Malatar

Разум-дар называет капитана Астанию старым другом, но сама она от этой дружбы старательно уклоняется. — Мы, безусловно, знакомы и сражались пару раз вместе, но я бы не стала называть его другом. Танастаен, услышав подобный ответ, чуть склоняет голову к плечу, но в остальном ни лицом ни позой не выдаёт своего недоумения. В детстве её, спокойную и тихую, сверстники не сильно жалуют. Танастаен привыкает проводить время в одиночестве, за занятиями или книгами. И не видит в этом ничего странного. Родители тоже довольно быстро не привыкают, нет, скорее смиряются и просто стараются проводить с ней как можно больше времени в попытках додать так необходимого по их мнению общения. Но когда Танастаен остаётся на попечение тётушек, зачастую случаются… неловкие ситуации. Однажды во время прогулки тетушка Катиссель неожиданно подталкивает Танастаен в спину и важно произносит: — Тебе нужно поздороваться с вон той девочкой. Танастаен смотрит сперва на девочку — маленькую босмерку чуть младше неё в золотистом платье альтмерского кроя — потом, через плечо — на тетушку, непонимающе склонив голову к плечу. — Не хочу, — нахмурившись, говорит Танастаен. Теперь приходит черед удивляться тетушке. — Что значит, не хочешь? Иди и поздоровайся. Танастаен втягивает голову в плечи, позволяя ещё немного подтолкнуть себя в нужную сторону, и бросает на тетушку ещё один взгляд — исподлобья, через упавшую на лицо челку. — Я не хочу с ней здороваться, — многословнее отвечает она, удивлённая, что этого аргумента не хватает с первого раза. Тетушке Катиссель так и не удается добиться от неё ничего путного. Слова капитана Астании ещё долго возвращаются к Танастаен в мыслях. Со временем и у неё набирается ворох знакомых, с которыми она делила победу в битве, но друзьями их назвать действительно не получается. Их судьбы, столкнувшись один раз, так больше не пересекаются. Пожалуй, с тех пор, как она покинула отчий дом, ближе всех к званию друга приблизился как раз таки Разум-дар. Пускай их времяпрепровождение обычно ограничивается выполнением работы для королевы Айренн и совместными битвами. А ещё тем неудачным походом в таверну. Рядом с Разум-даром Танастаен чувствует необычную свободу. Он единственный, с кем ей не приходится контролировать свою речь — Раз понимает, что она хотела сказать, какой бы короткой и рубленой ни была фраза. Танастаен проводит рядом с ним достаточно времени, чтобы понимать, что Разум-дар раскусил её ещё до неумелой лжи. От его внимания не укрывается ни гордая осанка, ни привычность к этикету, ни чистая речь, когда в той возникает необходимость. Но когда Танастаен представляется по имени, словно никакой фамилии у неё никогда и не было, он ничего не говорит и только молча усмехается в усы.

***

Когда Танастаен появляется из дверей, ведущих в кабинет королевы Айренн, она вызывает настоящий фурор у ожидающих аудиенции альтмерских чиновников. — Не приемная, а проходной двор какой-то, — громко возмущается один из них, не допуская даже мысли, что доверенные лица королевы могут понимать альдмерис. — Мало нам было этой пронырливой кошатины, теперь королева ещё и дикарку притащила, — соглашается с ним второй, всё также не пытаясь понизить тон. Танастаен бросает быстрый взгляд на Разум-дара, ожидающего у дверей. Тот в сторону альтмеров даже не смотрит, но плавные, гипнотические покачивания хвоста лучше слов демонстрируют, насколько сильно ему приходится себя контролировать. Танастаен останавливается рядом с альтмерскими чиновниками на точно отмеренном расстоянии. Достаточно близко, чтобы они обратили на неё внимание, достаточно далеко, чтобы не казаться невежливой. Она ещё сильнее выпрямляет спину, церемонно складывает перед собой руки и изображает на лице легкую, светскую улыбку. Чиновникам на одну ужасающую секунду мерещится, что перед ними не дикарка в потрёпанной кожаной броне, а настоящая босмерская леди в роскошном бальном платье. Но это чувство быстро меркнет, пока она не открывает рот и на чистом, поставленном лучшими учителями, альдмерисе не произносит: — Многоуважаемые господа, королева Айренн поручила мне передать вам, что она, к её величайшему сожалению, вынуждена перенести ваши аудиенции на более поздний срок. Обстоятельства требуют её скорейшего присутствия в Валенвуде, и королева вместе со своей свитой отправится в путь завтра же. А остаток сегодняшнего дня будет посвящен планированию предстоящего похода. — И когда же королева вернется? — отчего-то перейдя на всеобщий уточняет один из чиновников. Из всех его коллег именно ему удаётся удержать лицо лучше всего. Танастаен послушно отвечает ему той же монетой. — По самым благоприятным прогнозам, королева Айренн сможет вернуться на Айридон через месяц. — Но как же?.. — заикается было второй альтмер. — Королева смиренно просит прощение за все неудобства, которые принесет данное стечение обстоятельств, — покаянно опустив взгляд добавляет Танастаен и, не дожидаясь новых возражений, заканчивает: — Всего доброго, господа. Сразу же по окончанию разговора вежливая улыбка сползает с её губ, обнажая обычное невозмутимое выражение лица. Стремительно развернувшись, Танастаен направляется обратно к двери, из которой только что вышла, жестом подзывая Разум-дара. — Идём, Раз, нужно твоё мнение. Кабинет Айренн от приемной отделяет длинный коридор. Пустой, если не считать бдящей у стен стражи. Разум-дар раньше частенько говорил, что может понять, успешно ли выполнено задание по походке исполнителя. Довольство от её выходки Танастаен слышит буквально в каждом его шаге. — Этому каджиту кажется, что он за всё время знакомства не слышал от тебя столько слов, сколько досталось этим многоуважаемым господам, — протягивает Разум-дар, забавно пародируя её недавний тон. Танастаен бросает на него осторожный взгляд, желая убедиться, что это действительно шутка, а не претензия, и спокойно уточняет: — Говорить с тобой также? Разум-дар в притворном испуге вскидывает лапы. — Милостивый С’рендарр, нет! И Танастаен расслабленно, победно усмехается.