Дорогой Бродяга! Я очень надеюсь, что с тобой всё хорошо и ты в безопасности!
Спасибо, что защитил детей, когда я превратился! Надеюсь, что я тебя не сильно потрепал. С моей стороны было просто ужасно — забыть принять волчье противоядие. Но когда я увидел имя Питера на карте Мародеров — я забыл обо всем на свете! Я очень сожалею и не прощу себе, что из-за меня он снова смог сбежать.
Ой, да заткнись, Лунатик! — бурчал Сириус себе под нос, он терпеть не мог его самобичевания (хотя и сам частенько придавался подобным мукам совести). Он с жадностью продолжал читать. Первое письмо от друга, спустя 13 лет!О том, что я оборотень, стало известно всей школе (Снейп в отместку рассказал своему факультету). Он был в бешенстве, когда ты сбежал. Мне пришлось покинуть Хогвартс, хорошо, что я успел провести все экзамены и до начала каникул осталось меньше недели. Перед отъездом видел Гарри, я очень им горжусь! То, как он справился с дементорами и как ему удалось спасти тебя — не каждому взрослому волшебнику под силу. Я очень рад, что у него теперь есть Ты, ему не хватало «старшего друга», теперь ему будет не так одиноко. Ты, наверное, заметил, как Гарри похож на Джеймса. Мне сначала показалось, что они с Роном и Гермионой почти «новые Мародеры». Но на самом деле это не так. Я слышал много историй, из которых им пришлось выпутываться в первые два года обучения. Наши шалости и рядом не стоят с реальными опасностями, с которыми столкнулся Гарри с друзьями. И это лучше обсуждать не в письме. Я очень хочу с тобой встретиться лично. Надеюсь, ты сможешь добраться до одного из наших «старых убежищ» и оттуда мы вместе трансгрессируем в безопасное спокойное место? Напиши, когда появится возможность для встречи. Сова дождется твоего ответа. Твой друг, Лунатик. P.S. о стольком надо поговорить, но лучше сделать это лично, жду встречи!
И, пожалуйста, будь осторожен!
Сову ты мне, конечно, оставил, но чем я буду писать? Сириус усмехнулся. Он ещё раз перечитал письмо, свернул, положил в карман, убедился, что сова на достаточном расстоянии от Клювокрыла, а он сыт и доволен и есть её не собирается. Обратился в пса и стремглав помчался к дому Эстер.***
Привычным жестом он поскребся в заднюю дверь, её открыл Бен. Он уже на пороге хотел превратиться в человека и бежать в мастерскую Эстер, чтобы писать ответ. — Стой, Бродяга, нет! — Бен схватил его за загривок. — Там Майкл, побудь пока собакой, — прошептал он, склоняясь над его ухом. Бродяга в нетерпении бил хвостом. Ох уж этот Майкл! Бен, кажется, тоже был не в восторге от его присутствия. — О, этот бродячий пёс уже три дня у тебя и ещё не сбежал? — усмехнулся Майкл, обращаясь к Эстер. Эстер закатила глаза, она всё ещё мучилась от похмелья. Бродяга уставился на неё и чуть слышно прорычал сквозь стиснутые зубы — тем самым высказывая своё раздражение. — Да-да, — отозвалась Эстер, машинальным движением руки погладила его по голове и скривила рот в невеселой усмешке. — Так что насчёт выходных? Ты пойдешь со мной на ужин? Или ещё куда-нибудь? — Майкл крутился возле Эстер, кажется, совершенно не замечая, что у нее похмелье, мешки под глазами, а съехавшая с плеча лямка джинсового комбинезона открывает вид на мятую футболку, заляпанную краской… и волосы еще более растрёпаны, чем обычно. — Извини, не могу. Мне надо срочно доделать важный проект. Так что у меня теперь никаких выходных… И про сон, кажется, тоже придется забыть. — Она развела руками. — Что ж, ладно. — Майкл был явно расстроен, — но если вдруг решишь отдохнуть, или понадобится помощь — звони. Бен и Бродяга одновременно закатили глаза. — Хорошо. — Эстер налила очередную чашку кофе. Майкл улыбнулся ей и скрылся за дверью. А Эстер направилась в мастерскую, водружая кружку с дымящимся кофе к ряду таких же пустых на её заваленном столе. Бродяга проследовал за ней. Он встал на задние лапы у окна, чтобы проводить взглядом Майкла, который покинул наконец-то двор и скрылся за поворотом. Эстер вздрогнула, когда перед ней чёрный пёс превратился в худощавого мужчину в джинсах и серой футболке — к этому сложно было привыкнуть. — Эстер! — воскликнул он, делая шаг навстречу. — Что-то случилось? — Письмо! Лунатик прислал мне письмо! — он размахивал конвертом. — Мне нужно написать ему ответ! У тебя найдется перо, чернила и пергамент? — глаза Сириуса блестели. Эстер подавилась кофе и, слегка откашлявшись, спросила: — Пергамент? У меня тут, конечно, много всякого барахла, — она обвела глазами свою захламленную мастерскую, — но это не музей. — Она подумала, что это шутка, а Сириус не понимал, к чему она ведёт. — Вы что, реально пишите на настоящем пергаменте? Сириус протянул ей письмо. — Хм, и правда… У нас пергамент можно увидеть только в музее, могу предложить бумагу. — Её голос стал серьезнее, письмо от Лунатика было написано пером и чернилами, значит, Сириус не шутил. — Вот перья, — она, порывшись в ящике стола, нашла коробочку с какими-то железячками, — но чернил нет, только тушь. — Сириус растерянно смотрел на металлические штучки и деревянные держатели для них. — О! Есть перьевая ручка! Чернила уже внутри, и вооот ещё запасные! — она достала простенькую ручку, открыла колпачок, сверкнула острым металлическим кончиком и высыпала несколько ампул с чернилами в подставленную ладонь Сириуса. — Она очень удобная! — Эстер протянула ему клочок бумаги. — Попробуй! Сириус вывел на нем своё имя, чернила ложились ровно и мягко. — Отлично! — он с восторгом осматривал ручку. Эстер засмеялась. — Дарю! Чернил должно надолго хватить, когда перестанет писать, вот тут надо открутить и заменить на новую ампулу. — Спасибо! — Сириус был так рад этому простому подарку. — Ты сейчас будешь писать? — глаза Сириуса горели, он возбуждённо закивал. — Можешь сесть за второй стол, он не так завален, сейчас найду бумагу. Сириус уселся за стол, разложил перед собой письмо от Римуса и нервно крутил в руках свою первую в жизни перьевую ручку. — Такая бумага пойдёт? — Эстер дала ему пару листов плотной слегка желтоватой бумаги. — Отлично, спасибо тебе! — Сириус расплылся в самой очаровательной улыбке. Она затмевала все несовершенства: подбитый глаз, бледность и худобу, от нее его глаза лучились особым светом. Он бы при всем желании не смог её специально повторить, хотя по части ношения масок — он был спец, вот вам маска «обаяния», «надменности и превосходства», «самоуверенности»… вам какую сегодня? А эта улыбка была искренней, в ней смешались радость от предстоящей встречи с другом, благодарность Эстер и осознание своей свободы (о её относительности он сейчас не думал). Сириус принялся сочинять письмо. Он запускал пальцы в волосы, погружаясь в свои мысли… Что-то писал, низко наклонившись над бумагой, потом отстранялся и разглядывал написанное издалека, слегка наклонив голову набок, раскачивался на стуле, как ребёнок… Эстер, выдавливая краски на палитру, украдкой наблюдала за ним. — Готово! — провозгласил он, в очередной раз перечитав написанное и громко опустив на пол ножки стула, на котором качался. Эстер оторвалась от своей работы. — Я предложил ему встретиться в одном тайном месте под Эдинбургом, завтра ночью. Там я смогу спрятать гиппогрифа, пока мы с Римусом переместимся в другое место. День я проведу с ним, а ночью прилечу обратно. Клювокрыл будет рад полетать, я как раз собирался устроить ему прогулку! Эстер с трудом понимала его путаный рассказ. — Пойду отправлю письмо! Не верится, что уже следующей ночью я увижусь с Лунатиком! — Сириус светился радостью. — А как ты отправишь письмо? Перья, пергамент… у вас и почта, наверно, голубиная? — Эстер улыбнулась своей же шутке, опуская кисть в банку с водой. — Почему голубиная? Совиная, — на полном серьёзе отозвался Сириус. Он убрал письмо в карман. Эстер приподняла брови. — Да-да, там в пещере меня ждёт сова, я побежал! Он подмигнул ей и вышел из мастерской. Она проводила взглядом скрывшегося за окном пса, промчавшегося огромной черной тенью. — А жизнь становится интереснее…