***
— Ну что скажешь? — спрашивает Гриммджоу, морщась от лёгкой головной боли, всегда остающейся от чужого вторжения. Заэль обходит вокруг похожего на стоматологическое кресла и останавливается напротив своего пациента. Снимает очки, сжимает переносицу и водружает их обратно на нос. Плохой знак, решает Гриммджоу, он знает этот жест, это значит, что «доктор Моро» заинтересован, а если он заинтересован, то ничего хорошего можно не ждать. — Разве ты не обследовался в Сейрейтее? — наконец нарушает тишину Заэль. — Обследовался, но хочу услышать и твоё мнение, — как бы Гриммджоу ни доверял Унохане-сан или, прости господи, мяснику Маюри они — не Заэль. — Ты поэтому не сдал меня своей начальнице? После того как Заэль феерично покинул светлое ведомство, спалив его напоследок, Шихоин чуть ли не охоту на него объявила, разрешив стрелять на поражение без суда и следствия, но гад как сквозь землю провалился. В своей клинике не появлялся, по известным адресам вдруг поселились совершенно посторонние люди и вообще все словно забыли о его существовании. Однако одно место всё же осталось. С виду ни чем не примечательная крошечная ветклиника, скорее, даже частный кабинет, где одновременно можно принять не больше двух кошек или одного крупного ротвейлера. При всем известной любви Эспады ко всему дорогому блестящему и яркому, мысль о том, что это место с выгоревшей вывеской и обветшалым крыльцом тоже принадлежит огромной корпорации, попросту не придёт в голову. Строго говоря, оно принадлежит не «ЕspadaGroup» а лично Заэлю, когда-то он начинал здесь свою карьеру — днём лечил бедненьких собачек и кошечек, а ночью их же препарировал. Со временем, когда потенциал вампира раскрылся, нищенский кабинет сменился шикарной клиникой пластической хирургии, а собачки и кошечки — бабами с силиконовой грудью. Их он, конечно, не препарирует, ну, по крайней мере тех, кто способен оплатить его услуги. Эта же богом забытая дыра, видимо, дорога Заэлю как память о его нищей, но свободной жизни. Крошечная комната, где умещается обшарпанный рабочий стол, книжная полка забитая старыми документами и кое-где поржавевший стол для осмотра животных, в угол втиснут шкаф с инструментами и лекарствами, у самого входа узкая скамья для посетителей. Даже окна нет, стены с облупившейся от времени краской давят и вгоняют в депрессию, воздух — тяжёлая смесь запаха псины кошачьей мочи и хлорки. Никто в здравом уме не приведёт сюда лечить своего любимца. Впрочем, дырой она кажется лишь снаружи, никто не знает, что под рабочим столом хозяина этого поистине адского места есть люк и лестница, ведущая в старое бомбоубежище, которое так же теперь принадлежит Заэлю. И вот тут уже есть где разгуляться. Помещение гораздо просторнее, с жилой и рабочей зоной, с отличным ремонтом и новейшей техникой, не пентхаус, конечно, но если нужно спрятаться на время, то лучше места не найти. Хоть сейчас можно делать любую операцию, на которую только хватит извращенного воображения Заэля. Очень не многие тёмные знают о существовании этого места, не говоря уж светлых или людях. Гриммджоу знает, он уже бывал здесь. Дважды. Первый, когда делал ненавистную шестёрку, и ещё раз потом… Не в силах больше терпеть сводящий его с ума призрак матери, он переступил через собственную гордость и попросил о помощи. Разрешил покопаться в своих мозгах. Заэль помог и сумасшедшая мамаша не беспокоила его, пока в его разум не вторгся Вейл и не разворотил там всё к чертовой бабушке. И вот теперь Гриммджоу снова в безвыходной ситуации и снова здесь. — Да, решил, что ты ещё можешь пригодиться, а Йоруичи в гневе могла бы тебя пришлёпнуть. — О! — картинно пугается Заэль. — Неужели она ещё не остыла? — Остыла, как пепелище Сейрейтея, — невесело усмехается Гриммджоу, — теперь, если попадёшься ей в руки, умирать будешь долго и мучительно. Заэль непритворно кривится, он на самом деле ненавидит насилие и пытки, другое дело, когда в его руках скальпель — это искусство. — Ладно, — потирая шею, соглашается он, — пожалуй, я могу её понять. У этой бабы яйца круче, чем у Айзена, а я… — Заэль, — перебивает Гриммджоу, не желая слушать про яйца Айзена и, уж тем более, про Шихоин, — ты мне не ответил. — А что тебе сказала Унохана-сан? — он снова потирает переносицу, приподнимая очки, чем заставляет Гриммджоу ещё больше нервничать. — Неужто считаешь, что в исцелении повреждённых меридианов её квалификация уступает моей? Да я сам у неё кое-чему научился, но мне льстит, что ты столь высокого мнения обо мне. — Перестань болтать всякую чушь! — Вовсе не чушь, иначе тебя здесь не было бы. Так каков её вердикт? — Она сказала, что если я не верну Пантеру, то сдохну через пару месяцев, — выплёвывает Гриммджоу. Он безусловно доверяет мнению Уноханы-сан, но Заэль… У него всегда припрятан в рукаве какой-нибудь козырь, лазейка. Сейчас Гриммджоу плевать насколько этично, больно или страшно это будет, если Заэль прикажет принести в жертву младенца, он это сделает, чёрт возьми! Он не хочет умирать. — Ну-у, — тянет Заэль, снова хватаясь за дужки очков, — собственно, она права. У тебя нет источника энергии, странно, что ты вообще ещё жив. — Скажи мне что-нибудь новое! — срывается Гриммджоу, проклятый эмпатишка издевается над ним, что ли? — Я знаю, что его нет, скажи мне, как его вернуть? О согласии Куросаки я позабочусь или что там ещё надо?! — Гриммджоу, — обращение по имени режет слух, особенно, если вспомнить привычку Заэля давать всем дурацкие прозвища, — поверь мне, я очень хотел бы тебе помочь, — Гриммджоу скептически кривит уголок рта, — нет, правда, — прижав руку к сердцу, уверяет Заэль, — провести такой эксперимент, поковырять в мозгах Разрушителя, да я бы тебе ещё сверху приплатил… Хм, в это Гриммджоу, пожалуй, верит, Заэль жадный до знаний больше чем до чего бы то ни было. Чего же он тогда мнётся тут, аки девственница перед брачной ночью? — И что же, мать твою, тебе мешает? — Это попросту невозможно, — добавив слишком много драмы в голос, отвечает Заэль. Гриммджоу открывает рот, но не произносит ни звука, словно забыв всё слова. Он не может поверить. Унохана-сан говорила ему то же самое, но он был уверен, что уж Заэль-то найдёт способ. Этот розовый ублюдок просто издевается, потешаясь над ним, так ведь? — То есть как? Куросаки же как-то забрал её, значит, можно и вернуть! — Да, теоретически это было вы возможно, и я с удовольствием попробовал бы, но Гриммджоу, ты — пустой, твоё внутреннее пространство, внутренний мир уничтожен. Зверю просто некуда возвращаться. Гриммджоу так и не может закрыть рот. Как не может и вдохнуть. Его подземка действительно сгорела и внутри него не осталось ничего, кроме белой идеальной пустоты. Он даже не подумал, что именно это станет главной проблемой, но действительно так, без внутреннего пространства он — обычный человек, а человек не может подчинить демона. — Я думаю, ты до сих пор жив только благодаря остаточной энергии, ты был долго связан с Разрушителем. Его слюна, кровь, сперма — всё это несёт частички энергии, она ещё осталась в тебе, но очень скоро истончится и эта ниточка. — Его кровь, а если… Если я… Смогу я жить, если буду пить её? — хватается за соломинку Гриммджоу. — Умрёшь ещё быстрее! — жестоко отрезает Заэль. Гриммджоу вздрагивает. Чёрт, надо слезь с этого проклятого кресла и вмазать Заэлю по очкам, чтобы уже заканчивал его пугать. Где бы ещё сил взять? Его тело словно свинцом налилось, а в голове только одно — надежда. Надежда, ускользающая от него с каждым словом Заэля. — Я не пугаю, — словно прочитав его мысли, продолжает Заэль, и по тону его голоса Гриммджоу понимает, что это действительно так. — Разве ты чувствуешь жажду? — Нет… — едва слышно отвечает Гриммджоу и ненавидит себя за свой жалкий вид, за слабость. Слишком много людей уже видело его таким. Он шёл сюда, чтобы обрести силу, а в итоге лишился и того немногого, что у него оставалось. — У тебя нет зверя внутри, который поглощал бы энергию и присваивал её себе. Нет места, куда можно было бы его поместить. Будешь пить кровь, станешь обычным кровиманом, а они, как известно, мрут как мухи. Кровь это плата за силу, тёмные пьют кровь, чтобы утолить жажду зверя, светлые прибегают к медитации, чтобы его усмирить, кровиманы — просто получают кайф, потом мучаются от ломки и наконец умирают от истощения или передоза. Ты больше не вампир. И даже не человек, Вейл повредил все твои меридианы. Ты жил так долго, благодаря духовной энергии зверя, но теперь у тебя ничего не осталось. Смирись. Ты умрёшь. Смирись? Смирись! Легко ему говорить! Гриммджоу хочется разъебать этот чёртов светлый кабинет с его идеальным порядком. Или рожу Заэля в модных очечках. Если бы только это помогло. Но что не сделал бы Гриммджоу, куда бы не направил свой гнев, это не изменит ситуацию. И, честно говоря, у него нет на это сил. Все его силы уходят на то, чтобы не плюхнутся в позорный обморок. Надо уходить отсюда. На что он рассчитывал?.. Ему нужно вернуться к Куросаки. Их отношения наконец-то сдвинулись с мёртвой точки. Шихоин дала ему всего неделю, чтобы переубедить Ичиго и вернуть в Сейрейтей по доброй воле, начальнице гораздо спокойнее, когда Разрушитель под её присмотром, а не бродит где-то в компании Айзена. Если по-честному, Гриммджоу подписался на это не только потому что хочет вернуть Куросаки, он надеялся, что исследовательский отдел найдёт способ вернуть ему Пантеру. Вернуть его силу, а уже после этого можно просить у Ичиго прощения и тогда, возможно, они смогут быть вместе как раньше, нет, так как они захотят — правильно. До тех пор они могут лишь играть в нормальность. Гриммджоу смотрит в небо, где светит осеннее всё ещё тёплое солнце. Летнего палящего солнца он уже не увидит. Он решает не брать такси и пройтись по улице. Проветрить голову. Блять! Да к херам всё! Какая теперь разница! Срать он хотел на приказы Шихоин. А уж на хотелки Куросаки тем более! Кем этот мальчишка себя возомнил?! Думает, что он центр вселенной, раз и светлые и тёмные бегают за ним в надежде приручить его силу? Дьявол, а она же была у Гриммджоу в руках. Мальчишка доверял ему, спал рядом с ним, был в полной его власти, и возможностей, чтобы убить его и забрать эту прекрасную силу себе, как изначально Гриммджоу и планировал, было предостаточно. Но он всё оттягивал и оттягивал, убеждая себя, что ждёт подходящего момента, пока в конце концов не понял, что просто не может этого сделать. Не может его убить. Не хочет! Как же сильно Гриммджоу хочет вернуться в прошлое, в тот самый день в баре, когда он заметил рыжую макушку, небесно-голубой спектр и всплески мощной неизвестной энергии. Вернуться и сбежать подальше. Не подсаживаться. Не заводить разговор. Вообще не появляться в тот день в баре. Никогда, блять, не встречать Ичиго Куросаки! Как он сможет теперь вернуться? Как сможет смотреть Ичиго в глаза, улыбаться, прикасаться, целовать? Как сможет сказать, что ему осталось жить каких-то пару месяцев. Даже не так, он уже мёртв, он дышит, говорит, двигается, но уже мертвец, просто функционирует на остаточном заряде. Ичиго не виноват. Он даже, блять, не знает, что сделал, но это не меняет ситуацию. Гриммджоу просто не может видеть его. Не сейчас. Возможно, позже, а скорее, никогда. Это мучительно — не видеть его, но терпеть осталось не так уж долго.8.
25 декабря 2021 г. в 22:50
Они быстро и в абсолютном молчании уходят из квартиры. Напряжение растёт с каждой секундой — им чертовски нужно остаться наедине хотя бы на несколько минут. На лестничной площадке полно народа: от сотрудников полиции до любопытных соседей, поэтому им приходится изображать из себя обычных напарников, задача крайне сложная из-за непреодолимого желания почувствовать друг друга ближе.
Лифт где-то застрял, а ни у одного из них нет больше сил ждать. Не сговариваясь, они начинают спускаться по лестнице, всего десять этажей вниз — сущая ерунда. К счастью, столпотворение только около квартиры с убийством, а пролётом ниже — уже тишина. В самый разгар дня большинства жильцов нет дома, но всё равно велика вероятность, что кто-то случайно их застукает или подсмотрит в дверной глазок. Но даже если и так, вот прямо сейчас им плевать.
Ещё один пролёт для надёжности, чтобы не разобрать было, если глянуть сверху вниз, это всё, на что хватает Ичиго, прежде чем он прижимает Гриммджоу к ближайшей стене.
— Ты нарочно это делаешь? — успевает спросить пока его рот ещё свободен, потому что в следующее мгновение там оказывается язык Гриммджоу и говорить становится невозможно.
— Делаю что? — спустя долгую минуту или три спрашивает Гриммджоу, которому пришлось отвлечься от изучения гланд Куросаки, чтобы глотнуть воздуха.
— Трогаешь меня всё время, подходишь слишком близко…
— Ну, — Гриммджоу невинно пожимает плечами, — вообще-то именно ты прижал меня к стене и трогаешь, — он опускает взгляд вниз на руку Ичиго, нагло сжимающую его пах сквозь натянувшиеся спереди брюки. Чертовски узкие и не оставляющие пространства воображению.
Какого хрена проклятый Джагерджак всегда так одевается?! Есть у него хоть одни штаны, которые не облепляли бы задницу как вторая кожа?! Ичиго прекрасно знает, что таких нет, а ещё он знает, что под этими дорогими модными раздражающими тряпками нет больше ничего. Только кожа, жар которой чувствуется через ткань. О, как же ему хочется дёрнуть собачку молнии вниз, иначе прикоснуться к ней не получится, пролезть рукой, не расстегивая, просто невозможно, потому что из-за его активных действий свободного места там не осталось совсем. Здесь Ичиго должен смутиться и отступить, но… Чёрта с два, он не хочет этого делать!
— Хочу тебя трогать, — сообщает он и снова засовывает свой язык Гриммджоу в глотку.
Гриммджоу, как хороший мальчик, держит свои руки всего лишь на плечах напарника, а не на заднице, как хотелось бы Куросаки. Он усмехается возмущению, прозвучавшему в вопросе Ичиго, и понимает, что если сейчас даст слабину, то его просто развёрнут носом к стене и выебут прямо в подъезде. И как бы он не хотел поддаться своей напористой ягодке, которой, похоже, сперма ударила в голову, кто-то из них должен оставаться взрослым.
С огромным нежеланием он давит на плечи Куросаки и отстраняет от себя. Глаза Ичиго почти чёрные из-за увеличившихся зрачков, щёки и губы раскраснелись от поцелуев, а в пах Гриммджоу упирается нехилое такое, чертовски твёрдое желание продолжать.
— Что? — не понимает Ичиго. — Какого хрена? Ты издеваешься? То лапаешь меня чуть ли не у всех на глазах, то рожу воротишь?
— Куросаки, мы в подъезде.
— Да насрать, тут никого нет, — возмущению Ичиго нет предела, прямо сейчас он готов сделать это хоть на центральной площади.
— Давай хотя бы до машины доберёмся, — Гриммджоу отлепляется от стены и за руку тащит Ичиго вниз по лестнице.
— Когда ты стал таким скучным? Гриммджоу, которого я знаю, мог отсосать мне при всём Сейрейтее.
Гриммджоу усмехается, припоминая перекошенные рожи агентов, неоднократно ловивших их на горяченьком. Ставить Ичиго в неловкое положение было чертовски весело. Но сейчас они не в Сейрейтее, где все понимали природу их связи, не в секс-клубе или на худой конец туалете какого-нибудь бара. Они в жилом доме, в общественном месте, где в любой момент на лестничную клетку может выйти какая-нибудь бабулька или ребёнок. Господи, когда это Гриммджоу стали волновать такие мелочи, как собственный моральный облик или душевное спокойствие других людей? Неужели это старость подкрадывается? Или всё гораздо проще — потеряв силу, он больше не чувствует себя крутым и дерзким, всемогущим хозяином любого положения. Он замирает в противоречивом желании немедленно опровергнуть эту мысль и обтереть голой задницей Куросаки каждую ступеньку в этом подъезде, но… лишь сильнее сжимает ладонь Ичиго в своей и упрямо тащит за собой.
Пеший спуск с десятого этажа немного остужает их пыл, а яркое солнце, оживлённая улица и тачка с полным отсутствием тонировки закрепляют понимание, что все непристойности придётся отложить до лучших времён. В какой-то степени Гриммджоу даже рад этому, он не совсем понимает, какие отношения теперь между ними. Они снова вместе или желание Ичиго продиктовано лишь сиюминутной похотью, в конце концов они не виделись две недели — это больше, чем когда-либо.
Кто же теперь Гриммджоу? Дружок с привилегией? Бывший любовник? Или любимый? Неожиданно собственный статус становится для него очень важен. Раньше это было важно и для Ичиго, а теперь? Он же так и не ответил на признание. Спросить снова? В нынешнем положении… Но что, если ответ ему не понравится?
— Что ты видел? — Гриммджоу решает, что работа отвлечёт от тягостных мыслей и напряжения в паху.
— Ничего путного, — отвечает Ичиго, с досадой разглядывая полную ребятни детскую площадку возле дома. Блин, ну почему сейчас не ночь и они стоят в таком оживлённом районе. — Обрывки какие-то, сплошная темень, но её энергетика… никогда не чувствовал такой раньше.
— Вампир?
— Нет. Но и не человек.
— А кто? Рэйки? Квинси? — не понимает Гриммджоу.
— Нет, нет, — Ичиго задумчиво качает головой, — говорю же, никогда не чувствовал ничего подобного. У неё есть сила и довольно мощная, но как будто нет источника этой силы.
— Как это?
— Ну, когда я касаюсь кого-то, то всегда чувствую ответную энергетику, даже если она тщательно скрыта от глаз, при тактильном контакте внутренняя сила всегда резонирует с моей собств… — объясняет Ичиго и касается плеча Гриммджоу, чтобы подтвердить сказанное, но, вздрогнув, запинается на полуслове, потому что вместо привычного отклика знакомой энергии проваливается в пустоту.
Последние несколько часов они провели вместе, откровенно флиртуя друг с другом, будто между ними всё как раньше. А раньше Ичиго настолько привык чувствовать энергию Гриммджоу, что попросту перестал её замечать, но сейчас, когда он коснулся целенаправленно и не получил никакого отклика, эффект оказался ошеломляющим, даже пугающим.
Как он мог забыть, что у Гриммджоу тоже больше нет источника силы. Что он сам его забрал?
Пауза кажется бесконечной, хотя на деле это всего лишь несколько секунд молчания, Ичиго медленно убирает руку, но смотрит напарнику в глаза, отвести взгляд было бы трусостью и бегством от ответственности, а Ичиго не желает быть безответственным трусом. Именно он виноват в случившемся, он отобрал не только силу, но и самого Гриммджоу оттолкнул в самый трудный момент, вместо поддержки повернулся спиной. И если первое он сделал не специально, то второе… Если Гриммджоу винит его, злится или ненавидит, Ичиго примет это с достоинством.
Гриммджоу смотрит на него не с ненавистью, а скорее с грустью, но она быстро растворяется в глубине синей радужки.
— Я знаю, что такое резонанс силы, Куросаки, — упрекает он, напрочь игнорируя неловкость Ичиго, словно момента с прикосновением не было вовсе. — Так что не так с этой бабой?
— Ну, — Ичиго коротко облизывает губы, стараясь, как и Гриммджоу, сделать вид, что ничего не произошло, словно он не чувствовал никакой пустоты и не видел идеально синей грусти в его глазах. — Я не смог определить источник её силы, даже направленность или цвет. Её спектр не скрыт, его попросту нет. Она не светлая и не тёмная и её сила не зависит от эмоций, как наша. Словно бы эта сила чья-то чужая и существует отдельно от хозяина.
Гриммджоу складывает руки на руле и смотрит на Ичиго, свободно рассуждающего о происхождении и силе энергетических потоков, откровенно любуясь им. Кто бы мог подумать, не так давно этот мальчишка и собственную энергию определить не мог, а теперь посмотрите на него.
— А она твою энергию почувствовала?
— Скорее, нет, — пожимает плечами Ичиго, — у неё не было совершено никакой реакции, ну или она заранее знала, кто я, и яйца у неё стальные.
Да уж, усмехается Гриммджоу, не в силах представить вампира, который смог бы с каменным лицом проигнорировать энергию Куросаки, другое дело, если её и вовсе не ощущать, как люди. М-да, странные дела творятся. Кто же эта Рирука Докугамине?
— Она даже погладила мою руку, — сообщает Ичиго таким голосом, словно она не руку погладила, а как минимум показала ему грудь.
— А-ха-ха, так вот почему ты краснел, как девица, и драпал от неё, едва не путаясь в ногах, — дразнит Гриммджоу, заливаясь смехом.
— Эй, я не драпал! — Ичиго возмущённо пихает напарника в плечо и снова ничего не чувствует, но на этот раз не подаёт вида и не вздрагивает.
Он рассматривает Гриммджоу, выискивая малейшие изменения. Вроде такой же, но всё же другой, не такой яркий и дело тут не в спектре, столь тонком и бледном, что если не приглядываться, то и не заметишь, скоро вовсе исчезнет. Чёрт, неужели это никак нельзя исправить? Ичиго во что бы то ни стало должен найти способ. Раз он забрал эту силу, значит, обязан вернуть! А потом просить прощения и тогда, возможно, они снова смогут быть вместе, как раньше, нет, так как они захотят — правильно. А пока, если Гриммджоу устраивает эта игра, Ичиго подыграет.
— А ты как понял? — спрашивает он. Гриммджоу вопросительно выгибает бровь, всё ещё забавляясь насупленным лицом Куросаки. — Как понял, что она, ну, ненормальная. Только потому что она якисобу готовить не умеет?
— Конечно, нет, — отвечает Гриммджоу, возвращая голосу серьёзность, — помнишь, тот нарк в больнице лепетал про ведьму и что-то про то, что «ей не стоило с ним спать», я просто сложил картинку.
Подумав, Ичиго тоже складывает.
— Считаешь, её муж спал с первой жертвой, — рассуждает он, решая, что в этом, пожалуй, есть смысл. — И это убийство из ревности.
— Почему нет, обиженная женщина способна на всё.
— А-ага, тогда почему тебе до сих пор не взорвали черепушку? — не упускает шанса воткнуть шпильку Ичиго.
— Потому что, ягодка, — Гриммджоу понижает голос до соблазнительного шёпота, придвигается ближе и замирает в нескольких сантиметрах от лица Ичиго, — ни одна женщина не уходила от меня обиженной или неудовлетворённой.
— Павлин, — Ичиго сокращает оставшееся между ними расстояние и с удовольствием облизывает губы Гриммджоу, проникая языком в рот. Ему незамедлительно отвечают и на несколько долгих секунд оба забывают, что машина, в которой они сидят, всё равно что аквариум, а на площадке перед домом в песочнице копаются детишки. — Давай поедем куда-нибудь, — просит Ичиго, пока ещё в состоянии держать себя в руках, а эти самые руки на коленях, правда, на коленях Гриммджоу, но могло быть и гораздо хуже.
— М-м-м, не могу, Ичи, — с трудом отрываясь от любимых губ, шепчет Гриммджоу, — вечером, — обещает он.
— А сейчас что? — спрашивает Ичиго даже не пытаясь скрыть своего разочарования отказом. Да где это видано, чтобы Джагерджак по собственной воле отказывался от секса. От секса с Куросаки. Третий раз за сегодняшний день! Наверное, завтра начнётся нашествие зомби.
— Сейчас, ты пойдёшь и выяснишь у своих коллег всё, что известно об любовном… квадрате. Где были, чем жили и так далее, — Гриммджоу легонько прикусывает мочку уха Куросаки, и тот тихо стонет, уткнувшись носом в его ключицу, с удовольствием втягивая запах любимого парфюма, а затем облизывает выпирающую косточку прямо через ткань рубашки.
— А ты?
— А у меня сегодня есть ещё небольшое дельце, — уклончиво отвечает Гриммджоу и отстраняется, откидываясь на спинку сидения. Если они сейчас же не рассядутся по разным углам, то никто из них никуда не пойдёт, а потом мамаша кого-нибудь из этих милых детишек, что играют прямо перед их машиной, вызовет настоящую полицию.
— Дельце? — Ичиго недовольно выгибает бровь, ему совершенно не нравится, что Гриммджоу что-то от него скрывает. Его поведение вообще странное, все эти смешанные сигналы выводят из равновесия. Лучше бы он откровенно обвинял и ненавидел, но он упорно делает вид, что ничего особенного не происходит, продолжая играть в нормальность.
— Да, важная встреча, я позвоню позже, — Гриммджоу нажимает на ручку двери, и вываливается из машины, как будто хочет побыстрее сбежать.
— Эй?! — только и успевает крикнуть Ичиго, но его беспардонно игнорируют.
Да что за фигня?! Он же совершенно точно меня хочет, думает Ичиго, его поцелуи, его прикосновения и каменный стояк в штанах!.. Тогда какого хуя он сбежал?! Какие-то дела у него тайные?! Может, это и есть наказание?
— Фууу! Вы только послушайте его, меня сейчас стошнит! — звучит до зубовного скрежета противный голос.
Ну зрасьте, давно не слышались! Ичиго закатывает глаза и поправляет в штанах стремительно опадающую эрекцию. Хм, может запатентовать этот способ? Типа, беспокоит стояк — не беда, наша бригада поможет везде и всегда!
— Очень креативно, Ичиго, но ты же понимаешь, что кроме тебя нас никто не слышит.
— Хорошо бы и мне вас никогда не слышать, — злобно шипит Куросаки, — чего припёрлись?
— Чёо-о-о?! Мы, значит, о нём заботимся, как о родном, а он!.. Неблагодарный мальчишка!
— Ебать я хотел вашу заботу! — огрызается Ичиго, как же без них было тихо и хорошо.
— Ну-у, не-е-ет! Ебать ты хотел Гриммджоу, да только он от тебя сбежал!
— Он не сбежал, у него какое-то важное дело. Разве есть у него другие причины отказывать Ичиго?
— Кроме той, что наш императорский племянничек высосал у бедного ронина всю силушку и превратил его из пантеры в котёнка?!
— Высосал? Фу, как ты выражаешься? Но, должен признать, это правда.
— Эй, вы на чьей стороне вообще?! Ничего я не высосал, это случайно…
— Ага, зато сосёшь прямо сейчас!
— Точно, только не то, что хотелось бы. Гриммджоу же здесь нет.
И снова эти мерзкие смешки в два голоса. У Ичиго даже нет сил, чтобы велеть им заткнуться, всё равно не поможет. Хотя в чём-то они правы, сейчас Ичиго действительно сосёт и совсем не то, что хотелось бы. Чёртов Джагерджак с его секретами?! Какое-такое у него срочное дело?! Горестно вздохнув, Ичиго смиряется с жестокой судьбой и, стараясь не вслушиваться в дурацкую трескотню своих советчиков, пересаживается на водительское место.
Хм, а Гриммджоу что на метро поедет? Нет, завтра точно случится какой-нибудь катаклизм.
— Придурок, забыл, что такси существуют?! Это ты, нищеброд, кроме метро себе ничего позволить не можешь!
— Какой ты грубый, у Ичиго просто временные финансовые трудности.
— Да уж, спать с Джагерджаком было выгодно! Слушай, может, тебе и с Айзеном это, того самого или с Барагганом?! Раз уж Гриммджоу отказал!
— Заткнитесь!!! — Ичиго так скрипит зубами, что, кажется, они сейчас раскрошатся в пыль и посыпятся изо рта. Три минуты, как эти двое нарисовались, а он уже готов убиться головой об стену. Где этот убийца, что бошки взрывает?!
— Тихо, тихо, не кипятись, горячий парень! Заводи мотор, мы тебе с поиском инфы поможем!
— Еб… Не нужна мне ваша помощь, — стонет Ичиго и обречённо утыкается лбом в руль.
— Успокойся, Ичиго, мы правда поможем, я прослежу, чтобы номер два был паинькой.
— Сам ты номер два!
— Да помолчи хоть минуту, а то бедный мальчик, и правда, голову себе разобьёт.
Боги, дайте Куросаки сил не свихнуться и пулю в лоб себе не пустить.
— Да у тебя даже оружия нет, неудачник!
Ичиго с кровавыми слезами на глазах бьётся головою об руль и заводит мотор.