтра всё может измениться, — он всё же сумел коснуться её щеки кончиками пальцев. — Запомни: не стоит верить людям, которые никогда не меняют своих убеждений. — Ты мой отец? Джейме откинулся на стену, звеня цепями. — Отца королевы никогда не закуют в кандалы. Мирцелла осторожно поднялась на ноги. — Я вернусь завтра. — Я буду здесь.* * *
Джон нашёл её в богороще. Его тяжёлый чёрный плащ колыхался при ходьбе, а тёмные волосы запорошил снег. Призрак молча следовал за его конём. — Говорили, что снег будет почти шесть футов в высоту, и ты надумала прийти помолиться? — тихо рассмеявшись, спросил он. — Здесь не так холодно и снежно, как на Стене, — возразила Мирцелла. — Или когда я только приехала сюда. Джон протянул руку и легко помог ей забраться на его коня; Мирцелла обняла его сзади, прижавшись к широкой спине, и улыбнулась — от него всё ещё пахло Стеной. — Ты скучаешь? Джон не задавал вопросов: за долгую дорогу в Риверран они отлично научились понимать друг друга с полуслова. Арья дразнила их, ревнуя своего любимого брата Джона, но Мирцелла была действительно благодарна. Она всю жизнь мечтала о таком человеке, как Джон Сноу, с которым можно было поговорить обо всём. — Иногда. Они были моими братьями почти полжизни. Трудно вновь приспособиться к жизни вне Дозора. Мирцелла понимающе кивнула, уверенная, что он почувствует. — Ты когда-нибудь хотел, чтобы лорд Старк перед смертью рассказал тебе правду о твоих родителях? Джон молчал так долго, что Мирцелла уже решила, что он не слышал её. — Я действительно хочу знать правду, — сказал он наконец. — Если Лианна Старк была моей матерью, а Рейегар Таргариен — отцом, то всё, что я знал до этого, оказалось ложью. А я не хотел бы верить, что вся моя жизнь прошла во лжи. — Может, он просто пытался защитить тебя, особенно после того, что случилось с принцессой Рейенис и принцем Эйегоном. — Я считаю, что с помощью лжи нельзя никого защитить. Эти слова будто вышли из уст Эддарда Старка, и Мирцелла не могла не рассмеяться. — С моральной точки зрения, конечно, ты больше Старк, нежели Таргариен. Когда они доехали до двора, Джон соскользнул с коня и помог сойти ей. Мирцелла отряхнула снег с волос, и Джон поймал её за запястье, глядя серьёзнее, чем когда-либо. — Я не верю, что наша кровь решает всё за нас. Мы всегда можем сделать собственный выбор. — А если нам приходится выбирать из плохого и ещё хуже? Джон убрал прядь волос с её лба и нежно чмокнул. — Тогда прежде чем принять решение, спроси себя: как бы поступил на твоём месте Эддард Старк.* * *
Жиенна Вестерлинг умерла в середине ночи, спустя три дня после сильного снежного шторма, прокатившегося по Речным землям, через четыре месяца после рождения маленького Неда. Мейстер Холлис сказал, что это родовая горячка, но леди Сибелла настаивала, что причина — разбитое сердце. Мирцелла слышала, как Сибелла рыдает от горя высоким скорбным голосом даже из другой половины замка, и, хотя она ненавидела эту женщину, Мирцелла ни одной матери не пожелала бы потерять своего ребёнка. Когда Сибелла, бледная и убитая горем, увидела её в обеденном зале на следующее утро, то Мирцелла сразу же поняла, что сейчас начнётся. Она знала, что мейстер Холлис и Молчаливые Сёстры готовили тело Жиенны к переносу в крипту Талли, потому что из-за снега её нельзя было перевезти в Крэг, но не думала, что мать не захочет оставаться у тела дочери. Вино выплеснулось в лицо Мирцеллы за мгновение до того, как Сибелла выкрикнула: — Ланнистерская шлюха! Ты убила её! Убила её так же легко, как могла проткнуть мечом! Проклятая шлюха! Лорд Вестерлинг обнял жену за плечи и вывел из зала прочь, сыновья помогали ему. Мирцелла не шевелилась, подавленная унижением и виной, но Теон уже ободряюще положил руку на её плечо, а Арья убежала искать Робба. Скинув руку друга, Мирцелла вытерла лицо и удалилась в свои покои, чтобы переодеть испачканное платье. Она не заплачет на глазах людей Робба, не покажет им, как сильно слова Сибеллы Спейсер задели её. Ноги сами принесли её в подземелья — казалось бы, она начала подниматься по лестнице, но вместо этого уже стоит возле юноши, охраняющего клетку с её дядей. Джейме был завёрнут в тяжёлые меха — в клетке царил более сильный холод, чем обычно, и перед ним стояла миска овсяной каши. Он поднял брови при виде её испачканного вином платья и протянул: — Ещё слишком рано, чтобы напиваться, не так ли? Она села на камень, чувствуя, как холод тут же вцепился в тело. — Жиенна Вестерлинг мертва. Джейме склонил голову. — Что ж, да здравствует королева. — Не надо! — отрезала она, закипая от ярости. — Не шути так! Я не хотела её смерти! — Тогда тебе не стоило начинать войну, — ответил он раздражающе спокойным тоном. — На войне люди умирают, Мирцелла, кто-то от меча, а кто-то случайно. Возможно, ты действительно не хотела смерти Жиенны Вестерлинг, также как Эддарду Старку, но они умерли. Если не твоя рука убила их, то просто зажги свечку Неведомому и живи дальше. — Как ты можешь быть так равнодушен? У неё остался ребёнок, который никогда не узнает своей матери! — Да, как никогда не знал своей матери Тирион, или как бастард твоего деверя никогда не узнает отца. Дейенерис Таргариен никогда не видела обоих своих родителей, но она выжила. Валар моргулис. Мирцелла наморщила лоб на мгновение, пытаясь вспомнить высокий валирийский, которому когда-то пытался научить её дядя Тирион. — Все люди…? — Все люди смертны, — закончил Джейме. — Никто не живёт вечно. Опустив взгляд и пытаясь скрыть наворачивающиеся на глаза слёзы, она пробормотала: — Леди Сибелла сказала, что она умерла от разбитого сердца. И… и назвала меня шлюхой. Джейме придвинулся так близко, как только мог, и дёрнул её за юбку, заставив поднять голову. Его лицо стало свирепым, как во время турниров, и он процедил сквозь зубы: — Робб Старк дал клятву этой девушке, а не ты. Робб Старк эту клятву нарушил. Робб Старк начинил её живот ребёнком, а не ты. Если Сибелла Спейсер хочет обвинить кого-то в смерти дочери, то пусть винит его. — Я не желала ей смерти, — повторила она, чувствуя, как горячие слёзы бегут по щекам. Смягчившись, Джейме вздохнул. — Конечно нет, дорогая. Ты слишком добра для этого. Робб пришёл за ней в камеру Джейме, его лицо было мрачным, а губы жестко поджаты. Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться на ноги, и Мирцелла воспользовалась его помощью, не поднимая взгляда. Джейме следил за ними с лёгкой улыбкой, и Мирцелла чувствовала, как это нервирует Робба. — Тебе смешно, Цареубийца? — Меня веселит множество вещей, Ваша светлость. Хотите, чтобы я поведал вам о них? Робб шагнул вперёд, занося руку для удара, но Мирцелла перехватила его за запястье и прижала к своей груди, успокаивая. Он сглотнул и поспешно покинул клетку Джейме, громко хлопнув дверью. Улыбка Джейме не угасла, пока Мирцелла не последовала за мужем, и ей было интересно, что же на уме у её дяди. Когда она спросила его об этом два дня спустя, Джейме снова улыбнулся. — Я думаю, если бы Серсея успокаивала Роберта тем же способом, всё сложилось бы иначе. — Ты мой отец? Он криво усмехнулся. — Как я могу быть твоим отцом, когда твоя мать — моя милая сестрица? Робб часто предлагал ей поговорить, как в те давние времена, в Красном Замке, когда они часами болтали о всяких пустяках. Но Мирцелла не знала, как объяснить ему, насколько важен для неё сир Джейме Ланнистер. «Он спас меня», — чуть было не призналась она в одну из ночей. Он был единственным, кто видел, как Джоффри издевается над ней, и единственным, кто остановил его. Другие рыцари знали, но боялись, потому что Джоффри — наследник престола и потому, что мать безоговорочно верила каждому его слову. Но Джейме услышал, как я плачу, пришёл и отшвырнул Джоффри от меня. А когда Джоффри заявил, что накажет его, когда станет королём, Джейме ответил ему в глаза: — Я Цареубийца, и гарантирую, что меч пройдёт сквозь тебя так же легко, как сквозь Эйериса. Но Мирцелла не могла поведать ему эту историю, потому что тогда пришлось бы рассказать и остальное, то, что случилось после того, как Джейме вынес её на руках из спальни. Как бы Робб не любил её, она знала, что он никогда не сможет преодолеть неприязнь к Цареубийце. Она до сих пор помнит, как сильно дрожала, прижимаясь к Джейме. Сначала Мирцелла думала, что он отнесёт её к матери и выступит свидетелем, потребовав, чтобы Мирцеллу отослали подальше от Джоффри. Но вместо этого Джейме отнёс её в Белую Башню, в собственную комнату, где она раньше никогда не бывала. Отнёс и аккуратно опустил на мягкую постель, над которой висел гобелен с гербом Ланнистеров, пошутив, что Мирцелла — маленькая львица, а львы ревут, а не плачут. — Подними руки, дорогая, — попросил Джейме, вернувшись с одной из своих рубашек. Мирцелла не понимала, что её платье разорвано, пока его не сняли, и подумала, что мать непременно рассердится, ведь это был подарок дедушки Тайвина на последний день наречения. Джейме зашипел, увидев кровь на её бёдрах, малиновую на фоне бледной кожи. Мирцелла хотела сказать, что она в порядке, что Джофф часто причинял ей боль. Но вместо этого она молча смотрела, как дядя осторожно смыл с неё кровь. Его рубашка была велика ей, но Мирцелле нравилось, как она пахнет. Укрыв её одеялом и пощекотав, чтобы развеселить, Джейме взял её руки в свои. — Джоффри часто делал тебе больно, дорогая? Мирцелла робко кивнула. — Сколько раз? Она пожала плечами. — В последнее время чаще, чем раньше. — И всегда так, как сегодня? — Нет, иногда… Иногда он заставляет меня прикоснуться к нему. Джейме поправил её волосы и улыбнулся. — Он больше никогда не обидит тебя, милая. А если попытается, то пожалеет, — чмокнув её в нос, он поднялся. — Отдохни, а я принесу тебе чистое платье. И потом расскажу тебе самую замечательную историю из всех, что ты когда-либо слышала. — Дядя Джейме? — решилась она, когда тот уже открыл дверь. — Да, милая? — Джоффри говорит, что я должна выполнять все его указания, потому что он станет королём. И он сказал, что причинит боль Томмену, если я расскажу кому-нибудь. Я не хочу, чтобы Томмен пострадал. Джейме вернулся и вновь взял её руки в свои. — Томмену никто не причинит вреда. И единственный, кто может касаться тебя подобным образом, это твой муж, а не брат, пусть даже он и король. — Он безумен, — прошептала она. Мирцелла помнила, как дядя опустил глаза. Вернувшись, он принёс её любимое синее платье и сладостей. И пока она с удовольствием уплетала их, Джейме сказал: — Угадай, какую хорошую новость я принёс тебе, моя особенная девочка? Мы едем на Север. Робб будет признателен Джейме за то, что тот сделал, но не сможет забыть о других его поступках. И Мирцелла никогда не убедит его в том, что и хорошие люди могут совершать плохие поступки. Робб просто не в состоянии понять этого. Старки всех оценивают по-старковски.* * *
— Я тут как-то болтал с одним из охранников, — сказал Джейме однажды, пока Мирцелла бинтовала ему запястья. — И он сказал, что ты тренируешься с мечом вместе с людьми твоего мужа. — Когда снег мне не по шею, то да, — подтвердила она. — И твой муж одобряет это? — Сначала это забавляло его. Теперь он считает это достойным восхищения. Теперь я лучше половины его людей, и он обещал заказать для меня собственные доспехи. — Хотел бы я посмотреть на это. — Ты бы гордился мной, ведь я и правда хороша, — обменявшись с ним улыбками, она добавила. — Ты знаешь, теперь у меня есть твой меч. Тристан Мартелл подарил мне его, когда я попросила… — Потребовала, — с ухмылкой поправил Джейме. — Попросила. Полагаю, ты предпочёл бы получить его назад от меня, а не от дорнийского принца. — Неважно, потому что я вряд ли увижу его вновь. — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Мирцелла. Джейме невесело усмехнулся. — О, моя девочка, ты слишком добра для этого мира. Я не заложник, твой муж не передаст меня за выкуп в Королевскую Гавань, даже если захочет, потому что дорнийцы не позволят. Я приманка в ловушке. — Для Джоффри? — Для драконьей королевы. Как ещё можно выманить её с Драконьего Камня, как не захватив Цареубийцу, оборвавшего трёхсотлетнее правление её семьи? — Джейме пожал плечами. — Это даже немного напоминает какую-нибудь балладу. Цареубийца не думал, что малютка выживет в Эссосе, без денег и защиты, да ещё и с безумным братцем. Мы все одинаково недооценили Дейенерис Таргариен. Хотя, — признал он. — То же самое можно сказать о тебе, Аше Грейджой и Арианне Мартелл. — уголки его губ изогнулись в улыбке. — Тайвин был так занят, следя за братьями, что забыл о сёстрах. Мирцелла покачала головой, уверенная, что ошибается. — Ты не можешь… она казнит тебя. — Да, — мягко подтвердил Джейме. — Именно так кончают люди, убившие королей. Думаешь, зачем твой дед приказал убить детей Рейегара? Рано или поздно дети взрослеют и требуют мести. — Но Эйерис Таргариен был безумен! — Это так. Он хотел сжечь Диким Огнём всю Королевскую Гавань, только чтобы не отдавать её Роберту, и я спас город и его жителей. Но это не имеет значения, потому что я нарушил клятву. Это не худшее, чего я заслуживаю. — Неправда! — возразила Мирцелла. Джейме отвернулся к окну. — Королева Рейелла была подругой моей матери, а я не сделал ничего, чтобы спасти её от Эйериса, — заговорил он спустя некоторое время. — Я уважал принца Рейегара, но не возражал, когда пьяный Роберт орал, что он самый отвратительный человек во всех Семи Королевствах. Я должен был защищать принцессу Элию, но не возразил отцу, когда тот оправдывал действия Грегора Клигана необходимостью. Я тайком угощал сладостями принцессу Рейенис и успокаивал её, напуганную Эйерисом, а потом смотрел на её окровавленное тельце, — он вновь посмотрел на Мирцеллу, и в его глазах была ненависть к самому себе. — Дейенерис Таргариен имеет право потребовать моей головы, и если бы она не сумела сбежать в Эссос вместе с братом, я свёл бы счёты с жизнью. Мирцелла сморгнула слёзы, её сердце болело. — Но ты не убивал детей. — Твоя мать королева, Мирцелла. Я бы убил каждого человека в мире, если бы Серсея нуждалась в защите. Она вскочила на ноги, запутавшаяся в своих мыслях. — Почему ты не можешь сказать ей нет? — с отчаянием воскликнула она. — Почему ты не можешь отпустить её? — Почему ты не ненавидишь Молодого Волка за Жиенну Вестерлинг? Почему ты будешь воспитывать её сына, который одним своим существованием напоминает о твоём позоре? — возразил ей Джейме. «Потому, что я люблю его, — тихо ответила она самой себе. — Потому, что он отец моих детей и единственный человек, которого я когда-либо любила. Потому, что только рядом с ним я чувствую себя цельной». — Будь это правдой, я стал бы ещё отвратительнее, разве нет? — фыркнул Джейме.* * *
Маленький Нед постоянно плакал после смерти Жиенны. Накануне своего отплытия из Риверрана на корабле Ясона Маллистера, направлявшемся в Пентос, где они собирались переждать войну, Сибелла хотела забрать внука с собой, говоря, что ребёнку будет лучше с его семьёй. Когда же Робб запротестовал, что его сын не будет расти за морем, Сибелла заявила, что не оставит ребёнка Жиенны на воспитание Ланнистерской шлюхе. — Я никогда не видела его таким разозлённым, — призналась Мирцелле Арья уже после. — Я думала, он прикажет обезглавить её. Но Сибелла всё ещё оставалась матерью Жиенны, а Робб знал, как сильно Жиенна любила своих родственников. Вместо этого он позволил Вестерлингам уехать, а Неда оставили на попечение кормилицы. Мирцелла думала, что почувствует себя лучше после их отъезда, но постоянный плач Неда был словно напоминание. Робб тоже нервничал и после смерти Жиенны ни разу не зашёл проведать сына, чувствуя вину перед ним и его матерью. Мирцелла не знала, почему в тот день решила проведать Неда. Кормилица — Грета, напомнила она себе — была на несколько лет старше, некрасивая, но с огромными грудями, еле прикрытыми грубой одеждой. Говорили, что Теон спал с ней — с кем только по слухам он не спал — но Мирцелла не знала о кормилице ничего, кроме того, что та не справляется со своими обязанностями няни. — Мне так жаль, Ваша светлость, — увидев Мирцеллу, Нед словно специально заплакал громче, его лицо по цвету было даже ярче, чем волосы. — Я покормила его, но он… — Дай мне его, — приказала Мирцелла, протянув руки. Поколебавшись, Грета передала ей малыша, благодарно посмотрев перед тем, как почтительно поклониться. Нед не затих, оказавшись в руках Мирцеллы, но она и не ожидала этого, понимая, что ребёнка просто пугает неизвестность. — Я побуду с ним, а ты пока можешь отдохнуть, — укачивая Неда, она добавила. — Но передай служанкам, чтобы наполнили ванну в моих покоях и проследили, чтобы вода была не слишком горячей. — Слушаюсь, Ваша светлость, — поклонилась Грета прежде, чем поспешно удалиться. Нед продолжал плакать, когда служанки наполнили ванну, и Мирцелла распеленала его, перед этим сняв собственное платье. Вода была далеко не такой горячей, к какой она привыкла, но эта ванна была и не для неё. Когда вода коснулась кожи Неда, он хныкнул, но Мирцелла подхватила его под мышки и осторожно окунула, приучая. Вскоре он успокоился. Краснота с его личика исчезла, и наконец Нед тихо засмеялся, заставив Мирцеллу засмеяться в ответ. — О, тебе нравится? Твой старший брат Стеффон тоже любил купаться. Старая Нэн говорит, что младенцы любят воду, потому что плавают в чреве матери, — Мирцелла засмеялась, когда Нед шлепнул маленькой ручкой по воде. — Ты будешь отличным пловцом, правда? Я уверена в этом. Когда мы вернёмся в Винтерфелл, то будем ходить на горячие источники и научим тебя плавать, как учили Рикарда и Стеффона. И ты познакомишься с Бринденом и своими сёстрами. Она не знала, сколько времени провела в ванне, когда в её покои вошёл Робб, замерший на пороге, уставившись, как она поднимает и опускает ребёнка в воду, а тот радостно смеётся. Мирцелла улыбнулась Роббу и поманила его к себе. Он медленно приблизился и присел на корточки рядом с ванной. — Ты успокоила его, — благоговейно прошептал он. — Старая Нэн купала Стеффона всякий раз, когда он начинал капризничать. Я подумала, что это поможет, — она заметила удивлённое выражение его лица и выпалила. — Я не хотела… — Нет, всё в порядке, — быстро заверил её Робб, протягивая Неду палец, в который мальчик тут же вцепился мокрой ручонкой. — Я просто не ожидал… — Я поклялась Жиенне, что буду заботиться о Неде, как о собственном сыне, а я бы не позволила своему ребёнку плакать, — встретив взгляд мужа, она холодно выпалила. — Но не думай, что я буду так же добра, если ты заведёшь себе ещё одного ребёнка от другой женщины. Робб подался вперёд, целуя её в лоб. — Я хочу детей лишь от тебя. В ту ночь Нед спал на её груди, мягкий и тёплый, с сердцем, бьющимся так быстро, как у пойманной птички, и Мирцелла думала о Жиенне Вестерлинг — королеве, которая будет забыта, жене, имя которой останется лишь в грязных слухах о личной жизни короля. Однажды Нед услышит их и узнает о своём происхождении, о своей настоящей матери и о том, что он не родной Мирцелле, как и Лиа Сноу. Тогда он возненавидит её? Она станет ему столь же неприятна, как Мирцелле — Серсея? Но Нед был маленьким и милым, прижимаясь к её груди, и его будущее оставалось загадкой.* * *
Как-то вечером Мирцелла принесла Джейме свой собственный ужин вместо кухонных отбросов. Она видела, как у того буквально потекли слюнки, и Джейме с жадностью набросился на еду, в этот момент действительно напоминая льва с косматой гривой и острыми зубами. — Ты решила откормить меня, как скотину, на убой? — спросил он с набитым ртом, не утруждая себя хорошими манерами. — В День наречения полагается есть только самое лучшее. Джейме замер, удивлённо глядя. — Я не думал, что провёл здесь столько времени. Она кивнула, усаживаясь на пол. По выражению его лица Мирцелла могла с уверенностью сказать, что он сейчас думает о Серсее. В столице, когда Мирцелла была маленькой, во время празднования Дня наречения её матери Серсея всегда отдавала лучший кусок праздничного пирога Джейме, который в свою очередь тайком делился им с младшими племянниками. Джоффри всегда получал от матери полноценный кусок. — Тогда на следующей неделе твои именины. Она снова кивнула, подцепляя пальцами миндаль с его тарелки и отправляя в рот. — Ты родилась в отвратительно жаркий день, — начал Джейме, принимаясь за овощи. — Пот градом лился по телу от самого малейшего движения, и твоя мать провела последний месяц беременности в ледяной ванне, пытаясь устроиться поудобнее, — запив всё медовым вином, он продолжил. — Роберт был в Штормовом Пределе, когда у неё начались схватки. Производя на свет Джоффри, она не издала ни единого звука, плотно стиснув зубы, но тогда она кричала как безумная. Я боялся, что она умрёт. — Неудивительно, что она никогда не любила меня, — Мирцелла не шутила. Джейме улыбнулся. — Мейстер Пицель буквально вытащил тебя из тела Серсеи, всю в крови. Сначала мы даже не могли как следует разглядеть тебя, и ты не издала ни звука, так что решили, что ты мертворождённая. А потом Пицель сказал: «Маленькая принцесса просто очень тихая» и передал тебя Серсее. — Которая хотела только сыновей, — закончила Мирцелла. — Она полсотни раз говорила мне, что не создана быть матерью дочерям. Когда мне было пять, одна из придворных дам назвала своего сына Титосом, и мать заявила, что это должно было быть моё имя. — Она была настолько убеждена, что родится мальчик, что не задумывалась об имени для девочки. Когда отправили ворона Роберту, тот написал, что ему всё равно. У тебя не было имени в течение трёх дней, а на четвёртый день, когда я сказал ей, что это плохая примета — оставлять ребёнка без имени, она сказала, чтобы я сам дал тебе имя. Что я и сделал. — Почему ты назвал меня Мирцеллой? — Так наша мать хотела назвать Тириона, если тот родится девочкой, — осушив свой кубок, Джейме потянулся к меху в её руках. — До трёх лет ты не говорила. Серсея и Роберт волновались, что ты навсегда останешься немой или полоумной, но мейстер Пицель заверял их, что ты просто застенчива. А потом, в один прекрасный день, я стоял на страже, пока твои родители, Тирион, Тайвин и ещё несколько придворных трапезничали. Вы с Джоффри были там, молча сидели рядом и выглядели как идеальные маленькие принц и принцесса. Когда же Серсея отпустила вас, Джоффри убежал играть с собакой, а тебя Арис Окхарт должен был проводить в комнату. Но когда твоя мать позвала Ариса, ты неожиданно заявила: — Нет, я хочу пойти с Джейме. — Я уверена, это понравилось моей матери, — усмехнулась Мирцелла. — Все были так удивлены, что не могли и слова вымолвить. А потом Роберт засмеялся, Тирион пошутил, и всё вновь вернулось на свои места. — И ты отвёл меня в комнату? Джейме покачал головой. — Нет, Роберт хотел, чтобы я стоял за его дверью той ночью и слышал, как он трахает своих шлюх. — Ты не мой отец? — спросила Мирцелла, сделав глоток из бурдюка. — Я вступил в Королевскую Гвардию в пятнадцать лет, и все знают, что нам запрещено иметь жён и детей, — отрезал он, вновь осушая кубок. — И почему ты спрашиваешь меня об этом всякий раз, как приходишь? — Потому, что я хочу, чтобы ты был моим отцом, — она поднялась на ноги, не замечая боли на его лице, и подумала: «Я не должна была верить в то, что глупые желания маленьких детей могут сбываться». Она не навещала его, пока не прибыл ворон от Арианны Мартелл, сообщившей, что Дейенерис Таргариен скоро прибудет в Риверран.* * *
Однажды, когда ей было шесть лет, дядя Ренли рассказывал ей истории о драконах. Мирцелла была больна и почти неделю провалялась в постели с лихорадкой, и Серсея не пускала к ней Джоффри и Томмена, боясь, что они заразятся. Только став старше, Мирцелла поняла истинные причины этого: мать не хотела рисковать своими драгоценными сыновьями. Но Ренли пришёл к ней, с сияющими глазами и улыбкой, и Мирцелла засмеялась, принимая у него букет сладко пахнущих цветов. Ренли было всего восемнадцать, но он уже был красив и любим при дворе, а отец сетовал на то, что Ренли отверг всех потенциальных невест. Она вспомнила, как ей льстило то, что Ренли пришёл к ней, отказавшись сопровождать Роберта на очередной охоте, и ей нравились сказки, которые тот разыгрывал с помощью кукол Мирцеллы. Когда Ренли собрался уходить и наклонился, чтобы поцеловать её в макушку, Мирцелла отпрянула, вспомнив слова матери о том, что она заразная. — Не трогай меня, а то тоже заболеешь. Ренли усмехнулся и наклонился ближе, понизив голос до шёпота. — Знаешь, милая, эта болезнь не смертельна. Сир Лорас тоже хворал, но теперь он здоров, — чмокнув её в лоб, Ренли добавил. — Так что я буду в порядке. Но даже после того, как Мирцелла передала гранд-мейстеру Пицелю слова Ренли, тот всё равно настоял на том, чтобы она провалялась в постели ещё неделю, и Мирцелла чувствовала себя по-настоящему несчастной. Когда Джейме наконец смог навестить её, то принёс с собой мороженого, чтобы она могла охладить своё пылающее горло. — Расскажи мне о драконах? — Драконы? — рассмеялся он. — Разве ты не предпочитаешь более красивые истории, про Флориана и Джонквиль, например? Мирцелла покачала головой, уплетая мороженое за обе щёки. — Дядя Ренли рассказывал мне о Балерионе и Мираксесе, о том, как Эйегон и его сёстры летали на них. Я снова хочу послушать об этом. — Может, я лучше покажу тебе дракона? — предложил он вместо этого. — Но все драконы мертвы. — Да, но я знаю, где хранятся их кости. Хочешь посмотреть? — Но гранд-мейстер Пицель сказал, что я не могу покидать комнату. Джейме закатил глаза, забрал у неё тарелку и поднял на руки. Она была одета в одну лишь ночную рубашку, со спутанными волосами, но Джейме не попросил её даже надеть тапочки. — Я королевский гвардеец, моя особенная девочка, и если старикан попытается возразить, я сумею постоять за твою честь. Мирцелла тихо смеялась, пока он нёс её по замку, но когда они начали спускаться в подвалы Красного Замка, то испуганно сжалась. Как-то раз Джоффри попытался заманить её туда, якобы показать что-то интересное, но их поймал лорд Варис и поспешно отправил обратно. Она крепче обхватила шею Джейме, который снял со стены факел, чтобы осветить их путь. Они маячили в темноте — девятнадцать драконьих черепов разных размеров, один был размером с маленького пса, а другой — раза в два или три больше. Мирцелла ахнула, когда Джейме поднёс её к самым огромным, предлагая коснуться их, и кость под её пальцами оказалась тёплой. — Это был Балерион Чёрный Ужас, — игривым тоном сообщил ей Джейме. — Он был самым крупным и свирепым из всех драконов Таргариенов, а Эйегон Завоеватель садился на него, как на обычного коня. Его сёстры Рейенис и Висенья тоже летали на драконах, и в тот единственный раз, когда они вступили в бой все вместе, пылали и земля, и небо. Говорят, Балерион прожил двести лет, но только Эйегон смог укротить его. — Почему драконы умерли? — Этого никто не знает, хотя, возможно, их отравили мейстеры. Но большинство считает, что драконы связаны с магией, и когда магия стала покидать мир, вместе с ней ушли и драконы. — Мама говорит, что магии никогда не существовало, что это всё выдумки. — Ну, твоя мама знает далеко не всё — только не говори ей об этом, — его улыбка была ослепительной даже в темноте, и Мирцелла подумала, что её дядя — самый красивый мужчина из всех, что когда-либо жили на земле. Мирцелла вспоминала те черепа, когда небо над Риверраном закрыли огромные крылья. Во двор уже въёзжали люди Тристана Мартелла, ведомые сиром Барристаном Селми и Джорахом Мормонтом. Среди них были и дотракийцы, и наёмники в причудливых доспехах. Следом за войском ехала Арианна Мартелл и её двоюродные сёстры. Но все взгляды были прикованы лишь к трём драконам, кружащим над головами. Даже с земли Мирцелла заметила, что только два дракона имели всадников, а третий, зелёный с бронзовым отливом, летел свободным. Даже в небе они выглядели огромными, и лютоволки в замке немедленно завыли, чувствуя угрозу — питомцы Дейенерис Таргариен могли проглотить одновременно и Серого Ветра, и Призрака, и Нимерию. С кремового дракона слез мальчик лет двенадцати, сильно закутанный в меха и явно не привыкший к холоду. Кожа его была как у дотракийцев — цвета меди, а волосы — серебристые, как у всех Таргариенов, заплетённые в длинную косу ниже плеч с позвякивавшим в них единственным колокольчиком. Рейего, принц-дракон, сын драконьей королевы и величайшего кхала из всех существовавших, насколько помнила Мирцелла. В снегах, рядом со своим драконом, он выглядел ещё моложе. Королева Дейенерис Таргариен не носила ни мехов, ни плаща. Когда она соскользнула со спины чёрного дракона, Мирцелла увидела, что Дейенерис одета в брюки и жилет из раскрашенной кожи, как у дотракийцев на иллюстрациях из книг дяди Тириона. Её кожа была белее снега, а серебристые волосы достигали талии; Тристан говорил, что она была красивейшей женщиной в мире, и сейчас Мирцелла верила ему. Сир Барристан и один из дотракийцев предложили ей свою помощь, но королева покачала головой и спрыгнула в снег, засмеявшись. Рейего что-то сказал матери, та улыбнулась в ответ, и Мирцелла тоже не смогла сдержать улыбки. В конце концов, драконья королева была всего лишь женщиной на несколько лет старше самой Мирцеллы, и у неё тоже был сын, которого она любила. Это одновременно утешало и разочаровывало: Мирцелла представляла себе эту женщину такой же свирепой, как Мейдж Мормонт, а не девушкой невысокого роста, которая даже не носила оружие. Хотя она и не нуждалась в оружии. У неё были драконы. Дейенерис повернулась к ним, слегка улыбнувшись. Мирцелла преклонила колено, и все остальные последовали её примеру. Она была уверена, что сир Барристан или Арианна уже рассказали о ней как о жене короля Севера, сестре короля Джоффри, дочери узурпатора или Цареубийцы — в зависимости от того, кто рассказывал. Мирцелла вдруг подумала, что возможно её посадят в одну клетку с Джейме. — Я хочу видеть Цареубийцу, — объявила Дейенерис властным тоном, противоречащим её невинной внешности. Робб кивнул. — Я прикажу привести его из темницы. — Я пошлю с вами моих людей,— её взгляд, наконец, упал на Мирцеллу. — Это тебя называют Творцом королей? Мирцелла молчала, не зная, как ответить, и вперёд вышел сир Барристан. — Это принцесса Мирцелла. — Тогда я должна сказать вам, принцесса, что не люблю Ланнистеров, а доверяю им ещё меньше. Всем известно, что у Ланнистеров нет чести. — Так же, как всем известно, что Таргариены — безумцы, — возразила Мирцелла, поймав возмущённый взгляд Джораха Мормонта. Дейенерис усмехнулась. — О, я безумна, принцесса, не отрицаю этого. Но подозреваю, что внутри вас тоже есть своя… безуминка. Мирцелле было нечего возразить на это.* * *
В ночь перед своей свадьбой Мирцелла не могла уснуть, волнуясь и нервничая. Она ворочалась с боку на бок, но сон не шёл к ней. И только когда луна уже высоко сияла в небе, она, наконец, признала своё поражение и, завернувшись в халат, побрела на кухню, чтобы выпить сонного вина. После шести лет жизни в Винтерфелле Мирцелла знала наизусть все коридоры, а так же те тайные лазейки, через которые Рикон воровал с кухни сладости. Но Мирцелла никак не ожидала найти на кухне Джейме, прислонившегося к столу и потягивавшего вино прямо из меха. — Маленьким принцессам пора спать в своих постельках, — язвительно заметил Джейме, улыбаясь. — Ты же хочешь быть красивой для своего мужа, не правда ли? — Я не могу уснуть. Я пришла за сонным вином. — Сонное вино? Ты слишком молода для этого, — Джейме поднял её и усадил на стол, прежде чем отдать бурдюк. — Никакое вино не сможет унять невестино беспокойство. Мирцелла скривилась — дорнийское вино оказалось слишком кислым — и Джейме рассмеялся. — Почему ты не можешь уснуть, моя дорогая? Я думал, ты хочешь выйти замуж за Молодого Волка, — сказал он через некоторое время. — Да, — быстро заверила она. — Я хочу выйти за Робба. — Если не свадьба, то что же тебя расстраивает? — озарение промелькнуло на его лице. — Супружеские обязанности, так? Мирцелла покраснела, радуясь, что из-за темноты Джейме не заметит этого. Она попыталась соврать, но, как это всегда случалось рядом с Джейме, сказала правду. — Я не хочу, чтобы мужчины срывали с меня платье и видели голой. Я пыталась сказать матери, но она обозвала меня дурочкой и заявила, чтобы я не смела позорить семью. И ещё она сказала, что меня ждут намного худшие вещи, чем провожание. — Дорогая… — Леди Кейтилин объяснила мне всё, но она сказала, что в первый раз всегда бывает больно, а я не хочу боли, — всхлипнула она. — Я всё испорчу, и Робб разлюбит меня! — Сейчас ты действительно говоришь глупости, — заявил Джейме, вытирая её щеки. — Этот мальчик смотрит на тебя, как на самую большую драгоценность в своей жизни. Даже если бы ты кастрировала его завтра, он все равно бы ползал у твоих ног. — Но я должна подарить ему наследника! А я не смогу, если не стану ему женой, как полагается! Джейме взял её за подбородок, его зелёные глаза сверкали в темноте. — Робб Старк — не Джоффри. Твой брат запугал тебя, поэтому ты боишься и не хочешь. Но с Роббом будет по-другому. Когда ты с тем, кого любишь, то боль почти не чувствуется. — Обещаешь? — прошептала она. — Клянусь, — он нежно поцеловал её в лоб. — Боль в прошлом, родная. Не нужно беспокоиться. «Ты нарушил все обещания», — подумала Мирцелла, когда два знаменосца Талли доставили Джейме в главный зал, всё ещё в цепях. Дейенерис сидела на троне в новом платье и короне, украшенной тремя драконами, на голове. За троном стояли Джорах Мормонт и Барристан Селми, Робб и Эдмар сидели на почётных местах подле королевы — Робб в своей железной короне, выкованной Джендри, и Эдмар в цветах Дома Талли. Когда Джейме неловко упал на колени, Мирцелла бросилась было помочь ему, но Арианна поймала её за запястье, покачав головой. — Ты не можешь помочь ему, — прошептала ей Арианна, едва шевеля губами. — Если ты попытаешься освободить Цареубийцу, она отрубит и твою голову тоже. Теон положил руку на её другое плечо, нежно сжав. Мирцелла впервые открыто посмотрела на него. Он воспитывался на Севере так же, как и она, и провёл среди Старков столько времени, что они стали ему ближе родной семьи. Аша дразнила его жителем зелёных земель, когда приезжала в Винтерфелл, говоря, что он не настоящий Железнорождённый, поэтому он предпочёл остаться с Роббом, нежели претендовать на трон Железных Островов. Грейджои отвергли Теона, как Ланнистеры — её саму. Но Джейме не такой. Он заботится обо мне. Он любит меня. А теперь я должна просто стоять и позволить убить его? Кто-то позволил её дяде выкупаться, сбрить бороду и одеться в цвета Ланнистеров. Мирцелла содрогнулась, впервые увидев, насколько он похудел. Но даже при звоне цепей на его запястьях и лодыжках, соединённых с ошейником на шее, Мирцелла видела гордость Ланнистера в его глазах. — Я ожидала, что ты больше и страшнее, — сказала Дейенерис, и её фиолетовые глаза сверкнули. — Но ты всего лишь человек. Когда Джейме ничего не ответил, красивое лицо Дейенерис исказилось от гнева. — Тебе нечего сказать? — Вы красивей, чем ваша мать, — удивительно мягко произнёс Джейме. Дейенерис вскочила на ноги, излучая ярость. — Ты издеваешься надо мной? После того, что ты сделал с моей семьёй, ты осмеливаешься шутить?! — Я отвратительный человек, разве Барристан Смелый не предупреждал вас об этом? — закатив глаза, Джейме невесело усмехнулся. — Вы должны лучше держать лицо. Ваш брат никогда не показывал своих эмоций. — Не говори о моей семье! — отрезала она. — Если вы не хотите, чтобы я говорил о вашей семье, то зачем вызвали меня? Отрубить мне голову можно было и в темнице. Или вы хотите услышать, как я убил вашего безумного отца? — его улыбка была практически безумной, когда он протянул. — Как я проткнул его мечом? Какой алой была его кровь, текущая из тела? — Прекрати! — выкрикнула Мирцелла, пытаясь вырваться из рук Теона. — Джейме, прекрати… — Вы должны научить свою жену держать язык за зубами, Ваша светлость, — перебил Джейме, глядя на Мирцеллу, но обращаясь к Роббу. — Вы должны приказать своим людям увести её, пока ещё не поздно. Когда Робб посмотрел на неё, Мирцелла всё поняла. Теон легко подхватил её на руки, и Мирцелла забилась ещё более отчаянно, чем в Винтерфелле, когда Родрик Кассель оттащил её от детей. — Нет, Теон! Робб, не делай этого! Пожалуйста! Пожалуйста, Ваше величество, не отрубайте ему голову! Прошу, пожалуйста… Теон закинул её на плечо, как ребёнка, и она тщетно колотила его по спине. Он не остановился, пока не принёс её в комнату и не уложил на кровать. Только тогда Теон виновато посмотрел на неё перед тем, как выйти. Мирцелла колотила кулаками запертую дверь, но это было бесполезно. К тому времени, когда она поняла это, её руки были разбиты в кровь. Робб пришёл к ней в комнату ночью, неся корону в руках, и Мирцелла поняла всё по выражению его лица. Она бросилась на мужа, принимаясь колотить его и осыпать проклятиями. Робб поймал её за запястья, прижимая к груди и ожидая, пока гнев схлынет. Мирцелла не знала, сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась. Вместо гнева пришло горе, и она захлёбывалась своими слезами, которые никак не могла унять. — Он не хотел, чтобы ты видела его в таком состоянии, — сказал Робб, гладя её по волосам и нежно укачивая. — Он не хотел, чтобы ты запомнила его таким. — Но… Но… Но я даже не успела попрощаться! — прорыдала она. — И он спас город! Король был безумен! Джейме… он не чудовище! — Мне жаль, любовь моя, — пробормотал он, зарываясь лицом в её волосы. — Я умолял королеву о помиловании, но Джейме сам настоял на казни. Он сказал… Он сказал, что это был его последний шанс защитить свою честь. Поцеловав её в лоб, он добавил: — И Джейме просил меня передать тебе кое-что. Мирцелла отстранилась, чтобы заглянуть Роббу в лицо. — Что же? — Он просил передать, что ответ на твой вопрос — да. Ты знаешь, что он имел в виду? Задрожав, она кивнула, вытирая слёзы со щёк. Прижавшись к Роббу всем телом, Мирцелла вцепилась в меч Джейме, висящий у неё на поясе. — Я хочу домой, — заявила она наконец. — Мы обязательно вернёмся.* * *
Королева Дейенерис проявила милость к Джейме Ланнистеру: его голова не украсила стены Риверрана, а тело не выбросили псам. Его останки поместили в гроб, который передали захваченным с ним людям, чтобы доставить их в Кастерли Рок для погребения. Мирцелла пришла в септу в тот день. Она зажгла свечу Неведомому, надеясь, что Джейме найдёт свой покой, и Воину, чтобы Джейме был сильным даже после смерти. И только поднимаясь с колен после молитвы она заметила у входа драконью королеву. — Простите, Ваша светлость, я… — Дени, — перебила её драконья королева, садясь на деревянную скамью. — Ты можешь звать меня Дени, а я буду звать тебя Мирцеллой. Мирцелла рассеянно кивнула. — Мой брат Визерис часто рассказывал о Великой септе Бейелора, когда мы были в изгнании. Он говорил, что боги улыбнутся нам и вернут нас домой, он станет королём, а я — его женой, как заведено у Таргариенов. А потом он заставлял меня произносить имена тех, кто способствовал падению нашего Дома: Роберта Баратеона, Эддарда Старка, Джейме Ланнистера, Тайвина Ланнистера. А потом я должна была назвать тех, кого мы потеряли: короля Эйериса, королеву Рейеллу, принца Рейегара, принцессу Элию, принцессу Рейенис, принца Эйегона. Иногда он даже добавлял моё имя в этот список мёртвых. Меня учили верить в то, что узурпатор и его люди отвратительны, так же как тебя — в то, что Безумный король заслуживал смерти. — Твой отец был безумен, — заявила Мирцелла. — Он сжёг отца Эддарда Старка в его собственных доспехах заживо лишь потому, что тот приехал в столицу по королевскому приказу. Он… — Я знаю его грехи, Мирцелла, так же как и ты — грехи Джейме Ланнистера. Но они все равно остаются нашими отцами, правда? — Дейенерис смотрела на мерцающие на семи алтарях свечи. — Я ненавижу войну. Будь жив мой муж, я осталась бы с ним, кочуя по Дотракийскому морю, нарожала бы ещё детей, кроме Рейего. Если бы узурпатор не послал людей убить моего сына, я бы никогда не пересекла Узкое море, — она встретилась взглядом с Мирцеллой. — Арианна сказала, что ты тоже предпочла бы спокойную жизнь, не потребуй брат твоего сына. Мы не так уж отличаемся друг от друга. — Я хочу лишь мира, — призналась Мирцелла. — Я хочу, чтобы мой муж и дети были в безопасности. Я не хочу опасаться Железного Трона. — Твоё желание сбудется. Сначала мы возьмём Близнецы, позволив твоему мужу и его людям отомстить за Красную Свадьбу. Дальше часть северян отправится на Винтерфелл, а остальные вместе с моим войском — на Королевскую Гавань. Войска Простора займут Западные Земли, а Ренли – южные. Царствование твоего брата закончится ещё до прихода весны. — И тебя не беспокоит, что я предаю свою семью? Дейенерис грустно улыбнулась, поднимаясь на ноги. — Я никогда не встречалась с Джоффри, но я слышала рассказы о нём. И я помню, что творил Визерис и что я чувствовала, когда мой муж облил его расплавленным золотом. Может, тебя и обвинят в цареубийстве, Мирцелла, но эти люди никогда не узнают, каково это — иметь таких старших братьев, как наши. Мирцелла осталась в септе после ухода Дейенерис, чтобы зажечь свечи за Робба, Теона и Джона. Им потребуется помощь всех богов, когда драконы поднимутся в небо.