Дорогой Джон, я пьян и не женщина

Дорогой Джон, правильно написанное письмо заставит людей воспринимать вас всерьез, но если оно будет написано плохо, не стоит рассчитывать на ответ. Пишете ли вы сопроводительное письмо при устройстве на работу, письмо другу или электронное письмо коллеге, во всех текстах должно быть хорошее начало, которое заинтересует читателя... Если бы я сразу написал своё имя, ты, я более чем уверен, порвал бы это послание и скормил бы его своей косоглазой кошке Люсильде. Знаешь, эта слюнявая беда - твоё наказание за грехи прошлых жизней. Скорее всего тебя взращивали юристом-расистом, каждый вечер сбегавшим поиграть в шведки*, или же ты был оккультным магом, спекулировавшим на бирже, а теперь ты должен прислуживать этой кляче до конца её жизни. Или до полного облысения. Кошки, разумеется. Я хотел немного побыть откровенным перед тем, как дойти до сути дела. Когда-то в университете я пересказывал текст «Hör mir zu!» или же «Слушай меня». Так случилось, может, ты уже и не вспомнишь, что этот пересказ был попыткой выставить меня полным дураком, как все преподаватели пытались сделать это по отношению к студентам, срывающим лекции одним своим присутствием. В тот момент, когда я совершенно несмело по своим меркам, а в глазах других — быстро и с привычной улыбкой встал из-за парты в аудитории, оценивая весь амфитеатр искусственно зажженным взглядом, я улыбался твоему темноволосому затылку. В этой лекционке нас разделяли много каскадных рядов, Хеллар. Это была первая лекция за тот год, которую я решил посетить, и пришёл я туда совсем не за дополнительными баллами к грядущему тесту. Резко выдохнув и глубоко втянув в себя воздух, я начал вещать сначала в зазывной манере, потом скатился в драматическую. В тот момент я не просто пялился на твою поворачивающуюся ко мне голову, но и действительно сопереживал неудачнику из текста, напоминающего самую забитую часть каждого из нас. Кажется, я срывался на крик. Все уже давно смотрели на меня, а ты только поворачивался. Неспешно, словно танцевал мистический танец суфиев. Когда я закончил, твои васильковые глаза смотрели на меня с лёгким недоумением. На секунду мне даже показалось, что я рассказывал не о парне, заключившим сделку с Дьяволом, а о моем недавнем сне с твоим активным участием. Хотя, знаешь, ты смотрел на меня так удивленно даже не из-за моей патетики в голосе, а из-за того, что ранее ты не наблюдал меня на лекциях. Еще бы, я был заядлый прогульщик. Мы встретились взглядами, и я почувствовал внутреннюю дрожь, усиливаемую аплодисментами. После лекции ты быстро ушел по своим делам, или как мы говорили «творить правосудие». С блокнотом в руке, естественно. В этом абзаце самым важным был факт моего вожделения от одного твоего взгляда. Какой я противный, да? Если ты всё ещё читаешь эту тянучку, то спешу тебя порадовать основным блюдом. Помнишь Джоанну? Смешной вопрос, вы ведь встречаетесь с ней по сей день. Месяц назад она уехала в Мюнхен и скоро должна вернуться, так ведь? Ты ей там комплименты сыпать любишь аки песок в морду надоедливого уродца — неумело, но очень активно, а она только улыбается тебе своей очаровательной улыбкой. Как я, почти незнакомый мужик, знаю об этих томлениях? Родственник я, друг или маньяк? Никто из них и все они сразу. Ну, Джон Хеллар, тебе придется смириться с тем, что пленившая тебя задница принадлежит Голдену Уолкеру, твоему некогда сокурснику, прогульщику и… Я не нашелся с этим третьим «и», додумай сам. Не открывай глаза слишком широко, сейчас отвечу, как это я умудрился таскаться в женских шмотках, не выдавая вторичные половые признаки. Косметика из Японии творит чудеса, особенно меня радовал накладной подбородок, смягчавший контуры лица и шеи. Помимо этого имелась накладная задница, ведь у мужиков она, знаешь ли, квадратнее женской, вот и пришлось прибегать даже к таким мерам, чтоб танцевать с тобой медленные танцы и давать тебе спускаться рукой чуть ниже пояса. В арсенале еще было немного бинта, силикона, украденных или подаренных сумасшедшими фанатами лифчиков. Только вот шрамы, переползающие со спины на шею иногда не удавалось скрыть полностью, они еще привлекли твоё внимание в парке, помнишь? Ресницы не накладные, они у меня от суки-природы такие. Так, теперь поговорим о причине моей игры. Если коротко, то меня в хрупком возрасте тринадцати лет начали регулярно насиловать под предлогом уроков актерского мастерства. Если ты думаешь, что это сломало мою психику, то ты, наверное, прав. Лично мне так не кажется. Это было отличным уроком по выживанию, да еще и родителям лишний раз не надоедал. У нас был целый класс сумасшедших идиотов, которых два учителя, одному из которых я особенно пришелся по душе, угощали тортиками, а мы им читали монологи из разных пьес или стихи, учились танцевать, петь и вообще развивались. В целом, им совершенно заслуженно платили, просто мне уделяли чуть больше внимания. Год прошел когда это безумство раскрыли. Может, отец заметил шрамы, или кто-то заметил подозрительную активность в студии по вечерам. Я не знаю. Вот тебе обрывки воспоминаний тех дней. Второй этаж дома, коридор. Я стою, прижавшись к лестничным перилам. - Мам, пап? — растерянный взгляд на плачущую мать, зажимаю учебники еще сильнее. Меж ними теплится грамота за первое место городской олимпиады по математике.  — Сьюзен, оставь нас. Отец машет рукой в сторону комнаты для гостей, где мама любит читать журналы в компании чашки кофе. Она тогда была на третьем месяце беременности моим младшим, нормальным братом.  — Дорогой…  — Сьюзен, выйди! Я стоял с видом «Это-Не-То-Что-Ты-Думаешь».  — Голден, они накачивали тебя наркотиками? Глядя в строгие, но на самом деле выжидающие, красивые, светлые глаза своего отца, я понял, что они достойны лучшей жизни, чем опекать птенца-выродка. Им не нужно знать правды. Им не нужно знать, что мне не претили эти занятия "актёрским мастерством", что я чертов мазохист с совершенно нереальным болевым порогом. Наркота действительно имела место, не спорю, но кому нужна эта полуправда? Молниеносное решение. Взгляд становится немного надменным, я кривлюсь в улыбке. - Нет, это была самоинициатива. — Эта фраза в последствии стала отрывной точкой моего путешествия к тебе. Отец не выдержал и с силой ударил меня по лицу, точнее по ублюдочной роже сына, который всё разрушил. Я не нашел лучшего выхода, кроме как сделать вид, что меня очень сильно занесло и упасть в Тартарары. Вернее, скатиться по лестнице. Но я, черт бы его побрал, остался жив. А потом уехал из Гетеборга в Стокгольм. Хеллар, эту часть моей биографии я рассказывать не хочу никому и ни за что, важнее то, что я поступил в один с тобой университет. Быстренько проматываем на нужные нам кадры — я станцевал с тобой в женских шмотках фокстрот на вечеринке в честь твоей компании, потому что задолжал одной богатой старой карге, которая пожирала взглядом все наши движения, а потом я такой скыдыщ! — влюбился в тебя по уши. Еще больше, чем во время учёбы в университете. По сути я был влюблен в тебя всё это время. Пора заканчивать, а то уже обе руки болят писать.  Ну, ты звони, если наберешься смелости. Больше не буду томно мурлыкать тебе на ухо странным фальцетом. Люблю, вечно твой Голден Уолкер. (Джоанна) шведки * — Шведские шахматы — разновидность шахмат для четырёх игроков, составляющих две команды по два человека.