«Я смею всё, что можно человеку. Кто смеет больше, тот не человек.» У. Шекспир
— Шах и мат. Довольный голос Беркина развеял тишину, оставляя за собой победоносный шлейф. Это было сложно признавать, однако играл он всегда лучше. Умело обставлял Алису в любой головоломке, ведь та застревала ещё у самых первых стен лабиринта. Участливо вглядывалась в задачу, старательно ворошила все мелкие детали, но всегда, абсолютно всегда совершала ошибку. — Нет, ну ты издеваешься, — угрюмо протянула девушка. — Я пропустила обед ради этого? — она театрально возмущалась, чем вызывала у Артёма ещё большее довольство. Обыгрывать Алису в настольные игры — одна из тех мелочей, что делала работу терпимой и даже любимой. — Прости, дорогая, чисто спортивный интерес, — откидываясь на спинку мягкого кресла, произнёс мужчина. — Что придумаем для проигравшей? Лиза, молодая практикантка, что всё это время наблюдала за игрой с низкого диванчика, сразу обратилась в слух. По приподнятым бровям можно было понять, что в игре она не разбирается, а ещё невероятно стесняется озвучить какие-либо предложения для наказаний. Одним словом, крайне скучный экземпляр. К счастью, воображения Артёма могло сполна хватить на двоих. — Понятно, Лиза, тебе штрафной за содействие Рудовой, — быстро отчеканил Артём на правах старшего, а затем обратился к Алисе. — А ты не радуйся, я сам всё придумаю. — Артём, мы в полиции, — нарочно издеваясь, протянула брюнетка. — И? — всё тем же невинным тоном продолжал Беркин. — И то, что после твоих заданий я хочу и дальше здесь работать, — подмигнула ему Алиса, поднимаясь с кресла. — Лиса, ну ты как ребёнок. Сотрудники ведь не задержанные, пользуйся привилегиями, — поиграв бровями, бросил он. — Это какими же? — иронично поинтересовалась девушка. — Быстрорастворимым кофе, например, — весело произнёс вошедший в комнату Роман. Юноша отсалютовал Артёму с Лизой и передал кружку с ароматным напитком Алисе. — Но раз ты эти вещи не жалуешь, я взял тебе из кофейни напротив, — подмигнул ей брюнет и облокотился на стоящий рядом с Алисой стол. — Вот десять лет здесь работаю, а мне за эти годы никто кофе не приносил, — буркнул Артём, сдерживая смешок. — Лиз, вот что я не так делаю? — Не знаю, Артём Дмитриевич, — немного улыбнувшись, отозвалась девушка. Слава Богу, на глупые шутки реагирует — сработаемся. — Спасибо, — наконец-то смогла ответить Алиса и тепло улыбнулась коллеге. Рома ей нравился. Он был простым в общении, не слишком навязчиво оказывал знаки внимания, ведь знал, что у Алисы кто-то есть (точнее был), однако и в стороне не оставался. Будучи истинным весельчаком, всегда находил, о чём поговорить с Беркиным, который и сам обладал незаурядным чувством юмора. Быть может, даже слишком чёрным для врача, однако это делало работу только веселее. Несмотря на то, что следователю с психологами особо делать нечего, Рома с завидной регулярностью заходил в их кабинет, а когда мог — оставался выпить кофе. Но, признаться честно, никого, кроме как «друга», Алиса в нём не видела. Или попросту не хотела видеть. — А ты прекрати людей дурачить, гляди кто и занесет тебе латте, — отшутилась Алиса, на что Беркин закатил глаза. — Это я людей дурачу? — театрально возмутился тот. — Ну, не я же. Играешь так, словно на кону месячная зарплата. Хоть бы раз поддался,—продолжала острить девушка. — Я не играю в шахматы — в шахматах я борюсь', — с видом учёного заключил Артём, чем вызвал смех Ромы. — И что ты ему должна на этот раз? — Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Чего желаете, Вашество? — уже обращаясь с Беркину, произнесла девушка. — Ну-у, слушать твоё соловьиное пение на весь отдел я не хочу, приставать к другим сотрудникам тоже не попрошу… — Как благородно, — поддел его Рома, на что сам Артём согласно кивнул. «Мальчишки», — тепло подумала про них Алиса, в ожидании переглядываясь с Лизой. Та лишь с интересом наблюдала за размышляющим Беркиным. Иногда Алисе казалось, что она видит в этих молчаливых и продолжительных взглядах нечто большее. Вполне смахивающее на влюбленность. Алиса Лизу судить не бралась, но сама прекрасно знала, что это дохлый номер. Беркин женат на работе. Любит её, как первоклассную любовницу, а заботится, как о пожилой супруге. Это навечно. Поэтому Алиса молчит, лишь слегка снисходительно улыбается Лизе, порой размышляя о том, какая девушка ещё неопытная. — Возьмёшь его… Да, пожалуй, так, — низкий голос Артёма вырвал её из размышлений. Кого это она возьмет? — Что? — непонимающе свела брови Алиса, вновь обращаясь к мужчине. — Говорю, возьмёшь заключение о последнем сеансе у Разумовского на себя, — повторил Артём, отпивая из кружки. — Разумовского? — глупо переспросила Алиса, словно и не слышала о такой фамилии никогда. Ага, как же. — Да, Лис, Ра-зу-мов-ско-го, — издеваясь, протянул по слогам Артём, не забыв, при этом, назвать её по ненавистному прозвищу. Девушка, словно рыба в аквариуме, раскрыла рот и уже собиралась выразить своё строгое несогласие, как мужчина в отрицательном жесте поднял руку, отрезая все попытки выкрутиться. — У меня завал с вчерашними бунтовщиками, дел невпроворот, а у него этих бумажек нужен вагон, всё же в Москву идёт, — недовольно пробурчал Беркин, даже словесно выражая всю свою нелюбовь к бумажной волоките. — Но… Как я могу за тебя написать заключение? — девушка отчаянно пыталась найти причину не принимать такое задание, ибо вновь думать о Разумовском ей не хотелось. Когда в городе начиналась чума, все жители, что ещё не успели заразиться, бросали свои вещи, дома и бежали навстречу неизвестности. Перед лицом смерти стираются все ценности. Что деньги и покой, когда на кону твоя жизнь? Люди шли на всё, лишь бы избежать этой встречи. Вот и Алисе нужно было бежать, бежать быстро, не оглядываясь, несмотря на соблазн остаться на месте и сгореть дотла. Ибо дело Разумовского сулило лишь одно — огонь. — А тебе и не надо. Я его почти дописал, осталось официально всё оформить, да и общие рекомендации написать, мол, спите, Сергей, побольше, меньше переживайте… Ну, сама знаешь, — небрежно бросил Артём, не оставляя никаких шансов отвертеться. — Да ладно, Алис, в прошлый раз он тебя целую неделю заставлял обеды покупать, — отшутился Рома, припоминая прошлую партийную неудачу Алисы. — Если хочешь, я останусь с тобой. — Ну что ещё нужно девушке для счастья! Химоза в стаканчике, свежее дело и следователь в расцвете сил! — начал воодушевлено говорить Артём, за что почти получил подушкой по лицу. Мужчина вовремя её перехватил и лишь игриво пожал плечами, мол, как знаешь. — Ладно, уговорили, — устало протянула Алиса, поднимаясь с кресла. — Но это в последний раз! — Хочешь сказать, что лучше играть станешь? — подколол её психолог. — Может, я вообще больше с тобой играть не стану, — задрав подбородок, горделиво произнесла брюнетка. — М-да… — Артём подхватил со стола залежавшееся дело и подошёл к практикантке. — Пойдём, Лизонька, не будем мешать людям работать. Лиза, до сего молча наблюдавшая за их диалогом, быстро поднялась, поправила платье в мелкий горошек и двинулась за своим наставником. «Ну точно влюблена!» — вынесла вердикт Алиса, наблюдая за молодой практиканткой и уж слишком довольным Беркиным. — Ты странная, — по-доброму насмехаясь, заключил Рома, когда Артём с Лизой покинули комнату. — Я? — весело изумилась девушка. — С чего бы это? — продолжила она, не спеша подходя к шкафчику с документами. — Сейчас каждый второй мечтает приложить руку к делу о Чумном Докторе, а ты наоборот, — внимательно наблюдая за Алисой, произнёс юноша. — Я никогда не гналась за всеобщим признанием, — пожимая плечами, пояснила она. В кипе бумаг всегда было трудно найти одну нужную папку, но дело Разумовского, как назло, отличалось ото всех даже здесь. Из всех папок белого цвета в Петербурге, увы, не нашлось подходящей, и Беркин официозно положил его в чёрную, что одиноко лежала в нижнем ящике его стола всё это время. И вот, когда взгляд зацепился за заветный чёрный цвет, Алиса продолжила. — Да и, признаться честно, не вижу я в этом деле ничего особенного. Кажется, ему просто хватило денег на крутой костюм, — не думая, бросила девушка. А затем прокрутила мысль в голове ещё раз и поняла, что лжёт. Это дело было особенным. С самого своего начала это дело было особенным, потому что пугало её. Однако глупая привычка храбриться перед опасностью не покидала даже здесь. Словно от этого что-то изменится. И Алиса храбрилась. Алиса говорила глупые вещи. Алиса лгала. Подобно молодой практикантке слепо поддавалась на умело закинутые крючки. Ведь этого и добивался Разумовский? Посеять сомнения, что прорастут в умах, напугают людей до чёртиков, заставят пересмотреть всё под другим углом. Он добился информационной революции через своё приложение «Vmeste», но внутри души-то желал настоящей. С кровью, погонями и поисками виноватых. Что ж, он своего добился. Алиса думала. Много думала. Пыталась понять, откуда в таком, на первый взгляд, добром и светлом человеке может проявиться столь сильная жестокость. Когда границы размываются, и из молодого гения-программиста получается молодой революционер-убийца? Ведь если даже такие люди, как Разумовский, окружённые деньгами, возможностями и свободой, идут на столь безумные меры, то чего можно ожидать от простых смертных? Вот, что пугало Алису по-настоящему. Мысль о том, что не она одна попала под влияние Разумовского. Таких ведь миллионы. Он же путал мысли, проникал своими идеями прямо в кровь, заражая постепенно, словно чума. Поэтому Алиса до сего момента не открывала его дело. Потому, что запретный плод всегда сладок. Потому, что подобно игре в шахматы, наверняка, совершила бы ошибку. А ведь Разумовский был загадкой куда большей, чем правильный мат в игре. И сейчас, читая его личное дело, что было небрежно заполнено кривым почерком Беркина, она была шокирована. — Лечебница для душевнобольных? — не веря, протянула Алиса, поднимая взгляд на Рому. — А ты что думала? — рассмеялся следователь. — Какой нормальный человек людей сжигать начнёт? — Нет…я, я просто, — девушка потеряла дар речи. Алиса всегда понимала, что её роль в отделении маленькая, что она часто не знает каких-то «страшных» деталей, но в деле с Разумовским всё было абсолютно прозрачным. Его задержание было в сети меньше, чем через час после самого происшествия, все обвинения, все суды, экспертизы… Всё. Всё это было выставлено на всеобщее обозрение, ведь люди хотели хлеба и зрелищ. И получали. Дозировано, порционно, в строгой, измерительно-государственной обертке, но получали. И Алиса была уверена, что это правда. Однако факт того, что Разумовский провёл в лечебнице три недели, для неё был неожиданным. — Мне казалось, что он признан вменяемым сразу после задержания, — пояснила она. — Никаких психических расстройств. Никакой, мать её, лечебницы! — Эй, — Рома рывком поднялся и подошёл ближе к девушке, у которой начиналась легкая паника. — Ты чего? Ну, посидел он в психушке, с него станется. — Ром, ты не понимаешь… Я с ним разговаривала. Вчера, в ресторане, я видела его, разговаривала с ним и… — Алиса в шоке прикрыла рот ладонью, прокручивая в голове события прошлого вечера. Разговаривать с убийцей — привычная и почти приевшаяся часть работы, как бы жутко это не звучало. Алиса прекрасно помнила, как мама верещала по телефону, когда девушка упомянула, что сегодня вела беседу с серийным маньяком. После того случая она с матерью деталями не делилась, да и, признаться честно, не всегда ведь приходилось работать с такими людьми. Зачастую общение психолога в полиции приходилось на жертв и тех же самых сотрудников отдела. В деле с убийцами было просто чуть более тревожно, чем обычно. Но когда речь шла о душевнобольных людях, у Алисы подкашивались ноги. Чего бояться убийцу, который уже задержан, который, несмотря на явные отклонения, уже непосредственной угрозы не представляет? Слова, поступки, взгляды – они банальны, их легко предсказать. А вот, когда речь заходила о тех, кто невменяем, было сложно. Чувства у Алисы смешивались, руки нервно перебирали край рубашки, а глаза боязливо опускались. Она не знала, чего ожидать от таких пациентов, потому-то и боялась. Неизвестность пугала до жути. И как оказалось, она столкнулась с неизвестностью лицом к лицу. Ещё вчера вечером. В ресторане. — Тише, тише, — Рома сразу подвинулся ближе, успокаивающим жестом сжал плечо и начал что-то быстро говорить. — Он же оказался вменяемым… или типа того, — юноша смутился от того, что не помнит историю целиком, но делать было нечего. — Тогда что он там делал три недели? — голос Алисы предательски дрогнул, словно она вот-вот заплачет, и Рома принялся успокаивать девушку с большим усердием. — Знаешь Рубинштейна? — положительный кивок головы и Рома продолжает. — Так вот, этот самый Рубинштейн, когда Разумовский к ним попал, что-то наколдовал в документах. Ну знаешь, составил почву для того, чтобы парня оставили. И ставил на нём эксперименты. Таблетками его пичкал, — голос юноши стал совсем низкий и более размеренный, словно он, наконец, собрал историю воедино. Кажется, сказанные слова звучали достаточно убедительными, так что Алиса немного успокоилась. — Но зачем? — Он был какой-то дёрганный, нёс бред про своего друга погибшего, птицу какую-то... Одним словом — мрак, а Рубинштейн не смог сдержаться перед такой возможностью, — подытожил Рома, вглядываясь в девушку. — Господи… Я ничего об этом не знала, — девушка в неверии покачала головой. Рома же заглянул в бумаги, покорно ожидавшие их на столе. — Ну вот, смотри, — парень протянул ладонь к документам и указал пальцем на нужную строку. — Бессонница и невроз, — зачитал заключение специалистов Рома. — А дальше уже вы с Беркиным сочинять должны. — Насочиняешь тут, как же, — угрюмо бросила Алиса. — Ладно, потрясений на сегодня достаточно, давай посмотрим, что Артём записал. Девушка быстрым взглядом пробежалась по записям, что сделал коллега. И, признаться честно, полезного там было мало. Артём провёл с Разумовским три сессии, и каждая из них была очаровательнее другой. Запись№1. 5.10.2021 Пациент отказывается вести диалог. Беседу не поддерживает и, кажется, даже не слушает мои слова. Нервозность. Мелкий тремор рук. Бледность лица и синяки под глазами. Не реагирует на просьбы поделиться своими пожеланиями о будущей сессии. Запись№2. 10.10.2021 Пациент был более приветлив. Обсудил со мной погоду и предложил выпить. На вопросы о лечении не ответил — потерял интерес к беседе. Более здоровый внешний вид, но тремор сохранился. Запись№3. 15.10.2021 Пациент вёл себя неоднозначно. В начале беседы охотно шёл на контакт, отвечал на определенные вопросы. Затем последовала резкая смена в поведении. Пациент был раздражён и агрессивен. Сказал, что больше не желает тратить на время на «пустые разговоры». — Что интересного? — сонно протянул Рома, пододвигаясь ближе к девушке. — Ну-у, он явно не в восторге от сессий с психологом, — озвучила очевидное девушка, устало подперев ладонью щеку. И как нужно было писать заключение к подобным отчётам? Клиенту всё не нравится, не могли бы вы, пожалуйста, оставить его, чёрт возьми, одного? — Да кто его спрашивает, — слегка возмущённо бросил парень. — Я бы на месте суда его бы так и оставил бы в дурке, — угрюмо закончил он. — Сам ведь сказал, что он вменяемый, — припомнила его слова Алиса. — Лис, он совершил серию убийств, возомнив себя спасителем Петербурга, — вдруг всерьёз произнёс Рома. — Он в любом случае больной. — И что бы ты сделал? Запер его в лечебнице, чтобы он окончательно головой поехал? — вдруг, подхватив эту напряженную нотку в голосе, вопрошала брюнетка. — Не знаю, — сдался следователь. — Ну, уж точно не выпускал бы его в люди. Кстати, ты сказала, что с ним разговаривала, — внезапно вспомнил Рома. — Это как такое получилось? — Клиентка позвала на открытие ресторана, а там был он, — максимально непринужденно постаралась произнести это девушка. — И ты подошла угостить его коктейльчиком? — поддел её парень, шутливо толкнув в плечо. — Да, а затем, сразу, и сигареткой, — продолжила паясничать девушка, на что Рома раскатисто рассмеялся. — Вот не понимаю я таких людей, — вдруг серьёзно произнес юноша. — Всё у него было, а он такое начинал воротить… — Ну, знаешь, — решилась пооткровенничать Алиса. — Его поступки задели стольких людей, значит в чем-то он был прав. — Был прав?! — почти криком переспросил Рома. — Лис, ты чего? Он же убийца! — Господи, я же не поощряю его убийства, — нервно закатила глаза девушка. — Я про настроения среди жителей говорю. Исаева людей дурит, Бехтиев золото лопатами гребёт, Гречкин из зала суда уезжает дальше в клубах веселиться. А справедливость где? На заборах около Государственной Думы? — шумно выдохнув, закончила свою речь девушку. Она ненавидела насилие. Презирала, как самую низшую меру в решении проблем. Насилие — это не про силу, это про слабость. Именно так считала девушка. Однако, если отделить идею Чумного Доктора от столь радикальных мер, то в ней были светлые моменты. Пожалуй, сама цель. Справедливость. Вязкое слово, на кончике языка отдает горестью, а пахнет приторно сладко. И, казалось, Разумовский попробовал справедливость на вкус, постарался всю её мощь взвалить на свои плечи, а по итогу обжегся. Какая ирония. — Хмм, — Рома шумно выдохнул, как бы соглашаясь со словами девушками, но при этом не произнося ничего вслух. — Ладно, чёрт с ним, голова уже болит. Пойду перекусить возьму, тебе что-нибудь взять? — Нет, спасибо. Девушка снисходительно улыбнулась, задумчивым взглядом окидывая Рому. Он добрый, заботливый, справедливый, но вспыльчивый. Стоит одной детали выйти из строя – Рому хватает приступ, он загорается как спичка. Ему нужен порядок: в работе, в голове, в сердце. И ему нужно, чтобы этот порядок он сам определял, по частицам вымерял и следил за исполнением приказа. Алиса так не умеет. Это слишком хорошо, слишком правильно, до тошноты идеально. Просто слишком. Душу могут в клочья разрывать сомнения, колоть встречные стрелы, но должно быть что-то неправильное и оттого прекрасное. Чтобы было «вопреки». Алиса себя хорошо знает. И Рома не про это.***
Когда в помещении заканчивается ремонт, Сергей решается на небольшую перестановку. Диван теперь стоит другой, поменьше, чтобы тяги заснуть прямо в комнате не возникало. «Вам следует наладить режим сна и питания. Особенно важно, чтобы организм мог отдыхать ночью. У вас удобная кровать?» Рамы теперь из более прочного стекла. Чтобы не разбить. «Сохранились некоторые видеозаписи из вашего кабинета. Хотите посмотреть?» А свет от ламп всё такой же приглушённый, намеренно затемняющий, создающий иллюзию наполненности. Чем темнее, тем меньше, а значит не так пусто. Сергей взглядом пробегается по изображению Венеры, затем оборачивается к стене с напитками и вновь возвращается к картине. Как будто две разные комнаты. Словно позвали двух абсолютно разных архитекторов, дали различные чертежи, поставили противоположные задачи. Теперь Сергей видит. Теперь понимает, почему и из-за чего. Или, точнее сказать, кого. Нервно передергивает плечами, в последний раз всматривается в великолепие красок на стене и с шумом выдыхает. Нет, так нельзя. Юноша срывается с места, быстрым шагом достигает рабочего стола и дёргает верхний ящик за ручку. Пустой. Чёрт возьми. Тогда он дергает второй, и взгляд цепляется за нужную упаковку. Щелчок. Высыпает на ладонь две, нет, сразу три таблетки и запивает их быстрыми глотками. Так, определённо, больше нельзя. — Марго, — парень сам не узнает свой голос, что эхом разносится в пустой комнате. Больше нельзя. — Да, Сергей? — электронная помощница вмиг отзывается, словно участливая собеседница. Слишком хорошая, чтобы быть правдой. — Выведи на экран всех психологов Петербурга, — всё ещё раздумывая о своих действиях, произносит он. — Сергей, по вашему запросу найдено около ста тысяч совпадений. Вывожу на экран? — Нет, нет, — шумно выдыхает Разумовский, проводя рукой по непослушным волосам. — Марго, найди… Он резко замолкает, в последний раз прокручивая мысль. Надо. Просто до необъяснимого нужно. И противиться боле нет сил. — Марго, найди психолога по имени Алиса, здесь, в Санкт-Петербурге. — Сергей, найдено около шестидесяти совпадений. Вывести их на экран? Юноша вновь задумался. Это неправильно. Чертовски неправильно. Искать её — всё равно, что сгубить человеку жизнь. Он ей никто, никем и не станет, лишь очернит её будни. Нужно просто избавиться от… — Сергей? — голос электронной помощницы выводит его из размышлений, и он, наконец, решает. — Нет, Марго. Сотри это, — рвано бросает он. — История удалена, — сообщает изображение Марго на экране. — Что-то ещё? Игра всегда должна начинаться с пешек, верно? Верно. Да, определённо. — Да, — он выдыхает, садиться в кресло и, наконец, произносит. — Марго, позвони в полицию.«И гибель ждёт его, как всех, кто слишком верит в свой успех.» У. Шекспир