***
Тело Евы было будто налито свинцом. С трудом можно было шевелить конечностями, не говоря уже о том, чтобы встать. Нестерпимо болела голова, а во рту чувствовался металлический привкус крови. Кто-то рядом щёлкал на разные лады, будто издеваясь над Евой. Кибертронская речь сейчас звучала именно так: как одно большое издевательство. — Пожалуйста, чуточку потише, — голос поддался не сразу. Он звучал тихо, ломко и совсем жалко. Но Еву не послушались. Обсуждение лишь полилось ещё с большей силой, и кто-то будто почти что кричал на другого. Спор продолжился недолго: к Еве подошли и аккуратно взяли в ладонь. Еву несли не очень долго, но складывалось такое ощущение, что некто будто специально медлил. Думал. Почему-то Еве было страшно открыть глаза и посмотреть в фейсплейт того, кто её несёт. Хотя, почему? Что произошло часами ранее? Воспоминания обрывались на том моменте, когда Ева открыла дверь своего дома, услышав настойчивый стук. А потом почему-то обрушилась темнота. Послышался звук открывающейся автоматической двери. «Мы вошли в отсек», — догадалась Ева и предприняла первую попытку открыть свои глаза. Получилось из рук вон плохо: свет, пусть и приглушённый, резанул по глазам, они заслезились. Ещё через минуту Еву опустили на твёрдую поверхность. — Нокаут, это ты? — Ева вслепую поводила руками по гладкой поверхности… пола? Стола? Платформы? Близко от Евы что-то бахнуло, как если бы кто-то что-то уронил. Ева покачала головой в неодобрении и нашла в себе силы открыть глаза, чтобы… встретиться взглядом с Оптимусом Праймом. — Ой, — Ева, не успевшая толком начать подниматься на ноги, совсем уж упала, облокотившись на локти, — вы… Прайм улыбнулся Еве. Улыбка не вызвала в человеке ничего, помимо ужаса: Ева закрыла глаза, надеясь, что когда откроет, то окажется на Немезиде, но реальность оказалась хуже. Ни помещение Арка, ни Оптимус Прайм не пропали, не исчезли, превратившись в ночной морок, а, казалось, только сделались реальнее. Приходило осознание. Отчего-то у Евы стала нестерпимо болеть голова. В ней будто бы наливался пузырь, наполненный чем-то очень противным и готовый вот-вот взорваться. — Ева, — Прайм тихо позвал девушку, но та едва ли отреагировала: завалилась набок, закатила глаза. Так и началась новая жизнь Евы в пределах отсека лорда автоботов.***
— Ты тиран! — голос Евы отозвался от стенок капсулы, заставив её на миг умолкнуть. — Тиран и узурпатор! Ты никогда не получишь власть над Землёй! Тебя остановят, плевать кто: десептиконы, люди, твои же автоботы! Прошло три дня. Три чёртовых, ужасных дня в долбанной колбе. Со всеми удобствами, конечно, но всё ещё колбе. Клетке! Ева восстановила силы и могла препираться. Ну, или хотя бы пытаться. — Мне не нужна власть над человечеством, — Прайм легко пожал плечевыми сегментами. — Как и сами люди, — лорд автоботов перевёл лукавый взгляд алой оптики на трясущегося человека. Очаровательно. — Ты этого не сделаешь, — теперь в голосе Евы послышалось неверие. Хотеть уничтожить семь миллиардов жизней и так просто об этом говорить? Нет, невозможно. Даже сам Дьявол бы не произнёс таких слов. — Не обманывайся на мой счёт, — мех ухмыльнулся, — люди не подойдут в качестве рабов, но планета полна зачатков для её успешного киберформирования. — Но это геноцид, — продолжала настаивать Ева, ища у Прайма хоть какой-то проблеск сочувствия, банального для каждого живущего существа. Но его не было. — Разве? — Прайм слабо улыбнулся, но от этой улыбки у Евы прошли мурашки по телу, — я не считаю уничтожение паразитов — геноцидом. — Люди точно такие же живые разумные существа, как и кибертронцы, — Ева понимала, что аргумент слабый: Прайм не щадил даже своих. Что говорить о всех, кто попал ему в немилость? — Слабая плоть, которая погибнет, едва ли пройдёт ворн? — лорд автоботов замер, делая вид, что думает. — На Кибертроне есть система, придуманная ещё во времена Золотого Века для определения тех рас, которые можно считать разумными. Система, одобренная не только кибертронцами, — Прайм теперь открыто насмехался. — Люди не подошли ни по одному пункту. — Что же, — Ева слабо улыбнулась бледными губами, — думаю, тогда имеет смысл просить о снисхождении, как к животным? Оптимус Прайм рассмеялся. Громко и открыто, будто услышал очень смешную шутку, а после более чем серьёзно ответил: — Можешь считать, что моё снисхождение ты уже получила, Ева.***
Потянулись дни, наполненные удушающим ожиданием неизвестного. Ева действительно чувствовала себя животным. Её прилежно кормили и поили, давали мыться и справлять нужду, гладили, иногда разговаривали. Точнее, всё это делал один лишь Прайм и изредка Рэтчет. Трудно было сказать, кто из этих двоих был безумнее, но одно было понятно: единственная причина, по которой Еву ещё не прикончили и не запытали — это прямой приказ Прайма и его протекция. Были в этом плюсы: Прайм не пытался у неё ничего выяснить о десептиконах, да и вообще не упоминал ни их, ни войну. Ева ожидала спасения, свято веря в то, что вот-вот откроются автоматические двери, и там будет стоять не лорд автоботов, а десептиконы, пришедшие вытаскивать её. Но чуда не случалось. Возможно, Арк слишком хорошо охранялся, а, может, что было намного обиднее, Еву никто и не искал вовсе. «Это маловероятно», — уверяла себя Ева, — «они не могут меня бросить. Хотя бы из-за практических соображений». Но время шло и ничего не менялось. В один момент Ева не выдержала. Когда Прайм работал над чем-то, девушка отвлекла его вопросом: — Зачем я тебе? Зачем вообще всё это было? — Ты хочешь заслужить ответы? — вопросом на вопрос ответил Прайм, плавно разворачиваясь в сторону Евы. — Как заслужить? — не поняла девушка, отступив на шаг назад. В её душе появился какой-то странный страх, чего-то, чего-то… Обыденного на Земле, на самом деле, но таком странном в отношении её и Прайма. — Ты считаешь, что я должен рассказать тебе всё, не так ли? — лорд автоботов наклонился, взял Еву в ладонь. Внимательным взглядом осмотрел, прикидывая что-то. — Но я не понимаю, почему должен тебе что-то рассказывать, если ты не заслужила этого, маленький человечек. — Но… но я не понимаю, как могу заслужить это, — слабо запротестовала Ева, замершая от ужаса. Что бы от неё не хотел Прайм, было ясно одно: ничего хорошего. — Подумай, — Прайм оставил Еву, возвратившись к своей работе. Девушка пошатнулась, и, не устояв на ногах, упала. Заплакала, стараясь делать это тихо, так, чтобы не привлечь внимание меха. Вновь вереницей потянулись дни.***
Однажды относительное мирное пребывание было прервано. Арк сотрясся от страшного взрыва, и Ева, подскочив спросонья ото сна, не сразу сориентировалась, а после, обрадовавшись, поняла: на корабль автоботов напали! Прошёл час, второй. Взрывов больше не было, но где-то вдалеке, на самой грани слышимости, раздавались плазменные выстрелы. Потом всё стихло. Ева тяжело вздохнула. «Не получилось», — подумала она, с силой сжав кулаки. Впрочем, гнев улёгся быстро. За ним пришло беспокойство за товарищей. А что, если кто-то из десептиконов был ранен или того хуже… убит? У Прайма спрашивать было опасно: такие вопросы наверняка разозлили бы его. Но сидеть долго в тишине и спокойствии не пришлось. Сказать, что Прайм вошёл в отсек, было бы неправильно. Он влетел: от него исходила волна неподдельной ненависти ко всему окружающему, но больше всего к Еве. — Сбежать вздумала? — он наклонился, расставив манипуляторы по бокам от неё. Голос его больше походил на шипение большой ядовитой гадюки, чем на голос робота. — Ч-что? — вздрогнула девушка, в непонимании посмотрев на меха, — я не понимаю вас. Он ударил кулаком по столу, оставив там приличного размера вмятину. — Десептиконы, — рыкнул он, — думаешь, я не знаю, что ты хочешь с ними уйти? Ева растерялась ещё больше. Ей искренне казалось, что это факт должен быть известен меху: конечно, она хотела уйти от автоботов. — Простите меня, — Ева склонила голову вниз. Он давил на неё всей своей сущностью, и в какой-то момент девушка поняла, что не выдерживает. Лорд оказался действительно безумен, раз считал, что у неё нет поводов для желания сбежать. Мех прощёлкал что-то на кибертронском, успокаиваясь. Механизмы затихали. — Конечно, — мех кивнул, аккуратно поглаживая кончиком когтя спину Евы. — Конечно, тебе не за что извиняться. Это всё они, верно? Они захотели забрать тебя у меня. В этом нет твоей вины, но мы должны сделать так, чтобы они больше никогда не захотели приходить сюда. Он аккуратно взял Еву в руки, направившись прочь из отсека. Шли они недолго: вскоре, за ближайшим поворотом показалась автоматическая двухстворчатая дверь, которая привела их в среднего размера помещение. Для кибертронцев, само-собой. Это помещение сперва показалось Еве лишь очередным проходом, ведущим куда-то дальше, но, присмотревшись, она поняла, как глубоко заблуждалась — это была пыточная: несколько платформ для кибертронцев стояли в ряд. Справа и слева от них стояли высокие подставки, на которых покоились неизвестные для девушки предметы, а по середине комнаты, как петли, висели цепи. — Зачем мы сюда пришли? — с ужасом в голосе спросила Ева, — что ты задумал? — Мы должны показать десептиконам, что их вылазки сюда опасны в первую очередь для тебя, Ева, — мех поставил её на один из столов, а сам ушёл куда-то в сторону, — когда они увидят, что произойдёт с тобой за их ошибку, то дважды подумают, прежде чем делать. — Ты собираешься пытать меня? — в неверии отступила назад Ева. Предательски подкосились ноги. — Но ты ведь со всем справишься, не так ли, человечек? — Прайм обернулся и улыбнулся, как показалось девушке, пытаясь её успокоить, — я буду осторожен. — Не делай этого, — девушка судорожно всхлипнула. — Я не выживу, — она посмотрела на пыточные приспособления, которые точно не подошли бы для людей. — О, — он проследил за её взглядом, — это не для тебя. Мех больше не медлил: он взял Еву в кулак, а через момент уже подвешивал на цепи. Слишком большие для человека: их приходилось обматывать вокруг торса девушки, подвешивая, как ёлочную игрушку. Ева хотела кричать и звать на помощь, но её обуревал такой животный ужас, что всё, что она могла — это умолять. Как маленький потерянный ребёнок, оставшийся наедине с кем-то большим и опасным. — Пожалуйста, не надо, — тщетно. Он продолжал с жуткой педантичностью продолжать приготовления к пытке, как если бы и вовсе не слышал её молитв. — Я не оставлю на твоём теле непоправимых отметин, — успокаивающий полушёпот, — он будет рад поговорить с тобой, Ева. А потом начался Ад. Прайм достал нечто, похожее на электрошокер с тонкими зубцами там, где проходил ток. Первый удар был… терпимым. Он будто проверял, выдержит она это или нет. К несчастью, выдержала. Еве не повезло не отключиться сразу. Наверное, это и развязало ему руки. Удары чередовались по мощности: от едва ощутимых до таких, что тело сбивалось в конвульсиях, язык западал, а глаза закатывались. В какой-то момент Ева вдруг осознала: он её убьёт. Не специально, но заигравшись, и если ничто его не отвлечёт, то её конец предрешён. На мольбы сил уже не было: их едва ли хватало на страх. Пришло смирение. В тот момент, когда, казалось, всё должно было закончиться, он отложил электрошокер в сторону. Приподнял её лицо кончиком металлического когтя, любовно провёл по человеческому лицу. — Ты молодец, — улыбнулся, оголяя белоснежные денты с острыми клыками. — Я не сомневался в тебе. Осталось последнее. Мех снял Еву с цепей, аккуратно придерживая безвольное тело и направился прочь из пыточной в тронный зал. Там он опустился на свой трон, положив тело Евы на подлокотник и вышел на закрытый канал связи с Немезидой. Ему ответили почти мгновенно. — Что ты хочешь? — синие линзы смотрели с едва скрываемым презрением. Прайм лишь ухмыльнулся в ответ. — Ты ошибся. Всегда был за справедливость, но, скажи, справедливо ли, когда за ошибки одних страдают другие? — он отодвинул манипулятор, открывая Еву для Мегатрона Лидер десептиконов не потерял самообладание, но теперь весь его вид выражал холодную ярость. — Что ты с ней сделал?.. Мегатрон был резко прерван. — Надеюсь, теперь ты видишь, к чему приводят неверные расчёты, — Прайм проигнорировал вопрос лидера, — в следующий раз, я не буду таким милосердным. Связь была прервана.***
Еве хотелось верить, что всё это было лишь кошмаром, но боль в теле чётко говорила, что, нет, не сон. Даже не кошмар. Девушка лежала на чём-то твёрдом, но тёплом. Снизу нечто мерно гудело. Девушка попыталась подняться, но тут же всё тело свелось спазмом: Ева отчаянно закашлялась, явственно ощутив привкус собственной крови. Кто-то аккуратно приподнял её, чем вызвал очередную волну боли. — Не надо, — слабо прошипела Ева, — перестаньте. — Ева, — голос Прайма не отрезвил, а лишь заставил человеческое тело сжаться в ожидании очередного удара, — моя Искра. Обращение, брошенное Оптимусом, как само собой разумеющееся, отозвалось в Еве непониманием. Его… Искра? Кто? Она — Ева? Ева хотела было открыть глаза, но что-то прикоснулось к её губам. Нечто холодное и металлическое. Ева не сопротивлялась.***
«Побег», — подумала Ева. — «Вот что спасёт меня. Надо бежать». Это казалось чем-то невозможным. Арк, наполненный жестокими автоботами, и, что хуже, Праймом. Ева не то что не сможет уйти с корабля, она из отсека вряд ли выскользнуть сможет, но… если не побег, то смерть. Медленная, мучительная. Прайм уже показал, что будет наказывать её за проступки других. А что, если ошибётся она? Осилит ли она наказание, не сойдет ли с ума? — Ты думаешь о побеге, не так ли? — мурлыкнул он, поглаживая голову Евы. — Не удивляйся, на твоём лице всё написано, — он добавил что-то на кибертронском. — Нет, я не… Нет. Я бы не посмела уйти от вас, — Ева склонила голову. — Не сейчас, но в скором будущем ты уже не захочешь уходить отсюда, Ева, — пообещал мех, продолжая её гладить. — Ты ведь мой человечек, не так ли? — Прайм с усмешкой подцепил кончиком когтя ожерелье. — Ты ни клика не думала, принимая его. — Вы же знаете, — Ева прочистила горло, — вы же понимаете, что я не могла знать значения вашего жеста. — Но мне лучше думать по-другому, ты согласна со мной? — Прайм лёгким движением пальцев прижал Еву к ладони. — Я хочу быть честным с тобой, Ева. Куда более честным, чем весь десептиконский шлак вместе взятый. Поэтому… — мех легко поддел человеческую одежду. Ткань натянулась, грозясь вот-вот порваться. Ева всхлипнула. — Чем более покладисто ты ведёшь себя, тем меньше людей погибнет. — Я поняла вас, — тихо ответила Ева.***
Как показала практика: нет, не поняла. Это было рискованно, это казалось невозможным, но Ева смогла. Выловила момент, выторговала свободное время, и ускользнула по мосту в неизвестность, молясь, чтобы её не выкинуло куда-то на другой край галактики. Не выкинуло. Повезло. Или нет? Ева медленно шла, низко пригнувшись к земле. Вряд ли бы это помогло: окрестности Джаспера были пустынны. Тут не было ни дерева, за которым можно было бы укрыться, ни удобной ниши, в которую можно было бы упасть. Неприятное предчувствие жгло где-то в груди девушки: побег оказался слишком простым. Никто не кинулся в погоню, не попытался остановить. А что, если это была банальная проверка? Слишком складно всё было. И, вот, вдалеке уже можно было увидеть первые дома города. Но что-то в до боли знакомом пейзаже было не так. Нечто смущало, сбивало с толку. То ближе, то дальше, на грани видимости, вверх вздымались столбы чёрного как смоль дыма. Ветра не было, поэтому и запах не дошёл до Евы раньше. Девушка прищурилась. — Пожар, что ли? — быстро огляделась по сторонам и бросилась бежать вперёд. Но с каждым шагом, что приближал девушку к Джасперу, на неё обрушивалось страшное понимание действительности. Пожар действительно полыхал, но он был не локальным. Весь город был в огне, пожираемый силой стихии. Улицы Джаспера выглядели так, будто здесь недавно прошла бомбардировка: горели дома, некогда ровные дороги были испещрены страшными рытвинами, но это было лишь началом ужаса. То тут, то там валялись трупы. Изувеченные, едва ли похожие на людей: кто-то был сожжён и определить пол несчастного уже было невозможно, кто-то был будто бы раздавлен под прессом. И кровь, вперемешку с ужасным запахом горелой плоти. Уничтоженный город встретил Еву лишь громким потрескиванием бушевавшего пожара и больше ничем. Ни крика, ни стона. Все живые были мертвы. Ева покачнулась, и, не устояв на нетвёрдых ногах, упала на колени. Смотреть было страшно, но закрыть глаза ещё страшнее, будто если она так сделает, то мертвецы поднимутся и… и… — Моя Искра, — тихо позвали сзади, и Ева послушно обернулась: смотреть на Прайма было не так страшно, как на растерзанные тела людей. — Это ты сделал, — не вопрос, а утверждение. — Нет, не я, — опроверг Прайм, с ленцой подходя ближе. В алых окулярах отразилась брезгливость, когда его взгляд упал на обезглавленный человеческий труп. — Это сделала ты. У нас был уговор, помнишь? — Ты — чудовище, — осознание приходило медленно, как будто нехотя. Разум ещё держался, не давая борозды правления безумию от осознания увиденного. — Ты город уничтожил. Здесь население несколько тысяч и… Они все?.. — Все до единого, — подтвердил мех, наклоняясь к ней. И сознание покинуло Еву.