***
Новый труп ничем не отличается от вчерашнего — тело без головы, только на этот раз мужское. Снова залитое кровью помещение, где криминалисты ползают в попытках отскрести разлетевшиеся мозги от пола и стен. Оглядев эту ужасную картину лишь мельком, Ичиго оставляет детали на напарника, он совершенно не желает повторения вчерашнего конфуза, хотя сейчас не испытывает никакого дискомфорта. Мёртвой кровью несёт за версту, но это отвратная вонь и только. Эмоциональное состояние очень сильно влияет на самоконтроль. Вчера негативные эмоции и чувство абсолютной неправильности происходящего сводило его с ума, а сейчас… Нет, всё это не исчезло волшебным образом, просто все эти мысли качественно перекрываются. Ичиго не может отрицать, что Гриммджоу всегда обладал способностью перетягивать на себя всё внимание и сейчас это как нельзя кстати. Пока Ичиго думает о нём и их новой игре, начавшейся по дороге сюда, ничего другое его не беспокоит. Ичиго обходит другие комнаты, вдруг заметит что-нибудь подозрительное, но, кроме залитого кровью дивана с трупом в гостиной, здесь нет ничего необычного. Квартира больше и лучше, чем у прошлой жертвы, да и район дороже, но в целом это самая обычная квартира. Он идёт на кухню, где прибывшая ранее полиция уже берёт показания у свидетеля. Благо в этот раз это вполне вменяемая молодая женщина — жена погибшего. Гриммджоу присоединяется к нему, подкравшись сзади, и касается поясницы знакомым дразнящим движением. По телу Ичиго сразу же разбегаются приятные мурашки и хочется привычным жестом откинуться затылком на твёрдое плечо. Как жаль, что для нежностей место и время неподходящее, а вокруг слишком много народа. Впрочем, у них ещё много времени впереди, решает Ичиго. Сквозь беспрерывно льющиеся слёзы новоиспечённая вдова рассказывает, что ничего не видела, хотя была дома в момент убийства, готовила обед на кухне. — Госпожа, э-э-э… — Гриммджоу поднимает руку, привлекая внимание и бесцеремонно прерывает её рассказ. — Докугамине, — автоматически подсказывает Ичиго. — Госпожа Докугамине, а что именно вы готовили? — Ты чего несёшь? — сквозь зубы шипит Ичиго и пихает напарника локтем. Рирука Докугамине поднимает заплаканные глаза и встречает пристальный синий взгляд, от которого ей в миг становится крайне неуютно. Гриммджоу улыбается, но улыбка насквозь фальшивая, а глаза буравят, словно лазерный прицел. Ища поддержки, свидетельница переводит взгляд на инспектора, который тщательно записывает за ней каждое слово в свой блокнот, и тот кивает, мол, отвечайте. Естественно, стал бы он перечить спецотделу, хоть и возненавидел крашенного зазнавшегося выскочку с первого взгляда. — Якисобу, — отвечает Рирука и нервно вытаскивает из лежащей перед ней коробки несколько свежих салфеток, чтобы вытереть лицо. — Это важно? Вы кто вообще? — спрашивает слегка раздражённо, заметив, что на Гриммджоу нет формы и вообще для полицейского он слишком красив и, к тому же, дорого одет. — Простите нас, продолжайте, — вместо ответа извиняется Ичиго. Ведущему допрос инспектору этого оказывается достаточно, раз сам Куросаки-сан извинился, он молча кивает и просит девушку продолжать. — Ты что творишь? — тихо спрашивает Ичиго, когда все снова теряют к ним интерес. — Заметил, как она занервничала? Словно я задал вопрос не по сценарию. — Её мужу голову снесли, — возражает Ичиго, — будешь тут нервничать. — Да посмотри на неё, уверен, она и воды вскипятить не сможет. Ичиго повнимательнее рассматривает девушку и жмёт плечами. Ну, красивая и что? Для него они все примерно одинаковые. Делятся на молодых и… не очень. Как понять, кто их них умеет готовить, а кто — нет? Гриммджоу закатывает глаза. — Ну а на девственно чистую плиту посмотри? Ичиго переводит взгляд на плиту. Действительно идеально чистая, но и тут у него есть возражения. — Откуда тебе знать, как выглядит плита, на которой готовят? Гриммджоу усмехается в рыжий затылок, оставляя этот раунд за Куросаки. — Думаешь, она убила собственного мужа? Гриммджоу небрежно пожимает плечами. — Она — человек, — протестует Ичиго, внимательно разглядывая Рируку и в очередной раз убеждаясь, что на спектр у неё нет даже намёка. — Куросаки, у тебя слабость перед плачущими женщинами, — дразнит Гриммджоу, — это все самураи такие или только мне так повезло? — Иди на хрен! — Хм, ладно, — подмигивает Гриммджоу, и тон его голоса мгновенно становится низким и соблазняющим, — но только ты потом тоже, — теперь настала очередь Ичиго закатывать глаза. — Серьёзно, Куросаки, нихрена она не готовила. На этой кухне продуктов отродясь не водилось. Пойдём в холодильник заглянем, — Гриммджоу хватает его за руку и тащит к холодильнику. — Смотри! — Бесцеремонно дёргает дверцу, и тыкает пальцем внутрь, чем снова привлекает всеобщее внимание. — Извините, — словно робот выговаривает Ичиго, захлопывает холодильник и так же за руку тащит напарника вон из кухни. Он готов провалиться от стыда сквозь землю, но… Холодильник хоть и не был пустым, однако настоящей домашней еды там тоже не наблюдалось, сплошные коробки на вынос, а никакой якисобой и не пахло. — То, что она не готовит, не значит, что она угондошила собственного мужа, — не сдаётся Ичиго, — не говоря уж о том, что человек не способен разнести в щепки черепушку другого человека, просто щёлкнув пальцами. — Я и не сказал, что она убийца, — невозмутимо отвечает Гриммджоу, — но она лжёт, и я хочу знать, зачем. Тут Ичиго крыть нечем. Девица действительно лжёт. Как ни крути, а показания её странные — среди бела дня кто-то зашёл в дом, взорвал её мужу голову и вышел незамеченным. Не то чтобы это было совсем невозможно, но всё же крайне сложно даже для сильного вампира. А самое главное: зачем прибегать к такому вычурному способу убийства? Зачем оставлять свидетелей? И где связь между кровиманкой и примерным семьянином? М-да, странностей хоть отбавляй. — Допустим, от меня-то ты что хочешь? — раздражённо спрашивает он. Гриммджоу коварно лыбится и за плечи разворачивает напарника в сторону кухни. Он ещё ничего не сказал, а Ичиго уже предчувствует предстоящий пиздец. — Пойди вырази безутешной вдове свои соболезнования. Ну точно — пиздец! Пыхтя от негодования, Куросаки косится в сторону своей нелёгкой цели. Он согласен, что быстро выяснить правду другого способа нет, но всё ещё опасается, как бы не повторилась утренняя катастрофа. — Давай, давай, — подгоняет Гриммджоу, похоже, совсем не сомневаясь в его возможностях, и, пользуясь тем, что никто не обращает на них внимания, для скорости награждает Куросаки увесистым шлепком по заднице. Ичиго подскакивает, едва сдерживая совершенно бабский визг, и бросает на обнаглевшего Джагерджака «ты ещё за это заплатишь», взгляд. Гриммджоу, ничуть не испугавшись, подмигивает в ответ. Ничего не остается, кроме как сделать это. Он может это сделать! Когда он подходит, детектив как раз захлопывает блокнот с записанными показаниями и оставляет измученную вдовушку в покое. Ичиго присаживается на освободившееся место, не зная, как начать разговор, ему всё ещё неловко за инцидент с холодильником. Рирука поднимает на него вопросительный взгляд, Ичиго только сильнее хмурится, рассматривая её холёные руки, лежащие поверх стола: идеальная кожа, ухоженные яркие ногти и множество колец на пальцах. Действительно сложно представить эти руки готовящими еду. — У вас ещё остались какие-то вопросы? — холодно спрашивает она. — Нет, — наконец отмирает Куросаки, — я просто хотел… — он неловко протягивает руку и накрывает её ладонь своей. В ту же секунду его прошивает очень странная энергетика, такой он никогда раньше не чувствовал ни от людей, ни от вампиров. Ни от кого вообще. Что за?.. Он снова внимательно разглядывает Рируку на предмет спектра, но нет, всё абсолютно человеческое. Ерунда какая-то. — Да-а? — она немного растягивает гласную, коротко облизывает нужную губу и сжимает его пальцы. — Ещё раз извиниться и выразить вам свои соболезнования, — на одном дыхании выдаёт он, стараясь не выдать своего недоумения. — О, я вам так признательна! — она мило улыбается, и резко преображается из безутешной вдовы в застенчивую школьницу. А потом… Ичиго готов поклясться, что она погладила его ладонь. Неее, ничего такого, ей просто тяжело и она нуждается в заботе и утешении, думает он, но, блин, как же неловко! Он ещё раз извиняется и с трудом высвобождает пальцы из её хватки. Быстро поднявшись из-за стола и едва не запутавшись в собственных ногах, он спешит поскорее сбежать, пока загоревшийся на щеках румянец не выдал его с головой. Скрывшись в коридоре и оказавшись на безопасном расстоянии, он наконец может выдохнуть. — Ну что? — его тут же ловят, бесцеремонно хватая за руку и притискивая к твёрдому телу, но, в отличие от предыдущего, это прикосновение не вызывает никакого отторжения. Оно приятное, хоть и бесит. — Ненавижу, когда ты прав! — надувшись, отвечает Ичиго. Гриммджоу самодовольно фыркает, награждая Ичиго «когда это Я был не прав» взглядом, и собственническим жестом закидывает руку ему на шею.7.
15 декабря 2021 г. в 19:40
У Гриммджоу слегка кружится голова и плывёт перед глазами, он едва ли успел перевести дух после произошедшего в палате, но расслабиться ему, конечно, никто не даёт.
— Какого цвета мои глаза?! — нервно кричит Ичиго и, похоже, совсем перестает себя контролировать.
Вылетев в коридор, он натыкается на медсестру, толкающую перед собой инвалидную коляску с пациентом укутанным в плед. От неожиданности девушка вскрикивает и отшатывается к стене, выпуская коляску из рук.
Продолжая катиться по инерции, коляска врезается в колени Ичиго, тот падает и хватается за седого дедушку, сидящего в ней. Глаза деда открыты, но взгляд пустой и совершенно неосмысленный, очевидно, он не осознает реальность, потому что цепляющийся за него Ичиго совсем его не пугает. Наоборот, дед впивается скрюченными пальцами в запястья Куросаки и начинает мерзко хихикать хриплым старческим голосом.
— У вас есть зеркало?! — кричит Ичиго, сверкая безумными глазами. — Мне нужно зеркало! Зеркало?!
— Зеркало!!! — бездумно вторит ему дед.
Глядя на эту жуткую картину, поневоле задумаешься, кто из них больше нуждается в лечении.
Матеря всех предков Куросаки до седьмого колена, Гриммджоу бросается к напарнику. Температура тела Ичиго подскочила до максимума, кажется, что ещё немного и он воспламенится. Обжигая руки, Гриммджоу оттаскивает его от сумасшедшего деда, а наконец отлипнувшая от стены медсестра откатывает коляску в сторону.
Ичиго цепляется за Гриммджоу как за спасательный круг. Из-за расширившихся зрачков его глаза кажутся чёрными, но это не Тьма, это… Да он напуган, понимает Гриммджоу, и это окончательно сбивает его с толку. Напуган чем? Разве этому мальчишке ведом страх? Да он в преисподнюю готов прыгнуть, не раздумывая, если там кому-нибудь понадобится помощь, а сейчас хватается за первого встречного и трясётся в каком-то паническом психозе. Что за дела, блять?!
— Где туалет? — спрашивает Гриммджоу, встретившись взглядом с ошарашенной медсестрой, которая, в свою очередь, пытается успокоить растревоженного пациента.
Только бы она не начала бить тревогу и звать на помощь, это же психиатрическое отделение, и если Куросаки сейчас же не возьмёт себя в руки, на него быстренько напялят смирительную рубашку, а у Гриммджоу нет энергии, чтобы этому помешать. Сейчас самое время отбросить панику и воспользоваться другой силой, которая, слава яйцам, всегда при нём.
— Туалет? — требовательно повторяет он.
Сбитая с толку сестра кивает в конец коридора.
— Спасибо, — благодарно кивает Гриммджоу, многообещающе подмигивает ей и дарит улыбку, от которой женщины пачками падают к его ногам.
Это что сейчас было? Сексуальное домогательство? Есть здесь хоть кто-нибудь нормальный? Бедная молоденькая сестричка окончательно впадает в ступор, начиная сомневаться в собственной адекватности. И пока она не очухалась, Гриммджоу тащит напарника в сторону туалета и вталкивает внутрь.
Убедившись что они здесь одни, он подтаскивает Ичиго к раковине врубает воду и подставляет рыжую голову под струю. Холодная вода быстро приводит пылающего, словно вулкан, парня в себя. Гриммджоу выдыхает с облегчением.
— Что, мать твою, ты творишь?! — отфыркиваясь от ручьями стекающей по нему воды, кричит Ичиго.
— Что, мать твою, ты творишь?! — таким же взбешенным тоном повторяет Гриммджоу.
Ичиго замирает на секунду, анализируя свои недавние действия. Мать-перемать!
Он бросается к зеркалу и внимательно рассматривает своё отражение. Глаза. Но ничего необычного, ну кроме полнейшей неадекватности, в своей внешности не находит. Это его успокаивает, и вместо необъяснимой паники накатывает волна стыда. Он же вёл себя как последний псих, хуже даже этого безумного дедушки, боги, не позвольте ему дожить до такого возраста. Совершенно не к месту он вдруг представляет, как Гриммджоу катает его в инвалидной коляске, бля-я-ять… Что, мать вашу, творится в его голове?!
Трясущимися руками он зачерпывает горсть всё ещё льющейся воды, умывается, а потом наклоняется и делает несколько жадных глотков.
— Отпустило? — стоя за его спиной, невозмутимо спрашивает Гриммджоу. Хоть кто-то из них должен быть адекватным.
Ичиго может только молча кивнуть. Ему стыдно даже поднять глаза на напарника.
— Тогда давай свалим отсюда к чертям, пока нас не упаковали в смирительные рубашки.
В машине они некоторое время сидят в полной тишине. Сложив руки на руле, Гриммджоу бесцельно пялится на другие тачки и проходящих мимо людей. Ему нужно перевести дух, прежде чем как следует поговорить с Куросаки.
Ичиго становится заметно лучше. Черты лица смягчаются, уходит смертельная бледность, и температура тела, похоже, нормализуется. С мокрых волос за воротничок рубашки стекает пара капель воды, это хороший знак. Раньше вода испарялась прямо с кожи. Чтобы выйти из злополучной больницы, Гриммджоу пришлось прикрыть напарника своим пиджаком, потому что от него шёл пар, как от кипящего чайника. На их счастье в госпитале всегда царит суета, у персонала навалом срочных дел, так что никто не обратил на них внимания.
— Пришёл в себя? — наконец отмирает Гриммджоу, как бы ему не хотелось сделать вид, что ничего не произошло, оно произошло. И порядком напугало.
Ичиго кивает.
— Хорошо, а теперь, объясни мне, что это такое, блять, было?!
Ичиго неохотно пожимает плечами, так и не решаясь встретиться с напарником взглядом. Ответа у него нет. Обидно и стыдно, что Гриммджоу видел его в таком неприглядном, жалком состоянии, но не отвечать же правду. Кроме того он не уверен, что ему действительно не привиделось.
Гриммджоу не собирается отступать, хватает за плечо, разворачивая Ичиго к себе, смело ловит упрямый взгляд карих глаз и молча приказывает отвечать.
— Отьебись, — пытается отмахнуться Куросаки.
— Хрен тебе! Выкладывай! — требует Гриммджоу.
Да что, блять, выкладывать?! Ну не может Ичиго признаться в том, что он боится Пантеры Гриммджоу и совершенно не может её контролировать. Своего ужасного Разрушителя — может, а какая-то непокорная кошка сводит его с ума.
Он пытается отвернуться, чтобы не смотреть в эти гипнотические синие глаза. Он не может лгать им. Никогда не мог.
— Куросаки! — Гриммджоу снова дёргает его на себя, заставляя смотреть. — Что. Это. Было? Твои глаза не чернели, даже намёка на червоточину не было, я следил. Всё время. А ты на ровном месте…
— Следил? — взволнованно переспрашивает Ичиго, прежде чем успевает себя остановить. — И ничего не видел?
— Ничего, — качает головой Гриммджоу, уже начиная сомневаться в собственной памяти. Но нет, он не раз видел, как место Куросаки занимает Разрушитель, и сегодня было нечто совсем другое. Какой-то внезапный психоз на ровном месте. — А что видел ты?!
Если Гриммджоу и вправду ничего не заметил, может, Ичиго и правда привиделось? Он нервничал. Был на взводе. Гриммджоу провоцировал его всё время. Вот он и…
Что ему делать? Не доверять собственным глазам? А что если в один прекрасный день он увидит в зеркале не свои карие, а голубые с кровавыми бликами глаза, и они не исчезнут? Что если никто кроме него не заметит этого? Он же перестанет быть собой! Что ему делать тогда?
— Я… Не уверен… Я… — голос внезапно предаёт Ичиго, он смотрит на Гриммджоу, безмолвно моля о помощи. Пусть он скажет, что ничего не было. Что Ичиго — это Ичиго, а не кто-то другой.
Гриммджоу больше не в силах это терпеть. Смотреть в совершенно растерянный, вопящий о помощи взгляд. Он притягивает Ичиго ближе и обнимает.
Что же творится у него в голове? Эти резкие перепады от агрессии к страху, от безразличия к нежности… Это не Ичиго. Это… Всё это его собственные эмоции, качели, на которых он катал их обоих целый год.
— Ладно, тише, — «бедная моя ягодка, как же тебе помочь?» — Успокойся. Что произошло? Ты ведь знаешь, что мне ты можешь рассказать всё?
— Запах крови… — наконец прорывает Ичиго, — твоей крови, меня… смутил, — правильными словами были бы «разволновал», «взбудоражил», но даже «смутил» в разговоре с бывшим любовником кажется Ичиго слишком… После того как сам оттолкнул, признаться, что хочет вернуть всё обратно, чертовски сложно. Кровь Гриммджоу больше не даёт силы, не дарит эйфории, а он всё равно хочет её. Хочет оставить свои метки на его теле, хочет его вкус у себя во рту и его запах на своей коже. Если уж быть до конца честным, это желание никогда не пропадало. — Сейчас я пью только донорскую. Не напрямую, — оправдывается Ичиго, словно Гриммджоу нужно объяснять, что такое инстинкт охоты. Кровь из баночки не идёт ни в какое сравнение, с той, которую пьёшь прямо из источника. Особенно, когда «источник» не сам подставляется, а умоляет и боится. С Гриммджоу всегда было так: по согласию, но с противостоянием и болью. Не реальная охота, но очень реалистичная игра, и им обоим это нравилось.
— Я беспокою тебя? — заставляет себя спросить Гриммджоу, радуясь, что Ичиго не видит сейчас его полные боли и отчаяния глаза. — Ты не хочешь, что бы я был рядом?
— Нет, — поспешно отвечает Ичиго, — то есть да, ты беспокоишь, но оставайся рядом.
Гриммджоу облегченно выдыхает и нежно касается губами шеи Ичиго. Его мальчик. Его ягодка.
— Прости меня, — шепчет Ичиго и крепко обнимает в ответ, будто если отпустит, то Гриммджоу растворится в воздухе.
— Забудь, — прерывает Гриммджоу не в силах слушать, как Ичиго извиняется за его собственные ошибки. У них и так осталось совсем мало времени.
Настырный звонок мобильника, даже двух, заставляет их расцепить объятия. Начальство — и, как всегда, не вовремя — на повестке дня новый труп без головы.
Какое-то время они просто молча смотрят друг на друга, решая смогут ли теперь вернуться к прежним отношениям или начать новые, или… оставить всё как есть.
— Надо ехать, — первым сдаётся Ичиго, решив, что будет как будет.
— Да, поехали, — кивает Гриммджоу, хотя ему жаль разрушать этот момент. Он выруливает с парковки и решает, что не хочет ехать в тишине, вдруг она снова станет неловкой. — Ну и как тебе новая работа?
Ичиго безразлично жмёт плечами. Ему совершенно не хочется отвечать на двадцать вопросов. Он не сомневается, что Гриммджоу уже догадался про Эспаду, и последнее чего ему нужно это нравоучения по этому поводу, словно он мелкий глупый мальчишка, ничего не смыслящий в жизни. Именно таким считает его Шихоин. Айзен, скорее всего, тоже, если не хуже, и оба они хотят воспользоваться им в своих целях. А кем его считает Гриммджоу? Тоже будет просить одуматься?
— Шихоин в бешенстве, знаешь, — как бы между делом добавляет Гриммджоу, — она очень хочет вернуть тебя, — и, помолчав немного, добавляет, — любой ценой.
— Может попробовать, — невозмутимо отвечает Куросаки, словно совершенно не считает бывшую начальницу достойным противником. — Ты здесь для этого?
— Да, — совершенно не смутившись прямому вопросу, отвечает Гриммджоу, — но я хочу вернуть тебя себе, а не в белую комнату.
— Да неужели? — иронично качает головой Ичиго.
— Правда, — Гриммджоу бросает на него мимолётный взгляд и улыбается одной половиной рта.
— Хорошо, ты тоже можешь попробовать, — соглашается Ичиго.
— Считаешь, у меня нет шансов?
Ичиго раздумывает несколько секунд словно всерьёз взвешивает шансы Гриммджоу.
— Считаю, ты упустил эту возможность, когда бросил меня, — с ехидной улыбкой на лице выдаёт он.
Гриммджоу издаёт неясный звук, нечто среднее между смешком и стоном.
— Это ты меня бросил, — сквозь зубы шипит он, — ради первой встречной суки.
— Она не, — хочет возмутиться Ичиго, но осекается. Сука она и есть.
Гриммджоу тут же замечает эту заминку, и его стиснутые челюсти расслабляются, превращаясь в самодовольную ухмылку.
— Ты был прав насчёт неё, доволен?!
Гриммджоу кивает — чертовски доволен. От этого Ичиго чувствует странное умиротворение, в жестах Гриммджоу не чувствуется злорадства, а только удовлетворение. Это приводит к ещё большему пониманию между ними. Ичиго кажется, что сейчас они понимают друг друга, как никогда. Это странно, потому что всё, что их объединяло раньше — Сейрейтей, инициация, слияние — разрушено, но никогда ещё они не чувствовали себя друг с другом так легко.
— Ты наказал её? — остановившись на очередном светофоре, Гриммджоу поворачивается к нему лицом и сверкает улыбочкой аспида.
Ичиго кивает и дарит в ответ точно такую же — ещё как наказал.
Градус неловкости между ними стремительно падает, зато пространство начинает вибрировать от напряжения и хреновой кучи тестостерона.
Горящие глаза Гриммджоу и ухмылка: «Я знаю, что ты меня хочешь» почти заставляют Ичиго опустить руку, чтобы сжать себя через ткань джинсов.
Гриммджоу подаётся ещё немного ближе, это едва заметное движение для Ичиго — открытое приглашение. Он секунду смотрит в голубые с демоническим блеском глаза и принимает его: дотягивается и целует растянутые хитрой ухмылкой губы. Неторопливо, словно пробуя любимое блюдо, облизывает нижнюю, наслаждаясь привычным и в то же время совершенно новым вкусом. Гриммджоу плотоядно улыбается, целует в ответ и, не говоря ни слова, отстраняется, возобновляя движение, до того как раздадутся гневные сигналы стоящих позади машин. Никто из них не чувствует неловкости, и никто не смог бы сказать, что это значит — просто.
— Я не верю Айзену, — хотя Гриммджоу ничего не спрашивал, Ичиго считает нужным прояснить. — Просто так удобно. Пока.
— Я знаю, — говорит Гриммджоу, даже не думая задавать вопросы. Когда-то он присоединился к Эспаде, а потом и к Сейрейтею, по той же причине — ради возможностей, которые мог от них получить.
Ичиго слегка удивлён, но ему абсолютно точно нравится этот ответ. Он хитро улыбается, снова отворачиваясь к окну — Гриммджоу всегда был проницательным засранцем.