hoodoo / невезение

      Напротив водной капсулы Мукуро есть трещина.       Сама по себе стена напротив такая же пустая, как и весь остальной этаж тюрьмы, но у самого потолка её пересекает длинная глубокая трещина. На первый взгляд трещину можно даже не заметить – серое на сером в практически абсолютной темноте, – но Мукуро пробыл здесь достаточно лет, чтобы изучить её вдоль и поперёк.       Первое время, когда он покидал свои иллюзии, возвращаясь сознанием сюда, то по привычке открывал глаза – жидкость в капсуле обжигала, заставляя дёргаться в цепях. К моменту, когда он осознал, что это травмирует организм, то уже привык к боли, и прекращать не было смысла. Поэтому, в отличие от других узников, Рокудо имел удовольствие рассматривать скудную окружающую обстановку.       Тёмный сырой коридор, где никогда никто не появляется, и одна единственная трещина под потолком. Абсолютная пустота. Даже десяток следящих за ним видеокамер вне поля зрения – ничего, что могло бы разнообразить существование.       Кроме трещины.       Тонкая и глубокая; она начиналась на стыке стены и потолка, спускалась примерно на метр и разветвлялась книзу, формируя чудаковатый узор. Настенное покрытие осыпалось в самых глубоких местах, и каменная крошка до сих пор лежала на полу – никто не убирается на нижних этажах тюрьмы.       И, судя по всему, Виндиче нет дела до трещины: её недостаточно, чтобы тюрьма потеряла надежность, а беспокойство о мелочах для них не характерно. Никакое беспокойство или любопытство для них не характерно.       Поэтому они не могут знать, насколько важной эта трещина стала для Мукуро.       Иллюзионисты слабы по своей природе. Это цена, которую нужно заплатить, чтобы возвыситься над людьми, научиться создавать что-то из ничего, подчинять окружающий мир по своему желанию, уравняться с богом в своем мастерстве. Если бы они не имели хоть какого-нибудь уязвимого места, то стали бы совсем неукротимыми.       Сила иллюзиониста всегда идет в наборе с этой слабостью. Они практически единое целое.       Врожденный дефект. То, на что нужно давить, когда хочешь сделать из сильнейшего иллюзиониста безвольную куклу. Безобидную, неспособную даже двинуть рукой и – уж тем более – подумать о побеге.       Бермуда не повторяет ошибок и не недооценивает противников.       Вернув беглеца обратно в клетку, он убедился, что ничто в организме Мукуро не сможет работать самостоятельно. Если преступник посмеет сбежать или тюрьма внезапно падёт, он не сможет прожить вне своей водной капсулы и часа – настолько старательно Страж подошел к своей задаче.       Путешествия на свободу через иллюзии помогли сохранить рассудок в такой безвыходной ситуации, но каждый раз, когда Рокудо возвращался в тюрьму, это ощущение слабости и беспомощности накрывало с головой.       Оно не было незнакомым.       Оно – первое воспоминание Мукуро о себе. Оно – самое раннее воспоминание Мукуро из детства. Оно – то, от чего Мукуро так старательно сбегал почти два десятка лет.       Ощущение абсолютной беспомощности, животный страх за свою жизнь и одно-единственное слово на одежде, прямо над порядковым номером:       Эстранео.       Но в детстве ему было известно, что нужно сделать, что можно стать сильнее и уничтожить тех, кто причиняет ему боль – нужно только немного подождать и постараться. И он, и его друзья будут свободны, если станут самыми сильными. Ради этой цели он старался столько лет, разрушал свою душу.       Быть сильнее.       Еще сильнее.       Стать самым сильным, самым опасным.       Только ради того, чтобы Виндиче забрали это всё. Силу, свободу, друзей, которые всегда были рядом. Если бы могли, забрали бы и жизнь.       Но смерть – это быстро и легко. А длительное существование в этом удушающем состоянии беспомощности – наказание, сравнимое по жестокости его преступлениям.       В этот раз никакого шанса на побег.       Всё, что осталось у Мукуро: путешествия на свободу с помощью иллюзий и трещина, как символ последней надежды на спасение.       На мимолетный шанс.       Тюрьма так же стара, как и вся система, выстроенная Стражами Порядка в мире мафии. Ничто не вечно. Если даже здесь, на нижнем этаже, где держат самых опасных преступников, время продолжает идти вперед, вещи продолжают стареть и разрушаться, то – возможно, только возможно – есть вероятность спасения.       Ничто не может быть определенно стопроцентно. Всегда есть шанс. Пусть сейчас ему кажется, что ситуация безнадежна, он уже ошибался в прошлом и может ошибиться сейчас.       Однажды подобная трещина может появиться на стекле его капсулы.       С этой надеждой он может возвращаться в тюрьму и не терять рассудок.       «Мукуро-сама?»       Когда Хром зовёт в первый раз, её голос приглушен, словно она стоит за плотной дверью. Мукуро нужно приложить усилия, чтобы пройти первый уровень защиты тюрьмы и коснуться её сознания.       Всего мгновенье, и его захлестывает чужими эмоциями.       Разум Хром – открытая книга, которую он перечитывал десятки раз, но которая никогда не надоедает. Первые разы иллюзионист был неаккуратным, оказывал слишком много влияния изнутри, пытаясь убедить её следовать за собой, но это осталось в далеком прошлом.       Теперь он всего лишь наблюдатель и не вмешивается в её дела, пока она не отдает контроль, позволяя принять истинный облик.       Сегодня её разум возбужден сильнее, чем обычно. Радость Хром – шумный парад красок, который касается всего вокруг, и Рокудо не может не поддаться её воздействию. Его настроение стремительно улучшается.       Все проблемы, казавшиеся безвыходными минуту назад, отходят на второй план.       – Что же такое порадовало мою малышку Наги? – Голос Мукуро резонирует в сознании Хром, и он чувствует её удовольствие, как своё собственное.       – Сегодня хороший день, Мукуро-сама, – ещё раз зовет по имени девушка, как будто пытается запомнить это ощущение, – но не в этом дело. Босс хочет с вами поговорить, вы не против?       Это неожиданно. Обычно Савада передает задания через неё, если только это не нечто из ряда вон выходящее.       – Разве я могу отказать Вонголе?       Хром смеется.       Её смех – одна из причин, почему Мукуро продолжает двигаться вперед.       – Разве кто-то может заставить вас делать что-то против воли? – парирует Докуро перед тем, как самостоятельно передать ему контроль над телом и способностями.       Сменять друг друга в настоящем мире так же просто, как дышать.       А дышать, оказавшись вне водной капсулы, очень приятно.       Каждый раз, когда под ногами снова ощущается земля, Мукуро не торопится открывать глаза, а позволяет себе насладиться первым вдохом. Кислород кажется сладким на языке и приятно холодит легкие изнутри. Ни с чем несравнимое чувство, пусть оно и не настоящее.       – Спасибо, что пришел, – привлекает внимание Десятый Вонгола.       Это и правда он – стоит неподалеку, прислонившись к стене у самой двери. Словно не хочет нарушать границы Хром, врываясь в её комнату. Но если раньше Савада мялся, потому что стеснялся девушки, то теперь дело исключительно в уважении к ней.       Его осанка и взгляд значительно изменились за годы, волосы отросли, а между бровей уже можно найти морщинку – мафиози стареют в несколько раз быстрее обычных людей. Десять лет за год или как-то так. Опыт ложится тяжким грузом, губя организм, но эти детали, напротив, придают облику босса больше шарма.        – Вонгола редко сам о чем-то просит. Считай, что ты меня заинтриговал.       Тсунаеши морщится на обращение:       – Почему снова называешь меня так? У меня есть имя, – он звучит очень недовольно. – Нам надо обсудить кое-что, и это не терпит отлагательств.       – Я весь во внимании, Вонгола.       Мукуро неосознанно начинает мерить маленькую комнату шагами, от стены до стены, наслаждаясь тем, как иллюзорные мышцы могут двигаться. Само ощущение веса, того, как гравитация притягивает к земле, доставляет ему удовольствие. Это воспринимается неправильно, но, по правде говоря, он уже давно забыл правильное ощущение ходьбы.       Не похоже, что Савада против его поведения – наоборот, он, кажется, наблюдает за этим с интересом.       Его взгляд отличается от взглядов других мафиози.       Сегодня это заметно сильнее, чем обычно.       – Некоторое время назад я написал личное письмо Бермуде, предлагая заключить договор между Виндиче и Вонголой. Примерно час назад прислали ответ.       Иллюзионист резко останавливается, застыв с ногой в воздухе, пойманный врасплох предчувствием чего-то неправильного.       Десятый смотрит ему в глаза, как будто пытается прочитать мысли, и у него это получается.       – Мукуро, ты хочешь покинуть тюрьму?