***
Из полудремы Саваду выдёргивает гулкий стук в дверь. – Десятый, вы хотя бы вставали сегодня? На пороге его кабинета грозно возвышается фигура Хаято с перекошенным, хмурым лицом. Ему не нужно слышать ответ, чтобы знать его. – Лучше закончить все сразу, а то потом не соберусь с силами, – пытается оправдаться Тсунаеши, на что получает неодобрительный вздох. – Всё в порядке? – Просто решил убедиться, что вы тут ещё не задохнулись. Гокудера быстрым шагом огибает большой забитый бумагами стол и открывает единственное окно в кабинете. Стекло в раме звенит – движение вышло слишком резким, и он тут же жалеет об этом, видя как кривится на звук босс. Последние сутки он не слышал ничего громче собственного дыхания и шелеста бумаги. По крайней мере, поток свежего воздуха частично сбивает с него дрёму. – Спасибо. – Вам нужно иногда покидать кабинет и общаться с семьёй. Мы начинаем беспокоиться. Я уже говорил, что могу взять большую часть бюрократии на себя. – Нет необходимости. Это не сложно, просто немного утомляет. Савада откидывается на спинку кресла. С такого расстояния он не может разглядеть слова на бумагах. От этого становится легче. Возможно, ему стоит прислушаться к другу – это уже никуда не годится, он сам не замечает, как истощает свой организм. – Поэтому я и предлагаю, – настойчиво проговаривает Хаято. – Вы должны больше выходить в социум. Особенно перед годовщиной. Годовщина. Точно. Осознание настигает Тсунаеши чересчур внезапно: остались считанные месяцы до седьмой годовщины его официального принятия на пост Десятого босса Вонголы и, соответственно, Альянса. Время пролетело так быстро, пока он был пойман в круговорот из сражений, переговоров и тонн бумажной работы, что на стене до сих пор висит прошлогодний календарь. Предыдущие мероприятия, связанные с этой датой, были достаточно скучными. В этот раз всё иначе. – Ты уже подготовил приглашения? – Да, вы можете заняться ими позднее. – Как дела на базе Томасо? – Все разработки у нас. Я отнес их Спаннеру и Шоичи на исследование, пока никаких новостей. Отчеты по миссии у вас на почте. – Хорошая работа, – говорит Тсуна, и в его тоне есть неподдельная благодарность. Спустя столько лет, у них есть успехи в худшем из вопросов и больше можно не беспокоиться о смертельной угрозе для всего Альянса. – Что-нибудь ещё? Хаято отвечает не сразу, что для него нетипично. Он мнется, притворяясь, что задумался в процессе сортировки бумаг на столе. Эта заминка говорит Саваде больше, чем любые слова - его глаза заинтересованно загораются, и он наклоняется вперед, вынуждая выдать главную новость. – Бермуда ответил на ваш запрос.***
Тюрьма Виндиче всегда находилась так далеко от населённых пунктов, что для её посещения требовалось практически шесть часов поездки в абсолютной изоляции. Никакой мобильной связи, где-то на середине пути пропала даже экстренная – остались только закрытые каналы Вонголы. Сельская местность сначала сменилась лесами, затем – горами. К моменту, когда машина до них добралась, солнце уже частично скрылось за одним из хребтов, ещё не затрудняя видимость, но создавая удивительную атмосферу тишины и безмятежности. Время здесь словно остановилось вместе с жизнью стражей Виндиче. Ни животных, ни птиц. По обочинам – никаких дорожных знаков. Да и сама дорога в какой-то момент сменилась грунтом. Спящий на заднем сидении Рехей дернулся, когда машина наехала на особенно крупный камень, и как-то слишком резко – нервно, словно готовясь встретиться с врагом – вскинул голову. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы оценить обстановку и расслабиться. – Сколько времени? – Около восьми, – отвлёкся от своего ноутбука Савада. – Почти на месте. Это не первая его поездка в тюрьму, но прежде причинами были исключительно переговоры, которые никак не касались основной деятельности Виндиче. Как и во всех организациях, работа Виндиче имеет несколько рубежей. Внешняя напрямую влияет на мафиозные семьи, поэтому, само собой, Тсуна не мог не интересоваться ею, но внутренняя полностью находится за пределами любых радаров. Если Бермуда хочет что-то скрыть, он подходит к этому со всей чрезмерной дотошностью, свойственной ему. Любой, подобравшийся слишком близко, не успевает сказать и слова – просто исчезает отовсюду, словно его никогда и не было. Стражи Виндиче не должны делать уступки, не должны заключать сделки с боссами семей. Они могут только выдвигать ультиматумы и предъявлять обвинения. Это их круг ответственности. По крайней мере, так оно было. Просьба Десятого стала такой неожиданной, что поначалу Бермуда не мог подобрать слов. Это молчание затянулось на долгие недели, но как вообще можно отреагировать на желание освободить одного из опаснейших преступников, отменить его посмертное заключение? Абсурд. Не только безнадежный и безответственный поступок, но ещё и наглый до безмерности. Кем Савада себя возомнил, что просит о подобных уступках? У Виндиче никогда не было тёплых отношений с Вонголой. Они просто партнёры, которые далеко не всегда сходятся во мнениях. Поимка Рокудо Мукуро была достижением для всего мафиозного мира, но – в особенности – личной победой Бермуды. Единственный преступник, сбежавший из-под его надзора. Пятно на безупречной репутации. Даже пустое сердце пронзит ненависть и презрение к такому человеку. Пламя Ада и интерес к самым разрушительным практикам – катализаторы большинства проблем в мире мафии, но даже подобное нарушение законов не вызывает настолько яркой реакции, как их личный конфликт. Какую наглость нужно иметь, чтобы прийти к Бермуде и требовать отпустить это жалкое подобие человека? Должно быть, за столько лет на посту Десятый Вонгола успел потерять рассудок из-за власти. Наглец. Но влияние этого наглеца на весь мир мафии, кажется, растёт в геометрической прогрессии последние годы. Такой успех не ясен даже бессмертным Стражам – не похоже, чтобы в Саваде было что-то по-настоящему особенное, однако его проницательность и обаяние значительно укрепили связи не только в Вонголе, но и в Альянсе наиболее сильных семей. Трудно спорить с фактами – к десятому году правления он сравнялся по силе с Виндиче. Оставлять это без внимания больше нельзя. Поэтому, как бы Бермуда не ненавидел саму идею освобождения Рокудо Мукуро, это была первая просьба Десятого Вонголы, первая возможность выставить свои условия, первый рычаг давления. И вот, после тяжёлого размышления, две машины – с Хранителями Вонголы и с медицинским персоналом – останавливаются в строго засекреченном месте. С момента, когда они пересекли границу владений Виндиче, все инстинктивно замолчали и посерьезнели. Теперь эта напряжённая обстановка стала ещё ощутимее. Сухие ветки хрустят под кожаными ботинками Тсунаеши, когда он выходит из машины. У него перед глазами - гигантская темно-серая стена тюрьмы, верхний край которой, кажется, достаёт до облаков. Конечно, это не так, но её размеры настолько абсурдны, что вкупе с отсутствием каких-либо декораций это кажется невозможным. И неизменно давит на психику. Гокудера тцыкает на эту картину, но сдерживает комментарии. Не стоит ссориться с будущими союзниками. – Идём, – Савада первым находит слегка приоткрытую дверь у самого низа стены – она спрятана за витиеватым деревом, но, очевидно, была оставлена для них. Само собой, Виндиче не будут встречать их с распростертыми объятьями и готовой экскурсией по тюрьме, но настолько холодный приём... За небольшой, но очень широкой дверью их встречает турель. К счастью, отключенная. – Видно, как они беспокоятся о безопасности, – в этот раз Хаято не удерживается, говоря вполголоса. Не сложно представить, что ждёт тех, кто попытается скрыться через эту дверь – турель достаёт взрослым мужчинам почти до плеча по габаритам, и её мощности хватит, чтобы не оставить от тела ничего. Виндиче всегда действуют наверняка. Дорога по узкому – практически не освещенному – коридору занимает некоторое время. Запах сырости и плесени, кажется, въедается в кожу. В полной тишине звук цепей Джаггера звучит особо ярко, когда он, наконец, спускается их встретить. – Десятый Вонгола, – он приветствует коротко и холодно, тут же показывая в сторону старого лифта. - Никто, кроме Хранителей, не может тебя сопровождать.