Deep bond

— Это был он, — шепчет Рукия, когда они с Ренджи возвращаются на свой этаж в относительную безопасность. — Да с чего ты взяла? Темно же, лица совсем не было видно. — Я узнала его запах. — А… — Ренджи даже не знает, что сказать. Когда это Рукия стала настолько близка с Джагерджаком, чтобы узнавать по запаху? — У него запоминающийся парфюм, — поясняет Рукия, заметив, что у напарника дёргается глаз. — А-а, — неуверенно кивает Ренджи. Действительно, Джагерджак имеет беспардонную привычку вторгаться в чужое личное пространство, но даже так, сам Ренджи никогда не вспомнил бы, чем там пахнет от другого мужика. А Рукия же… девушка и это нормально, что она запомнила, так ведь? — Хм, забудь про запах, — говорит Рукия, глядя на совсем растерявшегося напарника. — Может, это и не он, но что-то надо делать, кто бы это ни был, очевидно, что притащили его сюда против воли, разве мы не должны помочь? Кроме того, возможно, он что-то знает, например, где вообще находится это чёртово место. — Сомневаюсь, — бурчит Ренджи, всё ещё недовольный тем, что Рукия помнит, как пахнет Джагерджак. Что у него там за духи такие?Запоминающиеся! — Но ты права в том, что нам нужно что-то делать. Депрессанта осталось мало, а мы так ничего и не выяснили.       Зачем кровиманов привозят сюда? Зачем пичкают какой-то наркотой? Почему на верхних этажах никого нет и кто тогда кричит по ночам? Это точно не первая партия людей, которых старшие братья сюда привезли, так где же тогда остальные? — Хорошо, — решает Ренджи, — завтра ночью мы попробуем снова, а сейчас давай вернёмся в комнаты, пока нас не обнаружили.       Рукия соглашается, и они тихо расходятся каждый в своё крыло.       Утром всё повторяется. Завтрак. Собрание, на котором уже ничего не проповедуют, все просто садятся в позу для медитации и неподвижно сидят, глядя в никуда пустыми глазами.       Наступает время обеда, но на обед их не ведут.       У Рукии затекли ноги и разболелась спина, но пошевелиться она не решается. Старшие братья неустанно следят за ними, сменяя друг друга.       Время тянется, словно резина — минута за минутой, час за часом — мучительно долго. В какой-то момент Рукия даже жалеет, что не выпила за завтраком «воду жизни», так ей хочется перестать чувствовать и тоже погрузиться в глубокий транс, как все братья и сестры.       Наступает время ужина, на который их тоже не ведут. Никто из адептов ни разу не шевельнулся.       Вечером снова приходят сестра Джеки и брат Шукуро. На улице почти стемнело и они зажигают свечи. В полумраке неподвижные послушники смотрятся чертовски жутко, словно восковые фигуры.       Сестра Джеки обходит каждого, внимательно вглядываясь в их пустые глаза. Когда очередь доходит до Рукии, она старательно изображает отсутствие всякого выражения на лице, хотя чувствует невыносимую усталость. Весь день без еды и воды, сидя в одной позе, всё тело затекло и болит. Кажется, сестра Джеки смотрит на неё дольше, чем на всех остальных, проедает взглядом, словно кислотой, пытаясь добраться до самых внутренностей. Рукия едва сдерживается, чтобы не сбиться с дыхания, не отвести взгляд и заставляет сердце биться ровно. Наконец удовлетворившись, сестра Джеки отходит. — Думаю, можно начинать, — говорит она, — наставник Куго прибыл, я всё подготовлю, а ты приводи их по одному.       Сестра Джеки выходит за дверь. Брат Шукуро тяжёлым взглядом обводит неподвижных словно статуи людей, хватает ближайшего парня под локоть, рывком поднимает на ноги и ведёт к выходу, тот, словно марионетка, послушен в чужих руках.       Едва за ними закрывается дверь, Рукия тяжело выдыхает и валится на пол. — Небеса, у меня всё тело болит. Что она разглядывала? Мурашки по коже. — Думаю, проблески сознания, — говорит Ренджи, поднимаясь на ноги и разминая затёкшие мышцы. — Посмотри на них, — он машет ладонью перед лицом одного из братьев, потом тормошит за плечо, не получая абсолютно никакой реакции. Потом хватает стоящую на столе свечу и на секунду прижигает неподвижному парню руку. Любой человек вскочил бы или хотя бы вскрикнул от боли, но этот остаётся абсолютно неподвижным. — Это овощи! Они без дозы уже несколько дней, они же кровиманы, да они должны с ума сходить от ломки. — Да уж, наркота тут убойная, — соглашается Рукия, разглядывая застывших вокруг каменными изваяниями братьев и сестёр. — У тебя депрессант с собой? Действие почти закончилось. — Нет, — отвечает Ренджи, — я думаю, нам больше не стоит его принимать, что бы здесь ни начиналось, оно не сулит ничего хорошего.       Словно в подтверждение его слов, вдруг раздаётся душераздирающий крик, будто кого-то заживо режут. Мурашки бегут по коже от этого наполненного ужасом и болью вопля. — Так, пора выбираться отсюда, — решает Ренджи. — Уверен, снаружи есть машина, на чём-то же они ездят, давай попробуем выйти, пока брат Шукуро не вернулся. — А Джагерджак? А все эти люди? Неужели мы оставим их? — Ты даже не уверена, он ли это, выберемся и приведём подкрепление. — Прошло уже два дня, если завтра не выйдем на связь, Шихоин отправит группу по следу от маячка. — Ага, если он сработал. — Давай хотя бы выясним, куда они уводят людей. Что делают с ними. Потом может быть уже поздно!       Ручка двери поворачивается, Рукия и Ренджи едва успевают усесться в прежние позы и замереть. Ренджи передвигался поэтому сел совсем не там, где был изначально, но к счастью, вернувшийся брат Шукуро не разглядывал их пристально, а просто подхватил под локоть следующую жертву — девушку — и увёл за собой. — Хочешь подняться наверх и посмотреть, от чего они так орут? — Да! Если бы они хотели просто убить нас, тогда зачем все эти сложности? И если мы сейчас уйдём, то, возможно, так ничего и не узнаем. Они обнаружат нашу пропажу и тогда уж точно поймут, кто мы. Не думаю, что они настолько глупы, чтобы не сменить место после этого. Тогда придётся всё начинать сначала и только бог знает, сколько ещё людей пострадает. — Дьявол! Ладно, — обречённо выдохнув, соглашается Ренджи с доводами напарницы. Она права, они здесь, чтобы выяснить правду, а не сбежать, поджав хвост. Они вампиры, чёрт возьми, агенты светлого ведомства. — Сколько прошло времени до того как Шукуро снова вернулся? — Минут десять-пятнадцать. — Хорошо, сейчас темно и, если будем осторожны… Пятнадцать минут, потом снова возвращаемся сюда, а в следующий промежуток убираемся нахрен! — Отрезает Ренджи. — Если попадёмся сами, то уж точно никому не поможем. — Хорошо, — кивает Рукия.       Они осторожно открывают дверь и оглядываются. Темнота хоть глаз выколи.       Практически наощупь добираются до лестницы и поднимаются на пятый этаж.       Здесь также несколько дверей по обе стороны коридора. За одной из них слышны тихие голоса и через щель под ней виден бледный свет. Судя по тому что по пути им никто не встретился, все члены секты находятся там. Ренджи и Рукии надо всего лишь подкрасться и заглянуть, поняв с кем имеют дело, они смогут принять верное решение.       Они крадучись направляются к нужной двери, когда она внезапно открывается, и навстречу им выходит кто-то из старших братьев со свечой в руках.       Деваться некуда, ещё пара шагов и их обнаружат. Рукия и Ренджи бросаются к ближайшей двери, к счастью, не запертой. Ренджи оставляет маленькую щель и, затаив дыхание, прислушивается к шагам в коридоре. В доме снова раздаётся надрывный крик, на этот раз женский. Сомнений нет, кричит девушка, которую только что увёл брат Шукуро. Хлопает дверь, и свет свечи исчезает. Ренджи облегчённо выдыхает и, когда уже собирается снова выйти в коридор, Рукия останавливает его, дёргая за рукав. — Ты чувствуешь запах? — спрашивает она.       Ренджи принюхивается. И правда, запах очень знакомый. Металлический и тошнотворный. Запах крови.       Реджи оборачивается и в тусклом свете луны, пробивающемся сквозь большое окно, видит два неподвижных силуэта. — Эй, кто здесь? — зовёт он, но никто не откликается. Если это люди, то почему они стоят и не двигаются? Тоже в наркотическом трансе?       Подойдя чуть ближе, напарники понимают, что люди не стоят, а подвешены за руки к большим крюкам, торчащим из потолка. Глотки у обоих перерезаны.       Тела обнажены и залиты их собственной кровью, но на полу нет ни капли, словно кто-то тщательно убрал всё, или кровь вовсе не попала на пол, но куда тогда она стекала? — Это пара из Эспады, — шепчет Рукия. — В их телах ни капли крови не осталось. — Похоже на то, — соглашается Ренджи, находит руку напарницы и отступает к выходу. — Пошли отсюда.       Тихо прикрыв за собой дверь, Ренджи тянет Рукию к лестнице. С него хватит! Он не собирается здесь больше оставаться, не сейчас, когда их способности подавлены, а тела измотаны.       Рукия упирается и вырывается из хватки напарника. — Мы должны найти Гриммджоу! — С ума сошла?! Или не видела двух вампиров, прирезанных как свиньи?! Нам нужно подкрепление.       Небеса! Эспадовцы тёмные, а тёмные априори сильнее светлых. И что с ними стало?! Ренджи не настолько нравится Джагерджак, чтобы рисковать ради него своей жизнью и уж тем более жизнью Рукии. — Мы не можем его бросить! — упрямится Рукия. — Да ты даже не уверена, он ли это и кроме того, думаешь, он пошёл бы за тобой?! — Ичиго пошёл бы. А он дорог Ичиго. — Твою ж… Быстро. Проверяем комнаты на этом этаже и, если не находим его, убираемся отсюда. — Хорошо. — Да, отличный план, вампирчики! — говорит кто-то из темноты.       Рукия и Ренджи замирают.       Попались!

***

      Гриммджоу кажется, что тело заледенело. Он барахтается в мутной воде, но она такая холодная, что рук и ног он уже не чувствует.       Лучи солнца, что всегда согревали его, остались там на поверхности. Он ещё видит слабые блики сквозь мутную толщу, но с каждой секундой они всё больше блёкнут и отдаляются. Он идёт ко дну. Так стремительно, будто к ногам привязан огромный булыжник. Лёгкие горят, воздух почти закончился, и стоит только попытаться сделать вдох, как острая ледяная боль заполнит его грудную клетку, и всё будет кончено. Может, так и надо? Так даже лучше — перестать сопротивляться, перестать наконец мучиться, Гриммджоу чертовски устал. Но от чего-то он продолжает стискивать зубы и бороться до последнего. Он тонул уже много раз, но в последний момент кто-то всегда хватал его за руку и вытягивал на поверхность. Солнце ведь не исчезло, оно там, высоко, нужно только сильнее постараться и выплыть.       Вот и сейчас кто-то хватает его, только тянет не вверх, а вниз. Нечто холоднее воды, в которой он находится. Нечто скользкое и омерзительное. Нечто живое и неживое одновременно. Объятие гиганского спрута — объятие смерти, скользкие щупальца обвивают тело, сжимают и тянут, тянут, тянут вниз. Гриммджоу опускается на дно. Илистая грязь под ногами, словно лёд, вязнет на пальцах и прилипает к коже, засасывает, будто трясина.       Нечто рядом с ним. Кружит вокруг. Ждёт, когда он откроет глаза.       Гриммджоу отчаянно сжимает веки. Воздуха в лёгких совсем не осталось, и тело непроизвольно дёргается в судорогах. Холод и тьма пробираются в сердце и беспощадно сжимают, оно бьётся всё медленней и медленней, пока не останавливается совсем. Короткая вспышка боли прошивает тело, а потом всё исчезает — боль, эмоции, желание бороться…       Какого чёрта? Где он, вашу мать?! Что ещё свалилось на его несчастную голову?! Он-то надеялся, что всё — приплыл! Точнее утонул. Но… Какого хрена он до сих пор жив?! А может, нет?       Тело по-прежнему болит. Разве после смерти не должно было стать лучше? Где райские кущи, вино рекой и обнаженные девственницы?       Ага, вряд ли он попал бы в Рай. Но на Ад тоже не сильно смахивает. Какая-то маленькая комнатушка. Мебели минимум, собственно, только кровать, на которой он лежит. Окно неплотно закрытое тяжёлой серой шторой пропускает в комнату немного дневного света. Гриммджоу смотрит на дверь. Наверняка заперта. Интересно, сколько у него осталось времени до начала панической атаки? Не Ад? Вычеркните! Если Ад для каждого индивидуален, то он уж точно попал куда следует.       Так, не думай, не думай об этом — твердит он себе, — лучше вспомни, как ты сюда попал…       Гриммджоу просыпается совершенно разбитый, впрочем, ничего нового.       Куросаки нет дома, как и нет и ключей от машины, что тоже уже не удивляет. Гриммджоу обречённо вздыхает, и усталость накидывается на него с новой силой. А затем — злость.       Да к дьяволу всё! Пора признать, что он больше не может контролировать Ичиго. И вчерашний вечер прямое тому подтверждение — Ичиго отклонился от плана, который они сорок раз обговаривали! Гриммджоу уверен в этом, Куросаки не умеет врать, у него всё на лице написано. Тогда почему Гриммджоу промолчал?       А что ещё остаётся? Проку-то тявкать, если укусить не хватит сил!       Это правда. Он больше не может укусить в ответ. Гриммджоу, который с легкостью манипулировал мальчишкой, больше нет, а этот, нынешний, лишь бледная тень себя прошлого. И такой он Ичиго попросту не интересен. А как ещё? Ведь не влюбился же он в эту Рируку, честное слово, просто запреты нравится нарушать. От этой мысли Гриммджоу делается ещё хуже.       Звонит телефон, Гриммджоу, не глядя, знает, кто это. — Я не знаю, где он, — рычит он в трубку. Только госпожи начальницы сейчас ему и не хватало. — Джагерджак, — начинает было Шихоин, но Гриммджоу не желает слушать. — И я не собираюсь его искать! Он… Сука!.. Я не могу!.. Я… — «Просто дайте мне спокойно умереть», — крутится у него в голове. — Ладно, — Шихоин слышит его нервный на грани истерики голос и глотает свою гневную тираду, — я сейчас пришлю за тобой машину, побудешь в Сейрейтее пока. — Без тебя справлюсь! — рявкает он и кладёт трубку. И тут же набирает номер Куросаки.       Гудки идут, пока не кончается время вызова. И снова. И снова.       Чёрт! Чем, мать его, он занят, раз не берёт?! Со злости Гриммджоу швыряет телефон в стену, и с удовольствием бы впечатал в эту же стену самого Куросаки, но ни сил, ни виновника злости не наблюдается.       Гриммджоу подбирает с пола мобильник, хм, ни царапинки, не зря всё же Куросаки самый дорогущий выбрал.       Звонить или нет? Во время звонка Куросаки должен был сидеть рядом, пока Гриммджоу издевался бы над Рирукой. А его где-то черти носят!       А вдруг ночью он снова поехал к ней? Куросаки временами… не в себе и сам не знает, чего хочет. Утром кричит, что готов башку ей оторвать, а вечером… отклоняется от плана.       Ну и ладно! Гриммджоу плевать! В конце концов вместе им всё равно не быть, так какая разница, так пусть катится на все четыре стороны! И всё же… Если бы это была… Орихимэ например, Гриммджоу сдался бы, передал бы, так сказать, из рук в руки. Но эта ведьма! Нет, пока он жив, этому не бывать! Да кем Куросаки себя возомнил?! Завел котёнка, так пусть несёт чёртову ответственность!       Злой как чёрт Гриммджоу решительно набирает номер. — Алло, — довольно быстро отвечают ему. — Он у тебя? — спрашивает вместо отрепетированного издевателького: «как прошло ваше свидание госпожа Докугамине?» и чувствует себя ревнивым идиотом. Докатился — на полном серьёзе звонит любовнице своего любовника! — О, господин помощник?! — Рирука сразу узнаёт его по голосу, и тон её тут же меняется на ехидно-издевательский. — Неужели Вы кого-то потеряли?       Сука! Всё должно быть с точностью да наоборот! Это Гриммджоу должен дразнить её, а она злиться и плеваться ядом, но по милости одного рыжего придурка, который не может удержать в штанах своё хозяйство, Гриммджоу вынужден унижаться перед этой ведьмой! — Кончай ломать комедию! Говори, он с тобой или нет? — А что? Переживаешь, что на этот раз он не вернётся?       Сука! Сука!       Гриммджоу сжимает зубы. Она только что подтвердила, что вчера Куросаки действительно сделал, то что сделал. Видимо, прямо в машине, а потом как ни в чём не бывало вернулся домой и лёг с Гриммджоу в постель.       Вдох-выдох! Усилием воли Гриммджоу подавляет кипящую в нём злость и ревность, от них толку никакого не будет. — Послушай, Куросаки… не простой человек, — тщательно сдерживая эмоции, говорит он. — Ты не понимаешь, во что вляпалась… — О, я знаю, — самодовольно отвечает Рирука, — и знаю, что ты тоже не простой. Ну и комедию вы вчера разыграли, а-ха-ха! И можешь не угрожать мне кровавой расправой, вампиров я не боюсь! Тем более таких жалких, как ты!       Ага, вот и карты на стол! Но судя по тому, что она злится не меньше самого Гриммджоу, Куросаки у неё нет. Что ж, уже легче. Что же ей всё-таки нужно от Ичиго? Кто она, чёрт возьми, такая? Не вампир, но определённо чувствует и различает потоки энергии. Что за сборище уродов эта дьявольская секта?       Проглотив очередную порцию отборного мата, которым зверски хочется покрыть эту суку, Гриммджоу берёт эмоции под контроль и лишь насмешливо фыркает. — Поверь, я наименьшая из твоих проблем. — Ах! — театрально вздыхает девушка. — И кто же бОльшая? — Сам Куросаки, — отвечает Гриммджоу и совершенно не врёт и даже не преувеличивает. Ему ли не знать, насколько Ичиго бывает страшен или, точнее, насколько страшен тот, кто внутри него. — А-ха-ха! — смеётся Рирука. — Звонишь попугать меня чужой силой? Какой жалкий и отчаянный жест! Неужели на большее ты не способен? Ха, я его силу с первого взгляда заметила, вот только сам он глупый мальчишка, который будет есть с моих рук, когда ты, наконец, уберёшься с дороги! Думаешь, я не знаю, кто ты?! Ты пиявка! — голос девушки сочится таким ядом, что Гриммджоу начинает тошнить. — Вот что я тебе скажу, жалкий слизняк: если вчера он вернулся к тебе, это совершенно не значит, что сегодня он поступит так же! Запомни, я гораздо злее и отчаяннее тебя и никогда не упускаю то, что мне нужно! Ходи и оглядывайся теперь! А сейчас разговаривать с тобой мне больше не хочется! Пока-пока! — на этой злобной ноте она вешает трубку.       «Вот же, дура!» — думает Гриммджоу, слушая короткие гудки. Она попалась на ту же удочку, что и он сам когда-то — глупый мальчишка — лёгкая добыча. Трижды Ха! Какое разочарование её ждёт, когда Куросаки покажет свою тёмную половину. И раз уж она выложила все карты на стол, так злобно гавкала и откровенно угрожала, значит, каким-то чудом план удался.       Вчера в ресторане они сильно раздраконили её своей выходкой, а сегодня этим звонком Гриммджоу добил остатки терпения и, хотя, по милости Куросаки, план изрядно отклонился от первоначального, всё же конечный результат получился нужный. Теперь осталось только дождаться, когда эта вздорная глупая баба сделает свой следующий шаг, а он очевиден — она попытается убрать конкурента с дороги. Собственно, вышло всё, как Гриммджоу и предполагал, но есть одно жирное «НО!» Во время этого звонка Куросаки должен был сидеть рядом с ним. Он должен всегда находиться поблизости, и когда Рирука сделала бы решающий ход, они взяли бы её с поличным. Нехитрый план. Вот только где, мать его, Куросаки?!       Гриммджоу снова набирает его номер и оставляет сообщение: «Куросаки, план сработал, где ты? Мне нужно к Унохане-сан. Перезвони».       Итак, план «Б». Гриммджоу нужно к Унохане-сан, иначе он сдохнет быстрее, чем Рирука попытается его убить. И раз уж Куросаки нет рядом, пожалуй, в Сейрейтее ему действительно будет безопаснее. Он одевается и вызывает такси. Уже из машины оставляет ещё одно сообщение для Ичиго, потому что никто ему, естественно, не перезванивает: «Куросаки, твою мать, где ты шляешься! Срочно позвони мне!»       Это последнее, что он помнит. И вот он здесь. Смотрит на закрытую дверь и его вот-вот накроет паническая атака.