Формальдегид

      До Топей свою серую ладу Денис гнал так, что наверняка разъебал всю подвеску старушки в труху окончательно по ухабам местной дороги, которую и дорогой можно было назвать с огромным трудом. В голове билась паника, бились последние слова Максима, которые он, смеясь, крикнул ему вслед: «Только не входи внутрь!».       Куда внутрь, Титов не знал и предпочёл бы не знать вообще. Оставить эту информацию в забвении, никогда больше не вспоминать и жить, желательно, делая вид, что этих нескольких дней в его жизни никогда и не было, потому что, несмотря на весёлый смех, слова эти врезались в память так глубоко, будто Кольцов выжег их там калёным железом. Да и не было ничего страшнее, чем вот это его веселье, не обещающее абсолютно ничего хорошего. Никому.       Жаловался на скуку, Дениска? Отвратительна тебе была эта серая унылая трясина, затягивающая в себя? Остопиздели Топи? Так вот, наслаждайся всем спектром бушующих внутри чувств. Наслаждайся тем, что твой мирок пытаются разрушить, а в затылок, заставляя мурашки бежать по всему телу, дышит Хозяин, как олицетворение самой смерти.       И предательское воображение уже подкидывает картинки того, как Макс заботливо натачивает свой топор, хотя он у него всегда идеально острый.       Денису казалось, будто едет он никак не меньше нескольких часов, хотя от монастыря до Топей на такой скорости ехать минут десять от силы. Вот только за окнами успело стремительно стемнеть, хотя где-то на западе ещё горело красное зарево севшего уже солнца. Даже не красное, алое, настолько зловещее, что хотелось тихо заскулить и отвернуться, потому что солнце подсвечивало собой облака над Порожским комбинатом.       Это были, наверняка, какие-то шутки Хозяина со временем, но возмущаться Титов не смел. Значит, была в этом какая-то задумка, значит, так было нужно, а он лишь инструмент в руках Макса, который просто делает своё дело.       Повторяя про себя, что это совсем не его вина, Дениска понемногу успокаивался. Да. Он не виноват в том, что Рома на него запал. Не виноват, что тот с каких-то хуёв решил, что сможет вот так просто взять и увезти его в Москву, будто… будто Топи – это что-то неважное.       Он не виноват в том, что Абрамов натворил что-то очень неправильное. Ведь всё здесь, в Топях, делается либо самим Хозяином, либо с его одобрения. Особенно если это что-то очень-очень неправильное.       Лада заглохла уже на самом въезде в деревню, хотя Титов и так видел и слышал, куда ему нужно было идти. Заброшенное длинное здание на самом отшибе – хлев? амбар? Денис понятия не имел, – горело всеми огнями радуги и грохотало музыкой и оглушительными битами, от которых даже на таком расстоянии всё внутри вибрировало в такт.       Топи от такого соседства будто сжались в страхе, абстрагировались от понаехавших, потухли безмолвно тёмными окнами. Это был даже не страх. Это был ужас от того, сколько крови сегодня прольётся на этой земле, и без того доверху напоенной кровью.       Денис, как заворожённый, шёл к этому амбару мимо беспорядочно припаркованных машин, боясь их даже считать. Кажется, их было около десяти, плюс-минус, и если в каждой сидело по четыре человека…       Титов не сразу понял, что рефлекторно прихватил с собой винтовку, и теперь стоял, как дурак, на границе тьмы и разноцветного света, у приоткрытых ворот амбара, глядя на тени танцующих там людей, сжимая в пальцах рукоять и внутренне содрогаясь от грохочущей музыки.       Не входить. Не входить. Входить нельзя. Это ему сказал Максим, потому что любит его и не хочет, чтобы его щенку было больно и страшно. Потому что не хочет, чтобы Денис умирал.       Денис не выходит из своего оцепенения даже тогда, когда к нему вылетает, беспечно смеясь, Ромка и обнимает его крепко, потрепав по волосам. – Денчик, ты чего такой?! В шоке, да? Так прикинь, стоило только башку включить, и я сразу понял, что сеть-то надо повыше искать! – смеясь, кричал ему Абрамов, стараясь перекричать музыку. – Ну, я знакомых со всей округи и позвал, я же сам из Архангельска… Все, кто рядом был, приехали. Вот это я понимаю – сельский речарч, а не та хуйня, которую ты нам предлагал! Ну что, пошли? Пошли, я тебе выпить налью…       Рома снова тянул его за руку, а Денис, очнувшись, резко дёрнул руку обратно и сделал несколько шагов назад, роняя винтовку и хватаясь за голову. Его словно молнией прошибло, а в голове только одна мысль – нельзя, нельзя входить внутрь. – Какой же ты еблан, господи, нереальный еблан, как тебя земля-то носит, – в отчаянии повторял Титов, сжимая волосы в кулак и пялясь уже на Рому. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил? С ними со всеми? Да это уже не руки в крови по локоть, это целый бассейн кровищи и ты в нем купаешься… Хозяин не простит… – Да какой нахуй Хозяин? Чё ты мне всё лечишь за какого-то Хозяина? – мгновенно сменив радость и веселье на злость, Абрамов сплюнул на землю и растёр кроссовком. – Вот где я видел твои глюки о каком-то там Хозяине. Понял? Нет тут никого, только деревня эта полудохлая. Болото ебучее, чтоб оно, нахуй, синим пламенем…       Пророчество сбылось буквально в следующий же момент: раздался оглушительный взрыв откуда-то позади амбара, который вспыхнул как спичка, но оно и понятно. Дождей не было несколько недель, крыша – солома, а внутри толпа людей. Людей, которые далеко не сразу поняли, что случилось.       Денис, стоя рядом с Ромой, наблюдал, как сначала начали раздаваться крики, а потом началась настоящая паника. Кто-то выбежать уже не успел – едкий чёрный дым слишком быстро наполнил пространство в амбаре, и те, кто стоял у дальней стены, выбраться уже не смогли бы при всём желании. А те, кто стоял ближе к выходу, ломанулись на улицу, создавая давку, ведь вросшие в землю кучу лет назад ворота полностью не открывались вообще. Все, кто был ещё в состоянии бежать, бежал дальше и дальше, не останавливаясь на безопасном от пожарища расстоянии, словно их гнало уже что-то совсем другое. Туда, дальше, кто в лес, кто к реке, словно звери, обезумевшие от близкого огня.       Когда Рома оглянулся, то Дениса рядом уже не увидел – тот тоже бежал, но явно с какой-то целью, точно по дороге. Абрамов, недолго думая, подхватил с земли винтовку, которую выронил Титов, и побежал за ним следом, ориентируясь только на маячившую впереди леопардовую шубу.       Вскоре лес поглотил и Рому, впуская его во влажную, промозглую и плотную тьму. Ещё какое-то время были видны оранжевые отблески на стволах сосен и слышны душераздирающие крики позади, но лесная темнота поглотила и это. Абрамов на чистом упорстве и адреналине бежал вперед, почти не различая дороги, и ориентировался только на топот шагов немного впереди, отличающийся от его собственного. Главным было не упустить Дениса, и хотя Ромка не смог бы объяснить, почему, но просто чувствовал, что Дениска прекрасно знает, куда – а может, и к кому – нужно бежать в таких случаях.       В байки про «хозяина» Абрамов не верил… ну, почти не верил. Куда проще было поверить в то, что Денис просто сошёл с ума, раз решил бросить свою оппозиционную империю в Москве и переехать в такое мёртвое во всех возможных смыслах болото. Это было абсурдно, неправильно, и совсем не вязалось с тем Титовым, которого знал Рома – пусть и не слишком хорошо знал, но хорошо ухватил суть, как ему казалось. Тот Денис хотел и умел бороться, был твёрдым и активным, отстаивая свою позицию даже перед ФСБ.       И он разительно отличался от того Дениса, которого Рома увидел здесь, в Топях. Но даже такой Дениска не стал бы искать себе хозяев. Действующая власть, ФСБ, никто ему был не указ, а здесь, в глухой деревне, и вдруг он настолько сильно изменился?       Погоня не длилась долго. В какой-то момент расстояние между ними начало сокращаться – Титов то ли устал, то ли не слышал преследования и решил, что теперь-то он в безопасности, и для него точно стал сюрпризом налетевший на него сзади Абрамов.       Повалив Дениса на землю, Рома уселся на нем сверху и за плечо повернул к себе. Они выбежали на какое-то открытое пространство, какая-то полянка, после которой тропа снова сворачивала в лес, а по левую руку была река.       Титов сдаваться так просто не собирался. Чёрные глаза горели безумием и яростью, когда он стал остервенело, рыча сквозь стиснутые зубы, сопротивляться, казалось, пытаясь либо свалить Абрамова с себя, либо дотянуться до его шеи, чтобы задушить. Больше всего Деня смахивал на загнанного охотником в угол дикого зверя, даже раненого зверя, который скалил клыки и размахивал острыми когтями, который готов был перегрызть себе лапу, лишь бы выбраться из поймавшего его в плен капкана, но ни за что не даться в руки охотника живым.       В конце концов, узел из их яростно дерущихся тел распался, и оба резко отползли друг от друга, тяжело дыша. Рома держался за разбитую чужим кулаком губу, а Денис за рёбра, которые ощутимо хрустнули под хваткой Ромы. – Я, блять, твою жизнь выменял на своё желание, – тяжело дыша, зло фыркнул Титов и хрипло закашлялся. – Тебе за ту дрочку Хозяин бы кишки нахуй выпустил, подвесив на дереве, чтобы мучился дольше. А я тебя спас! Почему ты не стал сидеть на жопе ровно?! У тебя был шанс уехать. Был. Живым. А вместо этого ты угробил всех тех, кто сюда приехал из-за тебя.       Абрамов только устало рассмеялся, всё ещё не веря, что снова слышит этот бред про Хозяина и желание. Никто больше в деревне ничего ни о каких хозяевах не слышал, неужели именно так выглядит шизофрения? – Хорошо, – выдохнул Рома и с трудом поднялся на ноги, держась за винтовку так, будто это была самая надёжная опора в его жизни, ведь ноги после такого напряжённого забега предательски дрожали. – Давай, покажи мне этого своего Хозяина. Попизжу с ним нормально, как мужик с мужиком, глаза в глаза. Постоим, перекурим, перетрём за жизнь… Ну, где он?       Денис, сидя на земле, смотрел на него исподлобья и подозрительно молчал. Казалось, он сейчас куда больше сосредоточен на ровном дыхании – вдох, выдох – чем на смысле всего этого нездорового и ненормального диалога. – Ау-у-у! Хозяин, выходи! – что есть мочи заорал Рома. – Выходи, подлый трус! – Чё горло-то дерёшь, здесь я.       Из тьмы леса вышел высокий парень в обычной серой толстовке и красной безрукавке, с сигаретой в зубах, задумчиво жмурящийся на него одним глазом и почесывающий щетину на подбородке. Даже во тьме ночи и леса он не выглядел сколько-нибудь угрожающим с этими золотыми кудряшками и рассеянной добродушной улыбкой.       И всё равно Рома, даже не веря, с удивлением наблюдал, как этот тип остановился рядом с Денисом, и тот немедленно сменил позу, становясь на колени и утыкаясь лбом в бедро Хозяина, а Хозяин сразу запустил пальцы в его волосы, ласково поглаживая, как свою собачонку. – А-а-а, я понял. Ты точно ёбнулся. И ёбыря себе такого же ебанутого нашёл, ага, – фыркнул Абрамов. – У вас тут типа деревенский БДСМ, что ли? Тебя как звать-то, мужик? – Максим. Рад, знаешь, наконец познакомиться лично. И да, Ромочка, ты угадал. Именно так мы тут с ума и сходим. Еве, кстати, не очень зашло, – улыбнулся Кольцов и сощурился, глядя на вмиг посерьёзневшего Рому. – Очень уж сопротивлялась, когда я её в реке топил. Вы с Алиной, кстати, в правильном месте искали, но нужно было в камыши заглянуть, там её тело плавало.       Сунув руку в карман, Макс вытащил оттуда какую-то скомканную тряпку, аккуратно расправил и встряхнул её, и вот уже – держал, с довольной мордой, за лямки топик Евы, в котором она тогда и пропала, и демонстрировал его Абрамову. – Позаимствовал. Ещё трусики в кармане, но их доставать не буду. Русалке одежда уже ни к чему. Но могу отдать на память.       В голове Ромы в тот момент что-то щёлкнуло. Он, ни на грамм не сомневаясь, что этот мутный тип и правда убил Еву, вскинул винтовку, целясь в Максима, и, не сомневаясь ни секунды, нажал на спусковой крючок.       Выстрела не последовало. Осечка.       Затем – снова осечка.       Макс, склонив голову к плечу, наблюдал за тем, как Абрамов, матерясь, пытается нащупать дрожащими руками затвор, но патроны на месте; затем стреляет куда-то в сторону реки, и винтовка, конечно, стреляет, как и положено. Эхо разносит оглушительный хлопок выстрела по всему лесу, и Денис только крепче жмётся к ноге Кольцова, но даже не дрожит. Хороший мальчик. – Да не старайся. Меня не получится здесь убить, – насмешливо фыркнул Максим и, последний раз затянувшись сигаретой, затушил её о дуло уперевшейся прямо в его грудь винтовки. – Больной мудак. Это ты тогда на гелике был, да? Думаешь, денег дохуя и всё можно?.. – Да, – широко улыбнулся Макс. – Дохуя можно – это про меня. Стреляй!       Вздрогнув от резкого крика, Рома снова нажал на спусковой крючок. И снова – осечка, глухой и тихий щелчок, что просто не могло быть совпадением.       Раздражённо цокнув – вся эта канитель начала раздражать, – Максим резко вырвал из рук растерявшегося Абрамова винтовку и коротко приложил его прямо в челюсть прикладом, вырубая. – Просрал ты своё желание на всякую хуйню, – проворчал Хозяин, обращаясь к Денису, и протянул ему винтовку. – Сам с ним разбирайся. А знаешь что? Если хочешь – уезжай с ним. Нет, правда. Ты заслужил. Ты хороший мальчик, Деня, послушный и ласковый. Ты свободен.       Титов, не веря тому, что слышит, уставился на Максима, который не выглядел так, будто шутит. Наоборот, именно сейчас он говорил абсолютно серьёзно, пусть и пришёл к этой мысли явно спонтанно, только что. И теперь смиренно ждал решения Дениса, у которого горло перехватило накатывающими рыданиями, которые пришлось проглотить и сдержать себя. Пелена слёз перед глазами ему сейчас точно не поможет…       В этот раз осечки не было, и над лесом снова разнеслось эхо выстрела.

* * *

      Объезд владений Максим закончил только к утру. Хорошая, конечно, ночь Ивана Купала вышла, он такую хорошую и славную охоту даже и не планировал. Думал, куда скромнее получится улов, а дичь пришлось по всем лесам всю ночь вылавливать. Теперь-то местная нечисть на год вперёд накормлена досыта.       Остановившись на обрыве у реки, Кольцов вышел из машины и остановился у самой пропасти, глубоко вдохнув свежий воздух. Рассвет только-только занимался, раскрашивая небо в нежно-розовые цвета. Снова будет хорошая погода – на небе ни единого облачка, и тишина стоит такая, что хоть плачь от любви к этим местам.       Сзади снова хлопнула, закрываясь, дверь гелика, и под руку тихо подлез Денис, прижимаясь и крепко обнимая, хотя скорее отчаянно обхватывая руками, за талию. – Устал? – тихо спросил Максим, обнимая его в ответ и прижимаясь губами к взлохмаченной макушке.       В ответ раздалось только сонное «угу», и Кольцов, улыбнувшись, мягко погладил Деню по спине. – Ну, всё. Закончили. Сейчас поедем домой, отсыпаться. Утром не уйду, обещаю.