Реакция персонажей BSD

Накахара Чуя Т/и и Чуя знакомы давно — даже и не помнят точную дату, когда впервые встретились. Но, тем не менее, их дружеская связь была крепка и надежна. Их можно было назвать лучшими друзьями, близкими приятелями и всеми подобными синонимами. И хоть они были ровесниками, у них были разные звания в мафии, разное прошлое, это не мешало им менять роли. Т/и по жизни была ответственной, умной девушкой, которая всегда серьезно относилась ко всем важным делам. Она умрет, но добьется того, что ей нужно. И это не могло не восхищать. В свою очередь Чуя иногда позволял себе расслабиться, вновь вспомнить не самое приятное детство, но и там были приятные воспоминания. Накахара иногда будто возвращался в подростковый период: когда хочется адреналина, эмоций, чувств, когда не думаешь о последствиях и просто наслаждаешься моментом. Делает он это, конечно в свободное от работы время, но мало кому позволяет быть рядом с собой в такие моменты. Исключениями являются Дазай — от него просто не отвяжешься, и Т/ф — в приницпе, то же самое, что у надоедливой скумбрии, но просто... Чуя думает, что если Дазай достает его назло, то Т/ф будто боится за друга. А вдруг ему взбредет что-то странное в голову? Нужно же проследить, чтобы с этим рыжим в шляпе ничего не произошло! Девушка часто останавливала Чую при необдуманных поступках, которые могли бы навредить его отменной репутации или здоровью. Она давала ему советы, когда Накахара был в сомнениях, а это крайне редкое явление. Иногда нужно мнение постороннего человека, который взглянет на ситауцию под другим улом. Для Чуи таким человеком была Т/и: она практически всегда рядом, он ей доверяет. Ему было достаточно этих причин. Но были и моменты, когда Т/и слишком вживалась в роль опекуна, матери, родителя — все в этом духе. Например, в свой день рождения Чуя, напившись, был весел как никогда. Такой простой в этот момент, он позволял себе то, что хранил в душе, как сокровище, не позволяя никому увидеть его. И вел он себя... прямо как ребенок, хоть и не знал всех радостей такого периода как детство. Ко всему прочему он решил, что искупаться в море, ночью, пьяным было отменной идеей. Т/и, к своему сожалению, не успела остановить друга, и тот быстро уехал на такси к берегу. Девушка тихо ругалась, пытаясь поймать машину — ее телефон сел как всегда некстати. Она прибыла к берегу, когда Чуя уже перспокойно плавал звездочкой в воде, наслаждаясь тишиной города. Т/ф не стала его насилу вытаскивать из моря, лишь с берега внимательно наблюдала, чтобы не произошло ничего критического. Но на следующий день, когда Накахара уже протрезвел, Т/и устроила ему трехчасовую лекцию на тему "Почему купаться ночью в море, будучи пьяным, ужасная идея". Чуя сидел растерянный, слушая ее. Слова влетали в его уши и тут же вылетали. В конце концов он только рассмеялся, чем смутил подругу. — Т/и, ты еще так молода. Не бери на себя роль матери. Насладись жизнью, — с усмешкой посоветовал он. Накаджима Ацуши Ацуши познакомился с Т/и еще в приюте: девочка защитила его от очередной нападки от других детей. — Ты цел? — тогда вся ее хмурость будто растаяла, показывая обеспокоенность и встревоженность. Ее ласковый взгляд бегал по щуплому телу Ацуши, ища синяки или ссадины. — Спасибо... — только и сказал тогда Накаджима, смущенный таким храбрым поступком. И именно с того момента они стали неразлучны, как солнце и луна, которые были вечными спутниками друг друга на небе. Т/и не раз еще спасала неудачливого Ацуши: и от хулиганов, и даже от простых падений на траву или с лестницы. Ацуши всегда смущался, чувствуя себя весьма неловко, но с годами эта неловкость улетучилась. Т/и все также спасала своего друга, у которого был прямо-таки дар встревать в неприятности. И сам Ацуши так привык к такому раскладу событий, что уже не мог представить свою жизнь без сторогости Т/ф, а после ее нежности, которая была та похожа на материнскую. Ацуши никогда не знал ни свою мать, ни отношений родительница и ребенка, но рядом с Т/и он чувствовал нечто похожее — как он представлял себе. И это было так приятно, так искренне, так душевно... Ребята вместе сбежали из приюта, вместе вступили в Детективное Агентство. Они всю жизнь были вместе. И Ацуши не хотел что-либо менять. Однажды, когда они остались одни в офисе, чтобы прибраться и закончить с бумагами, Накаджима неожиданно произнес: — Спасибо тебе, — на его губах была нежная благодарная улыбка. — За что? — удивилась Т/и, даже оторвав глаза от бумаг. — За все, — просто ответил Тигр и, быстро подойдя к девушке, несильно сжал ее ладони. — Ты — моя семья! — он прямо-таки светился от счастья, чем немного засмущал Т/ф. Но она быстро пришла в себя. В ее глазах встали слезы радости. — Ты тоже моя семья, — Т/и потрепала парня по волосам, ощущая радость в своей душе. Акутагава Рюноске Т/ф Т/и была одной из важных личностей в Портовой мафии. Она состояла в Исполнительном Комитете, была доверенным лицом Босса, и из-под ее крыла вышло немало успешных членом Мафии. Естественно, когда брат и сестра Акутагавы пришли в Мафию, за ними стал приглядывать не только Дазай — он сам тогда был чуть старше них. Поэтому Босс попросил Т/ф время от времени помогать Осаму и обучать детей. В полной мере на нее ложилась эта роль, когда Дазай по делам был вынужден покинуть город или страну. Т/ф была строга, но не до безумия; предпочитала судить людей не по словам, но по поступкам, которые те осознанно совершали; она не позволяла собой помыкать в унизительном плане — она требовала к себе должного уважения, но при этом, если совершала ошибку, могла ее признать. Ее в Мафии уважала, как и Коё. Некоторые даже считали их обеих "мамочками" Портовой мафии: они обе любили детей, старались не причинять им физической боли, но при этом этих дам лучше не злить. Поэтому никто не удивился, что Т/и в какой-то степени привязалась к Рюноске и Гин. После каждой их тренировки она навещала детей и сама обрабатывала все раны. В прниципе, она очень заботилась об их здоровье, особенно — Рюноске. Т/ф следила за всеми проявлениями его болезни и, если все становилось хуже, немедленно вела парня к врачу, даже если тот сопротивлялся. В первое время пребывании в мафии Акутагава-старший не доверял Т/ф и не собирался — он уже знал, что все в этом месте были хищниками, что никто не будет их жалеть и лелеять. Поэтому его очень настораживало такое мягкое отношения со стороны одного из членов Исполнительного Комитета. В свою очередь Гин быстро привязалась к Т/ф, которая, можно сказать, заменила ей неизвестную мать. Рю не мог понять, почему его сестра доверилась одному из хищников Мафии. Почти полтора года он задавался этим вопросом. Он старался найти на него ответ: оценивал Т/ф с разных сторон; проглатывал свою гордость и принимал ее помощь; даже просил личные спарринги от нее. И за это время, что он не понимал причину доверия к этой женщине, сам к ней в какой-то степени привязался. Он уже сам стал ожидать, что Т/ф придет к нему после очередной неудачной тренировки с Дазаем. Все тело было покрыто синяками, кое-где были небольшие кровоточащие ранки. Рю так и остался сидеть на том месте, куда Дазай его последний раз повалил, и просто ждал. Осаму и Т/и часто обсуждали успехи Акутагавы (Гин занимался другой человек, не Дазай), но Рюноске не знал подробнестей их диалогов. — Чего сидишь на холодном полу? — со стороны двери раздался властный женский голос. — Хочешь еще больше ухудшить свое здоровье? Рю пристыженно отвел взгляд от того места, куда последние две минуты смотрел. Вроде бы он не совершил никакую ошибку, а все равно чувствовал себя виноватым. За два года его пребывания в Мафии это чувство даже стало ему привычным. — Давай, вставай. Идем подлечим тебя, — перед глазами появилась рука в черной перчатке. Акутагава немного неуверенно принял помощь. Все тело завыло, протестуя против смены положения. Идти пришлось медленнее, чем обычно, но Т/ф никак не выразила своего раждражения или злости — лишь придерживала Рюноске, чтобы тот не свалился, если ноги дрогнут. Она помогла ему аккуратно сесть на кушетку в лазарете и, пока Акутагава снимал плащ и рубашку, искала нужные медикаменты. Пару минут стояла тишина. Рюноске пустыми глазами смотрел за привычными действиями Т/ф: быстрыми, но четкими, знающими свое дело. — Почему... — тихо спросил Рю. Т/и тут же подняла на него глаза в немом вопросе. — Почему вы мне помогаете? — этот вопрос тоже умчал его, но ответ может появиться только сейчас. — Потому что не хочу, чтобы с тобой было то же, что и со мной, — безэмоционально произнесла она и пожала плечами. Акутагава непонимающе моргнул. — Вы дети, но вам пришлось повзрослеть слишком рано, — тихо продолжила девушка, — я знаю, каково это. Особенно, когда рядом нет того, кто мог бы о тебе позаботиться. В ее голосе проскользнула легкая грусть по тем временам, но Т/ф быстро ее прогнала. — Просто знай, что ты можешь на меня положиться, — более уверенно добавила она. — Если нужен совет, или помощь, или что-то — ты и Гин всегда можете прийти ко мне. Я помогу, — ее твердый взгляд пересекся с удивленными глазами Рюноске. Он даже не знал, что и ответить. Странно чувство окутало его сердце. Он мог кому-то доверять в этом аду? Ему даже не верилось... — Я... спасибо вам, — смущенно и немного боязливо ответил парень, будто боясь, что все это ложь, сон, просто его фантазия. Но Т/ф мягко улыбнулась и потрепала его по волосам, а после вернулась к обработке ран. Дазай Осаму Дазай и Т/ф познакомились, когда Осаму сбежал из Мафии в ВДА. Т/и уже работала там чуть более года, была хорошей подругой Йосано и Рампо, одна из немногих учениц Фукудзавы. Веселый, жизнерадостный и легкий человек, который всегда был готов всех поддержать и любил заботиться об остальных. Но главное — она делала это не навязчиво, лишь спрашивая: "Помощь нужна?". И если ей отказывали, спокойно шла дальше по своим делам. Она была плечом поддержки в Агентстве: каждый мог прийти к ней и рассказать свой секрет или боль, а девушка бы навсегда сохранила его, утащив с собой в могилу. И Т/и очень любила новеньких в их офисе. Именно она проводила всем экскурсии, знакомила с остальными, помогала адаптироваться к новой среде. Новички приходили спрашивать совета именно к ней. Поэтому, когда Дазай только пришел, за ним следил не только Куникида, но и Т/ф, которой Доппо очень доверял. С первого же дня Т/ф очень удивила Дазая: всегда энергичная, но при этом является одним из лучших сотрудников; в ней хорошо сочетались эта веселость и серьезность к делу. В первые пару недель девушка часто сопровождала Осаму: из общежития в офис и обратно, на заданиях с Куникидой, просто на обеде, который она принесла всем детективам. Дазая такое поведение несколько настораживало, но он не подавал виду. Когда новенький делал что-то хорошо, Т/и не скупилась потрепать его по плечу или волосам, как своебразная похвала. К слову, Т/ф всего на два года старше Осаму, так что такое отношение еще больше его удивляло. Дазай хорошо помнит день, когда понял, что Т/ф — один из немногих людей, которому он может доверять. Все это началось спустя два месяца его работы в ВДА. Очередное задание с трупом, и, как оказалось, тут была замешана Мафия. Несколько доверенных лиц Босса пытались вернуть Дазая в Мафию путем переговоров и пустых обещаний. Этих посыльных было всего двое, и даже твердый отказ не заставил их исчезнуть. Дазай уже хотел избавиться от них, чтобы глаза не мозолили, но его планы прервали: кто-то в пару ударов вырубил нерадивых посыльных. — "Нет" — это тоже ответ, — с презрением произнесла Т/ф и пнула упавших в бессознании мафиози. — Грубияны, — она причитала, точно старая женщина на подростков. Дазай удивленно вздернул бровь. Т/ф, подойдя к нему, быстро оглядела на наличие ран, а после несильно похлопала по щеке. — Как ты вообще работал с такими бестактными людьми? — с полным непонимание спросила она, кивая в с сторону посыльных. — Фу, пошли отсюда поскорее. Дазай нахмурился. — Ты знаешь, что я работал в Мафии, — как факт произнес он. — О, ну, конечно. По твоим привычкам это стало сразу ясно, — как что-то само собой разумеющееся ответила девушка. — Не мое дело — лезть в твое прошло и личную жизнь. Но если тебе станет тошно на душе, я всегда рада помочь, — она мягко улыбнулась. — Можем даже просто в тишине посидеть и чай попить, — она тихо рассмеялась. Дазай тогда ничего ей не ответил. В последующие дни Т/и не поднимала эту тему, будто ничего и вовсе не произошло. Она так же продолжала его хвалить, трепать по волосам, тянуть за ухо, если о где-то напортачил. И все было так обыденно... Дазай ожидал, когда она раскроет о его прошлом и каждый раз смотрел на девушку долгим серым взглядом. А Т/и, ловя его, делала лицо "Ну что ты так смотришь? Я могила". затем, когда Осаму заболел обыкновенной простудой, Т/ф была той, кто следил за приемами лекарст, постельным режимом. Она даже сказки Дазаю читала, несмотря на его искривленное выражение лица. Во всех ее жестах были искренность и материнская нежность. Если ночью у Дазая резко подскакивала температура, Т/ф, спокойно сидя рядом, меняла ему холодные тряпки на лбу. — Зачем ты тут сидишь? — сиплым голосом спросил Дазай на четвертый день. — Потому что ты товарищ по работе, — просто ответила девушка, делая глотки чая. — Я забочусь обо всех своих коллегах. — Или ты просто страдаешь синдромом матери, — Осаму скептично выгнул бровь. Термин "синдром матери" он выдумал сейчас, но не сомневался в том, что такой реально существует. Т/ф рассмеялась. — Может быть, — она просто пожала плечами, не обижаясь на его слова. — Разве это доставляет тебе или кому-либо еще неудобства? — это был риторический вопрос. Дазай нахмурился. — Мне просто нравится о вас заботиться, — она подчеркнула "о вас". — Но если тебе не нравится или неловко, я могу этого не делать по отношению к тебе. Дазай молчал, прожигая взглядом свой чай. Ему не было неприятно такое внимание, даже наоборот... И его это несколько пугало. В этот раз он так же не ответил ей на этот вопрос. Когда спустя пару дней Дазай вновь вернулся в офис, Т/ф продолжала уделять ему свое внимание, но в любой момент была готова отстраниться, если он скажет "хватит". Но Осаму этого не говорил. Даже сам охотно ожидал очередных добрых слов или взлохмаченных волос. Т/ф, не видя его сопротивления, и не думала останавливаться. Время шло в своем темпе. Спустя еще пол года Дазай оказался на пороге в комнату Т/ф в общежитии Агентства. Два коротких стука, и дверь отворилась. Т/и, одетая в домашнюю одежду, мягко улыбнулась и пропустила нового гостя к себе. Все, о чем они разговаривали, больше никогда не покидало пределов комнаты. Куникида Доппо Т/ф и Куникида познакомились в педагогическом училище. Оба оказались в одной группе — учителей математике. И они были так похожи во многом, что пугало даже профессоров. И, также к всеобщему удивлению, Т/и и Доппо подружились не сразу. Можно сказать, у них сначала была вражда за первенство в их группе, вечное соревнование. Но, тем не менее, это не мешало Т/ф проявлять какую-никакую заботу о Куникиде, который не особо-то и сопротивлялся. Т/и, как настоящая мама, часто отчитывала Доппо, если тот получал не самую хорошую оценку от профессоров или халтурил в некоторых местах. Куникида же закатывал глаза, точно подросток, но все выслушивал, а после действительно стараслся исправиться. Т/и, несмотря на строгость, старалась помочь знакомому — ругала она его не просто так, конечно. К концу второго курса никто уже не удивлялся такому их странному взаимодействие. Просто с удивлением смотрели на них. Т/ф и Куникида были ровесниками, но у Т/и был опыт с младшими братьями и сестрами: те вечно что-то вытворяли, поэтому за ними нужен был глаз да глаз. И, хоть Куникида был намного старше них, Т/ф не видела особой разницы. Может, Доппо и раздражало такое отношение к себе, но он либо это игнорировал, либо его не так уж и сильно это раздражало. Или он просто привык. Кто его знает? Если бы ему действительно это не нравилось — он бы прямо сказал, и Т/и прекратила бы с ним себя так вести. Но Куникида не говорил отказа. Так они и продолжали общаться до конца учебы, а после уже в школе, до того, как Куникида уволился. Но эти три года в училище и два в школе были для него незабываемыми. Особенно хорошо он запомнил свои первые в школе. Тогда Т/ф контролировала, кажется, все его действия. Порой Куникиде казалось, что она установила камеры в его кабинете и наблюдала за тем, как он проводит уроки. От этой мысли его бросало в дрожь. Но, если убрать закрыть глаза на все такие странности (хотя у кого их нет), то Т/и была ответственным, надежным человеком, нежной и доброй натурой, которая всегда была рада помочь. И такой контраст и привлекал Куникиду. Ему было немного сложно признаться себе в том, что кто-то стал ему настолько близким человеком. Почти как старшая сестра или что-то в этом духе. Поэтому, когда Доппо увольнялся из школы, ему было трудно принять такое решение: покинуть Т/ф и их общее дело, но таковы были обстоятельства. Куникида так и не узнал, что Т/ф на него не злилась за такое решение, что она была только рада, что ее близкий друг нашел свой путь. Только она очень сожалела, что их пути разошлись... Достоевский Федор Сколько Федор себя помнил, ему казалось, будто Т/и всегда была в его жизни: начиная с младенчества и по сей момент. Он не мог вспомнить, когда точно они познакомились — или они были рядом друг с другом с самого начала? В любом случае, его эти вопросы не слишком занимали. Просто иногда они приходили на ум и назойливо его не покидали. Т/и была единственным человеком, к которому Федор не боялся прикасаться — отчего-то его способность на нее не действовала. Это поражало и пугало одновременно. Но, тем не менее, значительно облегчало жизнь. К примеру, Т/ф могла без опаски давать другу подзатыльник или дергать за ухо, если паренек сделал что-то не так. Сама по себе Т/и была практически полной противоположностью Федора: громкая, заботливая, добрая. Она не скупилась на слова, когда ругала Федора за опрометчивые поступки, например, если он рисковал своей жизнью, но после она всегда обнимала его и шептала, как боялась, что потеряла его. И Федор всегда чувствовал вину, но поделать ничего не мог — такова цена его плана. Т/и заменила Федору не просто родителей — всю семью: она сама обучала его тому, что знала; учила готовить, хотя Федор в этом полный ноль; была вечной поддержкой и опорой для его начинаний. Именно Т/и подтолкнула Федора к игре на виолончели. Именно она поддержала его план по очищению мира, даже несмотря на весь будущий ужас. Достоевский неимоверно дорожил этой девушкой, ради нее он был готов, кажется, на все. И, сидя на скамейке возле одной из церквей, Федор медленно плел венок, пока Т/и разглагольствовала по поводу последний новостей. Достоевский аккуратно надел венок из полевых цветов на голову девушки, прерывая ее слова. Нежные цвети идеально подчеркивали цвет глаз и кожи Т/и. — Ты чего? — удивилась она такому резкому порыву нежности. — Все хорошо, — честно ответил Федор. — Благодаря тебе. Т/ф тихо рассмеялась, поудобнее надела венок и продолжила говорить, а Федор с наслаждением ее слушал. Эдогава Рампо Т/и была чуть старше Рампо и познакомилась с Фукудзавой-сан немного раньше. Т/ф — упрямая девчонка — смогла напроситься к нему в ученики и отказывалась уходить, если Фукудзава говорил об этом. Поэтому он просто позволил ей быть рядом. Именно они вдвоем повстречали Рампо — буйного подростка, вечно веселого и беззаботного, но до ужаса умного. И если Фукудзава по началу относился к этому ребенку слегка настороженно, то Т/ф почти сразу увидела то, что скрывал в себе этот гений: одиночество и грусть. Она не говорила об этом вслух, но своими действиями старалась дать Рампо понять, что ей можно доверять, что она готова ему помочь. Эдогава с настороженностью относился к такой заботе, но рьяно не оттлакивал. Скорее, он пробовал это новое для него действие и эмоции на вкус, чтобы понять, стоит ли на него тратить свое время. Рампо болтливый мальчишка, и Т/и всегда бала рада просто посидеть рядом с ним и послушать поток нескончаемых мыслей и идей. Она была первой, кому Эдогава позволил услышать, что творится в его голове. И Т/ф всегда носила с собой горстку конфет! Рампо любил незаметно заглядывать к ней в сумку и утаскивать пару штук, которые девушка приготовила специально для него. Если Рампо вдруг чувствовал себя плохо — Т/и была первой, что об этом узнавал: парень сам ей об этом говорил. Девушка заботливо качала головой и укладывала его под одеяло, а после всю ночь напролет сидела рядом, следя за скачками температуры. Годы шли быстро, и Рампо, сам не замечая этого, сближался с Т/ф. Для него она была не просто подругой или коллегой по работе. Эдогава не мог подобрать точного термина, но подсознательно знал ответ. И в свою очередь тоже проявлял заботу о Т/и. Если та переутомлялась — все еще упрямая особа, — Рампо приносил в офис плед и укутывал девушку в него, пока она работала за своим столом. Эдогава всегда делился с ней своими сладостями, а это уже много говорит об их взаимоотношениях! Он старался шутить так, чтобы никак не задеть Т/и — этого он боялся больше всего. Один раз он ее расстроил до слез и после этого поклялся больше так никогда не делать. Ему самому тогда было до жути тошно на душе. Рампо потом долго беседовал с Фукудзавой об этом, но тот лишь тихо посмеялся над парнем и сказал, что Т/ф теперь его семья. Эти слова до сих пор звучат в голове Величайшего Детектива. А свою семью он готов защищать до смерти.