It all started here

Они всё так и продолжали идти за руки, когда подошли к своим друзьям. И даже в опьянённом виде те это заметили. – Вы где были? Мы съели практически всё мясо, Бакуго! Ты посмотри на своего парня, он такой маленький, худенький. Срочно, дайте ему хоть кусочек! – кричала Ашидо, указывая на Мидорию, тем самым очень смущая парня. Не привык он к повышенному вниманию. Не любил быть в центре событий. Обычно в таком «центре» его высмеивали, издевались. Ничего хорошего никогда с ним не происходило, поэтому он и был довольно закрытым в себе человеком, имел небольшой круг общения, который редко когда пополнялся. Своих друзей он может посчитать по пальцам, а самых близких, кому может доверить практически всё – всего двое, с одним из которых он долгое время, к сожалению, не общался. С того момента, как уехал из своего города. Кацуки очень понравилось, как Изуку назвали «его парнем», но всё же с лёгкой ухмылкой на губах сказал: – Пока что он не мой, но скоро это изменится. – Он посмотрел на Мидорию, поднял их сцепленные руки и поцеловал тыльную сторону его ладони, прям в шрам, а тот тут же покраснел, произнося тихое «Каччан...». Он хотел вырвать свою руку, но Бакуго не позволил ему этого сделать, крепче сжимая. Мина подала Изуку тарелку, где лежало несколько кусочков мяса, хлеб и овощи. Он принял угощение, ведь живот уже начал предательски урчать. Они все сели на газон возле мангала – так теплее. Эйджиро подкинул туда ещё несколько дров, чтобы огонь не потух. И они принялись играть в игру «Я никогда не...». Отличная игра для незнакомых людей, как раз как они, но есть одно «но». Мидория не особо любил играть в какие-то игры, особенно, где нужно будет обязательно рассказывать своё прошлое, секреты и тайны. Он вообще редко обсуждал свою жизнь с кем-либо. Но больше всего ему не нравилась игра «Правда или действие». Обе игры по сути чем-то схожи между собой, правда в первой хотя бы можно избежать выполнения глупых, порой даже абсурдных и постыдных заданий. Так как это близкие друзья Бакуго, которые прекрасно осведомлены о его чувствах, то они бы точно сказали поцеловать Деку. Знает он все эти уловки. И был рад, что будет что-то другое. Правда и эта игра, судя по названию, тоже не сулила ничем хорошим, но выбора не было – участвуют все без исключения. Играют на выпивку. Останавливаются тогда, когда хотя бы несколько человек сильно напьются. «Это плохо. Очень плохо», – пронеслось в голове пока ещё трезвого Мидории, который бы и дальше с радостью оставался в таком состоянии. Чёрт, лучше бы они остались в том поле вдвоём или пошли в другое место, которое хочет показать Бакуго с утра. Всё бы лучше, чем это. Он изначально уже настроился на плохой исход событий, накрутив себя до невозможности. Казалось, что своим волнением и одновременно недовольством он может заразить всех здесь сидящих. Но никто даже и не замечал его напряжения. Киришима разливал всем виски по стаканам, пока Ашидо рассказывала правила игры. Хоть по названию и так всё ясно, да и играли они в неё предостаточно, она решила всё же напомнить. – Один человек начинает фразу «Я никогда не...» и говорит то, что он никогда в жизни не делал. Те, кто наоборот делали это – выпивают. Затем очередь переходит к следующему человеку. Думаю, правила простые, – радостно воскликнула Мина, хлопая в ладоши уже в предвкушении. Изуку всё больше и больше убеждался, что не хочет в этом участвовать. – Давайте я начну! Пока пойдём с простого, но дальше – интереснее! Хмм, я никогда не ломала кости. Блять, Мидория точно напьётся здесь хлеще всех. Он единственный потянулся за стаканом и сделал небольшой глоток – крупнее не мог. – Серьёзно, никто из вас никогда ничего себе не ломал? – Изуку один тут такой неудачник? Он думал, что каждый человек раз в жизни ломал себе хоть одну кость. – Я с Мидорией знаком уже год и за всё это время он ломал себе четыре раза пальцы и один раз кисть руки. Страшно представить, что было до этого все оставшиеся восемнадцать лет, – усмехаясь произнёс Хитоши. – Деку, это правда? – удивлённо спросил Кацуки. – Да, у меня было около двадцати переломов рук, – сказал Изуку, нервно потирая свой затылок. – Охринеть, ты чем занимаешься вообще? – спросил удивлённый Ханта. Мидория лишь нервно посмеялся, отмахиваясь, но больше ничего не сказал. Бакуго это не понравилось и он заметил, как желваки друга Изуку изредка сжимались, а взгляд так и выражал какое-то беспокойство или даже грусть. Он сразу почувствовал что-то не то, но при всех спрашивать не собирался. Следующая очередь была Серо: – Я никогда не встречался с людьми дольше пары месяцев. Изуку снова взял стакан и отпил, немного при этом морщась. Они специально говорят это? Разве он не мог сказать про какой-нибудь долбанный прыжок с парашютом, например? Он медленно выдохнул, успокаивая себя тем, что никто здесь ничего не знает о нём и эти вопросы чистое совпадение. Ему ведь никогда не везёт, чего тут скрывать. Тем более выпил в этот раз не он один, что уже немного радовало. – Вы сейчас самого милого мальчишку здесь сопьёте! – через смех крикнула Ашидо. – Кстати, а где твои очки, Мидория? – заинтересованно спросила девушка. – А, я их просто так ношу. – Подожди, то есть у тебя хорошее зрение? – спросил Каминари, слева сидящий от него, который давно уже находился в крепких объятиях Шинсо. – Да, просто я к ним уже привык... – слегка замялся Мидория, нервно ёрзая на полу под непонимающими взглядами остальных. Кацуки нахмурился, понимая, что тому не нравится столь излишнее внимание и сказал: – Твою мать, игра будет продолжаться или вы так и будете сверлить его своими глазами?! Изуку с улыбкой посмотрел на него, поблагодарив взглядом, на что Бакуго тоже не смог сдержать улыбки, слегка пододвигая его к себе. Он взглянул ему в глаза, кладя руку на талию – как бы спрашивая разрешения. Мидория слабо кивнул головой, ближе прижимаясь к горячему телу. Так он чувствовал себя в безопасности, будто все эти взгляды и слова – ничто. – Я никогда не занималась сексом, – без стеснений сказала Кьёка, смотря на то, что выпили все без исключения. А после она сама потянулась к бокалу и сделала пару глотков. – Эй, так не играют, Джиро! – возмущённо сказал Денки. – Знаю, просто мне было слишком интересно, – безразлично бросила она, пожимая своими плечами. – Интересно что? – Занимался ли сексом наш «милый мальчик», как его всё время называет Ашидо. Изуку покраснел пуще прежнего, не зная даже, что ответить. Почему всем так резко стала интересна его личная жизнь? На то она и личная, верно? Он не любил такое обсуждать, поэтому слегка расстроился. С самого начала он знал, что эта игра не принесёт ничего хорошего. Или же это он сам себя так настроил и теперь вот, что вышло. Получи и распишись. Хотя, нет, точно нет, виноват явно не он и его пессимистичные мысли, а определённо бестактные друзья Бакуго. – Вроде, взрослые люди, а ведёте себя как дети! Какого хрена, если играешь, то будь добра – по правилам, а свой ебучий интерес засунь себе!.. – Кацуки не успел договорить, как его перебил Мидория, хватая за плечо и спокойно произнося: – Каччан, всё нормально. Они оба знали, что это не так, но портить всем настроение крайне не хотелось, поэтому замолчали. С таким взрывным характером, как у Бакуго, было довольно трудно сидеть и молчать, не высказывая все «лестные» слова в сторону своих тупых друзей, как он привык это делать всегда, которые раздражали его больше обычного. Киришима неловко откашлялся и решил продолжить: – Я никогда не... – он задумчиво потёр подбородок, размышляя, чего же он никогда не делал в своей жизни, а после выпалил то, что внезапно пришло в голову: – не сидел на жёстких диетах. Изуку закусил губу до боли, кажется, он даже почувствовал металлический привкус, а затем снова потянулся к стакану и выпил последний глоток. Выпил в одиночестве. Неловко то как. Шинсо взглянул на уже поникшего друга, который ждал очередных глупых вопросов от остальных, замечая заинтересованные взгляды и как некоторые уже собирались открыть рты, потому решил начать первый: – Хватит осуждающе смотреть на него! Он не обязан ни перед кем объясняться, в правилах этого нет, поэтому свои вопросы засуньте себе в жопу! Все посмотрели на тарелку Мидории, которую в начале игры дала Ашидо, и заметили, что тот съел только пару кусочков овощей, не тронув мясо. – Всё в порядке, Шинсо-кун. Если кому-то и впрямь так интересно... – Нихрена не в порядке! Только попробуйте раскрыть свои грязные рты в его сторону. Я сам лично вас закопаю! – Бакуго буквально рычал на всех в округе, злобно скалясь. Изуку нервно сглотнул, понимая, что сейчас из-за того, что его защищают два человека, портится настроение абсолютно у всех. Он, как обычно, можно сказать по привычке, берёт всю вину на себя одного и пытается вывести ситуацию на нейтральную сторону, оправдываясь тем, что всё в порядке. Он привык говорить эту фразу, она словно уже на автомате выходит. – П-пожалуйста, успокойтесь. Я-я не хочу, чтобы у всех здесь сидящих портилось настроение из-за меня... – голос предательски дрожал, показывая всё волнение на обозрение. Чтобы это хоть как-то скрыть и немного отвлечься, он сказал: – Простите, что-то прохладно стало, я лучше пойду переоденусь. Он быстро встал, вырываясь из объятий Кацуки и направляясь в сторону дома. Шинсо поднялся с земли и когда увидел, что Бакуго тоже хотел, то отрицательно покачал головой. Тот нахмурился и тихо выругался про себя, но спорить не стал. Всё же этот придурок знает Деку гораздо больше и понимает, что тому сейчас нужно. Но на сердце было неспокойно, словно кошки скреблись, разрывая всё изнутри. В голове крутилось множество теорий о жизни Изуку исходя из того, что он сегодня узнал, благодаря этой игре. И все они были порядком печальные. Ребята решили продолжить игру, чтобы разрядить обстановку. Хитоши заметил своего друга, стоящего на балконе, который уже был одет в огромное худи и свободные спортивные штаны чёрного цвета. Он заметил сигарету в губах Мидории и подошёл ближе. Дико хотелось вырвать её у него и бросить куда подальше, но подавил в себе это желание. – Опять за старое? – голос Шинсо вывел Изуку из транса и заставил посмотреть в его сторону. Грустно улыбнувшись, делая последнюю затяжку и выкидывая бычок в рядом стоящую урну, он запустил пятерню в волосы, слегка сжимая и оттягивая их назад. – Прости, Шинсо-кун. Не сдержался. Воспоминания вновь захлестнули с головой и я... – он нервно откашлялся, проглатывая подступивший ком в горле, и повторился: – не сдержался. – Полгода не курил. Откуда они у тебя? – Хитоши сделал глубокий вдох и продолжил: – Говорил, что избавился от них. Какого хрена, Изуку? – Мидория замялся, сделав виноватый вид, словно собака, которая погрызла мебель хозяину и он её теперь отчитывает. На глаза подступили слёзы, горло настолько сжимало от боли, что невозможно было вдохнуть, губы неестественно искривились и начали дрожать. Шинсо сделал шаг вперёд, заключив друга в объятия и начав гладить того по голове. Его всегда это успокаивало. Изуку зарылся лицом в плечо друга, начав плакать. Периодически издавались слишком громкие всхлипы, от которых даже Хитоши вздрагивал. Сердце сжималось от такой картины. Они словно вернулись к тому, от чего уходили целый год. Он снова видел своего друга в том же самом подавленном состоянии, что и тогда. – Прости, Шинсо, – тихо произнёс Мидория, сжимая футболку друга в руках крепче. – За что? – удивлённо спросил Хитоши, не понимая, за что тот просит прощения. – За всё. За то, что я как обуза для тебя. Обременяю тебя каждый раз уже на протяжении года. Только и делаю, что заваливаю тебя своими проблемами, с которыми сам не могу разобраться. Даже сейчас у тебя, по всей видимости, что-то строится с Каминари, а я... – Перестань нести чушь, Мидория. Для того друзья и нужны, чтобы быть рядом не только ради какого-то веселья, но и в тяжёлые моменты в жизни. Ты – мой самый близкий друг. Можно сказать, что единственный. И я люблю тебя, ясно? А Каминари... Симпатичный парень, но я знаю его пару часов. Ты серьёзно думаешь, что я забью на тебя из-за него? Не смеши меня, Изуку. Я для этого с тобой сюда и приехал, чтобы следить за твоим состоянием. И, видимо, не зря. Поэтому хватит, ты никого не обременяешь. У тебя тяжёлое прошлое с психологическими травмами. Ты терпел всякое дерьмо половину жизни. Это нормально, что за год ты не оправился до конца. Никому бы не было легко. Все бы сломались. А теперь пошли умоемся, ладно? – с лёгкой улыбкой на губах произнёс Хитоши. – Шинсо, я так рад, что ты появился в моей жизни, чёрт, я тоже люблю тебя, – теперь, кажется, со слезами от радости произнёс Мидория. – Всё, перестань плакать. Пошли в ванную. – Изуку кивнул и медленно, шаркающими по полу ногами шёл за другом, держа того двумя пальцами за край рукава, опустив голову вниз. Они не сразу нашли нужную комнату, в одиночестве блуждая по огромному дому. Их шаги и шмыганье носа Мидории разносилось по всему помещению эхом. Когда уже шестая по счёту дверь оказалась ванной комнатой, они наконец выдохнули, заходя внутрь и закрывая за собой дверь на замок – на всякий случай. Изуку закатал рукава толстовки и включил холодную воду, чтобы прийти в себя. Через несколько минут обильного умывания лица ледяной водой да так, что он перестал чувствовать свои пальцы, он посмотрел в зеркало напротив и увиденное не очень обрадовало. – Все заметят, что я плакал. Каччан так точно. Твою мать. – Он устало выдохнул, прикрыв глаза, и опёрся руками о раковину, склоняя голову вниз. – Мидория, думаю, он изначально понял, почему ты ушёл. Он хотел пойти за тобой, но я жестом показал, что не стоит. Надо было видеть его гримасу, — посмеялся Хитоши. – Кстати, куда он уводил тебя? – Ты всё-таки заметил. – Я с тебя глаз не свожу. Ты не замечаешь, потому что смотришь только на одного человека. – Изуку слегка покрылся румянцем, понимая, что Шинсо и вправду всегда оказывался рядом, интересуясь всё ли в порядке, а он никогда не обращал на это даже своего внимания, которое полностью было посвящено Кацуки. – Вас не было довольно долго, я уже начал волноваться, что он что-то сделал. – Нет, он... Он ничего плохого мне не делал. Отвёл меня на красивое поле. Шинсо, там были такие прекрасные цветы! Мои любимые! Так вкусно пахло и была очень... романтичная атмосфера... – Он спрятал лицо, уткнувшись в собственное плечо, потому что лёгкий, почти незаметный румянец на щеках постепенно переходил в красный оттенок. – У меня никогда не было ничего подобного! Я бы даже отнёс этот момент к одному из самых лучших в моей жизни. – То есть он просто показал цветочки и всё? – Друг скептически выгнул одну бровь, чувствуя, что ему явно чего-то не договаривают. – Мидория, я знаю тебя лучше всех. Ты явно что-то скрываешь. – Ну... Он... Как бы сказать... – Блять, если он навредил тебе, я его!.. – Нет-нет-нет, Шинсо, ничего такого! – быстро протараторил Мидория, размахивая руками в разные стороны. – Мы поцеловались... Очень-очень горячо. Блять, Шинсо, я был готов отдаться ему прям на этой проклятой поляне! Но он сам вовремя остановился. – Он устало потёр глаза указательным и большим пальцем правой руки, а левую упёр о бок, согнув в локте. – Он сказал, что хочет показать ещё одно красивое место. Ранним утром, на рассвете. Сказал надеть плавки. Я рассказал ему, что не умею плавать, а он сказал, что значит научит меня. Видимо, он не собирается надолго откладывать это. – Какой плавать? На улице середина весны, там же холодно должно быть, так ещё и ранним утром! Вы о чём думаете? Нельзя это как-то на лето отложить? Если ты из-за него заболеешь, я лично прибью его. Мидория улыбнулся такой реакции друга, потому снова обнял его, говоря: – Шинсо, ты как мама-наседка. Я правда очень рад, что тебе не всё равно, но не нужно никого прибивать. – Он нравится тебе? – устало выдохнул друг. – Ты знаешь, насколько трудно мне доверять людям после всего, но... ему бы я доверился. Такой ответ сойдёт? – Вполне, – усмехнулся Хитоши, потрепав друга по волосам, тем самым взъерошив их. – Не порти мне причёску! – У тебя всё равно всегда беспорядок на голове, как и у меня, так что ничего не изменилось. – Нас, наверное, потеряли, – задумчиво произнёс парень. – Ты серьёзно хочешь вернуться к ним? – Не очень, но это же праздник Каччана. Некрасиво как-то исчезать. – Мидория, – он поднял голову и серьёзно посмотрел другу в лицо, – у тебя снова начались проблемы с питанием? – Н-нет.. – Изуку тут же отвёл глаза, не желая видеть выражение лица Хитоши. – Я же говорил, что знаю тебя лучше всех? Не думай, что так легко отвяжешься от меня. – Он взял того за подбородок и развернул голову так, чтобы видеть его лицо. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты питаешься нормально. – Ответа не последовало, как и действий. Мидория лишь сжал губы в одну тонкую линию. – Блять, Изуку, если ты снова будешь мало кушать, я сам лично запишу тебя к психотерапевту. Как было год назад. Всё же было хорошо после тех сеансов. Что случилось? – Я только пару дней плохо питался. Точнее, вообще практически не ел... Но я сам справлюсь в этот раз, правда! Не волнуйся, Шинсо, я буду в порядке. А если нет, то ты же знаешь, что я всегда говорю тебе, если что-то произошло. – Он мягко улыбнулся, отходя от друга. – А теперь, я думаю, что нам стоит пойти к ребятам. Он открыл дверь и они оба вышли из ванной комнаты, возвращаясь на улицу, но, на удивление, там уже никого не было. Огонь уже не горел, но, по всей видимости, потушили его относительно недавно. – Кажется, что пока нас не было, многие напились из-за этой игры, – посмеялся Мидория. – Нам же лучше. Всё равно не хотелось в этом участвовать. – Эй, Деку, – по правую сторону послышался грубый мужской голос, от которого по телу прошёлся табун мурашек. – Вас не было больше часа. Чем вы там занимались? – Было видно, что он был очень напряжён, но изо всех сил старался говорить вежливо, понимая, что Изуку и так несладко. Он подошёл ближе к Мидории и начал всматриваться в его лицо, составив при этом довольно забавную гримасу, из-за чего тот прыснул в кулак. – Чего смешного? – Просто у тебя было забавное выражение лица... Шинсо улыбнулся и, пожелав спокойной ночи обоим, хотел удалиться, но Мидория резко обнял того и прошептал «спасибо». Хитоши погладил друга по волосам, а после удалился в дом. Изуку развернулся и заметил напряжённое лицо Кацуки, но тот держался и молчал, крепко сжимая челюсть. – И тебе спасибо, Каччан, – сказал Мидория и обнял Бакуго, прижимаясь своей щекой к его груди и прикрывая глаза. – Пойдём спать, Деку. Нам вставать через шесть часов. – Он резко схватил парня и закинул себе на плечо, от неожиданности Изуку громко вскрикнул. – Каччан, ты чего творишь?! Я-я же тяжёлый, надорвёшься! – Во-первых, какой придурок сказал тебе, что ты тяжёлый? Во-вторых, ты недооцениваешь меня? – Нет-нет, ты не подумай! – Тогда не возмущайся, а наслаждайся, что тебя на руках носят. – Удивительно, но за весь их диалог Бакуго ни разу не назвал его «придурком», «задротом» или «ботаном», что, несомненно, удивило и порадовало одновременно. Кацуки зашёл в пустую прохладную комнату и включил свет, отчего оба парня поморщились, стараясь привыкнуть к нему. Он опустил Мидорию на пол и взглянул тому в глаза, а после сразу же нахмурился, в привычной для него манере, и спросил: – Ты плакал, да? – Это пустяки, Каччан... – Да я любому глаз на жопу натяну за то, что довели тебя до слёз. Мне так жаль, Деку. – Он положил свою ладонь на щёку Изуку, медленно проводя большим пальцем под левым глазом. – Ладно, я думаю, ты очень устал, так что давай ложиться спать. – Подожди, мы будем спать здесь?! В одной кровати?.. – Да. Чего ты так напрягся, Деку?Сколько раз мне повторять, что никто не собирается приставать к тебе. Без разрешения, – с лёгкой ухмылкой на губах произнёс Бакуго. – Нет, просто я никогда не ночевал с кем-то в одной постели, – он грустно усмехнулся. – У тебя ведь были отношения, насколько я помню. – Кацуки недоуменно посмотрел на человека напротив, пока расправлял кровать, готовя ко сну. – Да. У меня были одни отношения длиной в четыре года, но мы ни разу не засыпали вместе. – Мидория положил руку на сердце, сжимая свою толстовку. – Почему? – Чёрт, Бакуго не хотел давить как-то на него, заваливая вопросами, но они вырываются сами по себе, бесконтрольно. – Ему было противно, некомфортно. Поэтому даже после секса я уходил в другую комнату. – Он опустил голову вниз, закрывая своё лицо волосами и нервно теребя край худи. О таких подробностях знают только два человека. – Если тебе тоже как-то некомфортно, то я могу уйти, мне не привыкать... – Только попробуй, Деку. Каким надо быть идиотом, чтобы каждый раз выгонять тебя из комнаты. Видимо, тупым и слепым. Что это за мудак был вообще? – Бакуго снял с себя футболку, бросая на рядом стоящее кресло, и лёг на кровать. – Иди сюда. – Он похлопал по месту рядом с собой и Изуку медленно подошёл к краю кровати, начав стягивать с себя кофту. Футболка под ней немного задралась, оголив часть живота Мидории. Он также отбросил вещь на кресло, всё же оставшись в футболке. Кацуки ничего на это сказал, понимая, что тот слишком стесняется. Он и сам снял только верх, потому что иначе, сбросив ещё и штаны, задрот бы умер от смущения. Мидория забыл выключить свет, но Бакуго не хотел лишний раз его тревожить, поэтому встал сам, а после снова улёгся в кровать. Изуку буквально лежал на краю кровати, сложившись в позу «эмбриона». Он был таким маленьким. Таким хрупким. Словно стекло, так легко разбить одним неверным движением, словом. Кацуки всё никак не мог понять, с каким придурком встречался Деку, так ещё и четыре, мать его, года. В голове не укладывалось: как можно прогнать любимого человека из комнаты сразу же после секса? В жилах закипала кровь от злости, которая не давала возможности уснуть. Бакуго услышал кусочек разговора Шинсо и Мидории в туалете. Не удалось застать только концовку, он ушёл, не желая быть пойманным при подслушивании. Он прекрасно помнил, что Изуку сказал, что ему никто никогда не устраивал ничего подобного. Неужели и впрямь за четыре года отношений его партнёр не делал абсолютно ничего? Какого хрена? И что за проблемы с питанием? Это как-то связано с его бывшим парнем или же над ним издевались какие-то другие люди? С каждым днём он узнаёт что-то новое о Деку, но из-за этого появляется только ещё больше вопросов. Из мыслей его вырвал шёпот Мидории: – Каччан, ты в порядке? Твоё напряжение ощущается даже здесь, хотя я не смотрел в твою сторону. – Да, прости. – Он немного подумал и всё же спросил: – Могу я обнять тебя? Изуку резко затих, обдумывая сказанное, но через пару минут ответил: – Да. Бакуго даже не сразу понял, поэтому немного помедлил, а после перевернулся на правый бок, протянул руку вперёд и придвинул парня к себе, заключая в тёплые объятия. Даже так он чувствовал учащённое сердцебиение Мидории. – Спокойной ночи, Деку, – выдохнул Кацуки ему в загривок, из-за чего Изуку пробило словно током. – И тебе, Каччан, – прошептал парень в ответ, понимая, что в таком положении очень трудно заснуть. Сердце всё никак не могло успокоиться, билось как сумасшедшее. Но это было приятно. Никогда он не чувствовал себя настолько в безопасности, как сейчас.

***

Бакуго проснулся первым и решил дать Мидории поспать чуть дольше, потому пока сходил в душ, приготовил лёгкий завтрак и сварил кофе. Он тихо зашёл в комнату, поставил еду на тумбочку и подошёл к сладко спящему парню, что мило сопел. Кацуки улыбнулся этой картине, но всё же начал звать его по имени и слегка трясти за плечо. Изуку неприятно поморщился и промычал что-то неразборчивое, накрываясь одеялом с головой. Бакуго посмеялся, но всё-таки стянул одеяло обратно вниз. – Деку, вставай. Нам надо быстро завтракать и идти встречать рассвет, иначе опоздаем. – Ещё пять минуточек... – невнятно пробубнил Мидория. Кацуки начал слегка бить того по щекам, потому что другого способа разбудить парня в голову не приходило. Изуку сказал прекратить и всё же поднялся с кровати, плетясь в ванную комнату, попутно ударившись в дверной косяк лбом. Он прошипел, хватаясь за ударенное место, уже окончательно проснувшись. Бакуго тем временем пытался изо всех сил сдержать смех, но не вышло, на что Мидория зло сверкнул глазами в его сторону. Через десять минут он вышел из ванны, всё также оставаясь потрёпанным и заспанным, даже несмотря на то, что успел уже стукнуться и умыться. «Слишком милый, – пронеслось у Кацуки в голове. – Чёрт, и как его партнёр лишался всего этого? Спящий Деку – одно из самого лучшего, что я видел в своей жизни. В целом большая часть лучших моментов связаны с ним. С другой стороны, таким его видел только я», – он ухмыльнулся своим мыслям. – Давай позавтракаем и пойдём уже. Я сделал нам кофе и приготовил омлет. – Я буду только кофе, – сказал Изуку, подходя к тумбочке и беря одну кружку. – А кушать? – Я не хочу. – В этот момент в животе заурчало, от чего парень поморщился в разочаровании, что сейчас его достанут вопросами. – Это как-то связано с теми жёсткими диетами? Деку, я сам лично буду пихать в тебя еду, чтобы даже не думал о такой херне. – Это не так работает, Каччан... Тебе не понять, ясно? – сказал Мидория, потирая переносицу и устало выдыхая, уже мечтая о том, чтобы этот неприятный диалог закончился. – Я просто волнуюсь о тебе, ясно? Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы со здоровьем. Откуда вообще такие мысли пошли? Твой бывший мудак что-то наплёл, да? – Это неважно, Каччан. Давай лучше пойдём уже. – Нет, это важно. Почему ты так обесцениваешь свои проблемы? Все хотят помочь тебе, не отвергай это, пожалуйста. Изуку молча взял тарелку с едой и съел половину оттуда, а после выпил кружку кофе и спросил: – Доволен? Бакуго тяжело выдохнул, качая головой и сказал: – Пошли уже, а то пропустим всё. Он встал с кресла и снова протянул свою руку, которую незамедлительно взяли. В доме стояла мёртвая тишина, ровно как и на улице. Они вновь прошли ту цветочную поляну, где Мидория опять-таки останавливался возле каждого цветочка, нюхая его и произнося то, насколько же здесь прекрасно. Они прошли чащу деревьев и вышли к озеру, как раз в тот момент, когда солнце начало потихоньку подниматься, освещая горизонт перед собой. В воде это очень красиво отражалось, чему Изуку, как маленький ребёнок, радовался, любуясь рассветом. Он обвил руку рядом стоящего Кацуки своими двумя и прижимался к нему всем телом, будто совсем позабыв про личные границы, за которые он обычно топит. Но Бакуго не жаловался, он смотрел на умиротворённое лицо парня и у самого на душе всё становилось спокойно. – Нравится? – Очень. Каччан, ты нашёл такие чудесные места и поделился ими только со мной. Думаю, что и остальным бы здесь понравилось. – Я хотел показать это только тебе. И быть тут только с тобой. – Мидория удивлённо посмотрел тому в глаза, а после обнял, прижимаясь своей щекой к его горячей груди, продолжая дальше смотреть вдаль. – Я и вправду хотел поплавать, но всё же ещё слишком холодно. Не хочу, чтобы ты заболел, поэтому перенесём это задание на лето. – Он положил правую руку на талию Изуку, а второй гладил того по волосам. Вчера, когда Шинсо и Мидория вышли на улицу и обнялись, он заметил, как Хитоши гладил его по волосам. Кацуки понял, что, возможно, это нравится парню, потому теперь не упускал возможности в каждой удобной ситуации прикасаться к его мягким, вкусно пахнущим волосам. Главное, что тот не возражал. – А говорил, что не заботливый... – произнёс Изуку, прикрывая глаза. Всё-таки он не выспался и в сон нереально клонило, так ещё и после вчерашнего немного тошнило и болела голова. Всё же алкоголь явно не для него. – Помнишь все фразы с наших диалогов? – усмехнувшись спросил он. – У нас их не очень много, так что запомнить довольно легко. – Протяжно зевнув, он продолжил: – Каччан, тут правда очень красиво, но, если честно, я уже замёрз и меня сильно клонит в сон. У Мидории аж глаза слипались от того, как он хотел вернуться в тёплую постель, что непременно заметил Бакуго. Он неожиданно подхватил того на руки, словно младенца, от чего Изуку вскрикнул, быстро хватаясь за шею Кацуки. – Ты что делаешь?! – У тебя был такой вид, словно ты сейчас свалишься. – Я ведь очень тяжёлый, не нужно, Каччан. Я и сам могу дойти. – Эй, мы ещё ночью обговаривали это, не забыл? Было бы мне тяжело, то я бы и не брал тебя на руки. Ты как пушинка. Такой миниатюрный и лёгкий, что хочется прижать тебя к себе и никогда не отпускать. Знаешь, со мной ты всегда будешь в безопасности. Я говорю это потому, что хочу, чтобы ты знал, что можешь положиться на меня в любой момент, – он говорил всё это в лицо парня, смотря на то, как тот незамедлительно краснеет. – К-каччан... опять ты за своё... – Он отвёл взгляд, направив его на тропинку, по которой они шли. Очень хотелось ответить, что не нужно давать обещаний, которые не сможешь выполнить. Но он сдержался, решив промолчать. Всё же не хочется портить хорошее настроение им обоим. За то время, что они шли вот так, Мидория успел согреться. От Бакуго всегда исходило некое тепло, окутывающее полностью всё тело. Все эти эмоции Изуку испытывал впервые, поэтому даже и не знал, как правильно себя вести в таких ситуациях. Он старался слушать своё сердце, которое, кажется, из-за всех действий Кацуки скоро получит приступ. Бакуго нёс парня на руках до самой кровати и даже сам уложил его, прикрывая одеялом. Никогда в жизни им обоим не было так комфортно. После и сам Кацуки снова лёг в кровать, спрашивая: – Могу я тебя обнять, как ночью? Мидория улыбнулся тому, что Каччан всегда спрашивает разрешения перед какими-то своими действиями. Он ответил то же, что и в прошлый раз. Они вновь уснули в объятиях друг друга, желая оставаться в таком положении как можно дольше. Но в обед к ним ворвались их друзья, крича о том, что время поджимает и пора съезжать из домика. Они нехотя встали, прибрались в округе и уехали обратно в город.