It all started here

Сессия – самое ненавистное время абсолютно для всех студентов. Длится она около месяца. И если раньше Бакуго было глубоко насрать на это, то сейчас же нет. Начало сессии означает то, что времени будет катастрофически не хватать. Его в целом вообще ни на что не будет, помимо учёбы. Следовательно, они с Мидорией не будут нормально видеться целый месяц, а только изредка пересекаться в коридорах и в столовой, что порядком удручало. К каждому занятию нужно читать и разбирать тонны конспектов, а после кто-нибудь обязательно должен будет выступать с собственным докладом или презентацией. Из-за огромного количества заданий и такой нагрузки времени у Кацуки настолько мало, что спит он по пять часов, если повезёт, и меньше, не считая выходных дней. Ко всему прочему, никто не отменял работу в проклятой, как её называл Бакуго, библиотеке. Собственно из-за неё он и спал так мало. Сейчас она просто напросто разрывалась от количества студентов, ходящих туда из-за сессии. Сил не остаётся даже, чтобы просто сходить выпить с друзьями хотя бы по кружке пива. Печень говорит радостное «спасибо», а уставшие глаза к концу рабочего дня хотят закрыться и больше не открываться никогда. Из-за насыщенной учебной программы, уже в конце года желание получать новые знания отбиваются начисто. Только мысли о Мидории, с которым он сразу же после сессии встретится, не дают опустить руки. Бакуго понимает, что в скором времени это всё закончится, начнутся каникулы, на которых он первым делом отоспится, после напьётся с друзьями и наведается к Изуку в гости. – Хреново выглядишь, Бакуго, – посмеялся Каминари, несильно хлопая друга по плечу и попивая свой сок из трубочки. – То же могу сказать и про тебя, тупоголовый, – с раздражением произнёс парень, скрипя зубами и сжимая кулаки. – Эй, спокойно! Осталась всего неделя, помните? – улыбнувшись воскликнул Киришима, который выглядел, как всегда, радостно, будто сессия и вовсе обошла его стороной. – А вообще, Бакубро, ты и правда нездорово выглядишь. Ты вообще спишь? – Да знаю я, что хреново выгляжу! – От злости он бросил вилку в свою тарелку, отчего раздался громкий звон, на который все незамедлительно обернулись, обеспокоенно смотря в сторону парней. – У меня, блять, есть зеркало в доме и я прекрасно вижу и чувствую эти огромные синяки под глазами. Не выводите меня ещё больше. Если вы ещё не заметили, что я не в настроении, то, мать вашу, теперь знайте, что его у меня и в помине нет. Так что будьте добры – закройте свои рты. Дайте хоть поесть в спокойствии. – Я знаю, что тебе поможет, – сказал Денки, широко улыбнувшись и указывая пальцем за спину Кацуки. Тот лишь ещё сильнее свёл брови к переносице, не до конца понимая, куда показывает его друг и что он хочет от него. – Ты за это время отупел? Назад посмотри. Бакуго оставил лестные комментарии при себе и обернулся, увидев сзади сидящего Мидорию, который также с беспокойством и небольшим испугом смотрел на него, хлопая своими очаровательными глазами. Лицо Кацуки сразу же расслабилось и появилось некое подобие улыбки. Каминари уже вовсю шептал Киришиме фразу «я же говорил» и довольно улыбался. – Думаю, спрашивать в порядке ли ты довольно бессмысленно, – неловко улыбнулся Изуку, потирая рукой затылок, на что Бакуго лишь усмехнулся. – А тебя, я вижу, ничего не берёт, задрот. Всё также прекрасно выглядишь. – Затем он перевёл взгляд на тарелку Мидории и добавил: – И питаешься, на удивление, нормально. Я очень рад. Изуку на его слова привычно покраснел и неловко посмотрел в другую сторону, что-то неразборчиво бурча себе под нос. Чёрт, как этого не хватало. Он не видел его целых три недели, а по ощущениям будто вечность. Он сейчас совершенно не заметил его, хотя тот сидел позади. И как он не услышал его милый бархатный голос? Видимо, Бакуго настолько устал, что перестал вовсе различать всё окружающее. Когда друзья обоих покинули кафетерий, Мидория подошёл к Бакуго, хватая того за руку. – Каччан, ты же ведь после пар в библиотеку поедешь? – В ответ ему положительно кивнули головой. – Мне тоже туда нужно. Можно вместе с тобой? – Спрашиваешь ещё. Жди после пар на выходе, как и всегда. Изуку улыбнулся и поцеловал Кацуки в щёку, быстро скрываясь из его поля зрения и убегая на свою пару. Кацуки расплылся в глупой улыбке, прикладывая пальцы к поцелованному месту. Всё-таки приятно, когда инициативу проявляет не только он. Два часа тянулись настолько медленно, насколько это возможно. Всё же Бакуго, во-первых, уже мечтал спокойно выкурить хоть одну сигарету, а во-вторых, увидеть свой лучик солнца, по которому очень соскучился. Не смотря на свою зависимость, второго он определённо ждал больше. Хотя для него сам Мидория стал словно наркотик, в котором он так отчаянно нуждался каждый день. Когда лекция закончилась, он выскочил на улицу, попутно зажигая сигарету и делая первую затяжку. Он прикрыл глаза, выдыхая дым и облокотился о стену. Мидории не было порядком долго. Большинство студентов уже успело покинуть университет, на улице вокруг не было никого, а пропустить его зелёную макушку просто невозможно. Он ждал уже около пятнадцати минут и начал волноваться. Вдруг с этим придурком что-то случилось? С ним всегда происходит какая-то херня, так что вполне неудивительно, если и вправду так. Он зашёл обратно в здание и начал проходить все этажи, а также заглядывал во все туалеты. Когда остался последний третий этаж и последняя уборная, то он уже и вовсе потерял надежду, но решил всё же проверить и зашёл внутрь. Собственно, и там никого не было. Он решил проверить последнее место – задний двор, потому тут же направился в ту сторону, бегом спускаясь на лестнице. Он мигом вылетел на улицу и принялся оглядываться вокруг, в поисках зелёной копны волос. Увиденное совсем не радовало глаз, который, к слову, уже начал дёргаться от такого напряжения за последние недели. Пред ним предстал какой-то незнакомый парень, прижимающий Мидорию к стенке. Изначально это смотрелось так, будто тот приставал к нему, но после Кацуки заметил кровь на лице Изуку и на кулаке этого парня. Этот ублюдок был больше Мидории, но меньше Бакуго, что уже по сути облегчило ему задачу. Хотя в себе он никогда не сомневается. Опыт в драках у него довольно большой, не впервые бить кого-то. Не долго думая, он с сильным хлопком опустил свою руку на плечо парня, одновременно разворачивая его лицом к себе и второй свободной рукой заезжая тому прям по носу, из которого незамедлительно хлынула кровь. Он отпустил Изуку, хватаясь за свой ушиб и проговаривая всевозможные ругательства себе под разбитый нос, который внешне немного изменился. Видимо, перелом. Но на этом Кацуки не остановился – второй удар пришёлся по солнечному сплетению, от которого парень рефлекторно согнулся пополам, хватаясь уже за свой живот. Бакуго с улыбкой на губах наклонился к его уху и спокойно сказал: – Надеюсь, тебе очень больно. А теперь слушай и запоминай – ещё раз увижу тебя возле него, – он указал пальцем на шокированного Мидорию, – тебе не жить, понял? Парень молчал, не имея возможности даже вдохнуть, о какой внятной речи вообще может идти речь? Но Кацуки было абсолютно точно плевать на это. Он грубо схватил того за волосы, заставляя посмотреть прямо себе в глаза, и повторил: – Я, блять, спрашиваю: всё ли тебе ясно, дерьма кусок? Парень еле заметно кивнул головой и Бакуго сразу же откинул того подальше, подходя ближе к испуганному Изуку, у которого текла небольшая струйка крови из его маленького аккуратного носика. Все его губы также были в крови, которая после скатывалась с подбородка и капала прям на его рубашку, немедленно впитываясь. Мидория скатился по стенке, опуская голову вниз между колен, и хватаясь руками за волосы, с силой сжимая и оттягивая их назад. Он тут же начинал плакать, отчего становилось только ещё больнее, но слёзы уже было невозможно остановить. В округе раздавались его громкие всхлипы, заполняющие тишину. Бакуго присел возле него на корточки и осторожно взял за подбородок, поднимая голову вверх, заставляя посмотреть ему в лицо. Изуку зажмурил глаза и его лицо скривилось от боли до неузнаваемости. Кацуки бережно взял того на руки, направляясь к своей машине, которая, к счастью, находилась неподалёку. Он посадил парня на заднее сидение, а после прошёл к водительскому месту, начав рыться в бардачке в поиске влажных салфеток. Найдя их, он подсел к Изуку и принялся легонько вытирать его измазанное кровью лицо. – Перестань плакать, ты делаешь только хуже. Я рядом, видишь? Всё хорошо. Сейчас поедем в больницу, чтобы убедиться нет ли у тебя перелома. Когда Кацуки протёр всё лицо, то заметил, что и губа парня тоже была рассечена и слегка опухла. Он нахмурился, не понимая: за что так обошлись с таким доброжелательным человеком, как Мидория? Он явно не заслуживает этого. Он ведь и мухи не обидит, что он мог сделать тому ублюдку? Не дал списать на тестировании? Это единственное, что приходило на ум, пусть и звучало слишком абсурдно. Бакуго откинул размышления подальше, решив, что узнает всё у него самого позже, пристегнул Мидорию и сел на своё место, держа путь в больницу, устало выдыхая и потирая свою переносицу. Как и всегда – так много вопросов и так мало ответов. – П-прости, Каччан... – Тебя избили, а ты ещё и просишь прощения, придурок. Всю оставшуюся дорогу они молчали, а когда приехали, то Кацуки вторично подхватил Изуку на руки, занося в больницу и спрашивая куда им нужно пройти. Когда женщина на регистратуре назвала кабинет и объяснила, где он находится, они без промедления направились в ту сторону. Им дико повезло, что кабинет находился на первом этаже и людей вокруг не было. Бакуго, даже не постучав, тут же ворвался внутрь, рассказывая о произошедшем. Он посадил Мидорию на кушетку и врач сразу же подошёл к нему, при этом обработав руки антисептиком. Он начал осмотр, вертя лицо парня в разные стороны, рассматривая нос со всех ракурсов. – Сколько длилось кровотечение? – Недолго, буквально пару минут. – Внешних признаков изменения формы носа не видно. Он лишь немного опух, что является вполне нормальным в данной ситуации. Отёк должен пройти в ближайшие дни. – И как лечить эту травму? – поинтересовался Бакуго. – При ушибе мягких тканей, без видимых повреждений костных структур рекомендуется прикладывание холода. Можете делать холодный компресс или же прикладывать лёд к носу, как вам будет удобнее, но всё же советую использовать лёд – это более эффективно. Поверхностные раны и ссадины обрабатываются антисептиками, и накладывается стерильная повязка. За пару дней всё должно пройти, так что не переживайте. Вам крупно повезло. Был бы удар чуть сильнее, то могла бы сломаться и кость, что было бы гораздо проблемнее, сами понимаете. Парни поблагодарили врача и прошли к машине. Они снова ехали молча, но когда Мидория понял, что везут его не домой, то устало спросил: – Каччан, куда ты меня везёшь? – К себе, – спокойно ответил Бакуго, не отрывая взгляда от дороги. – Что? Зачем? А как же твоя работа? – Ебал я эту работу в жопу! Я не собираюсь бросать тебя из-за этой мелочи. От одного дня никто не сдохнет, Деку, так что не переживай. Изуку слабо улыбнулся, о чём сразу же пожалел – его губы высохли и потрескались, вдобавок недавно нанесённая рана снова начала кровоточить. Он провёл языком по губам, слизывая кровь с них. – Каччан, у меня повреждён нос, а не ноги. Я могу и сам пройти пару метров до твоего дома. – Мидория всё смущался от того, что его носят на руках, хотя обоим это чертовски нравилось. – Прекрати болтать, Деку. Я прекрасно знаю, что ты тащишься от этого. Изуку покраснел и не стал спорить. Бакуго открыл входную дверь и донёс Мидорию до дивана в гостиной, укладывая его. Он достал из морозильной камеры лёд, который обернул в небольшое полотенце, и отдал Изуку. Сам Кацуки прошёл в свою комнату переодеться в домашнюю одежду, заодно пытаясь найти вещи поменьше для гостя, ведь его все были испачканы кровью. Когда только он хотел выйти, то Изуку без стука вошёл в его комнату. – Каччан, я... – Он увидел перед собой небольшой холст, на котором был изображён его портрет, и от удивления забыл, что хотел сказать, и опустил руку, держащую лёд, вниз. Бакуго проследил за его взглядом и тяжело выдохнул. – Твою мать, Деку, тебя не учили стучаться? Не так я хотел подарить тебе это, – обиженно буркнул он. – Ты... Ты сам нарисовал это? – Он не спеша двинулся вперёд, ближе подходя к холсту, как под гипнозом. – А ты как думаешь? Кто ещё то, кроме меня? Мидория остановился напротив своего портрета, медленно протягивая свою руку и проводя по рисунку, словно не веря своим глазам. Собственно, вот ещё одна причина, из-за которой Кацуки не высыпался. Он несколько недель рисовал это, выделяя немного времени каждый день. Обычно он никогда не тратил столько времени, но из-за того, что всегда рисовал уставшим, то и дело шло медленнее, часто допускались ошибки. Хотел довести всё до идеала. Каждая деталь была настолько чётко прорисована, что было трудно поверить, что это не напечатанная фотография, а настоящий рисунок собственными руками. – Я и не знал, что ты умеешь рисовать. Ты никогда не говорил мне об этом. – Изуку даже не удосужился посмотреть в сторону хозяина дома – настолько его поразила данная работа. – Об этом знают немногие. Такахаси учила меня с раннего детства. – Каччан, это великолепно! Правда, очень красиво! Я-я даже слов правильных не могу подобрать... – восторженно кричал Мидория, смотря на Бакуго. – Но... почему я? – Глупый вопрос, не находишь? – посмеялся Кацуки. – Ты очень красивый. Я часто на скучных парах рисую тебя. Твоё лицо присутствует абсолютно во всех моих тетрадях, Деку. – Ты так легко говоришь такие вещи. Мне... Мне никогда никто ничего подобного не говорил, понимаешь? Это так... смущает. Да, это дико смущает. Мне очень сложно поверить в то, что ты говоришь. Бакуго нахмурился, не понимая: каким образом ему ни единая душа не делала комплиментов? Он уже давно понял, что бывший Изуку полнейший мудак, каких только не сыскать. Он подошёл к Мидории и заключил в свои объятия, кладя подбородок на его макушку. – Разве я давал повод сомневаться в моих словах? Выбрось всё из своей прекрасной головы. Ты вдохновляешь меня и... – Перестань, я понял, понял! Мне очень приятно, правда... – Его голос начал дрожать, выдавая обладателя с головой. Футболка Кацуки начала постепенно мокнуть, а руки на его спине всё сильнее сжимали ткань. – Не такой реакции я ждал, конечно. – Нет, я очень счастлив, Каччан, ты даже не представляешь насколько. Спасибо. И прости, что так часто плачу. – Сейчас бы за свои слёзы извиняться. Перестань. А теперь возьми эти вещи и переоденься наконец. Твои вещи я закину в стирку. Мидория кивнул головой, а Бакуго поспешно покинул комнату, направляясь на кухню – чертовски хотелось есть, потому он начал рыскать в холодильнике в поисках пищи, но, к сожалению, ничего готового не было. Придётся делать всё самому, но в целом он и не был против. Кацуки любил готовить, это доставляло ему удовольствие, так что он решил дождаться своего гостя, чтобы спросить, что он предпочтёт сейчас поесть. Через пару минут послышались тихие шаги и слабый голос: – Каччан?.. Бакуго вышел из кухни и направился в сторону звука. Он заметил неподалёку стоящего Изуку, который выглядел, как маленький, потерянный, побитый котёнок. Кацуки дал ему самые маленькие вещи, имеющиеся в его гардеробе, но даже так они были изрядно большие для Мидории. В целом примерно в таких вещах он и ходит в повседневной жизни, так что ему не привыкать. Однако было одно «но». Это была одежда Бакуго, которая, не описать цензурными выражениями, как шла ему. Такого Изуку он бы хотел видеть каждый день. Засыпать в одной постели и как можно ближе пододвигать его к себе. Просыпаться и первым делом видеть его миловидное заспанное личико, а после готовить ему вкусный завтрак. Сидеть целый день дома в обнимку и смотреть любимые сериалы. Или же наоборот уехать отсюда и отправиться в путешествие в другой город, страну – неважно, лишь бы он был рядом. Где бы не находился Кацуки – главное, чтобы его Изуку был с ним. Он внезапно вспомнил, что доктор говорил о том, что нужно желательно обрабатывать нос. Он прошёл в гостиную, начав искать антисептик в ящиках. А когда нашёл нужное средство, то подошёл к Мидории и обработал ему рану, наложив сверху небольшую повязку. – Спасибо большое. – Он тепло улыбнулся, а после вдруг резко выпалил: – Каччан, я хочу кушать. Изуку теребил край футболки, смотря в пол. Это смотрелось настолько очаровательно, что хотелось сию же секунду закинуть его себе на плечо, спрятать и никому не отдавать. Насколько это ненормально? Может быть, он уже сходит с ума? Или все испытывают подобные чувства к своим возлюбленным? У Бакуго это впервые, поэтому ответить на свой же вопрос он не мог. – Я могу приготовить всё, что захочешь. Или же заказать еду, что будет быстрее. – Давай закажем? – Больше звучало как вопрос, нежели утверждение. Он поднял свою голову и быстро посмотрел Кацуки в лицо, после отведя взгляд обратно в пол, всё также продолжая мять футболку в руках. – Чего ты так переживаешь, Деку? – Бакуго кивнул в сторону его рук, которые тут же отцепились от вещи и спрятались за спину. – Мне просто стыдно, что я и для тебя являюсь какой-то обузой... – Изуку не отрывал взгляда от пола, словно боясь взглянуть в глаза Кацуки. – Ты не являешься ни для кого обузой, – уверенно произнёс Бакуго. – Какой придурок вбил тебе столько мусора в голову? Я бы с него всю дурь собственными руками выбил, чтоб меньше свой рот поганый открывал. Мидория издал смешок и сказал: – Да, ему бы это не помешало... Кацуки только хотел спросить, кого он имеет в виду, но Изуку, словно почувствовав, что сейчас на него навалятся с вопросами, снова заговорил: – Давай выберем еду, ладно? Он кивнул и они направились в гостиную. Сев на диван, оба начали выбирать, что заказать. Выбор пал на простой пицце, которую должны привезти в течение получаса. Это самая быстрая доставка из всех, что есть в их городе, поэтому они решили сделать заказ именно там. Пока они ждали, Бакуго решил всё же наконец-то узнать, за что избили его солнце. – А теперь, Деку, объясни, пожалуйста, какого чёрта тебя избил какой-то ублюдок? – Он подослал его. – Кто он? Твой бывший? Он же в другом городе. – Неважно, в каком городе он или я. Он может меня хоть из-под земли достать. Я уехал год назад и никому не сказал куда. Даже то, что мы уезжаем никто не знал, я будто испарился. В интернете я тоже это не распространял. Я не понимаю одного. Я уверен, что нашёл он меня гораздо раньше, так почему решил через год в разгар сессии напомнить о себе? – Он привычно бубнил себе нос, сведя брови к переносице и положив пальцы на подбородок. – С каким же больным придурком ты встречался. Получше найти не мог? Ладно, не об этом сейчас. За что тебя избивать? Ты вообще знал того парня? – Нет, я изредка видел его в коридорах университета, но лично не был знаком. Он просто выхватил меня и потащил на задний двор. Сказал: «Тебе передают сообщение из прошлого». И сразу же ударил, я даже осознать ничего не успел. – Он на мгновение замолчал, а после спросил, указывая на свой разбитый нос: – Сильно плохо? – Могло быть и хуже. За пару дней пройдёт, не переживай. Ты всё равно в любом виде прекрасно выглядишь. Мидория тут же зарделся от таких слов. Сколько раз уже за сегодня Бакуго сделал ему комплиментов? А за всё общее время, которое они знакомы? Уже и не сосчитать. Изуку тоже считал Каччана чертовски привлекательным, но никогда об этом не говорил напрямую, за что иногда даже чувствовал вину. Кацуки столько раз помогал ему с самого начала и по сей день. Показал невероятно красивые места, которых он никогда в своей жизни не видел. Всегда извинялся, если задевал его чувства. Он по-настоящему ценит и уважает мнение Мидории. Прислушивается к нему. Относится как к самому дорогому сокровищу в своей жизни. Изуку знает, насколько трудно ему выражать свои чувства по отношению к окружающим людям. Он со всеми, даже с самыми близкими друзьями, общается довольно жёстко, часто грубит и повышает голос, но тоже ценит их, хоть и не говорит об этом. Они это и так знают. А Мидория оказался особенным. Он каждый раз может видеть другую, более мягкую и любвеобильную его сторону. Он единственный, к кому Бакуго более снисходительно относится, не скупясь на приятные слова и поступки. Всегда честен – говорит то, что думает. Не бросает слов на ветер, постоянно сдерживает обещания. Бессменно идёт напролом к своим целям, словно танк – для него нет никаких преград. И если он впрямь задался какой-то идеей, то добьётся её любой ценой, несмотря ни на что. Он упёртый, решительный, сильный. Он мужественный. И, куда же без этого, сексуальный. От одного его вида уже колени подкашиваются, дыхание сбивается и мысли петляют с такой силой, что этот «клубок» хрен распутаешь, сколько не старайся. Мидория правда дорожил им, хоть сам никогда и не говорил подобного. Ему тоже трудно выражать свои чувства после того, как их жестоко обесценивали и топтали несколько лет, потому он уже привык держать всё в себе. Благодаря этому он сам для себя стал надёжной опорой, перестав надеяться на других. Во входную дверь постучали, Бакуго встал с дивана и прошёл в коридор. Пока он отошёл, Мидория обратил внимание на сам дом, с интересом разглядывая его. В целом они имели схожее расположение, не считая того, что у Кацуки кухня и гостиная не отделялась стеной, что было довольно удобно. Здесь явно не так давно был ремонт, ведь всё было выполнено в современном стиле. Везде присутствовали порядком сдержанные цвета, не режущие глаз. Мебель была новой, не потёртой, словно её только вчера поставили. Забрав еду у курьера, Бакуго заплатил ему и поспешно направился обратно в гостиную. – Что пить будешь? – А что у тебя есть? Кацуки прошёл на кухню, открыв холодильник, и сказал: – Виски. Думаю, это ты пить не будешь. Чёрт, могу предложить только воду. – Давай. Он набрал в два стакана холодной воды и вернулся обратно, поставив их на журнальный столик. – Ты питаешься одним виски? – посмеявшись спросил Изуку, открывая коробку из-под пиццы. По дому сразу распространился приятный запах еды, что у обоих парней в животе до боли заурчало. – Виски, пиво и вода. Это всё, что я пью, – он посмеялся. – Хочешь посмотрим какой-нибудь фильм? – Хочу. Бакуго встал и подсоединил свой ноутбук к телевизору – так удобнее. – Помню, ты говорил, что любишь фантастику и комедию. – Давай ты выберешь то, что нравится тебе, Каччан. Ты говорил тогда, в парке, кажется, про триллеры и ужасы. – Да, только смотри не испачкай мой диван, когда знатно обосрёшься, Деку, – посмеялся Кацуки, смотря на недовольное лицо гостя. – Но ты не бойся – у тебя же есть я. Можешь прижиматься ко мне – я с радостью приму тебя. – Он развёл руки в стороны и лицо его озарила ухмылка. Мидория лишь бросил в него соус, который прилагался к пицце. – Эй, не разбрасывайся едой! – Они оба посмеялись, не отводя взгляда друг от друга. – Каччан, у тебя есть плед? – А у кого его нет. Ты замёрз? – Немного. Погода сегодня была не такой как обычно. Недавно на улице стояла адская жара, а сейчас же наоборот температура пошла на снижение. В ближайшие дни обещают, что будет пасмурно, а также дождь с сильной грозой, что не очень радовало Изуку. Он панически с самого детства боялся грозы, поэтому в такие дни всегда находился с кем-то – так спокойнее. Он очень надеялся, что его мать будет дома, иначе ему, мягко говоря, будет несладко. Всё началось с того, что как-то в детстве в разгар грозы его родители крупно поссорились. Крики стояли на весь дом, он слышал и видел слёзы матери, которые так били по сердцу. Отец даже посмел поднять руку на беззащитную женщину, а после ушёл из их жизни и никогда больше не появлялся. Он был совсем ребёнком и мало что соображал тогда, но после этого случая он начал бояться этого погодного условия. Глупо, наверное, но он не мог пересилить себя. И по сей день не получается. Бакуго принёс плед из соседней комнаты и накинул его на Мидорию, а сам устроился возле него, также залезая под ткань. <– Это чтоб тебе легче обнимать меня было в страшные моменты, – усмехнулся Кацуки, смотря на надутые губы Изуку и его закатанные глаза. Бакуго решил включить фильм «Оно», который пересматривал уже кучу раз, хотя книга всё же симпатизирует ему больше. Ему очень нравился Стивен Кинг, у него на полках в комнате хранилась большая часть его произведений, некоторые из которых он перечитывал более пяти раз. Фильм он не считал прям уж страшным. Когда впервые увидел его, то даже бровью не повёл, но ему всё-таки понравилось, хотя книгу в любом случае любил больше, конечно. Он уверен, что такой, как Мидория, должен испугаться. – Каччан, там есть клоуны?! – обеспокоенно воскликнул Изуку. – Да. Ты серьёзно ничего не слышал про этот фильм? Пару лет назад про него говорили все, что это фактически невозможно – не знать его. – Я не особо интересуюсь этим жанром... Я боюсь клоунов. Может быть, включим что-нибудь другое? – с мольбой в глазах попросил он, нависая на плече Бакуго. – Нет, малыш, мы будем смотреть именно его, – с коварной ухмылкой на лице сказал Кацуки, гладя Мидорию по волосам. – Ты жесток... – Какой есть. Весь фильм Изуку сидел прижавшись к Бакуго. По правде говоря, испугался он только один раз за все два часа, и то из-за неожиданной сцены. Он видел, как Кацуки всё это время улыбался, крепче обнимая его за плечи. Ему было очень комфортно, потому он решил насладиться моментом сполна, пока может. – Ой, Каччан, уже девять вечера. Мне пора домой. – Останься у меня, завтра же выходной. – А где твои родители? – Они постоянно в командировках. Уехали пару дней назад в другой город и вернутся не скоро. – Мидория испуганно и с недоверием посмотрел на него. – Эй, чего ты там у себя в голове надумал опять? Я без задних мыслей предлагаю, Деку, будто ты меня не знаешь. – Я то тебя как раз знаю, – посмеялся Изуку. – Хорошо, я останусь. Но только не приставай ко мне. И во сне ничего не делай... Читал я такое. – Что ты, блять, читаешь? Какое-то извращённое гей-порно. – Будто ты не читаешь такое... – буркнул под нос Мидория. – Предпочитаю заниматься тем, что там описывается, – ухмыльнулся Бакуго. – И кто из нас извращенец? – посмеялся Изуку. – Будто ты все четыре года ебался в одной позе. – Нет, конечно... Ну, не так важно... – Эй, это тоже больная тема для тебя? – Кацуки провёл по его волосам, после целуя в макушку. – Меня просто-напросто никогда не спрашивали: хочу я или нет. Неважно было, как я себя чувствовал и какие планы у меня на следующий день. С самого начала он был очень груб, мне было больно, а ему – хорошо, потому он и не слушал меня. Иногда могла даже кровь пойти... Особенно херово было, когда у него было плохое настроение – он срывался на мне. После я привык к этому... Он ни разу не был со мной нежным, поэтому я даже не знаю, каково это. Мне неизвестны все те прелюдии перед началом, как у нормальных людей. Меня даже... кхм... никогда не растягивали... – Он неловко отвёл взгляд в сторону, теребя край пледа, чтобы хоть как-то успокоить себя. Об этих подробностях знают только два его близких друга. Больше он никому, естественно, не рассказывал, а сейчас так резко вывалил всё на Бакуго, что ему снова стало стыдно. – Деку, ты серьёзно? Что это был за изверг, блять, которого ты терпел столько лет. Как вы занимались сексом без растягивания? Он отбитый на голову, видимо, иначе я не могу объяснить. – Ну, ему было противно, поэтому я сам делал это... Каччан, мне очень неловко говорить об этом так подробно. Давай посмотрим что-нибудь ещё, хорошо? – Мидория поднял голову и посмотрел Бакуго в глаза. Его лицо выглядело очень напряжённым, брови сведены к переносице, а из глаз чуть ли не молнии пускались. Кажется, он даже услышал скрежет зубов. – Хей, Каччан, расслабься, ты чего? – Он провёл по его щеке, чтобы привлечь внимание. – Просто с каждым разом всё больше мерзко от этого говнюка. Ты не заслуживаешь такого ублюдского отношения к себе. Если встречу его когда-нибудь, то изобью так, что родная мать не узнает. – Мидория тяжело сглотнул, вспомнив, как сегодня Бакуго с лёгкостью избил того парня. – Давай поговорим об этом позже, ладно? Я ещё не готов рассказать всё с самого начала. – Я прекрасно понимаю и не тороплю тебя. – Он погладил его по плечу. – Кстати, есть вторая часть этого фильма. – Он широко улыбнулся, наблюдая как глаза Мидории тут же расширились. – Боишься, Деку? – прошептал Кацуки на ухо. – Включай, – уверенно произнёс тот. Так они и уснули на этом диване: Бакуго распластался на всю длину, а Мидория лёг сверху, положив свою голову ему на грудь. Причём оба даже не поняли, как это произошло, но никто явно не был против.