It all started here

Бакуго готов был поклясться собственной почкой, что никогда в жизни не испытывал такого страха и стресса, как перед ужином у родителей со своим парнем. Он ссался так, будто хотел познакомить его с самим Иисусом, не меньше. Ведёт себя как сопливый ребёнок, коим уже давно не является. Ему было отвратно это тупое чувство тревоги, что накрыло его с головой, не давая возможности вдохнуть полной грудью, но избавиться от него всё никак не получалось. Оно будто пожирало изнутри, не давая других вариантов. Они стояли неподалёку от его дома. Кацуки решил немного расслабиться – покурить. Ну или не немного... – Каччан, прекрати! Ты за день практически всю пачку прикончил, сколько можно? От тебя за километр несёт этой дрянью, – не переставал возмущаться Мидория, активно жестикулируя, привлекая тем самым внимание прохожих. Он стоял в метре от него, чтобы не чувствовать этого запаха, который буквально уже въелся в каждую клеточку их тел. Про одежду и вовсе не стоило говорить. – Ты не понимаешь. Мне сейчас это нужно, ясно? И никто не остановит меня. Даже ты, – хмуро сказал Бакуго, вновь затягиваясь и отворачиваясь от парня в другую сторону, ошибочно думая, что от этого легче станет обоим. На самом деле Изуку всё понимал, как никто другой. Он ведь проходил через это не так давно и тоже волновался перед тем, как рассказать своей маме обо всём в лицо, но ему пришлось пересилить себя, ведь скрывать всю жизнь не получилось бы, да и врать родной матери не хотелось. Мидория вообще-то и не умеет. И он тогда рассказывал всё в одиночку, без чьей-либо близкой поддержки. Конечно, Тодороки успокоил его, но в самый ответственный момент он всё же был один и снова волновался, будто перед казнью. Благо его мать восприняла всё относительно неплохо. Безусловно, она была в небольшом шоке, но ничего плохого в его сторону даже и не думала говорить: не отговаривала, не сказала, что он болен или что это неправильно, ненормально, не говорила, что он запутался в себе и что это гормоны разбушевались, затемняя разум. Ему крупно повезло, иначе он не знал, как справлялся бы с этим дальше, ведь он довольно чувствительный и мягкий человек, даже если с первого взгляда так не скажешь. Они уже минут пятнадцать вот так стояли и курили. Изуку постепенно начинало всё больше и больше тошнить от этого запаха, хотя раньше в жизни бы не подумал, что такое может произойти с ним, ведь когда-то и он был жутко зависим от никотина. Но всему есть свой предел и Бакуго явно перешёл эту черту пару сигарет назад. Кацуки вновь полез в карман куртки за очередной сигаретой и тут Мидория стерпеть уже попросту не мог. Точка кипения пересекла черту, из-за которой он чуть силой не вырвал чёртову сигарету и не сломал её пополам. Он глубоко вздохнул и грубо провел сухой ладонью по лицу. – Если ты скуришь хоть ещё одну сигарету, то у нас не будет секса неделю, – на полном серьёзе произнёс Изуку, чуть хмурясь и засовывая руки в карманы. В последние дни что-то было прохладно для начала июля. Видимо, из-за наступившего сезона дождей. Его нос уже стал красным от непривычного холода, а одеты они оба были порядком легко: футболки да шорты. Правда в Бакуго была будто встроена дополнительная грелка, обеспечивающая ему тепло 24/7, благодаря которой ему никогда не холодно. А вот Мидория тот ещё мерзляк. И смотря перед собой на спокойного парня, которому холодный ветер ни по чём, он задавался одним вопросом: а где, собственно, его грелка и почему её ему не выдали при рождении? – Пиздишь, – спокойно сказал он, поднося зажигалку к лицу. – Две недели, – не унимался он, а лицо его становилось всё суровее и суровее с каждой секундой, что ну совершенно точно ему не шло с его пухлыми румяными щеками, покрытыми ярким слоем веснушек, красным кончиком маленького носа и большими изумрудными глазами с длинными чёрными ресницами. Хотелось сказать месяц, чтоб уж наверняка, но побоялся, что Бакуго не сможет остановить даже это, а самому без секса оставаться на столь долгое время не хотелось бы. Слабак, подумал Изуку про себя. – Тц, хренов мелкий манипулятор, – зло процедил Кацуки, убирая обратно в карманы все свои вещи. Мидория довольно улыбнулся и подхватил парня под руку, идя прямиком вперёд к назначенному месту. Бакуго отворил входную дверь, пропуская Изуку вперёд и проходя за ним вглубь дома. Всё пропахло вкусной едой, желудки парней жалобно заурчали. Они прошли на кухню, где и находились оба родителя. – Ну наконец-то, Кацуки! Где ты пропадал? И какого хрена от тебя снова так несёт куревом? – начала с порога возмущаться Мицуки, а после за его спиной заметила небольшую фигуру. – Ой, так ты не один... – Это мой парень. Мидория Изуку. И мне насрать, что вы думаете по этому поводу. Мидория икнул и побледнел от ужаса. Каччан начал рубить с плеча, никак не подготовив к такой информации родителей, что было довольно безрассудно, но так похоже на него. Изуку судорожно втянул воздух через нос и просчитал про себя до десяти, чтобы прямо сейчас не врезать Бакуго в челюсть со всей силы. – З-здравствуйте, – заикаясь сказал Мидория, делая шаг вперёд и поклоняясь, наконец выходя из своего укрытия в виде спины Кацуки. Его ладошки мигом вспотели, лоб покрылся испариной, а сердце гулко отбивало свой ритм в груди, норовясь вот-вот выпрыгнуть. Его глаза нервно бегали от одного родителя к другому, пытаясь найти хоть какую-то негативную эмоцию в их лицах. Но этого не было. Не было даже банального удивления. Вообще ничего. Будто сказали что-то настолько простое, как «Я дома!». Масару сидел всё с тем же спокойным выражением лица, отпивая свой свежеприготовленный чёрный чай. Он осторожно отложил газету на подоконник, будто та может в любой момент распасться на миллион кусочков. А Мицуки тем временем также, подобно мужу, отложила полотенце в сторону, облокотившись о кухонную стойку бедром. – А что тут говорить? Мы давно догадались о твоей ориентации, – пожала плечами женщина, а мужчина в ответ лишь утвердительно кивнул головой. – Что? – всё, что смог выдавить из себя Кацуки. Изуку же просто смотрел на них, выпучив свои глаза и стараясь придержать свою челюсть, которая грозилась упасть с минуты на минуту. – Ты серьёзно думал, что мы настолько тупые? Ты никогда не общался с девочками, да и не говорил про них. Жениться ты не собирался, детей иметь тоже. Никогда не был в отношениях, ни с кем не знакомил... – Но ведь это всё не может указывать на то, что я гей, – хмуро произнёс Бакуго, усаживаясь на диван. Он схватил Мидорию за руку и посадил возле себя. – На самом деле, мы просто нашли твой порно-журнал под кроватью, – спокойно сказала Мицуки, вновь пожав плечами и садясь напротив, а Изуку в этот момент густо покраснел, чуть не подавившись своей собственной слюной, и сжал руками свои коленки, чтобы попытаться хоть как-то прийти в себя. – Че, блять? Какого хрена вы делали у меня в комнате и шарились там?! – Кацуки вскочил со своего места, чуть не перевернув стол, который чудом устоял. Мидория тут же протянул к нему свою дрожащую от волнения руку и дёрнул обратно на диван. – Не повышай голос на мать, гадёныш! Бакуго хотел было продолжить возмущаться, но рука, мягко поглаживающая его колено, и тихое «Каччан» около его уха успокоили, и он придержал все лестные комментарии при себе, громко цыкнув себе под нос и сморщившись как маленький ребёнок, у которого забрали любимую игрушку. Оба родителя удивлённо уставились на эту картину, не веря своим глазам. Изуку сжался под этими пронизывающими взглядами, пытаясь слиться с мебелью. – Неужели кто-то имеет контроль над тобой? – Какой к черту контроль, старуха?! – оскалился Кацуки, но очередное вмешательство Мидории его остановило, из-за чего родители не смогли сдержать лёгкий смех и нежные улыбки. Весь вечер Бакуго хотелось кричать и скалиться на всех. На мать за свое излишнее любопытство, на отца за прямолинейность, на Изуку за то, что без разбора отвечал даже на самые глупые и личные вопросы, из-за ответов на которые парни просто мгновенно покрывались таким толстым слоем краски, который, казалось, не сможет сойти неделю уж точно. Но в общем и целом ужин прошёл неплохо. Парни решили остаться там на ночь, а потому, когда неловких вопросов стало ещё больше, поспешили ретироваться наверх в комнату Кацуки. Бакуго, как настоящий джентльмен, всегда и везде пропускал Мидорию вперёд и сегодня не было исключением. Изуку же обычно смущался, но если бы он знал, что парень это делает ради того, чтобы посмотреть на его зад, то точно бы сгорел от стыда на месте. Но ему ведь и не обязательно об этом знать, правда? – Ох, Каччан... Мне так неловко было перед твоими родителями... И прости, что рассказал им практически всё о нас, это произошло будто на автомате, я и сам не заметил даже, хотя я понимаю, что нужно было спросить твоего мнения и... – Снова у тебя словесный понос, Деку, – усмехнулся Кацуки, подходя к парню ближе, который сразу же замолк после его слов и понурил голову вниз, неловко улыбнувшись. – Но я люблю даже это в тебе, – посмеялся Бакуго, поднимая лицо Мидории вверх своими пальцами за подбородок и заставляя посмотреть себе в глаза. – Всё прошло хорошо. Признаю, я зря так переживал, – он мягко рассмеялся и затем поцеловал Изуку в губы, медленно проводя языком по его нижней губе, а после проталкивая внутрь и проходя по зубам, нёбу и наконец-таки прикасаясь к чужому языку. – Весь вечер мечтал так сделать. – Кстати, Каччан, я вот, что вспомнил... Ты обещал научить меня плавать летом. – Мидория закинул свои руки ему за шею и мимолетно чмокнул в нос, хитро ухмыльнувшись. – Когда потеплеет, то сразу и поедем. Я знаю одно красивое место, тебе точно понравится. – Кацуки положил ему руки на талию и резко притянул парня к себе, поцеловав в лоб, а после положил голову себе на плечо, нежно перебирая его волосы в руке. – Ох... Снова привезёшь меня в волшебное место, где я потеряю дар речи... Такой ты романтик, оказывается, а с виду ведь и не скажешь, – он звонко рассмеялся прямо в шею Бакуго. Тот почувствовал все эти мягкие вибрации и покрылся мурашками. В животе разливалось некое тепло, приятно окутавшее всё тело. Он будто прибывал в эйфории от всего этого. Изуку действовал на него как успокоительное – причём менее вредное и более приятное, нежели сигареты. Он гулко выдохнул около уха парня, прикрыв влажные от слез глаза, и крепче сжал в своих объятиях, словно пытаясь слиться с ним в единое целое. – Хэй, Каччан, ты в порядке? – Мидория начал гладить того по спине, целуя поочерёдно то шею, то ухо, то линию подбородка. – Да... Да, я просто... Просто очень люблю тебя, Изуку. Кацуки повалил Изуку на кровать, не выпуская из своих рук, отчего тот глухо рассмеялся. – Ох, Каччан, я тоже сильно люблю тебя, – он поцеловал парня в щёку. – Только слезь с меня, пожалуйста. Ты слишком тяжёлый, дышать не могу, – он хотел снова рассмеяться, но из-за большого веса не получалось этого сделать, потому вышел какой-то хрип. Бакуго тут же устроился сбоку, всё также прижимая Мидорию к себе и вдыхая сладкий аромат его волос полной грудью. Он был счастлив, как никогда. С ним рядом лежит его любимый человек, который прижимается к нему, как младенец к своей матери, ища защиту и тепло. Кацуки вновь целует его в лоб, из-за чего лицо Изуку озарила яркая улыбка, освещая эту тёмную комнату. – Спокойной ночи, Каччан, – прошептал Мидория, утыкаясь своим носом прямо в грудь Бакуго и обнимая его за лопатки. – Сладких снов, Изуку.

***

Проснувшись, Кацуки первым делом почувствовал небольшую тяжесть на своей груди. Через силу он разлепил свои глаза, несколько раз проморгался и потёр их указательным и большим пальцем, а после устремил свой взгляд вперёд. Лёгкая улыбка расцвела на лице от увиденной картины: Мидория тихо сопел, пуская на него свои слюни и изредка причмокивая. Его ресницы мелко подрагивали, губы были слегка приоткрыты, а волосы так и лезли в лицо Бакуго, щекоча его. Был бы это любой другой человек, то он бы без промедления и зазрения совести скинул бы того на пол, так ещё и сверху наорал. Но это был Изуку, его любимый, милый Изуку. Ему можно всё, а такие маленькие шалости тем более. Хоть каждый день, Кацуки только рад будет ощущать это тепло родного человека. Из мыслей его вырвал неуверенный стук в дверь, а после её кто-то открыл и тут же появилась голова его матери. Бакуго приложил указательный палец к губам и шикнул, чтобы та не издавала ни звука. Мицуки подозвала его своей рукой и тихо прикрыла дверь, а Кацуки недовольно вздохнул, понимая, что сейчас придётся как-то осторожно выбираться из-под сего чуда. Он переложил парня слева от себя, ближе к стене, отчего тот слегка нахмурился и что-то простонал, но так и не проснулся. Бакуго встал с кровати и на цыпочках вышел из комнаты, также спокойно закрывая дверь. Сначала он быстро умылся в ванной, а после спустился на кухню, где его ждала мать, которая готовила завтрак. Отец, по всей видимости, уже ушёл на работу. – Какого хрена ты меня вырвала оттуда, карга старая? – проворчал Кацуки, запуская свою руку в волосы. – И тебе доброе утро, – хмыкнула женщина в ответ. – Извини, что нарушила вашу идиллию, но тебе сегодня нужно выйти на работу. Решила напомнить тебе об этом, ведь ты не соизволил явиться туда к простым смертным. Бакуго лишь устало простонал в ответ, пряча лицо в свои руки. – Не обижай его. – Ты про Изуку? – недоуменно просмотрел он. – А про кого ещё, балбес? Он хороший парень и зная твой характер... Мы просто в шоке, как он тебя выносит... – Ой, черт, прекращай втирать мне эту хрень. Ты ничего о нас не знаешь. – Конечно, но всё же вчера он успел малость рассказать про ваши отношения. От тебя же ничего не дождёшься, – фыркнула она, поставив на стол перед сыном приготовленный омлет. Кацуки демонстративно закатил глаза, тут же принимаясь за еду. – Я серьёзно, Кацуки. Судя по вчерашнему, в прошлом у него не было всё так замечательно и красочно. – А ты проницательная. – Не разбей ему сердце. Он явно не выдержит такого удара, поэтому будь хорошим мальчиком и не зли меня, иначе я сама лично прибью тебя, – пригрозила Мицуки, направив на него свою лопатку. – Я думал, я твой сын, – усмехнулся он. Женщина тяжко вздохнула, прикрыв глаза, а после продолжила: – Кацуки, я... – Я понял. Я не собираюсь делать ему больно. Вообще-то я наоборот пытаюсь вытащить его из прошлого дерьма. У меня серьёзные намерения и я люблю его, так что не смей даже заикаться обо мне в подобном ключе. Мицуки кивнула в ответ и села напротив сына, также принимаясь за завтрак. И никто из них даже не подозревал, что за стенкой стоит сонный Изуку со своими смешно растрёпанными волосами, счастливой улыбкой на лице и слезами на глазах, от которых он безуспешно пытался избавиться, то и дело раздражая глаза ещё больше.