Жизнь Собачья

      Спускаться под затянутыми паутиной высушенными головами эльфов было неприятно. Римус озирался по сторонам и бросал на Сириуса встревоженные взгляды. Жалеет меня… — скрежетал зубами Блэк, — только этого мне и не доставало!       Стоило ему ступить на площадку первого этажа, раздался громкий хлопок. — Твою мать! — выругался Сириус, он не ожидал такого резкого появления эльфа. — То что вы просили, господин, — громким скрипучим голосом выпалил Кикимер и поклонился до пола, протягивая перед собой волшебную палочку Ориона Блэка.       Не успел Сириус протянуть руку, чтобы её взять, как весь коридор первого этажа заполнился оглушительным криком. — Позор моей плоти, гад, предатель!       Римус с палочкой наготове рванул вперёд на звук.       Сириус выдернул из руки Кикимера палочку отца и направил в сторону, откуда раздавался крик. Крик его умершей матери. — Осквернитель нашего рода!       Вслед за её голосом последовали другие, это были портреты, вкривь и вкось висевшие на почерневших стенах.       Растерянный Римус с зажатой палочкой в руке переводил взгляд с портрета на портрет, понимая, что никакой опасности на самом деле для них нет.       Побледневший Сириус не сводил глаз с до ужаса реалистичного изображения… Он не мог понять, что больше его пугает, та ненависть, с которой портрет его матери на него кричит, или то, во что превратилась когда-то красивая величавая аристократичная леди.       Неужели, за десять лет с момента его побега из дома, она превратилась в такую старуху?       Сириус не обращал внимания на растерянного Люпина, он просто молча стоял перед портретом своей матери.       Что так изменило её? Злоба? Горе, утрата, одиночество? Сейчас она была похожа на старую каргу, в ней с трудом угадывалась статная дама, Сириус брезгливо поморщился.       На ней был чёрный чепец, отчего кожа лица казалось совсем жёлтой, она некрасиво натянулась, а Вальбурга всё продолжала кричать, закатывая глаза, словно в препадке.       Сириус стоял напротив, сердце бешено колотилось, тревога поднималась по телу, затянув тугой узел где-то в животе, подкрадываясь колючим комом к горлу, накрывала гулом в ушах, заглушая крики портрета матери. — Мерзавец! Отребье! Вон отсюда! Как ты смеешь являться сюда?! — она задыхалась от ненависти, из её рта потекла слюна, она тянула к Сириусу руки, словно хочет вцепиться в его волосы или расцарапать лицо.       Он сжимал дрожащей рукой волшебную палочку отца… — Ну, здраствуй… мама… — наконец, вымолвил он, посылая оглушающее заклятие в портрет.       Римус, всё это время не знавший как поступить, принялся заглушать остальные портреты.       Было непросто справиться, Вальбурга словно не реагировала на заклятья. Тогда Сириус попытался снять портрет, но ничего не вышло. К нему присоединился Люпин, когда все остальные портреты в коридоре затихли под действием его заклинаний.       Они испробовали все известные им заклятья, но портрет не поддавался, они не смогли его снять, как ни пытались. — Бесполезно, она обработала холст заклятием вечного приклеивания, — попытался перекричать неприятный портрет Сириус.       Римус смотрел на него с сочувствием, от чего на душе становилось ещё гаже.       Сириус отвёл от него глаза, взгляд упал на тяжёлые портьеры, загораживающие дверь в нише. Он взмахнул волшебной палочкой и старая тёмная ткань, подняв облоко пыли, прямо вместе с карнизом оторвалась от стены, пролевитировала до портрета госпожи Блэк и полностью закрыла его собой.       Стало тихо.       Оба мужчины тяжело дышали, приходя в себя.       Римус хотел было что-то сказать, но Сириус жестом попросил его замолчать и кивком указал на конец коридора, где была лестница, ведущая вниз.       Было темно и пахло плесенью, и в ушах ещё не унимался гул после недавних воплей портрета. Сириус не сразу догадался, что может воспользоваться палочкой, слишком отвык от неё. — Люмос, — прошептал он. Вслед за ним спускался Люпин, его тяготило молчание, но он не знал, что тут можно сказать.       Тяжёлая дверь скрипнула, приглашая в подвальную кухню, похожую на большую пещеру.       Сириус шёл первый, а Римус страховал его сзади, готовый к появлению злобных призраков, боггартов или кого-нибудь похуже. С потолка свисали огромные котлы и сковородки, затянутые пыльной паутиной. В центре кухни был длинный деревянный стол, миновав его, не повстречав ничего опасного, Блэк подошёл к очагу, в нём лежали дрова, похоже, что Кикимер иногда его разжигал.       Блэк обернулся на Люпина, Лунатик проверял тёмные углы на наличие разной нечести. Сириус тяжело вздохнул, устало присел на корточки и развёл огонь.       Кухня наполнилась тусклым тёплым светом. — Похоже, тут нет ничего опасного, — прервал тишину Римус. — Не удивительно, скорее всего, здесь Кикимер бывает чаще всего.       Снова повисло молчание.       Блэк смотрел на потрескивающие в огне дрова. Люпин закончил осмотр помещения и подошёл к другу. — Сириус… — нерешительно начал он, сам не зная, что тут можно сказать.       Блэк поднял на него глаза. — Как ты вчера сказал? Моя мать больше не сможет на меня кричать? — он вдруг разразился невеселым громким лающим смехом.       Римус хмурился, глядя как Сириус хохочет. Он теперь сидел прямо на полу перед очагом. В магловской клетчатой красной рубашке, в футболке и джинсах, он выглядел таким чужим в этом доме. — Интересно, а в винном погребе ещё что-нибудь осталось? — отсмеявшись, спросил Сириус, отряхиваясь и поднимаясь с пола.       Римус посмотрел на него с опаской, и от этого встревоженного взгляда кольнуло в груди.       Сириус начал поднимать поваленные в углу стулья и ставить к столу. — В том, что здесь этот мерзкий домовик, есть свои плюсы, — он постарался перейти на деловой тон. — Кухня более-менее обжита и безопасна, и с голоду теперь мы не умрём.       Римус последовал примеру Сириуса и тоже начал наводить порядок, им обоим хотелось занять руки. — Что ты имеешь в виду? — спросил Лунатик. — Я не могу пользоваться своим банковским счётом и свободно ходить по улице, а Кикимер может обеспечить этот дом каким угодно колличеством продуктов. Честно говоря, не знаю как это работает… Сначала я не интересовался сам, а потом был лишён такой привелегии, — он зло усмехнулся. — Очевидно, эльфы домовики могут распоряжаться какими-то деньгами, необходимыми для поддержания хозяйства.       Сириус расчистил путь к старой шершавой двери, взмахнул палочкой, и она открылась. От неё повеяло чём-то влажным холодным и землистым. Римус с горящим люмосом подошёл ближе.       Винный погреб Блэков — понял он и, с каким-то сожалением в голосе, грустно хмыкнул.       Сириус повернулся к нему. — Скажешь, что ты не хочешь сегодня напиться? — Тут пока не безопасно… для этого…       Зануда… Сириус смерил его взглядом и ничего не сказал, но всё же зашёл в подвал. — Ридикулус! — сердце внутри чуть не оборвалось, когда он увидел лежащего на полу Гарри, точно так же, как когда-то лёжал Джеймс.       В этот раз боггарт исчез сразу. Сириус, тяжело дыша, покрутил в руке палочку отца. Она прекрасно его слушалась, он уже и не помнил, была ли его «родная» палочка лучше.       Уничтожив с десяток пауков, Сириус прихватил из погреба две бутылки огневиски. И снова поймал на себе тревожный осуждающий взгляд Люпина, когда вернулся в кухню. — Это — снотворное, — буркнул он. Римус покачал головой. — Давай, проверим входную дверь и вернёмся наверх. Надо проведать Клювокрыла.       Лунатик спорить не стал. Он пытался сохранять хладнокровие, старался не выдать явного отвращения от обстановки в доме. Сириус не знал, быть ему за это благодарным или раздражённым? Ему самому хотелось спалить всё это Адским пламенем. Дом казался настолько прогнившим, во всех смыслах этого слова, что он с трудом мог представить, как в нём будут собираться члены Ордена Феникса.       По коридору они передвигались молча, стараясь не шуметь. Это сработало, портрет матушки больше не кричал, но за плотно задвинутыми портьерами было слышно её дыхание.       Осмотрев входную дверь, и даже выглянув на улицу (там уже наступило утро), они снова погрузились в тёмный затхлый «склеп» благороднейшего и древнейшего… Сириус ворчал себе под нос, его раздражала каждая деталь в этом доме. Зелёные с серебром обои, отслоившиеся от стен, змеиное оформление дверных ручек и подсвечников, всё вызывало у него жутчайшую неприязнь и отторжение.       Клювокрыл был рад снова увидеть Сириуса, с которым очень сроднился за последний год, но и старая спальня миссис Блэк его устраивала.       Надо принести ему сюда побольше сена…       Пока Сириус занимался ловлей крыс для гиппогрифа (а их в доме было с избытком), Римус занялся «очисткой» ближайшей ванной комнаты. Кроме пауков, размером с чайное блюдце, на него напала штора для ванны, набросилась сзади, плотно обхватила лицо и принялась душить. Палочка выпала и закатилась под ванну. Он шарил по холодному пыльному полу, нащупал ножки ванны, сделанные в форме когтистых лап, но не мог дотянуться до палочки. От удушия начала кружиться голова.       Он снова попытался содрать с себя занавеску, но она не поддавалась. Римус на секунду представил, что будет с Сириусом, если он обнаружит его труп… Выход нашёлся в то же мгновение! Беспалочковая магия! В его ладонях вспыхнул огонь, и кровожадная штора под действием огня ослабила свою хватку.       Римус закашлялся, нашёл палочку и уничтожил штору. В ванную вбежал Блэк и чуть не врезался в Люпина, который всё ещё пытался отдышаться.       Сириус переводил испуганный взгляд с побогровевшего лица друга на кучку пепла на полу. — Что тут произошло?!       Римус массировасвою шею, пытаясь откашляться, его голос звучал ещё более хрипло, чем обычно. — Пожалуй, стоит сначала вместе осмотреть все комнаты в доме, прежде чем преступать к чистке по одиночке.       У Сириуса было такое лицо… Римус не смог бы описать его словами: отвращение, горечь, боль, ненависть, несправедливость? Это всё не подходит… его отношение к дому, где он родился, не передавало и всего этого вместе. — Может, поищем где можно поспать? — предложил Люпин.       Сириус кивнул, нахмурился и молча направился к своей старой комнате. Римус шёл следом за ним, он продолжал кашлять и прочищать горло, массируя шею.       Они дошли до двери с табличкой «Сириус». Помедлив пару секунд, хозяин дома распахнул дверь, поднимая палочку повыше, чтобы осветить комнату.       Кажется, ничего не изменилось с его побега, только заросло толстым слоем грязи.       Всё та же большая кровать с резной деревянной спинкой в изголовье, высокое окно завешанное длинными бархатными шторами, люстра с огарками свечей, с которой живописно свисали почти до самого пола нити серой пыльной паутины. Большой платяной шкаф, кажется, что и его никто не тронул, и он до сих пор хранит в себе вещи, которые он носил до шестнадцати лет.       Они вошли в комнату.       Римус мягко усмехнулся, разглядывая наклееные на серебристые шёлковые обои фотографии мотоциклов и девушек в купальниках. Точно такие же Сириус повесил в их школьной спальне, разве что не в таком количестве. Несколько выцветших красно-золотых знамён Гриффиндора вселяли спокойствие, эта комната, словно была островком, гордой крепостью, где когда-то, отличный от всей своей семьи, молодой мистер Блэк находил убежище.       Римус остановился напротив общей фотографии, с неё на него смотрели и улыбались все четверо Мародёров… — Заклятие вечного приклеивания, говоришь? — спросил Римус, хмыкнув, — научишь потом?       Сириус за его спиной вместо ответа с характерным звуком откупорил бутылку огневиски.