Жизнь Собачья

      Волны…волны…волны как всегда, каждый день последних 12-ти грёбаных лет…он постоянно слышал волны и вой ветра, конечно, когда они не заглушались криками и стонами из воспоминаний…       Чайки? Правда чайки? В Азкабане не слышно чаек, ни одно живое существо добровольно не станет приближаться к дементорам…       И тепло…а возле них всегда холод… Холод, пробирающий до костей, и от которого не избавиться никакими средствами!       Оооооо, Мерлин!!! Как же всё болит! И во рту всё пересохло и соленый привкус крови… Он попытался открыть глаза. Солнце!!!       Глаза болели, жутко чесались и слезились, видимо, от солёной морской воды.       А в горле колючий ком, и кости ломило так сильно, что он не мог даже пошевелиться.       Это сон, наверное, я сошёл с ума, — подумал он и снова закрыл глаза. — Эй, Бен! Смотри какие коряги на берег вынесло! — Ого! Давай это будет пиратский корабль!       Дети? Да, дети! Смех…как давно я не слышал смех. Нет, это не сон! У меня получилось! Получилось! Я сбежал!!!       Захотелось тоже рассмеяться, или залаять, но из горла вырвалось что-то среднее между «рыком», «хрипом» и «кашлем умирающего».       Дети взвизгнули! Бродяга испугался, дернулся, но сдвинуться с места не смог. Он снова закрыл глаза, так они меньше болели. — Аааа! Что это???       Дети подошли к особенно большой коряге с торчащими корнями, спутанная рыбацкая сеть и бурые водоросли клочьями свисали с неё.       Снизу чернела голова какого-то зверя.       Мальчики взяли палки и подошли поближе. — Это что за чудовище? — один из них легонько потыкал палкой в переднюю лапу.       Бродяга открыл глаза, сложно было сфокусироваться, глаза болели и чесались, всё тело ныло, картинка ходила ходуном, а солнечный свет казался слишком ярким.       Он снова попытался издать хоть какой-то звук, и снова получилось что-то вроде сдавленного хриплого кашля. — Это что, пёс?       Не удивительно, что дети не сразу поняли, что перед ними собака. Частично он был погребён под груду коряг, вынесенных на берег во время ночного шторма. Торчала только голова и передние лапы. Шерсть свалялась, на нее налипли бурые водоросли…глаза воспалились и покраснели — красавцем не назовешь. — Брайан, домой! Мы уже скоро уезжаем! — послышался взрослый голос вдалеке. — Вот чёрт! Мне пора! Стоило найти что-то интересное… — Ступай, счастливой дороги! Я напишу тебе потом про собаку. Попробую её вытащить отсюда! — Счастливо, Бен! Один из мальчиков убежал.       Бродяге было тяжело держать глаза открытыми, он снова их прикрыл и, кажется, отключился.       Вода!!! Вода! — Он начал лакать, как только почувствовал пресную воду на губах, ещё даже до того, как открыл глаза. — Ну, здравствуй, дружище! — голос был женский, ласковый. Бродяга силился посмотреть.       На корточках перед ним сидела девушка, она прислонила ладошку к его рту и поливала её водой из бутылки. — Вот так! Хорошо! — вода быстро закончилась.       Мальчик сидел рядом и внимательно наблюдал. У него были такие же большие зелёные глаза, как у девушки, и такие же вьющиеся волосы пшеничного цвета. Впрочем, о её волосах можно было судить только по выбившейся пряди из-под выгоревшей красной банданы. — Бен, сбегай домой, принеси ещё воды…и пару банок паштета захвати из кладовки! А я пока попробую его откопать!       Мальчик радостно рванул прочь от берега, из-под его кроссовок полетели мелкие камушки. — Ну, что, Бродяга, приступим?! Пёс не ожидал услышать своё имя, он дернулся, но не смог сдвинуться с места.       Наверно, я и выгляжу как бродяга, да и вполне себе популярное имя для пса… Тут нечему удивляться.       Девушка сняла рюкзак, из него торчали две живописные коряги причудливой формы, убрала бутылку и отставила его в сторону.       Бродяга смог наконец-то сфокусироваться и рассмотреть девушку. На ней были старые кеды, потёртые шорты, сделанные из обрезанных джинсов, и футболка «Пинк-флойд», завязанная узлом, оголяя стройную талию.       Освободить собаку от завала было довольно сложно. Чтобы убрать толстенную корягу с корнями, которая прижала пса, нужно было разобрать всю эту кучу из веток, а они были длинные, тяжёлые, неповоротливые и спутанные обрывками сетей.       Кажется, он снова уснул или потерял сознание. Очнулся он, когда услышал: — Давай ещё раз, вместе, на счёт три! Готов? — Раз! Два! Трииии!       Девушка и мальчик сделали из крепкой палки подобие рычага и вместе навалились. Коряга была тяжёлая и неповоротливая из-за торчащих из нее корней. Наконец-то она приподнялась. Девушка всем телом навалилась на палку, удерживая корягу приподнятой. — Бен, попробуй его вытащить, я подержу!       Мальчик ухватил собаку за загривок и потянул на себя. Свалявшаяся шерсть, пропитанная солёной водой, покрытая коричневыми водорослями, была жирная, грубая и неприятная на ощупь. — Давай же! Иди же сюда!!! — с надрывом уговаривал Бен пса.       Бродяга пытался встать, но всё тело затекло, он еле волочил ноги.       С красным от натуги лицом, девушка всё ещё висела на палке, торчащей из-под коряг… её веса явно не хватало, она держала из последних сил.       Только-только Бен с горем пополам оттащил пса, палка под ней звонко хрустнула, коряга рухнула на землю, а девушка упала и рассекла коленку о камни, потекла кровь.       Бродяга загнанно озирался то на девушку, то на ловушку на берегу, из которой она его чудом спасла. — Ну-ну, не печалься, главное, что мы тебя вытащили! — улыбнулась она псу, очень уж внимательно он смотрел на её травму, будто понимал, что это ради него она пострадала.       Она утерла тыльной стороной ладони пот со лба, сняла бандану и завязала ей рану. — Ого! — протянул Бен, осматривая её кровоточащее колено. — Ничего! Содранные колени мы переживем! — её голос лучился таким оптимизмом… И вообще столько легкости в ней было.       Волосы, закрученные в узел под банданой, теперь рассыпались мягкими волнами. И если макушка и локоны у лица были пшеничного цвета, как и у мальчишки, то на концах они были выкрашены в изумрудный.       Бродяга лежал на камнях, он всё ещё плохо соображал, и ещё не до конца верил, что он на свободе. Но ему было безумно приятно слышать голоса этих добрых людей, крики чаек и ощущать, как солнце припекает его тощую спину.       Ему снова захотелось засмеяться, конечно, собаки не умеют смеяться, как и узники, сидящие в Азкабане, и его голос снова сорвался на сдавленный хрип.       Бен притащил из дома большую бутылку с водой, старое детское ведёрко с отломанной ручкой и три консервные банки с паштетом.       Девушка налила воду в ведёрко, совсем немного на дне, и наклонила его перед лежащим Бродягой. Даже пить поначалу было трудно… Но после нескольких глотков сил прибавилось, и он смог приподняться. Девушка поставила перед ним ведёрко и подлила воды. И сама отпила из бутылки пару глотков. Она была вся красная, разбирание завалов заняло у нее не меньше часа, руки и ноги в мелких царапинах от веток, колено перевязано, но глаза лучились искренней радостью от того, что пёс, кажется, пришел в себя.       Напившись наконец, Бродяга попробовал почесать глаза о переднюю лапу, он всё ещё лежал на камнях в груде завалов, на том же самом месте, куда дотащил его Бен. — Подожди-ка! — сказала девушка и попыталась промыть ему глаза, поливая воду на ладонь и «умывая» его. — Так, значит, ты в шторм попал? Интересно, откуда ты приплыл? — Может, это пиратский пёс? — Бен в возбуждение крутился вокруг, не находя себе места. — Ну, если так, то, похоже, он был их пленником, — девушка включилась в игру. — Очень уж он худой.       Черная морда нагрелась на солнце, и от прикосновений мокрой рукой было приятно, да и глаза перестало щипать. — Ну, что, Бродяга? Осмотрим тебя? Или сначала поешь? — Бродяга? Его так зовут? — спросил Бен. Он крутил в руках банку с паштетом, ему не терпелось ещё как-нибудь помочь. Девушка рассмеялась, глядя на него. — Открывай уже! Не томи!       Видно было, как мальчику доставляет удовольствие делать что-то ответственное, «взрослое» и полезное. — Значит, Бродяга? А я думал назвать его как-нибудь по-пиратски! — Это как, например? Черная борода? — девушка взяла из рук мальчика открытую консервную банку и вывалила её содержимое на большой зелёный лист водорослей в форме сердца и пододвинула к собаке. — Господин Бродяга, прошу к столу! — подмигнула она псине, а он моргнул в ответ. — Ха! мне кажется, он откликается на Бродягу! — Ладно, пусть будет Бродяга, — согласился Бен.       Пёс сначала пару раз лизнул паштет, а потом с жадностью набросился на него, быстро заглатывая. На самом деле он так привык к голоду, что практически не замечал его. Голод сменялся болью, тупой болью в голове, ноющей болью в животе, слабостью и путающимися мыслями.       Пока он ел, девушка осматривала пса. Шерсть была слишком грязной, с налипшими водорослями, было сложно понять, есть ли где-то кровь. Она аккуратно прошлась рукой от холки до хвоста, каждый позвонок можно было прощупать. Сердце сжималось, когда она смотрела на его выпирающие рёбра. Бен громко всхлипнул за её спиной.       Она обернулась на мальчишку, его глаза увлажнились, подбородок дрожал. Он закусил нижнюю губу, чтобы не расплакаться. — Он ранен? — дрожащим голосом спросил Бен. — Не знаю, — пожала плечами девушка, — пока непонятно, точно могу сказать, что он истощен. А насчёт травм — посмотрим. — Мы возьмём его домой? — подбородок Бена задрожал ещё сильнее. — Если он сможет идти. Предательская слеза всё-таки скатилась по щеке мальчишки. — Ну, что ты! — она легонько толкнула его кулаком в плечо и улыбнулась, — мы его не бросим! Будет нашим другом!       Бродяга переводил глаза с девушки на мальчишку и обратно, он не мог поверить, что всё это не сон.