Deep bond

— Дава-ай, — шепчет Гриммджоу, — признайся, что влюблён в меня, — он вжимает Ичиго в постель, настойчиво трётся пахом о задницу и жарко дышит в затылок.       Ичиго прячет в подушку довольную улыбку, ему чертовски льстит, что Гриммджоу дошёл до того, чтобы выпрашивать признание, и хотя им давно без слов ясно кто в кого влюблён, отчего-то они оба желают вербального подтверждения. Эта странная игра «кто сдастся первым» длится довольно давно, и по всему выходит, что Ичиго в ней победил, после долгих месяцев эмоциональных качелей он всё же получил своё признание от Гриммджоу. Несколько раз. Казалось бы, ничто теперь не мешает признаться в ответ, но… мучить любовника ожиданием оказалось так приятно. — Не скажешь, — заключает Гриммджоу, театрально вздыхает и легко переворачивает Ичиго под собой, чтобы быть лицом к лицу. Ичиго сводит брови и прячет улыбку, словно вовсе не получает удовольствия от происходящего. — Хорошо, — заключает Гриммджоу с коварной ухмылкой на губах и чуть сдвигается вперёд по телу Ичиго.       Ичиго смотрит в горящие ультрамарином глаза и едва не кончает только от этого жаркого взгляда, что уж говорить о том, когда Гриммджоу заводит руку себе за спину и сильно сжимает его между ног. Не кончает Ичиго потому лишь, что его так сильно сжимают. Несдержанный выдох выдаёт его с головой — он как и всегда получает кайф от гремучей смеси наслаждения и боли, которые Гриммджоу всегда дарит в изобилии.       Ичиго тянет любовника ближе, чтобы поцеловать, он просто до безумия хочет почувствовать блядский язык Гриммджоу у себя во рту, но Гриммджоу только посмеивается, позабавленный, и усиливает давление руки на скрытую джинсами эрекцию Куросаки. — Теперь желаешь поговорить, ягодка? — шепчет дразнящим голосом и просовывает в рот Ичиго два пальца. Глубоко.       Ичиго вздрагивает и мурашки бегут по позвоночнику, когда голос низкий и хриплый, говорит рядом с его ухом: — Теперь уж помолчи. Я сам решу, как лучше использовать твой рот.       Ичиго смотрит на Гриммджоу широко раскрытыми глазами, не способный больше говорить и это обеспечивает великолепный контакт между ними. Мелькает мысль прикрыть глаза, чтобы разорвать его, но Ичиго не делает этого, а просто соскальзывает в очередную эротическую фантазию. — Принимай до конца, — шипит Гриммджоу и двигается вперёд, пока Ичиго не чувствует как горячая головка упирается в стенку его горла. Этого так чертовски много, что Ичиго не может видеть или нормально дышать; всё медленно становится белым и горячим.       Гриммджоу проникает глубже, заставляя Ичиго сильнее запрокинуть голову на подушке. Рукой он жёстко фиксирует его подбородок, когда выскальзывает и, не дав даже толком вдохнуть, врезается обратно… Ох, блять. Гриммджоу вынужден с силой закусить губу, пока не чувствует вкус крови, чтобы сдерживать себя от слишком громких стонов, когда Ичиго, несомненно намеренно, царапает его зубами, но это не повод останавливаться.       Единственное предупреждение, которое получает Ичиго — это жёсткая ухмылка, перед тем, как Гриммджоу начинает двигаться беспрерывно и быстро, почти не выходя и не давая возможности вдохнуть. Краем сознания Ичиго понимает, что позже не сможет свести челюсти, а горло охрипнет как от ангины, но самая большая проблема сейчас в дыхании.       Гриммджоу продолжает в безжалостном темпе — это несомненно наказание.       Тело Ичиго трясёт, он хватается за простыни под собой, но от недостатка кислорода силы в руках почти нет, зато огонь в венах полыхает и плавит кожу.       Вся комната окрашивается звуками шлепков и коротких хрипов. Ичиго чувствует, что может задохнутся в любую секунду, извивается под Гриммджоу из-за того, насколько это подавляюще сильное чувство, но Гриммджоу держит крепко и яростно толкается, не обращая на очевидный дискомфорт любовника никакого внимания.       Ещё через минуту тело Ичиго бьётся в конвульсиях, сердце стучит как бешеное, глаза закатываются, и любой следующий толчок может стать последним, но вдруг вместо большого безжалостного распирающего его рот изнутри поршня Ичиго чувствует знакомый горячий язык и… возвращается в реальность.       Гриммджоу целуется как сумасшедший и вжимается бёдрами в пах Ичиго, создавая между ними восхитительное трение даже сквозь два слоя одежды. — Чёрт… — шепчет Ичиго, когда Гриммджоу вынимает свой язык из его рта, — думал сдохну… — Не видел, чтобы ты возражал, — усмехается Гриммджоу, — хочешь быть затраханным до смерти, сдохнуть, подавившись моим членом, испорченный мальчишка! — Только для тебя, — привычно отвечает Ичиго. — Бля, я сейчас кончу… — Прямо в штаны… Я тоже… — Укуси меня! — требует Ичиго, впиваясь пальцами в бёдра любовника, прижимаясь плотнее. — Столкни за край. Давай!       Гриммджоу посмеивается и облизывает шею Ичиго подготавливая кожу, когда-то секс между ними был просто средством, чтобы приглушить боль от укусов, но очень быстро эта боль стала последним, необходимым импульсом, толкающим их обоих за край.       Ичиго чувствует дыхание Гриммджоу на своей коже, закрывает глаза, откидываясь на подушке, и с нетерпением ждёт укуса, чтобы после сладкой короткой вспышки боли наслаждение затопило его с головой, но… Вместо беспощадно впивающихся в него зубов он чувствует лишь лёгкое прикосновение, которое не то что не ранит кожу, даже на щекотку не похоже. — Что с тобой? — шепчет Ичиго и открывает глаза, но видит перед собой вовсе не Гриммджоу.       Верхом на нём сидит совершенно незнакомый обнажённый, хвала богам сам Ичиго одет хотя бы частично, мальчишка. Что за?! Гриммджоу не мог послать ему иллюзию незнакомца для этого он слишком большой собственник.       Незнакомец замирает, сжимается и хочет отодвинуться, но Ичиго всё ещё крепко сжимает его бёдра. Блять! В следующую секунду они резко меняются местами, Ичиго вжимает парня в кровать, но далеко не с целью трахнуть, он растерян и зол — какого хрена происходит?! — Ты ещё кто?! — рычит он в лицо незнакомцу, который и без того бледнее белой простыни на кровати. — Не надо, не бейте! — отчаянно стонет парень. — Пожалуйста, вы сами просили укусить вас. Я сделаю всё, что хотите, только не делайте мне больно!       «Да сдался ты мне, — думает Ичиго, но присмотревшись замечает на теле парня с дюжину укусов засосов и синяков. — Это, что я сделал?»       Смотрит снова, вглядывается, стараясь почувствовать чужую враждебную энергию, но не видит спектра и даже обычная человеческая аура у парня очень бледная размытая и болезненная, как у… такая обычно бывает у кровиманов.       Что за дела?! Как Ичиго оказался здесь? С каким-то шлюханом-кровиманом? И где это здесь?! Комната незнакомая похожая на номер в мотеле. Чертовски дешёвом, захудалом борделе, где шлюхи стоят дешевле шота текилы в баре.       Ичиго отпускает съёжившегося под ним мальчишку и спускает ноги с кровати. Обнажённая ступня тут же вляпывается во что-то холодное и липкое. Твою мать! Ичиго опускает взгляд — кровь, уже потемневшая и слегка подсохшая, тянется дорожкой через всю комнату. Какого?.. Ичиго прослеживает направление до чуть приоткрытой двери на противоположном конце, видимо, в ванную и идёт туда готовый столкнуться с чем угодно, но только не с тем, что видит.       В маленькой комнатушке смердит смертью. Пол и стены заляпаны кровью, словно здесь резали огромную свинью. Между раковиной и унитазом втиснутым по разные стороны от стоячего душа лежит тело. Обнажённое. Женское. Без головы.       С минуту Ичиго просто пялится на кровавое месиво у себя под ногами, не веря глазам и надеясь, что всё это чья-то дурная шутка, иллюзия, но запах крови и мёртвой плоти так отчётливо реален, что Ичиго мутит.       Он возвращается в комнату к кровати, где всё ещё съёжившись и спрятав лицо в ладонях, лежит незнакомец. Ичиго хватает его за руки, тянет, трясёт за плечи, требуя ответов: — Кто ты?! Что здесь произошло?! Рирука была здесь?!       Он наконец вспомнил о Рируке, он всё ещё уверен, что своего мужа и его любовницу убила именно она. Разнесла им бошки к чёртовой матери! И труп в ванной точно такой же! Значит, это она или кто-то из её друзей сектантов! Больше же некому, правда?       Незнакомец всхлипывает и заливается слезами под руками Ичиго, и только бормочет: не бейте! Пощадите! Не убивайте!       В сознание Ичиго поневоле закрадывается мысль: смог бы он взорвать человеку голову? И понимает, что с его силой да, вполне смог бы. Поджарить кому-то мозги. Поднять давление в черепной коробке до такой степени, что её разнесёт на куски. Но зачем ему убивать каких-то кровиманов? За что? Он даже не помнит, как оказался здесь! — Эй, советчики чёртовы, вы где?! — кричит Ичиго, словно его советчики реальны и затаились где-то в соседней комнате. — Может, объясните, что здесь происходит?!       Ответа не следует. Зато парень на кровати перестаёт вздрагивать и реветь, уставившись на Ичиго полными ужаса глазами.       «Ну конечно, когда они нужны, их никогда нет», — думает Ичиго и снова переводит взгляд на парня. — Тебя как зовут? — К… Канеда, — заикаясь, выдавливает из себя парень. — Канеда. Хорошо. Не бойся, я ничего тебе не сделаю, — уверяет Ичиго, и сам верит своим словам. Зачем ему причинять вред кровиманам, тем более, что он и так уже этого Канеду изрядно потрепал. — Просто скажи мне, что здесь произошло? Ты знаешь что там, в ванной? — как можно спокойнее спрашивает он, указывая на заляпанную кровью дверь. Канеда осторожно кивает. — Она была твоей подругой? — Канеда снова кивает. — Хорошо, то есть плохо, то есть… — Ичиго путается в мыслях и сжимает пальцами переносицу, — короче, ты знаешь, кто её убил? — Канеда снова кивает. — Можешь сказать мне? — мягко просит Ичиго. — Это была женщина? Красивая брюнетка?       На этот раз Канеда отрицательно качает головой, чем очень разочаровывает Куросаки, он был уверен (или хотел верить), что убийца Рирука. Может быть, она опоила Ичиго чем-нибудь, притащила сюда, убила ту женщину и бросила здесь. — А кто тогда?       Канеда зажмуривается и снова весь сжимается, словно на него замахнулись здоровенным кнутом. М-да, что бы здесь не происходило, это чертовски напугало парня, а учитывая, что здесь нет никого кроме них с Ичиго и изуродованного трупа… — Не бойся, скажи, — просит Куросаки, надеясь с помощью его ответа хоть что-нибудь понять. Или вспомнить. — Никто здесь не причинит тебе вреда, я обещаю.       Канеда тяжело сглатывает затравленно глядя на Куросаки, и Ичиго кажется, что парень скорее всего старше его, но выглядит совсем худым измученным мальчишкой, даже отдалённо не напоминающим Гриммджоу. Ни лицом ни фигурой. Допустим, Ичиго мог пойти трахаться налево, не получив желаемого от Гриммджоу, но этот? Смотреть же не на что! Ичиго никогда особо не заглядывался на парней, но если и смотрел, то все они как один напоминали Джагерджака. Если же он оказался здесь с этим и девчонкой, внешности которой больше не восстановить, то, видимо, не выбирал вовсе, взял первое, что подвернулось под руку. Это что же он такое пил или чем закидывался, чтобы дойти до такой неразборчивости и потери памяти? — Ну так кто? — вынырнув из размышлений, спрашивает ещё раз. — В… в… вы… — наконец выдаёт Канеда скорее не звук, а поток воздуха.       Первые несколько секунд Ичиго молчит и думает, что ослышался, но парень смотрит на него с дикой смесью ужаса и безумия в глазах и не похоже, чтобы он лгал. — Что ты сказал? — Ичиго сам не замечает, как повышает голос, сердито сводит брови, напрягается, и всё тело его источает явную угрозу. Канеда сжимается под этим взглядом и выглядит ещё более затравленно, чем до этого. — Повтори! — рычит Ичиго, и не дожидаясь ответа, снова валит Канеду на кровать, впиваясь пальцами правой руки тому в горло. — Ладно, я сам посмотрю!       Ичиго определённо пил его кровь, значит, для того чтобы вторгнуться в разум будет достаточно простого прикосновения, но картинки чужой памяти бегут слишком быстро, а Ичиго слишком зол, чтобы сосредоточиться. Он видит комнату, в которой они находятся сейчас, видит дверь в ванную, а потом слышит оглушающий женский вопль. Слышит хлопок, словно с высоты упал переспелый арбуз, а дальше запах крови забивает все рецепторы. Потом темнота и снова начало его сна — Гриммджоу вжимает его в постель и соблазнительным голосом просит признаться. Какого чёрта? Гриммджоу здесь быть не могло, он не в том состоянии, чтобы шляться с Ичиго по борделям и кроме того, во сне Гриммджоу был прежним дерзким и безжалостным, с негасимым огнём в глазах и Пантерой внутри.       Вспомнив о том, каким Гриммджоу был до потери своей силы и о его состоянии сейчас, Ичиго злится сильнее. Сильнее сдавливает пальцами чужую шею. Как бы он хотел, чтобы сон оказался правдой, он тысячу раз признался бы Гриммджоу, но перед ним не великолепный Джагерджак, а жалкий Канеда, который ещё имеет наглость обвинять Ичиго в убийстве. Вот сука! Наверное, он в сговоре с Рирукой и всё это какая-то огромная подстава. — Зачем ты лжёшь мне?! — кричит Ичиго. — Говори правду! Кто ты?! Кто убил её?! — Ты! Ты-ы! — отвечают ему и вместо бледного лица Канеды Ичиго видит красивое ярко накрашенное лицо Рируки. Она ехидно улыбается во весь рот и повторяет: — Ты! Ты убил!       Глаза Ичиго застилает красная пелена, он сильнее стискивает пальцы на чужой шее, а Рируке словно вовсе не надо дышать, вместо этого она начинает смеяться. Хохотать, потешаясь над Ичиго и повторять, что это он убил. И убьет снова.       Ичиго в бешенстве. Он хочет придушить эту тварь. Сломать её хрупкую шейку и выдернуть позвоночник, но как бы сильно не сжимал руку, Рирука лишь громче хохочет. — Сдохни, тварь! — орёт Ичиго ей в лицо и в следующую секунду голова девушки лопается, разлетается на куски, обдавая лицо и обнажённую грудь Ичиго горячей липкой кровью.       Ичиго резко разжимает пальцы, дёргается, отплёвывается пытаясь стереть кровь с лица, но руки его тоже в крови. Вся кровать залита алым — простыни хоть выжимай, запачкана осколками костей и ошмётками мозгов. Ичиго смотрит на обезображенный труп. Определённо мужской. Рируки не было здесь, как и Гриммджоу, только он сам и парочка кровиманов, которым он разнёс головы, словно выстрелом из дробовика в упор.       Ичиго открывает глаза и утыкается взглядом в потолок с тёмными разводами. Пожелтевшие от времени обои на стенах и заляпанные чем-то занавески на единственном окне. Он всё в той же комнате, всё так же обнажён по пояс, лежит на кровати с отвратительно белыми простынями, пахнущими дешёвой отдушкой. Крови нет. Ичиго смотрит на свои руки — на них тоже нет крови, как и на полу. Дверь в ванную плотно закрыта. В комнате он один. А где же трупы?       Ичиго вскакивает и в два прыжка оказывается в ванной, но там тоже нет ничего страшного, кроме старенькой немного ржавой сантехники и мутного зеркала, словно его протирали грязной тряпкой.       Что происходит?       Всё что он видел до этого было сном? Или чьей-то иллюзией? Но он всё ещё в этой комнате. Он по прежнему не помнит, как попал сюда. И сомневается в своём ощущении реальности.       Смотрится в зеркало, убеждаясь, что крови нет и на его теле, вглядывается в собственные глаза — карие, ни червоточин, ни алых всполохов, но вдруг отражение подмигивает ему. Что?! Он отшатывается, смотрит с опаской и протирает мутное зеркало ладонью, но не видит ничего, кроме собственного отражения, в точности повторяющее каждое его движение. Показалось?       «Небеса, что происходит? Я до сих пор сплю?» — тихо спрашивает сам у себя. — Да уж нет, наконец-то! — отвечает ему ехидный голос Второго советчика. — Думали уже, что не добудимся!       Ичиго выдыхает с облегчением, его Шиза снова заговорила с ним, а уж в её реальности он не сомневается. — Странный ориентир ты себе выбрал, Ичиго, — философски замечает Первый. — Где я? — пропуская мимо ушей их ехидные изречения, спрашивает Ичиго. — В самой паршивой и вонючей дыре, которую только можно отыскать, насколько я вижу! У меня зуд начинается только от вида этих стен! — Не могу с ним не согласится, Ичиго, это ужасное место. — Без вас вижу, — устало рявкает Ичиго, — как я сюда попал? — Не помнишь?! — насмехается Второй. — Прости уж, но мы не знаем, ты не пустил нас на свою вечермнку потаскунов и извращенцев! — Что? — не понимает Ичиго. — Он хочет сказать, Ичиго, что мы не видели и не слышали ничего, пока ты не очнулся несколько минут назад. Мы звали тебя очень долго, но ты не слышал нас и не разрешал смотреть. — Не разрешал? Что это значит, разве я могу контролировать вас? — Невероятно, но факт! — почти обиженно говорит Второй. — Что тебе снилось, Белоснежка, раз ты вскочил как ошпаренный?! Неужели все семь гномов тебя трахнули?! — Заткнись! — шипит сквозь зубы Ичиго, но злят его больше не ехидные подколы, а то, что он ни черта не помнит, и советчики тоже, словно его сознание было где-то в другом измерении, но если это так, и он плавал в мире иллюзий, то что же в это время происходило в реальности? — Ну, пялясь в зеркало, ты этого точно не узнаешь! Для начала оденься и выйди отсюда, а то клаустрофобия уже начинается!       Совет безусловно дельный. Ичиго находит свой джемпер (джемпер Гриммджоу) брошенным около кровати, одевается и выходит за дверь этой крохотной убогой комнатушки. Оказывается в небольшом холле с такими же дверьми — точно мотель, убеждается он и находит лестницу на первый этаж. Лифт, как и положено в задрипанных борделях, здесь отсутствует.       Место администратора находится легко, потому что больше здесь попросту ничего нет. За столом сидит немолодая уже женщина с туго стянутыми на затылке волосами и чересчур яркой помадой на губах, совершенно ей не подходящей. Она смотрит ток-шоу на экране маленького пузатого телевизора, стоящего тут же на столе, и совершенно не обращает на Ичиго внимания, пока он не подходит вплотную. — Я Вас слушаю, — говорит она, не отрывая глаз от телевизора.       Всё здесь такое… Ичиго кажется, что он попал в сумеречную зону или как минимум лет на двадцать в прошлое. — Могу я расплатиться за номер? — спрашивает он.       Женщина наконец удостаивает его коротким взглядом, разворачивается к компьютеру на другом конце стола, нажимает пару клавиш, и принтер с надсадным треском выдает чек. Изучив его, Ичиго понимает, что сумма слишком большая учитывая убогость этого места, но потом он замечает срок его проживания и не верит своим глазам — три дня? Три?! — Я был здесь три дня? — с сомнением переспрашивает он. — Два дня и семь часов, — отвечает администратор, совершенно не изменившись в лице, видимо, местные постояльцы частенько задают подобные вопросы. Ичиго всё ещё не верит и продолжает пялиться в выданный ему чек, словно в извещение о смерти. — Оплачивать будете картой или наличными? — без каких-либо эмоций спрашивает администратор.       Выйдя из ступора, Ичиго понимает, что не помнит есть ли у него вообще деньги, чтобы заплатить, он хлопает себя по карманам и нащупывает в одном бумажник, а в другом ключи от «Masersti». Ну, хоть что-то хорошее — он не проебал деньги и ключи от машины. Протягивает кредитку, сотрудница ловко шлёпает ей по экрану терминала и возвращает владельцу. Ичиго разворачивается к выходу. — Будем рады видеть вас снова, господин Джагерджак, — летит ему в спину неподходящее этому отстойнику вежливое прощание. Ичиго сбивается с шага — неужели он всё же был здесь? — Дебил, кредитка-то принадлежит Гриммджоу! — подсказывает Второй.       Точно. Деньги, которыми Ичиго оплачивает вонючий бордель, принадлежат Гриммджоу. Как и машина, на которой он сюда приехал. Два с половиной дня назад.       Почти добравшись до выхода, Ичиго вдруг разворачивается и снова возвращается к администратору. — Я был один? — без предисловий спрашивает он, уже поняв, что ничем шокировать эту женщину не сможет. — С гостями, — просто отвечает она и, предвидя следующий вопрос, отвечает и на него, — они не представлялись. — И… где они сейчас? — Ушли. — Сами? — уточняет Ичиго, очень надеясь, что в немалую стоимость проживания не входили, например, услуги по вывозу трупов. — Охо-хо!.. — дружно вздыхают советчики. — Да, — отвечает администратор, и Ичиго видит на её лице первую эмоцию. Насмешку.       «Я просто смешон!» — говорит он сам себе. — Это уж точно! — подтверждает Второй. — Смешон и глуп! Имея при себе золотую кредитку, ты выбрал не «Hoshinoya»*, а эту вонючую дыру! — Спасибо, — выдавливает Ичиго и, не желая больше ничего знать, убирается из этого стрёмного места.       Только оказавшись в машине, на удивление, даже не поцарапанной Ичиго немного расслабляется. В салоне пахнет дорогой итальянской кожей и парфюмом Гриммджоу похоже, пропитавшим обшивку, странно, раньше Ичиго этого не замечал. Приятный запах, успокаивающий и будоражащий одновременно. И тут его осеняет — Гриммджоу! Ичиго пропадал три дня! Что с Гриммджоу?! — Наконец-то ты начал соображать, — одобрительно говорит Первый. — Твой телефон в бардачке, — подсказывает он, — по крайней мере был, когда ты видел его в последний раз.       Ичиго судорожно пытается вспомнить, когда был этот последний раз, и не может, но телефон действительно оказывается в бардачке. Дрожащими пальцами он набирает наизусть выученный номер и слушает напряжённую тишину, а потом механический голос говорит ему, что абонент недоступен.       Нет! Нет! Вашу мать! Блядство!!! — Погоди паниковать, может, он просто не хочет ни с кем разговаривать, — предполагает Первый. — Ага, особенно с таким потаскуном, как ты, который тратит его деньги в борделях, а его самого запирает на замок! — подливает масла в огонь Второй. — Я не запирал его! — нервно протестует Ичиго. — Ты уверен?! Ты же ничего не помнишь?!       Ичиго ударяется головой об руль, он ни черта не помнит, и делает повторный набор. Абонент всё ещё не абонент. Больше не тратя времени на бесполезные звонки, Ичиго заводит мотор и вдавливает педаль газа в пол.